Цветок незабудки в волосах княжича

— Отец, пожалуйста, не серчайтесь на моего брата. Се Лянь стоял в приёмной палате перед престолом, слегка опустив голову, лик его был омрачён дурными предчувствиями. Свечи были приглушены, и тени от них создавали причудливые образы на стенах, напоминавшие бесчисленную армию, рвущуюся в последний бой. Из-под неплотно закрытых дверей просочился холодный ветерок, от чего стало казаться, что из тёмного угла, который не освещался свечами, кто-то наблюдает за всем происходящим в комнате. Наследник поёжился от холода, и это его движение не ускользнуло от зорких глаз князя, внимательно следившего за ним. Цзюнь У переплёл пальцы и, наконец, медленно заговорил: — Что же мне тогда делать, коль он столь легкомысленно пренебрегает правилами? — Пожалуйста, смягчите наказание. Ци Жун просто молод и глуп, он не осознаёт своих поступков. — Сяньлэ, но я и так сделал всё возможное, — произнёс князь, делая безуспешные попытки переубедить наследника. Се Лянь снова защищал полоумного родственника, несмотря на то, что тот никогда не делал ему ничего хорошего, а наоборот, всячески доставлял неприятности своими выходками. — Я мог выслать его из дворца, но всего лишь запретил ему присутствовать на празднике. И всё это ради тебя. Что тебя ещё не устраивает? — Но я думаю, что он хотел бы узнать, какая девушка станет моей невестой... — От волнения мысли в голове княжича сбились в одну кучу, он начал перебирать рукав кафтана, расшитого золотыми нитками, которые слегка переливались в слабом свете свеч. — Он правда хороший, просто не знает, как ещё обратить на себя внимание... — Ха, может ещё скажешь, что он будет помогать тебе выбирать будущую супругу? — Цзюнь У чуть подался вперёд. — В нём нет ничего хорошего. Это чудо, что он ещё жив с его-то больной головой. — Государь, прошу вас, помилуйте его... — Сяньлэ, ты глуп, как и твой покойный отец... — эти слова не могли быть услышаны княжичем, однако тот вздрогнул от внезапного наплыва тревожности, похожей на порыв холодного ветра. Цзюнь У продолжил: — Хорошо, я уступаю. Но это был самый последний раз. Ци Жун будет отпущен из-под стражи, но знай, что я делаю это только ради тебя. И если только он что-нибудь учудит... Он теперь твоя ответственность. — Благодарю вас, отец! — Се Лянь поклонился. — Я сейчас же поговорю с братом. Обещаю, что он больше не будет нарушать правила. — Я запомню твои слова, Сяньлэ. А ты помни про праздник. Он уже через два дня. Когда Се Лянь поспешно покинул приёмный зал, Цзюнь У тяжело вздохнул и подпёр голову ладонью. "Глупое дитя... Почему ты так защищаешь брата? Почему именно этот никого не уважающий бездельник так важен для тебя, а не я, твой названый отец? Надеюсь, что твои мысли прояснятся и ты осознаешь свою ошибку..." ***** — Бездарь! Как ты вообще стал личным дружинником княжича с таким безответственным отношением к службе?! Где ты вечно пропадаешь?! — Да как ты, сын челяди, вообще смеешь называть меня бездарем?! — Да, неправильное слово я выбрал! Ты божедур! — Невеглас! — Баламошка! — Околотень! — Таких балахвосов, как ты, даже леший за три версты обходит! — А на тебя, басалай, и кикимора не взглянет! Так и останешься один-одинёшенек! В тот момент, когда юноши были готовы пустить в ход кулаки, двери в покои распахнулись и внутрь зашёл Се Лянь. Застав перепалку, он лишь тихо вздохнул, на что один из юнош, вероятно личный слуга, о чём можно было судить по его достаточно простой одежде, не смог удержаться от закатывания глаз. — Му Цин, Фэн Синь, я же столько раз просил вас не ссорится, — Се Лянь предпочёл проигнорировать вызывающий жест. — Если бы на моём месте был отец, вам бы уже давно не поздоровилось. — Этот пятигуз... — поймав на себе строгий взгляд княжича, Му Цин