"С тобой я мир обрёл в разгар войны"

«Я согласен с идеей, что среди людей существует естественная аристократия. Основы для неё — это добродетель и талант.»  — Томас Джефферсон

***

3113год

      Библиотека семьи Лань была одной из самых больших и разнообразных семейных книгохранилищ в стране. После революции¹ в трёхтысячном, люди отказались от всех новшеств и электроники, деградируя и переходя на свечи вместо электричества, на книги вместо смартфонов и компьютеров. Сказать что это глупо? Возможно. Для некоторых. После всех событий мало стран смогли долго продержаться без благ, что создавало человечество, большая часть населения малообеспечиваемых стран либо вымерлва, либо мигрировала и укоренилась в более богатых странах. Книги. Чжань любил их. Любил их запах, любил проводить пальцами по слегка шершавым страницам. Любил просто сидеть вечером и читать очередной роман. Книги позволяют нам изучить что-то новое, почувствовать то, что нам никогда не доводилось чувствовать в обычной жизни. Да, Чжань определённо любит книги. Ещё Чжань любит детей. Не сказать, что он умеет их понимать и развлекать, но ему очень нравится, когда в их дом приезжают гости с маленькими детьми. Чжаню нравится наблюдать за ними, нравится что-то объяснять, когда ему задают совершенно элементарные, но такие непонятные для малышей вопросы. Будучи вторым молодым господином семьи Лань, ему с самого детства прививали любовь к искусству, наукам и литературе. Его знания были велики, и Ванцзи очень сильно хотел поделиться ними с кем-нибудь. Или зачем тогда они были ему нужны? Чжань хотел стать учителем. Вот только его рвения никто не оценил. —"Ты что?!" — тогда прокричал отец. —"Не сегодня так завтра, твой брат займёт пост главы компании, кто как не ты должен будешь помогать Сичэню?!". —"Ты главный потомок Лань! Мы уже много столетий держим компанию, которую основали наши предки! А ты готов забыть об этом, только чтобы потакать своим хотелкам и зарабатывать сущие гроши?!" — отчитывал его дядя. —"А-Чжань, учитель это конечно хорошо, но может ты всё же подумаешь ещё?" — просила его мать. Но вот только… —"Учитель? Мне нравится! Ванцзи, я уверен, что ты станешь прекрасным учителем! Так что не слушай наших стариков," — как всегда нежно улыбнулся Сичэнь — "К тому же, я не скоро займу место отца. На западе началась война, сегодня я получил повестку на призыв в армию. Как думаешь, из меня получится хороший солдат? Ну что ты снова мычишь себе под нос? Разве не выйдет?" — вздохнув, Сичэнь повернулся к окну и, смотря на усыпанное звёздами небо, продолжил. —"Отец говорит, чтобы я отказался. Что нам хватит средств и связей, чтобы не рисковать своей жизнью. Но…как я могу после этого называть себя членом этой страны? Поэтому, через неделю я уезжаю на службу. А ты пообещай мне, что обязательно исполнишь свою мечту. Смотри мне, вернусь и проверю!" — улыбнувшись более широко, пригрозил Чжаню Сичэнь.

«Брат — это дружба, длиною в жизнь. Мы с братом, хоть и не похожи между собой, но мы две стороны одного зеркала.» —Автор не известен.

