Я всего лишь ошибка

      Всем известно всепоглощающее чувство вины, даже если вина совсем маленькая. Например, когда ты что-то не так сказал родителям, а они, чтобы тебя проучить, давят молчанием. Если первые пару часов ты принимаешь правила игры, стараясь даже не задумываться об этом, покрываешь грязью всех и вся, считая себя не виноватым ни в чем, то уже последующие часы становятся настоящей пыткой, и ты сидишь, задумываешься, что хуже: телесное наказание или же молчание и полное игнорирование тебя со стороны самых дорогих в твоей жизни людей ?       К сожалению, любовь - это проклятье, прекрасное и самое жестокое проклятье, которое есть на всем белом свете и в других мирах.                   Любовь делает тебя слабым, и под гнетом столь простого чувства ты можешь навсегда сломаться.             Это приняла как данность Кассиопея.      

*****

      В помещении, где не было ни одного намека на свет, освещаемое только подружкой-Луной, восседала прямо на столе девушка лет шестнадцати. Её длинные шелковистые волосы были заплетены в тугую косу, которая мирно покоилась на правом плече. Сами же волосы были словно золото, красиво поблескивая при лунном свете, будто те и вправду были сделаны из самого дорогого материала. Зелено-ядовитые глаза лениво пробегались по строкам весьма массивной книги, которую девушка с легкостью держала в правой руке, пока левая покоилась на её коленке, отбивая лишь ей известные мотивы. Так мешающая челка каждые несколько минут раздражённо сдувалась набок, и, казалось, хозяйка скоро не вытерпит. Сама она была одета в белую блузку с просторными рукавами, которые сужались на запястьях, на бедрах же были короткие шорты на подобие мини-юбки черного цвета с еле заметными кармашками по бокам, на шее под воротом блузки красовался аккуратно завязанный в красивый бантик платок броско красного цвета, а если ещё приглядеться, то можно было увидеть почти что незаметный чокер. На ногах, которые чуть не касались пола, то и дело лениво покачиваясь назад и вперед, были обуты простые женские ботинки молочного цвета. В целом молодая особа вела себя непринужденно, хотя на столе была кипа небрежно брошенных бумаг да всяких склянок, чуть взади от её спины находились золотые весы, ступка с неизвестной белым порошком и так далее. В целом во весь интерьер помещения девушка будто не вписывалась, выглядела будто не предназначенная для этого мира. Как небрежно капнутая желтая клякса на фоне мрачного интерьера. Все помещение было блеклым и каменным, везде были разбросаны книжки, небрежно оставленные владельцем. В правом углу комнаты находились два массивных деревянных шкафа, и у одного из них даже не закрывалась дверца. Лишь один левый угол комнаты был более менее опрятным: удобное кресло с красного цвета обивкой, рядом же находился маленький деревянный столик, на котором мирно покоилась ваза с синими розами и пакет каких-то сладостей.             Деревянная дверь помещения неприятно скрипнула, оповещая неизвестную, что теперь в комнате она не одна. Послышалось пару лёгких шажков и бесстрастный тембр, который звучал довольно хрипло, будто обладатель несколько часов ни с кем не разговаривал:                   –Ты разве со своего путешествия не должна была вернуться только через пару лет?             Блондинка все же отложила книгу, закрыв при этом её с громким глухим звуком и поставив аккуратно не далеко от себя. Зелёные радужки приветливо сверкнули и чуть сощурились, пока губы поползли змейкой вверх, делая из красивого личика, которое до этого было безэмоциональным, более весёлое.             –Неужели, Учитель, вы ни капли не соскучились по мне?–вопрос прозвучал не оскорблено или обиженно, а скорее на веселе.             Так называемый Учитель лишь проигнорировал, по его мнению, глупый вопрос и подошёл к креслу, усевшись в него и закинув ногу на ногу. Положив на подлокотники руки и откинувшись на спинку поудобнее, мужчина пристально смотрел на юницу своими черными бездонными, как сама черная дыра, глазами и как бы требовал объясниться.             –Ой, можете не отвечать, я и так знала, что вы скучали. Вы просто как всегда стесняетесь это вслух сказать,–махнув правой рукой ответила девчонка.–А я вот гостинцев привезла, помнится, вы упомянули то, что синие розы очень редкостный ингредиент. В Каине я нашла торговца, который мне их продал почти что за даром... А ещё я привезла вам сладости, думаю вам должно понравиться....             Её монолог прервал беловолосый:       –Кассиопея.       Та лишь томно вздохнула и, надув губы, карикатурно обиженно ответила:             –Я уже девяносто четыре года Кассиопея.–замолкла на несколько секунд, задумываясь чтобы сказать.–Учитель, по всем странам прошла молва, что вы под свою опеку взяли мальчишку. Признаться честно, мне стало интересно, неужели вы настолько по мне соскучились, что решили найти мне замену? Ну, могли же мне только намекнуть, я бы сразу же примчалась к вам.             Тот лишь свёл брови к переносице, признавая, что слухи слишком быстро распространяются. Даже чересчур. Неужели родители Лукаса об его посещениях в их поместье разболтали так быстро?             –Взял.–коротко подтверждает это.–Правда характер у него слишком взрывной, то и дело пытается на меня напасть, покрывает грязью так, что волей не волей уши в трубочку сворачиваются, да и пытается все сбежать. Будто я его насильно держу.             Младшая пустила смешок, после умело замаскировала его под кашель.             –Должен признать, с тобой всё было намного легче... То ли от того, что ты девочка, то ли от того, что ты была настолько сломлена, что...–дальше он не продолжил, заметив, как изумруды стали мутнее и уставились мрачно на него. Нет, вовсе нет, он не боялся свою ученицу, просто не хотел ворошить раны этого дитя.–В любом случае, раз уж ты здесь, у меня к тебе просьба.             –И какая-же?–заинтересованно склонив чуть голову набок, поинтересовалась та.             –Я хочу, чтобы ты присмотрела за ним.             От такого заявления тонкие брови заметно полезли вверх, а глаза неверяще смотрели на беловолосого.             –Учитель, если вы решили начать шутить, то у вас это слишком дурно получается.–скептически проинформировала та его, отойдя чуть от шока.             –Кто сказал, что я шучу?–выгнув бровь, вопросил старший.–У вас с ним ситуации уж слишком похожи. Меня это дитя ни капли не слушается и то и дело норовит что-нибудь эдакое выкинуть. Я и так довольно много времени на него трачу, а с неокрепшими детьми я не очень лажу. Так что, думаю, у тебя получится направить его на путь истинный быстрее меня.             Губы блондинки чуть поджались, а от былого веселья и следа не осталось, вместо этого на её лице читалось напряжение, пока руки чуть сжались, царапая молочно-белую кожу.             –Я не думаю, что справлюсь.             –Не попробуешь — не узнаешь.             Кассиопею сжирает боль и чувство вины.