Сияй, ведьма

черен, словно ночь незрячих

видел я, как кружит ворон

в небесах из синего стекла

надо мной чернеют два крыла

♫ Мельница — Ворон

      — Кыш! Кыш!       Вороны вспорхнули с крыши, улетая прочь. Сияна цокнула языком, опуская длинный прут — вот же повадились! Так и норовили начать вить гнездо, а им только ворон не хватало. Зато синицы распелись на все лады, обещая тепло.       Сны сегодня не снились — пустая ночь. Отец снова пошел на рыбалку, принес хороший улов, и Власт пошел, не мог пропустить хороший день для рыбной ловли. Вчера он снова ее до дома проводил, снова вслед смотрел. Может, правда в свадебник сватов зашлет… а она согласится?       Все это было гораздо сложнее любого колдовства; Сияна то решала, что по-настоящему влюблена, то — что он ей вовсе не интересен, и так по кругу. Если смотреть на выгоду, Власт ей подходил, но не только же выгода важна.       — Сияна! — Свит метнулся к ней быстрым ветерком. — Там у нас в саду синицы гнездятся!       — Ух ты, правда?       Синички порхали над одним из скворечников. Хорошо — и птицы хорошие, и жуков будут есть, урожай охраняя, и петь будут, душу радуя. Вот почему их щебет с раннего утра слышался.       — Прислушайся, — сказала ведьма. — Слышишь, что кричат? Вес-на, вес-на, вес-на.       Свит притих и заулыбался. Сияна задумалась на мгновение и все же не удержалась — протянула руку, мысленно произнеся, как баба Ждана учила: «лети ко мне, птичка небесная, не обижу». Синица порхнула к ней, доверчиво опустилась на запястье.       — Ого-о… — протянул брат — глаза у него округлились, как пятаки. Довольная тем, как впечатлила его, Сияна протянула вторую руку, так же приманив еще одну синицу. Вскоре птицы прыгали по ее плечам, перелетая туда-сюда и щебеча, а она гладила их клювики, и Свиту разрешила осторожно погладить одну птичку, но долго играть с ними не стала — не нужно было надолго отвлекать их от работы.       — Потрясающе! — Свит покачал головой. — Тебя баба Ждана научила?       Сразу догадался… с другой стороны, кто еще мог ее такому научить?       — Да, она.       — Покажешь мне, как это делается? — глаза Свита загорелись огнями.       — Прости, — Сияна развела руками, — Тайна это.       — Тайна, — проворчал он, скрещивая руки на груди. — Все у тебя тайны теперь. Матери про тесто сказать нельзя — секрет, мне про птиц…       — Мне жаль, но правда нельзя, — на самом деле — можно, но все равно у Свита ничего бы не получилось. Только к ведьмам птицы летят и некоторые животные подходят по мысленному зову. Порчу наводить, сглаз и приворот может кто угодно, не только тот, кто дар имеет, а доброе волшебство способен творить лишь особенный человек.       — Ой, опять вороны! — встрепенулся Свит, мгновенно забывая про свою обиду — над крышей мелькнули черные, как ночь, крылья, и он бросился прогонять дурных птиц, схватив с земли прут.       — Кыш! Кыш!       — Синиц не спугни! — крикнула сестра ему вслед.