***

3115 год

      Сегодняшний экзамен можно было назвать, скорее, выматывающим, чем сложным. Добираясь домой, Чжань мечтал принять ванну и снова засесть в библиотеке, читая что-нибудь интересное. Уже прошло целых два года, как Ванцзи поступил в университет на учителя литературы. Целых два года он не видел собственного брата. Хоть Сичэнь и старался как можно чаще присылать своей семье письма, но никакие слова, написанные на бумаге, не смогут заменить тебе человека. Чжань скучал. По их вечерним разговорам, по вечной лёгкой улыбке, по поддержке, что безвозмездно давали ему. В последнем своём письме брат сказал, что в скором времени должен вернуться домой. Чжань надеется, что это «скоро» будет не через год. Заходя в дом, он не сразу замечает отсутствие какой либо прислуги, что всегда суетливо мелькала по всему дому. Что что-то не так, Ванцзи понимает только тогда, когда уже сняв пальто и обувь, он проходил мимо главной залы. Заходя во внутрь комнаты, первое, что бросается в глаза - это плачущая сидя на диване мать, рядом с ней, склонив голову, сидел отец, дядя же стоял у окна, там же, где стоял брат во время их предпоследнего разговора. Вокруг столпились слуги. Кто-то плакал, кто-то просто молча стоял, стараясь держать себя в руках. Чувство тревоги на уровне животного инстинкта поселилось в сердце Ванцзи. Подойдя к дивану, где сидели родители, прислуга расступилась, давая возможность подойти ближе. Садясь на колени, он взял руки матери в свои и попытался заглянуть ей в лицо. —Матушка, что-то случилось? Услышав голос младшего из сыновей, женщина распахнула свои заплаканные, опухшие от долгих слёз глаза и, наклонившись, прижалась влажным носом к шее Лань Чжаня. Новая волна истерики накрыла её с головой, из-за чего она не смогла произнести и слова. —Сын, — подал голос молчавший до этого глава семьи. После того, как на него обратили внимание, мужчина продолжил. — Сегодня пришло письмо из фронта… — От брата? Как он? —задал интересующий его вопрос Ванцзи. Госпожа Лань стала плакать громче, отец отвёл взгляд, а спина дяди будто напряглась ещё больше, чем до этого. —Сичэнь погиб. Тело так и не смогли отыскать. Это всё, — чеканя каждое слово, произнёс Цижэнь и с каждым словом желание закрыть уши руками, чтобы не слышать всего этого ужаса, увеличивалось в геометрической прогрессии. Осознание всего будто выбило Чжаня из реальности. Вокруг было так тихо, что хотелось выть раненым зверем от звенящей тишины и безысходности. Его больше нет. Брат больше не улыбнётся ему, не скажет, что Чжань делает всё правильно. Не упрекнёт за слишком долгое, безвылазное нахождение дома, не предложит пойти с ним прогуляться в парке или сходить в театр. Ничего уже не будет. Как он добрался до своей комнаты, Чжань не помнил. Упав на кровать, он тут же вытащил уже слегка потрёпанного, белого плюшевого кролика. Когда Ванцзи было двенадцать, дядя взял его и Сичэня с собой за границу. Цижэнь ездил туда по делам фирмы, но решил, что племянникам неплохо было бы посмотреть хотя бы кусочек сохранившегося мира. Именно там, на одном из рынков, они и нашли эту игрушку. Дядя сказал, что Чжань уже не маленький, чтобы играть в игрушки. Естественно, Чжань расстроился, но старался не подавать виду. У него получалось довольно неплохо, так, по крайней мере, считал он сам. А на следующий день, когда все уже спали, брат пришёл к нему в комнату и, недолго думая, положил игрушку под подушку, прижимая палец к своим губам, заклиная никому не выдавать их новый секрет. Это был тот самый кролик, которого они видели на рынке. Сейчас Ванцзи уже двадцать пять, а он всё ещё хранит подарок брата под подушкой и в момент безысходности достаёт его и просто рассматривает, вспоминая приятные моменты жизни. —Брат...я обещаю, что буду сильным. Ты слышишь? Я больше не буду прятаться. Ты же веришь мне, брат? Прижав плюшевую игрушку к своей груди, он снова спрятал её на "законное" место, сам же встал и, пошире распахнув дверцы шкафа, достал свою походную сумку, с которой иногда ходил с отцом в походы (когда тот был свободен и погода была благополучной), собрал в неё все вещи первой необходимости и лёг обратно на кровать. Завтра будет трудный день и Чжань знал это, но отступать, и тем самым нарушить данное обещание, он не мог. С такими мыслями он провалился в глубокий сон, в котором ему снилась одобряющая улыбка Сичэня.

