Сияй, ведьма

вдень за хмари ти лети,

ой, ти лети, моя лелечко біла

♫ ТаРУТА — Лелека

      Аисты — особые птицы, птицы Леля, от того и лелеками их называют. Если аисты совьют гнездо на крыше, то это к огромной удаче и благополучию живущих в доме, и ни одна нечисть к порогу не подойдет. Раньше Сияна мечтала, чтобы эти птицы у них поселились, не на крыше, так в саду, теперь же понимала — нельзя, не должен быть в дом ведьмы закрыт ход нечистой силе. Помогают они ей, а она — им. Нички продолжали кудель прясть по пятницам, да и самоубийц сама Сияна закликала. Без нее им долго маяться, а жаль их, хоть богов и прогневили, сами себя жизни лишив — не со зла же, от отчаяния, иного выхода не находя, либо себя не помня. Кто в безумие впадает и в реку бросается, как Чернава, кто, напившись горькой, пьяный руки на себя накладывает, тоже не понимая, что делает. Так однажды дядька Дий сделал — взял и повесился в своем доме. Зашли к нему купить меда, он пасеку держал — не отвечает на стук. В окно заглянули — висит.       Встряхнув головой, чтобы отогнать мысли дурные, Сияна прислушалась к клекоту аистов — где-то на соседском доме гнездо вили. Может, не зря, может, чуяли, что рядом ведьма живет. Соседям ведьма не навредит, но вот те существа, которые у нее частые гости… это Сияне нички помощницы, а другим людям они кудель, наоборот, спутают так, что не распутать уже, а пряхе нерадивой волосы в воронье гнездо превратят, останется только состригать косу, не расчешешь. Ребенка плакать заставят, взрослым кошмаров нашлют.       Но сегодня нечисть можно было не ждать — в Птичий перелет навьи не смеют явно по земле бродить. Птиц Леля даже они уважают.

***

      Ясное голубое небо, свободно раскинувшееся над головой, казалось высоким-высоким. Ветер нес в неведомые дали белые облака.       Дождавшись момента, когда отец со Свитом пошли продолжать доводить до ума починку амбара, а мать затеялась печь, Сияна ускользнула во двор якобы воды принести. На самом деле — оберег на колодец сделать, чтобы и вода была чистой и вкусной, и нечисть со злыми умыслами не подошла.       Вышла из дома — и застыла: по двору аист ходил, важно переступая красными лапами. Сам белоснежный, только немного черных перьев на крыльях. Птица Леля, птица Вырия… ведьма протянула к нему руку, не зная, на что надеется, не зная, подойдет ли к ней эта птица.       Аист взглянул на Сияну будто оценивающе, но на ее мысленный призыв откликнулся — шагнул ближе, позволил погладить себя по макушке. Красивый… величественный… а если бы попросила его ведьма, то отнес бы он на своих крыльях просьбу Лелю помочь ей разобраться с женихами.       Только что толку Леля просить? Он бог любви сиюминутной — плотской, временной. Вспыхнула и погасла. Верность между возлюбленными Полеля хранит, в супружестве счастье Дид бережет. Да и разбираться пока рано. Настанет пора вечерниц, тогда пора будет думать.       Отпустив лелеку, Сияна подошла к колодцу. Бросила в него немного пряжи — своей, не ничками сделанной. Шепнула:       — Мать Дана, мать Жива, мать Мокошь, отец Велес, охраните воду эту!       Прячущегося за поленницей и видевшего и это, и ластящегося к ней аиста Свита молодая ведьма не заметила.