мгновенно исправился. — Ваше Высочество, ваш личный дружинник снова уходил, пока вас не было! Стоило мне на секунду отвернуться, как его и след простыл! — А тебе, маракуша, какое дело, где я?! Неужто беспокоишься обо мне? — Успокойтесь, успокойтесь, не надо снова ругаться. — Се Лянь встал между слугой и дружинником, дабы предотвратить грядущую драку. — Фэн Синь, откуда ты знаешь такие слова? — От вашего "верного" слуги, Ваше Высочество. К слову, вы обсудили с князем происшествие, связанное с вашим... — с огромным усилием переборов желание назвать Ци Жуна полоумным, Фэн Синь выговорил: — Почтенным братом? — Да, отец согласился простить Ци Жуна на этот раз. Также я зашёл к Ци Жуну и взял с него слово, что он впредь больше не будет выгонять прибывших девушек из терема. Он, правда, обругал меня похуже того, как только что называли один одного, но суть не в этом. — Княжич поспешил сменить тему, поскольку заметил, что Фэн Синь уже мысленно представлял всевозможные способы убийства родственника Се Ляня. — Му Цин, мой наряд на праздник готов? — Почти, Ваше Высочество, — кивнул слуга. — Портной сказал, что завтра можно будет примерить. — Не забудь передать ему, чтобы в этот раз было меньше украшений. Не люблю я впустую хвалиться богатством, не по мне это. — Хорошо, Ваше Высочество. — Юноша поклонился и покинул светлицу. Дружинник же встал на своё обычное место снаружи у дверей. ***** Се Лянь с ранних лет любил чувствовать себя нужным и полезным. Став чуть старше, он начал обучаться многим искусствам, самыми любимыми из которых были сражения на мечах и письмо. Сражениям он обучался, чтобы защищать слабых; а в письме он совершенствовался для того, чтобы переписывать церковные тексты, тем самым помогая духовенству. Когда приёмный отец Се Ляня, Цзюнь У, взошёл на престол после загадочной смерти прежнего правителя и его супруги, которые были родителями Се Ляня, он почти сразу принял христианство. По его словам, это нужно было для того, чтобы объединить народ, чтобы все стали равны, для того, чтобы остановить междоусобицы и кровавые обряды, включавшие в себя жертвоприношения. Простой народ сначала не хотел отказываться от старых привычек, поэтому то тут, то там вспыхивали восстания, которые успешно подавлялись князем. Со временем люди сдались, но Цзюнь У этого было мало: он приказал построить на территории детинца нечто наподобие храма, в котором поставил единственные уцелевшие идолы языческих богов. Это место являлось не местом поклонения, а, скорее, символом превосходства князя над богами. Спустя два часа, проведённых за переписыванием, Се Лянь услышал стук в дверь. В комнату зашла служанка и поклонилась. Юноша не мог не заметить взгляд, который бросил в её сторону Фэн Синь, стоявший снаружи. — Ваше Высочество, ваш отец попросил напомнить вам, что пришло время ужина и он ждёт вас. Рука княжича дрогнула, из-за чего капля чернил сорвалась с кончика пера и забрызгала идеально выведенные буквы. Се Лянь бросил взгляд на этот беспорядок и отложил письменные принадлежности в сторону. — Хорошо. Передай государю, что я скоро приду. Девушка снова поклонилась и вышла из комнаты. Перед тем, как дверь закрылась, Се Лянь успел заметить, что служанка кокетливо улыбнулась личному дружиннику княжича, который, в свою очередь, ответил ей тем же. Взглянув в зеркало и отметив, что его внешний вид выглядит достаточно презентабельно, Се Лянь отправился в меньший обеденный зал. Их всего было два: меньший для обычных трапез, и больший для праздничных. Второй сейчас готовился к празднику, поэтому там сновали слуги и приводили его в порядок. Внутреннее убранство зала можно было назвать роскошным благодаря искусно расписанным стенам. Не зря для этой работы приглашались лучшие мастера княжества. Однако