Сияй, ведьма

и дни короче ночей

и отрастает коса

♫ Мельница — Шаман

      Увидев на крышах длинные сосульки, Сияна мысленно отметила, что весна будет долгой: так баба Ждана говорила. Учила ее читать знаки, которые сама природа дает, в мелочах видеть главное. Только кажется, что на свете все просто так происходит, а на самом деле все для чего-то создано, все как-то задумано, все для чего-то предназначено. Длинные сосульки сегодня — к долгой весне. Настал полдень и видно солнце — весна будет ранней. Если сегодня метель разгуляется, то всю неделю будет мести — но все знаки на потепление указывали: и сосульки, и покрытые испариной оконные рамы, и хорошо разгорающиеся дрова в печи, и купающиеся в снегу вороны. Снега много выпало, что тоже было хорошо — к урожаю.       Гулянья на Ярилин день Сияна еле выдержала. Хотела сбежать, но Дара вцепилась в нее мертвой хваткой, и пришлось терпеть все, и пляски, и шутки, и робкие пока что ухаживания парней. Потихоньку Сияна забыла, что ей грустно, и втянулась в общее веселье. Сложно было долго тосковать, да и повода пока не было. Баба Ждана жива-здорова, а что настолько уверена в непременном своем уходе — может, ошибается. Не все же на свете она знает. Не может человек знать все, даже если особыми способностями наделен. Сны — и те не всегда правдивы.       В эту ночь сны вещие, в эту ночь она могла увидеть во сне жениха, причем без особенных ритуалов. Не лицо его, а так — образ. Узнать, кем он будет, может, голос услышать, но ей совсем ничего не приснилось. В сон провалилась, как в бездну.       Но и правда — кто бы мог ей женихом стать? Снижан? Он точно медведь. Коренастый, неуклюжий и некрасивый. Глаза блеклые, нос чересчур широкий, губы толстые. Зато денег у него в доме не переводится. Цвит? Цвит красивый. Высокий, тонкий, как тростник, чернобровый, и очень красиво играет на сопилке. Не бедствует, пусть не так его дом богат, как у Снижана… Вогнян? У него вихры будто огненные, имени под стать, и кружиться в танце он умеет так быстро, словно у перелесника учился. Сын кузнеца, сам кузнечному делу учится, а дело это прибыльное. Снозир? Вир? Карп? Зоремир?       Власт?       Он хотел проводить Сияну до дома после гуляний, но Дара утащила подругу раньше, чем та успела согласиться или отказаться. Дара была старше и знала лучше, спорить с ней у Сияны не было сил — расходились по домам, когда уже рассвет занимался, но немного было жаль. Власт ей нравился — не так, чтобы влюбиться, но он был красивым, и добрым, и веселым, и хорошо пел, и танцевал гопака еще лучше Вогняна, и деньги у него были, отец его каждый год на ярмарку ездил, коней растил, овец, иногда уезжал с чумаками, а мать лучше всех в селе лен ткала. И не обидел бы ее Власт, не стал бы раньше времени руки распускать, зря Дара решила оберегать ее.       Сияна сердито хлопнула дверью коровника. Услышала, как в сене завозился домовой, и виновато втянула голову в плечи — зря она так, нельзя лихо будить. Если разозлится хозяин, будет плохо — перестанет дом защищать, начнет вредить, впустит злые силы, сам станет злым… но Сияна оставила ему молока и хлеба, поэтому не должен сердиться по-настоящему. Просто день сегодня опасный. Сегодня у ничек гулянье, сегодня им раздолье.       Прежде чем вернуться домой, Сияна трижды обошла его по кругу, остановилась у калитки и трижды поклонилась. Оглянулась — никто не видел ее нехитрого обряда, тихой была улица и пустынной, только снежинки поодиноко опускались с небес. Хорошо — лучше вдали от посторонних глаз обереги делать. И этому тоже баба Ждана ее научила.

***

      — Я вчера на гулянье сбил с Сокила шапку! — похвастался Свит, как только вся семья расселась за столом.       — А Чеслав сбил твою, — засмеялась Сияна. Брат недовольно засопел.              — Чеслав жульничал. Я поскользнулся на снегу, а он не дождался, пока я ровно встану.        — Честных драк почти не бывает, — серьезно проронил отец. — Воспользуешься слабостью противника — победишь. Чеслав жульничал, но он прав.       — Чему ребенка учишь, — проворчала мать.       — Какой же он ребенок? Ему уже всему учиться пора, — вступилась за младшего Сияна. — Скоро парубок будет.       — Но пока не парубок.       — Всего шесть лет, и буду как сестра! — надулся Свит, ковыряясь ложкой в каше. — Буду телегой править, верхом ездить, а то возьму и женюсь!       — А на ком? — заинтересовалась Сияна. Брат пожал плечами.       — А мало ли на ком. Да хотя бы Мальва. Или Роса. Или Доляна.       — Широкий выбор, — одобрительно хохотнул отец. — Но сначала мы сестру твою замуж выдадим.       — А еще раньше — в гости к бабе Ждане все вместе сходим, — прервала беседу о невестах мать.       Хотелось Сияне сказать родителям, что баба Ждана ей страшное говорила, но, подумав, промолчала — если бабушка захочет им рассказать, сама расскажет, а ей не следует.