„Выходя на тропу войны, герой тот, кто не думает о последствиях.“ — Имам Шамиль

***

—Не отговаривайте меня! Я уже всё решил! Послышался громкий шлепок, а после тишина. Госпожа Лань тут же прекратила плакать, прикрывая рот рукой, чтобы не закричать от испуга, так ярко выраженном на её лице. —Лань Цижэнь!— взревела женщина, порываясь подойти к сыну, щека которого покраснела и начала уже припухать, но её остановил взгляд Ванцзи, прямо-таки излучающий ауру, говорящую "Не подходить— опасно". —Ничего страшного. Раз собрался в армию, значит такое ему не должно причинять и каплю боли. Тоже мне, патриот нашёлся. А о матери ты своей подумал, когда своей головой принимал такое "гениальное" решение? А обо мне и отце думал? О компании в конце концов? Чего теперь молчишь? Постыдился бы! Брат, ну скажи ты ему хоть что-нибудь!— повернувшись спиной к племяннику, проговаривает Цижэнь, сидящему на стуле мужчине. Тот встал со своего насиженного места и, подойдя к сыну, подметил, что тот давно перерос его самого, либо же это он настолько постарел, что начал оседать. —Сын, как ты докажешь, что твоё решение не спонтанно и никак не связано со смертью Сичэня? Ты же хотел стать учителем. Так долго уговаривал нас позволить тебе осуществить эту мечту. Тебе до выпуска остался всего лишь год. Почему же ты решил бросить эту затею? —Я не бросал, просто...отложил на неопределённый срок,— мгновенно последовало ему ответом и порцией уверенного взгляда, что не на миг не отрывался от его собственного. —Отложил он! Вы посмотрите на него, какой умный!— снова послышался крик Лань Цижэня. —Замолчи, старый ты хрыч!— чуть ли не рыча прошипела Мадам Лань. —Женщина..! —Младший брат, помолчи, — вступился за свою жену глава дома, переведя свой взгляд с Цижэня обратно на сына.— Продолжай. —На самом деле, я давно задумывался о том, чтобы пойти в армию, но не мог решиться. Однако сейчас я уверен, что это необходимо. Больше я ничего не могу Вам ответить, отец. Немного помолчав, и уже слыша как его брат набирает в лёгкие побольше воздуха для новых возмущений, он лишь сжал плече сына рукой и, развернувшись, направился к себе в кабинет. —Брат, зайди ко мне, я хочу с тобой поговорить,— он резко остановился и вновь обратился к Чжаню.— Завтра мы проведем похороны твоего брата, надеюсь ты будешь присутствовать,— сказав это, он скрылся за дверями своего кабинета. —Конечно! Благодарю отца за поддержку и понимание,— прилетело ему в догонку, и мужчина уверен, что сын отвесил низкий поклон. Какое-то время слышались возгласы и рычание Госпожи Лань на оставшегося старшего Ланя, и спустя пятнадцать минут по окончанию дебатов, в кабинет залетел Цижень, закрывая дверь, чтобы никто больше не смог помешать их разговору. —Почему ты разрешил ему воплотить это? Почему не остановил?! Если бы мы ещё чуть-чуть поднажали, он бы сдался!— завёл свою шарманку Цижэнь, смотря на брата ничего не понимающим взглядом. —Не отступился бы он. Явно не сейчас и не в этой ситуации. Даже запри я его в комнате и прикуй кандалами к кровати, Ванцзи всё равно нашёл бы способ выбраться. Смерть Сичэня очень сильно повлияла на него, я вижу это, ведь он был его братом. Сичэнь был роднее для Чжаня больше чем мы с тобой... Я вот вспомнил, как когда-то вернулся домой, а ты, как всегда, отчитывал малыша Чжаня. Я не хотел вмешиваться, поэтому просто наблюдал как ты кричишь, чересчур эмоционально жестикулируя, а Ванцзи стоит перед тобой практически плача, но сдерживался,— усмехнувшись приятным воспоминаниям, он продолжил.— Вдруг в комнату забежал Сичэнь, ему тогда было лет девять или десять, точно не помню. Так вот, он заслонил Ванцзи собой и смотрел на тебя так, будто ты не ребенка ругал, а как минимум убил его. Я всё ещё помню твоё растерянное лицо. Конечно же, как только ты ушёл, Чжань расплакался. Бросился к брату и, захлёбываясь слезами, умолял поверить ему, что он ни в чём не виноват. Зайди я в тот момент к ним в комнату, готов поспорить, что Ванцзи тут же перестал бы плакать. А-Чжань всегда был таким. Никогда не показывал нам своих чувств и эмоций. Практически никогда не перечил и не пытался спорить с нами. В этом виноваты мы все. Будь я более хорошим отцом, не позволил бы своему сыну так сильно закрыться от окружающих. Знаешь, что мне сказал Сичэнь перед своим отъездом?— конечно это был риторический вопрос и ответа на него никто не ждал, но сидящий напротив Цижэнь всё равно мотнул головой.— Не знаешь. Он попросил меня в нужный момент сделать правильный выбор. Конечно же, я сразу понял, что речь шла о Чжане, ведь накануне мы так же о нём говорили. Сичэнь сказал, что из-за твоего строгого воспитания, А-Чжань вырос очень скромным и замкнутым, и что если не поймать то мгновение, когда потребуется отступить, всё, что он до сего момента прятал глубоко в себе, выльется наружу, и тогда эту бурю невозможно будет остановить,—мужчина прервался, чтобы сделать глоток воды и смочить пересохшее от долгого монолога горло.— Не пойми меня неправильно, я люблю своих детей больше всего на свете, но я думаю, что именно сейчас и был тот самый переломный момент. Я доверяю словам Сичэня так же, как и своим, поскольку только он мог чувствовать своего брата как себя самого. "—Сичэнь. —Да, отец? —Скажи, как ты так точно определяешь настроение Ванцзи? Ты будто его мысли читаешь. —Прошу меня простить, но я не смогу дать Вам точного ответа. Я думаю, что это можно назвать некой ментальной связью между нами. Хватает лишь одного взгляда, чтобы я сразу понял о чём он думает и что чувствует. Но могу сказать, что его глаза говорят намного лучше каких либо слов.       После этого, сколько бы мужчина не пытался, понять хоть что-то в своём втором сыне у него так и не получилось." —Так прошу заметить, Чжань пришёл к нам не разрешения спрашивать, как делал это обычно, если ему чего-то хотелось, а просто поставил нас перед фактом. Не это ли значит, что он всё для себя решил? Запрети я ему пойти в армию, то всё равно потерял бы его. Только вот так у нас есть шанс, что он всё же вернётся домой, а так я потеряю его из-за скандала, и даже вернись он с того ада, не приедет обратно домой. Устал я. Надо бы отдохнуть.