***

      — Сегодня будем учиться наводить порчу, — сказала баба Ждана, когда Сияна занесла ей пирожков с рыбой — снова наготовили из отцовского улова. Сначала бабушка налила ей сладкого душистого сбитня, попробовала пирожок, похвалила за мастерство — а потом заговорила про порчу, и заговорила так буднично, словно предлагала полоть огород.       Сияна чуть не поперхнулась.       — Сегодня?       — Не колдовской день Птичник, но и не запрещено сегодня колдовать. Да и порча для начала простенькой будет… а ты что, думала, только одна порча бывает? — усмехнулась бабушка, увидев ее лицо. — Нет, дитя, много порч разных. Какие сильнее, какие слабее, какие здоровье уносят, какие достаток, какие любовь. Какие-то порчи могут со свету человека сжить, а какие-то лишь мелкие неприятности принесут. Будешь сегодня дурные сны наводить.       Сны, опять сны, везде сны. Вещие, пустые, хорошие и дурные. Волнующие и тревожащие, но не в плохом смысле, а наоборот. Сразу же тот сон вспомнился, с Властом — к месту и не к месту в голове всплывал постоянно, не забывался, как прочие сны.              — На кого? — спросила Сияна. Возражать не стала — самой хотелось попробовать, как бы ни пыталась это перед собой же отрицать.       — А на кого хочешь?       Молодая ведьма задумалась. Никому в селе она по-настоящему зла не желала, недоброжелателей у нее тоже не было, все к ней относились хорошо или никак — есть она и есть. Не вредили ей, не обижали, и ей никого всерьез обижать не хотелось, но бабушка говорила, что порчу она снимет так же, как и наведет.       — На Цветану, — решила наконец Сияна. Цветану она не любила — не настолько, чтобы ненавидеть, но та часто ее раздражала, а после посиделок в Кислые Девки особенно. Высокомерная, заносчивая, грубая и ужасно неприятная.       — Хорошо. Тогда слушай, что надо делать, запоминай и повторяй…

***

      Ничего сложного в этом не было: наговорить на воду заклятие и дать выпить тому, на кого порчу наводишь, но дать Цветане выпить воды было сложнее, и все же, узнав, как надо действовать, Сияна не попросила разрешения сменить выбранного ею человека. Баба Ждана и не разрешила бы; она сказала, что ведьма должна, ко всему прочему, учиться действовать исподтишка, тайно, незаметно.       Заговаривать можно было не обязательно чистую воду, но и узвар, и сбитень, даже вино и пиво, что угодно, где бы была вода — не молоко и не простоквашу. Это упрощало задачу, но все равно — если Власта она могла угостить просто потому, что захотелось, то с Цветаной ведьма находилась не в столь близких отношениях. Как же тогда…       Цветана жила через пару домов от Дары. Ее родители были простыми селянами, как все — не бедные, не богатые, не занимались ничем особенным вроде кузнечества или мукомольства. Еще у Цветаны был старший брат. Всего на год старше, но еще не женат — Розум до сих пор не выбрал себе невесту, а кого выбрал, те ему гарбуза поднесли, отказавшись за него идти. Нрав у него был не лучше сестринского, хотя вел он себя вежливее.       Ни с ним, ни с кем-то еще из ее семьи Сияна не общалась и через них к ней домой попасть тоже не могла.       Подсказка пришла сама собой — Серко.