***

      В доме соседки, как всегда, было тепло натоплено и ароматно пахло. К благоуханию трав примешивались аппетитные запахи выпечки, каши и борща — бабушка ждала гостей, заранее наготовила им угощение, и они не с пустыми руками пришли, и каравай принесли, и пироги.       Выглядела бабушка еще лучше, чем вчера, словно и морщин меньше стало на ее лице после умывания снегом Ярилы. Двигалась быстро и споро, не охала и не ахала, за спину хватаясь, как молодая, ловко на стол накрыла, и у Сияны окончательно от души отлегло — неправдой было то, что баба Ждана ей поведала. Не может умереть человек, который не болеет, а бабушка здорова была.       Успокоившись, Сияна с удовольствием откусила сразу половину пирожка с капустой и грибами, запивая глотком сбитня. Вскоре они остались в доме втроем — отец ушел рубить дрова, Свит убежал играть с мальчишками. Баба Ждана первой рукоделие достала, подавая пример гостьям — сегодня стоило закончить начатое или хотя бы продолжить, как получится. Сияна уже не первый день работала над вышиванкой, готовя себе приданое, чтобы не сочла ее неумелой родня жениха.       Кем бы он ни был.

***

      После обеда пришла Дара — одна, без Любавы.       — Чтобы до темноты была дома! — строго наказала мать, отпуская Сияну погулять.       — Конечно! — пообещала Сияна, надевая кожушок.       — И шапку не забудь!       Схватив шапку, она выбежала на крыльцо, и тишина окутала ее ласковой пеленой. Вороны — и те не каркали. Притих мир, задремал под снежным одеялом, отдыхал перед приходом весны. Сумерки начинали медленно сгущаться, звезды загорались на небе, но смотреть на них нельзя — опасны звезды в первые весенние дни. Увидишь падающую звезду — заболеешь, или неудачи к себе притянешь, а то и вовсе огненный змей по ночам летать начнет, выпивая жизненную силу.       — Давай пройдемся, — Дара взяла подругу под руку. — Поговорить с тобой хочу.       — О чем?       — О Вире, — посерьезнела она. — Он… наверное, он мне нравится.       — Вир? Тебе? — опешила Сияна. Никогда бы такого не подумала. Дара вечно фыркала на Вира, глаза закатывала, сердилась на него, он ей казался пустозвоном и она не раз так говорила — и вдруг он ей нравится?       — Вир! Мне! Представляешь? — рассмеялась Дара. Покачала головой. — Сама себе не верю, но правда нравится. Хороший он. Слушай… — она закусила губу. — Помоги мне его приворожить.       — Что? — Сияна совсем растерялась. — Я?       — А кто? Не я же по соседству с ведьмой живу. Попроси у бабы Жданы, пусть подскажет, как.       — Это плохо, — сказала она. — Нехорошо. Можно, но нехорошо. Нечестно. Счастья не принесет.       — Да разве мне мощный приворот нужен? Мне легонький! — взмолилась Дара. — Чтобы он на меня просто внимание обратил!       — А он не обращает? На гуляньях все время на тебя пялился.       — И что толку? Провожать не вызвался, паляницей не угощал, плясать не просил. Пялился, и все.       — Может, стесняется? — предположила Сияна. — Думает, что ты его высмеешь, вот и не суется. Ты будь с ним поласковей. Скажи ему что-то хорошее, похвали, улыбнись… и приворота не надо.       — Да не могу я! — Дара помотала головой. — В меня как бес вселился! Вижу его — так и тянет что-то колкое сказать, хоть рта не открывай!       Сияна остановилась, пристально взглянув в глаза подруги — те были чистыми и ясными, как всегда. Обычные. Серо-голубые, обрамленные пушистыми ресницами. Зрачок как зрачок.       — Что? — моргнула Дара.       — Бес в тебя не вселился.       — Да ты что! — расхохоталась она. — А ты умеешь угадывать, когда вселился? — вопрос был задан уже без смеха, с любопытством и неким уважением. Сияна задумалась.       — Умею. Ни разу не угадывала, но ни в кого бес и не вселялся, — чтобы не сглазить, она трижды плюнула через плечо. — А так умею. Баба Ждана научила.       — Она правда ведьма?       — Кто ее знает. Говорят, ведьма.       — А ты не видела, как она на метле летает?       — Не видела, — Сияна умолчала про то, что и не пыталась подсмотреть. Не раз хотелось спрятаться во дворе в ночи, когда ведьмы на шабаш летают, дождаться полуночи и узнать, полетит ли баба Ждана, но ни разу она этого не делала — сама не понимала, почему. То ли уважала соседку и ее тайны, то ли боялась узнать пугающую правду, ибо даже если не вредит бабушка людям, а все равно страшно, а то ли понимала: нельзя. Просто нельзя, как прыгать с крутого берега в воду или руки в огонь совать.       — Жалко… Получается, и ты ведьмой будешь? — вдруг спросила Дара.       — Что? — Сияна вытаращила на подругу глаза. — Что за чушь? Мне с чего ею быть?       — Ну как же. Если баба Ждана тебя всему учит, если ты беса в человеке увидеть можешь, если привороты знаешь, как наводить…       — Знать-то знаю, но дара же у меня нет.       — А вдруг она тебе и дар передаст?       Бабушка говорила, что подарок ей подарит… что она сама узнает, что это, когда получит… Сияна встряхнула головой.       — Глупости. Как можно такое передать? Не вещь же.       — Мой дед рассказывал, что ведьмы так могут. Умирают, а дар же не умирает. Не дает он их душе в Вырий уйти, мучаются они. Тогда надо либо крышу с дома снимать, либо быстро на кого-то дар свой перекидывать.       «Помру я летом»…       — Да нет, — недоверчиво протянула Сияна. — Быть не может, — но отрицала без уверенности. Очень это похоже было на правду. Умирает ведьма, дар передает… дарит… а кому, как не той, кого с детства всему обучала? Еще и сказала, что надо к этому готовиться… Получается, она будет ведьмой?       Кто ее тогда замуж возьмет? Ведьм боятся. Уважают, но и боятся. Приворожить-то она любого может, но Сияне это никогда не нравилось, а без приворота — кому ведьма нужна?       С другой стороны, ведьма способна жить и одна. Муж в первую очередь — защита, опора, поддержка, чтобы как за каменной стеной, замужем быть. Муж поле вспашет, урожай соберет, на ярмарку повезет товар, дрова нарубит, воды натаскает, дичи из леса с охоты принесет, рыбы наловит. Муж денег заработает. Ведьма же денег заработать и сама в состоянии. Если бы Сияна была в кого-то действительно влюблена, то хотела бы искренней любви, а так…       — Может, это и неправда, — не стала спорить Дара. — А ты все же попроси у бабы Жданы, чтобы мне самый-самый простенький приворот подсказала.       — Попрошу, — пообещала Сияна.