„Взрослые никогда ничего не понимают сами, а для детей очень утомительно без конца им всё объяснять и растолковывать.“ —Антуан де Сент-Экзюпери, книга Маленький принц

***

      После всего Цижэнь вышел из кабинета, не проронив ни слова. Оно и понятно, он в первые в жизни почувствовал себя виноватым перед кем-то, кто младше его самого. Идя по коридору второго этажа, глава семьи Лань зашёл в комнату младшего сына, в которой, несмотря на позднее время, всё ещё горел свет. На кровати сидела его супруга, а на её коленях лежала голова заснувшего сына. Нежно водя рукой по его волосам, она тихо что-то напевала, но, заметив мужа, замолчала. —Я говорила тебе, что у нас самые лучшие дети?— проговорила она, опуская взгляд обратно на спящего.— А ещё он спит с игрушкой,— улыбнувшись, выдала женщина. И только сейчас мужчине бросилось в глаза то, что его уже двадцатипятилетний сын прижимает к груди плюшевого зайца. —Заяц?— скорее спрашивая для того, чтобы хоть что-то сказать, чем уточнить увиденное, говорит он. —Это кролик. Зайцы и кролики это разные животные...Он сказал, что это Сичэнь подарил его,— госпожа Лань опустила глаза на безмятежное лицо Чжаня, а после провела пальцем по его всё ещё красноватой щеке.— Ну попадись мне этот Лань Цижэнь на глаза, я его так о стену приложу, что на всю жизнь запомнит. Будет знать, что я сделаю с каждым, кто посмеет поднять свои грабли на моего ребенка. Повисла тишина, разбавляемая тиканьем часов, что стояли на письменном столе, и тихим сопением Чжаня. —Наверное, он считает, что я ужасная мать. И он будет прав, думая так. Иметь живых мать и отца, но быть воспитанным и, в то же время, помешанным на правилах дядей. По нежной щеке вновь покатилась слеза, которую никто не спешил стирать. Спокойно спящий до этого Ванцзи, начал ворочаться, в попытке поменять положение затёкших от однообразного лежания мышц, но, после нескольких безуспешных попыток, он успокоился. Ещё несколько раз погладив по гладким волосам сына, женщина аккуратно переложила голову спящего со своих ног на подушку и, встав с кровати, вышла из комнаты, не забыв прихватить с собой застывшего муженька.