не все замечали, что эти узоры были будто мрачнее, чем те, которые были при прежнем государе. А если кто и замечал изменение, то ссылался на то, что краска со временем потускнела. И лишь Се Ляню казалось, что это связано с восхождением на трон нового князя. Во главе стола, уставленного блюдами, сидел Цзюнь У. Се Лянь, поприветствовав его небольшим поклоном и, получив в ответ кивок, сел на своё место на другом конце стола. Свободным осталось лишь одно место. Бросив туда взгляд, Се Лянь заговорил: — Отец, а где... — Я уже давно послал за Ци Жуном, — ответил Цзюнь У, опережая вопрос, — но он так и не явился. Думаю, он придёт к концу ужина. Как всегда. На столе было великое множество яств: рябчики, куропатки, окуни, пареная репа, ягодный кисель, квас, мёд, и многие другие блюда, от одного упоминания которых у любого человека просыпался зверский аппетит. Се Ляню очень хотелось надеятся, что это всё не пропадёт даром, а позже отдастся слугам. Князь старался во всём угодить наследнику, дабы тот жил в роскоши и ни в чём не нуждался, однако тот съел лишь половину рябчика и кусок пирога на гороховом тесте, а от хмельного и вовсе отказался, так как предпочитал оставаться в ясном уме. — Сяньлэ, я заметил, что ты давно не тренировался с мечом. — Произнёс Цзюнь У, сделав глоток мёда. — Не боишься утерять навыки? Наставник хвалит тебя, говорит, что ты очень способный ученик, но вдруг случится так, что его мнение в корне изменится? — Я решил взять перерыв на несколько дней. После тренировок ужасно болят руки, а мне ведь ещё на празднике гулять, — неловко рассмеялся Се Лянь. — Но потом обязательно продолжу, отец. Вы же знаете, как мне нравится посвящать этому свободный час. Не успел Цзюнь У ответить, как двери распахнулись, и в комнату вошёл юноша в зелёном наряде. Слегка поклонившись князю, он бросил на Се Ляня высокомерный взгляд и сел на своё место. Увидев столько блюд, он облизнул сухие губы. — Ци Жун, я уже думал, что ты и вовсе не придёшь. — произнёс Се Лянь, повернувшись к брату. — Не мог же я оставить своего братца скучать. — ответил Ци Жун. Прошло совсем немного времени, а уже большая часть мясных блюд нашла свою смерть в тарелке Ци Жуна. Глядя на эту печальную картину, княжич не мог не думать о том, сколько должен съесть его родственник, чтобы наесться до отвала. Посреди трапезы из тёмного угла выплыла фигура, полностью одетая в чёрную одежду. Из-за капюшона нельзя было понять: женщина это или мужчина. Фигура приблизилась к Цзюнь У и начала что-то быстро шептать ему на ухо. Видимо, услышанное очень ему не понравилось, раз он нахмурился. Как Се Лянь ни пытался, он не смог уловить ни слова, да и фигура вскоре снова скрылась в темноте. Ци Жун был слишком увлечён едой и ничего не замечал до тех пор, пока Цзюнь У не встал из-за стола так резко, что застучала посуда. — Мне нужно уйти, — заговорил князь. — Появилось одно очень... Неотложное дело. Ци Жун хотел было съязвить, но заметив, насколько помрачнело лицо государя, стушевался и снова уткнулся в свою тарелку. — Спокойной ночи, Сяньлэ. Не засиживайся допоздна. После этих слов двери зала со стоном распахнулись и снова захлопнулись, будто испугались, что они слишком громкие для почти траурной тишины обеденного зала. — Кхм, Ци Жун, я, пожалуй, тоже тебя оставлю... — Се Ляню было боязно нарушать угнетающую тишину, поэтому его голос был слабым, похожим на комариный писк. — Мне пора спать, ведь завтра очень много дел... — Ну да, иди, братец. — Ци Жун откинулся назад на стуле так далеко, что чуть не упал. — Осторожнее. — Да пошёл ты к чертям собачьим. Разве ты не говорил, что у тебя завтра много дел? Почему тогда ты всё ещё стоишь здесь? Се Лянь в ответ на его слова лишь покачал головой и направился в свои покои.