***

             Возвращалась домой — ее увидела. Ту самую, во чью честь сегодня праздник был, из-за которой нельзя было на ночь неубранным рукоделие оставлять, чтобы нитки не спутала. Сидела она у двери на крыльце, как у себя дома, несмотря на то, что Сияна оберег поклонами делала. Маленькая, не больше котенка. Сморщенная, как старушка. Волосы патлатые, глаза, как у совы, желтые.       Сияна не испугалась и почти не удивилась, и сама поразилась своему спокойствию — будто каждый день встречает ничку. Медленно опустила руку в карман, чтобы вынуть засушенную полынь, бросив в нечисть, но ничка пропищала:       — Погоди-погоди! Не губи! Не вредить я пришла, чур меня, если вру!       Последнее уточнение было ценнейшим: именем Чура не бросались попусту. Сияна убрала руку от кармана.       — Зачем пришла, если не вредить?       — Посмотреть. Познакомиться, — ничка встала. Рост ее от этого почти не изменился. — Хороша ты, девка. Оставишь мне и сестрам моим на ночь кусочек хлебца — кудель твою допрядем, да так хорошо, что ни у кого в селе такой пряжи не будет.       — И в этом Чуром поклянешься? — сощурилась Сияна.       — Если поклянешься хлеб оставлять, — не растерялась ничка. — По пятницам у печки. Только никакой соли.       Сияна фыркнула.       — Что же я, думаешь, совсем дура — соль вам оставлять? Захочу извести — все равно изведу.       — Ой не захочешь! Как спрядем мы тебе кудель, так сразу передумаешь! — похвалилась ничка. — А мы спрядем, ох спрядем!       — Тогда договорились. Буду вас по пятницам хлебом угощать. Чур меня! — поклялась Сияна.       — Будем тебе помогать прясть, чур меня! — пропищала ничка. И исчезла — как не бывало.       Познакомиться пришла, значит. Посмотреть.       Теперь Сияна убедилась окончательно, какой подарок от бабушки ее ждет. А хочет ли этого — еще не поняла.