„Никто не может быть таким безумным, чтобы хотеть войны, вместо мира, ибо, когда мир, то дети хоронят отцов, а когда война, то отцы хоронят детей.“ —Геродот

***

      Смотреть на пустую могилу собственного брата было странно. Сегодня с самого утра лил холодный дождь, будто само небо оплакивало погибшего. Траурные одежды гостей уже успели промокнуть и начать раздражать. Зонты не спасали, да и не до дождя было как-то. За всё время никто не издал ни звука. Уже ни у кого не осталось никаких сил на слёзы. Поэтому сразу же по окончанию похорон, все разъехались по домам. Сейчас, сидя в тёплой ванной и смотря на себя в зеркало, что так удачно стояло в углу, Чжань рассматривал свои волосы. В их семье с давних времён было заведено отращивать их, в независимости от того, парень ты или же девушка. В отличии от своей матери, у которой волосы хоть и были длинные, но очень тонкие и редкие, Ванцзи же могла позавидовать любая девушка. С самого детства он был обладателем невероятно густых, ровных волос, имеющих насыщенный и глубокий чёрный цвет. Как бы там ни было, Ванцзи любил свои волосы. Они всегда были мягкими, послушными и красиво блестели на свету. К ним всегда было приятно прикасаться. После поступления в университет, возвращаться домой со всевозможными способами заплетенными причёсками стало привычным делом. Уж очень любили девушки из его группы заплетать ему косы во время перерывов. Вылезая из уже остывшей воды и посильнее укутавшись в тёплый халат, Чжань вышел из ванной комнаты, чуть не сбив молодую девушку, что так неудачно пробегала мимо в этот момент. —Молодой Господин! Прошу меня простить,— сразу воскликнула девушка, почему-то краснея и отводя взгляд. —Нет нужды в извинениях. Роу²?— с неуверенностью позвал девушку Ванцзи. —Да, молодой Господин?— на Чжаня уставилась пара больших глаз. Ряд светлых ресничек обрамлял два зеленоватых глаза. Маленький и аккуратный носик, пухлые щёчки, большие губки бантиком. В целом, Роу можно было назвать привлекательной девушкой. Насколько Чжань знал, она начала работать в их доме не так уж и давно. — Молодой Господин, если Вам что-то потребуется, я с радостью сделаю всё, что бы Вы не попросили,— девушка вдруг запинается и краснеет ещё сильнее, становясь похожей на бордовые розы, цветущие на территории поместья Лань. — Т-то есть...Я не имела в виду ничего такого... —Я не понимаю. Объясни,— слегка наклонив голову в бок, просит Чжань. —Ничего, молодой Господин. Забудьте. Вы что-то хотели у меня попросить,— уже не поднимая глаз напоминает девушка. —Да. Не могла бы ты меня подстричь? Боюсь, у меня самого это не очень хорошо получится. —Э? Конечно, но почему молодой Господин не пойдёт в парикмахерскую для такого? —На это нет времени и нужды. —Тогда, Вы не против, если мы сделаем это в Вашей комнате? —Мгм,— лишь последовало ей ответом. Обрадовавшись, что она наконец сможет увидеть комнату господина, в которую впускались только пара избранных слуг, Роу пулей побежала в свою комнату, которую ей выделили после того, как она начала служить семье Лань. Взяв всё необходимое, девушка зашла в комнату младшего Ланя, которого в комнате не оказалось. Сама комната была простой, в ней не было ничего лишнего, хотя и обычной её назвать было трудно, как-никак в ней жил потомок дворянского рода. У правой стены стояла большая кровать, напротив стоял шкаф с одеждой. С левой стороны от кровати стояла тумбочка с несколькими книгами и газовой лампой. По правую сторону шло довольно большое окно, около которого стоял письменный стол со стулом. Как и ожидалось, на нём почти ничего не было, кроме парочки фоторамок. Подойдя поближе, Роу взяла одну из них. Это оказался семейный снимок. Рядом с нынешним главой Лань стоял мальчик, лет трёх, а рядом на своих руках Мадам Лань держала маленький свёрток. Из пелёнок выглядывала маленькая мордашка со сморщенным носиком. В этом маленьком нечто, очень смутно угадывались черты уже взрослого хозяина комнаты. Второе фото было похожим, только теперь возле своей матери стоял двадцатилетний Лань Чжань. Последняя фотография почему-то лежала лицевой стороной к столу. Быстро оглядевшись на наличие других людей в комнате, девушка подняла снимок. Оттуда на неё смотрели двое довольно похожих друг на друга мужчин, сидящие на диване в главном зале. Роу знала, что Лань Ванцзи является не единственным ребенком, к тому же младшим из братьев, но вживую она никогда не видела старшего из сыновей. Да и на фото девушка увидела его только сегодня. Сейчас же ей оставалось только удивляться тому, как рождённые в разное время братья, на самом деле были невероятно похожи. В отличии от Лань Чжаня, у которого волосы доставали чуть ли не до поясницы, у его брата была короткая стрижка. Лань Хуань легко улыбался, глаза лучились теплом, и весь он, будто бы излучал ауру мягкости и спокойствия. Конечно, Лань Ванцзи тоже улыбался, но это явление можно было приравнять к восьмому чуду света или же пролёту кометы вокруг Земли. Резким движением у девушки вырывают фотографию из рук. Обернувшись, она сталкивается с широкой грудью, а подняв голову улавливает недоумевающий взгляд золотых глаз. —М-молодой Господин, я не хотела, Вас не было и я лишь... Положив фото на тоже место где оно и было, Чжань выдвинул стул на середину комнаты и сел. —Прошу, приступай. Немного постояв в нерешительности, Роу всё же взяла гребень и начала расчёсывать уже высохшие волосы своего господина. —Я часто стригла своего брата, пока он не ушёл на войну, а я не начала работать здесь,— зачем-то начала рассказывать девушка. —Мгм. Поняв, что её вряд ли будут слушать, Роу занялась своей работой. Через минут сорок она ушла дальше выполнять свои прямые обязанности, пока старшая горничная не заметила её отсутствие, а в руках Ванцзи лежали его волосы, скреплённые резинкой. Если он всё же не вернётся домой, хотя бы будет что положить в гроб. Именно с такими умозаключениями он и отправился спать.