***

      Пес дремал в будке, убаюканный щебетом синиц и теплом дневного солнца. Присев рядом, Сияна почесала его за ушком, пробуждая — Серко открыл глаза, посмотрел на нее будто вопросительно: чего хочешь, хозяйка? Глаза у него были умные, почти как у человека.       — Я тебя отвяжу, — шепнула ведьма, — а ты тогда побеги к дому Цветаны. Помнишь ее? Только беги быстро и не останавливайся, как бы я тебя ни звала!       Ответить ей пес не мог, но Сияне показалось, что он понял. И точно — когда она его отвязала, Серко побежал именно туда, куда она говорила, и не останавливался, слыша ее голос, хотя обычно был послушным псом.       — Серко! Серко! Стой! Да стой же! — ведьма помчалась за ним, крича вслед. Все сложилось как нельзя лучше — у нужного ей дома дорогу псу преградил чинящий забор Розум.       — Тш! Стой!       Серко остановился — цели он уже достиг. Сияна подбежала к нему, уперев руки в колени; не запыхалась ни капли, но сделала вид.       — Извини, — вежливо сказала она, забрасывая упавшую на плечо косу за спину. — Не представляю, что на него нашло… Еле поймала, без тебя бы и не смогла, — похвала была натянутой, но подействовала.       — Может, зайдешь выпить узвара? — предложил Розум. — Вон как взмокла.       — О, спасибо, — обрадовалась Сияна. — С удовольствием. А Цветана дома?       — Дома, где ей еще быть? С ней узвара и выпьем. А пса твоего я пока в нашем дворе привяжу, не сбежит уже.       Внутри дом оказался чисто прибранным, но в нем не витали те благоуханные аппетитные ароматы, что в домах Сияны и бабы Жданы, хотя пахло и приятно — горячей выпечкой. На лавках гордо лежали вышитые рушники. Окна были широко открыты. На столе дымился свежеиспеченный хлеб.       — Ты что здесь делаешь? — проворчала Цветана, увидев гостью. Розум досадливо цокнул языком.       — Повежливее, — приказал он сестре. — Лучше налей горячего узвара, чем болтать. И хлеба отрежь.       Если бы Свит вздумал с ней так разговаривать — Сияна бы не посмотрела, что она ему не мать, и надрала бы брату уши, но старшие братья имели больший вес в глазах своих сестер, чем младшие — обычно языкастая Цветана на сей раз не возразила ни словом, послушно замолкая, наливая узвар в чашки и нарезая хлеб. Ведьма села на лавку у стола, обхватила чашку ладонями — узвар из сушеных яблок и груш душисто пах летним полднем.       Она боялась, что Розум останется с ними, но тот еще не закончил с починкой забора и ушел доделывать работу. Когда дверь за ним закрылась, Цветана сощурилась:       — Так с чего ты здесь вдруг оказалась? Ни разу к нам в гости не заходила.       — Случайно. Серко с цепи сорвался, — Сияна пересказала ей то же самое, что ее брату.       — Ну что тогда поделать, — немного оттаяла Цветана. — Ты хлеб попробуй.       Хлеб оказался хорошим, вкусным, пусть и не настолько, каким он был у бабы Жданы и теперь у Сияны. Пока ведьма ела, Цветана отвлеклась на что-то еще в печи, отвернулась, и, ловя момент, пока никто ее не видит, Сияна схватила чужую чашку, где все еще был узвар. Зашептала одними губами:       — Сею тебе в очи кошмары против ночи, — и поставила чашку обратно. Заклятие было коротким. Цветана вернулась, села на свое место, взяла чашку и отпила глоток.       Дело было сделано — но сразу в этот же миг снять порчу баба Ждана своей ученице запретила. От одной ночи с кошмарными снами ничего ужасного не случится, а Сияне нужно знать, получилось у нее или нет. Все же ее дар, не подпитанный бабушкиным, был еще слабым, но зато таким образом она сразу поймет, правильно ли все сделала, и следующие порчи будет снимать сразу же.       Совесть мучила, но только самую малость.

***

      Зачем-то Розум предложил проводить Сияну домой, и зачем-то она согласилась — думала о другом и неосторожно кивнула на предложение. По дороге они молчали, но ведьма ловила на себе его заинтересованные взгляды.       Еще чего не хватало — чтобы Розум ею заинтересовался. За него она бы не пошла даже по любви — никакая любовь не стоит того, чтобы тобой всю жизнь грубо помыкали, а он так бы и делал… но все яснее Сияна понимала: он действительно о ней задумался. Понимала неким шестым чувством, какое было только у женщин или только у ведьм.       — Если еще какие-то проблемы с собакой будут — зови, — великодушно предложил Розум, когда они дошли до ее дома. Открыл перед ней калитку. — И просто так заходи, если захочешь. Сестру мою дуру не слушай, она говорит, что та ворона каркает.       С этим Сияна не могла не согласиться — поняла наконец, кого ей Цветана напоминала. Точь-в-точь ворона.       — Хорошо, — ответила она. — Спасибо.       Но «обязательно зайду» не сказала.