„Дисциплина — душа армии. Она превращает немногочисленное войско в могучую силу, приносит успех слабым и уважение всем.“ —Джордж Вашингтон

***

конец 3115—начало 3118

      Сказать что в армии тяжело, ничего не сказать. Начнём с того, что аристократов здесь не очень жаловали. Даже если ты и не относишься к тем зажравшимся дворянам, кто мог за счёт денег и связей творить всякую эпопею, тебя всё равно будут считать таковым. Люди не любят и не хотят разбираться в других, поэтому им легче повесить ярлык и следовать лишь установленными собственными руками рамками. Переубедить человека, который уже успел повесить на тебя определенный ярлык, очень сложно, а временами даже невозможно. А даже если тебе нет никакого дела, что думают о тебе другие, то придётся засунуть свою гордость и убеждения далеко и на долго, ведь армия— это не только стрелять по врагам, но и взаимопонимание и слаженность отряда, способность работать в команде. Поскольку это одна из истин, тебе волей не волей нужно убедить всех толстолобов, что ты такой же человек как и они, что ты не эгоистичный папенькин сыночек, который без денег не может прожить и дня. —Не обращай на них внимания. Они ненавидят нас только потому, что у самих в жизни ничего не сложилось,— в один прекрасный день пробормотал голос, где-то на уровне груди. Этим самым голосом оказался младший молодой господин Не. —Братец Лань, ты разве не знал? Мой старший брат является командиром четвёртого экспериментального отряда. Представляешь, там все снайперы девушки. Страшные женщины. Такие и прострелить чего могут, — ответил Хуайсан на вопрос как он оказался в армии. —Разве это что-то меняет?— задал встречный и весьма логичный вопрос Чжань. —Что там девушки, или ты про брата? —Брат,— лаконично ответили тому. —Конечно меняет! Мой брат ни за что не позволит мне сидеть в безопасном месте! —Он п-просто п-п-переломает тебе ноги, если т-ты захочешь эт-то сделать,— не совсем культурно вклинился не пойми откуда взявшийся паренёк. Как после Ванцзи узнал, его звали Вэнь Нин. Когда-то семья Вэнь тоже имела дворянство, и хоть основная ветвь до сих пор считала себя высокопоставленными личностями, но они утратили свой титул ещё во время революции. —Ну братец Вэнь, ты такой жестокий. Как ты мог так поступить со мной?!— начал капризничать, словно маленький ребенок Не Хуайсан. —Серьёзная угроза,— поразился Чжань, мысленно спрашивая высшие силы, не ошибся ли он адресом, и не убьют ли его еще до того, как он выйдет на поле битвы.       Так и стали они, как три брата акробата. Хуайсан постоянно жаловался и вредничал, Цюньлин, запинаясь пытался его успокоить, а Ванцзи периодически делал вид, что он вообще не с ними. Вторым по сложности было само обучение. Ранние подъёмы, к которым Чжань к счастью был приучен с детства, силовые тренировки, которыми он и сам периодически занимался, не были чем-то сложным, нет. Передвижение, стойки, стратегический выбор правильной точки для нападения, умение владеть большим выбором оружия, способность маскироваться и правильно выбирать самых важных и опасных противников для их устранения. Этому его никто не учил, и сейчас, пытаясь впитать в себя как можно больше информации, головная боль стала неизменным спутником. Громкие звуки, постоянная ругань их командира, посторонние шумы и непрекращающийся поток нецензурной лексики других кадетов, которые Чжань слышал вообще впервые, не давали расслабиться ни на секунду. —Внимание! Сейчас я выдам вам по три пули! Будете стрелять в те мишени,— указывая себе за спину проговорил командор.— После я выберу десятку лучших для снайперского отряда, всем остальным придется идти в пехоту. Десятерым счастливчикам я дам один день отдыха! Команда всем понятна?! —Так точно, сэр!— отдавая честь прокричал весь отряд.

***

—Братец Лань, ну так нечестно! Почему ты вошёл в десятку, а я нет? Нас же сейчас таким матом обложат, что жить не захочется, а ты отдыхать будешь! Даже Вэнь Нин прошёл!—уже минут пять причитал на ухо господин Не. —П-прости,— опустил голову Цюньлин. —Тебе не за что извиняться. Хуайсан, если хотел пройти в десятку, то тебе стоило больше уделять внимание тренировкам, а не нытью,— оттолкнув назойливого Не ответил Лань Чжань, в надежде успеть на обед. —Но я же хорош в теории! —Как будто т-теория с-с-спасёт тебе ж-жизнь в поле,— подначил того Вэнь Нин. —А мне вы тогда для чего?       Так и проходило их обучение, со временем все подостыли и стали ежели не друзьями, то товарищами уже точно. Всего пол года спустя, их отряд отправили на первое задание. "Защитить и не дать врагу пройти дальше линии обороны!". В бою из их отряда численностью в сто тридцать пять человек выжило всего лишь сорок два. Тогда, вытащив Чжаня из заваленного обломками окопа, в последующий день, его трясло, как последний оставшийся лист дерева на ветру. А после, как бы иронично это не звучало, его наградили за полную отдачу в бою. В том аду Ванцзи собственноручно убил одиннадцать человек.

***

3157 год

—Вот как-то так всё и началось,— проговаривает Чжань, смотря на пооткрывавших в изумлении рты внуков. —Ну а как же тогда бабушка оказалась с тобой в одном отряде, если изначально вы не были вместе?— спросил пришедший в себя быстрее всех остальных Бэй. —Всё очень просто. Пока ваш дед кадетствовал, я...

*Бонус*

      Уже выходя за порог дома, Чжаня вдруг резко хватают за руку и разворачивают к себе. Лишь в последнюю секунду он успевает поджать свои губы, перед тем как к нему прижимаются чужие. Глаза грозились вылезти на лоб, когда перед его лицом оказалось смущённое девичье лицо. —Роу, ты что творишь?— схватив девушку за кисти рук и не сильно оттолкнув от себя, спросил Ванцзи. —М-молодой Господин, я... я буду ждать Вас. Я дождусь. Вы ведь мне так нравитесь, молодой Господин,— будто не слыша вопроса защебетала соловьём Роу. Не находя слов Лань Ванцзи так и застыл, сдерживаясь чтобы ничего не ляпнуть по типу "Без согласия обеих сторон целоваться запрещено" и "Лани выбирают себе спутницу жизни единожды и на всегда. И не факт что ею станешь ты". А Роу смотрела такими искрящимися глазами, что аж тошно стало. И как объяснить этой бедной душе, что он к ней не чувствует полным счётом ничего, было неизвестно.       Так он и ушёл, оставив девушку стоять в проёме входной двери, без какого либо ответа.