Всего одна конфета

Феликс остановился посреди коридора и, покрепче сжав ручку небольшого чемодана, осмотрелся. Дядина квартира осталась точно такой же, какой он её и запомнил: блеклые обои, абстрактные картины, запах медикаментов и множество дверей. Изменились только его собственные ощущения. Раньше, когда он приезжал сюда, ему было комфортно и уютно. Он с удовольствием бегал по длинным коридорам, изучал многочисленные комнаты и крутился рядом с дядей Хаксли, когда тот работал у себя в кабинете. А вечером они вместе садились в гостиной, брали что-нибудь вкусненькое и читали какую-нибудь энциклопедию. Раньше Феликсу просто нравилось тут находиться. Теперь же родные стены давили на него, служили болезненным напоминанием о прошлом, которого уже не вернуть. И чем дольше он разглядывал такие знакомые картины и двери, тем паршивее ему становилось на душе. Хотелось выйти отсюда на улицу и дышать-дышать-дышать свежим воздухом. Хотелось оказаться где-нибудь далеко-далеко отсюда, где не будет фотографий с молодой мамой, фантомного запаха выпечки и воспоминаний о том, как они с родителями все вместе приезжали навестить дядю Хаксли. Но, к сожалению для Феликса, покинуть эту квартиру теперь он так просто не мог. И в ближайшие восемь лет вряд ли сможет. Ведь теперь это место — его новый дом. От мрачных мыслей Феликс отвлёкся, когда почувствовал у себя на плече чью-то руку. Сначала он крупно вздрогнул, однако потом медленно поднял голову. И встретился глазами с дядей. Он стоял рядом, слегка сжимая плечо, и в его взгляде отчётливо читалось беспокойство. — Всё в порядке, Феликс? — с нескрываемым волнением в голосе спросил он. Его вопрос показался Феликсу донельзя глупым. Ну конечно же нет. У кого вообще в подобной ситуации может быть всё в порядке? — Ага, — однако он не стал огрызаться: понимал, что дяде и самому сейчас не лучше. Вместо этого лишь вяло кивнул и перевёл незаинтересованный взгляд обратно на картины. — Мне… нужно отъехать ненадолго. Ты сам справишься? — спустя недолгую паузу вновь задал вопрос дядя. Чувствовалось, что он всё никак не мог успокоиться и перестать переживать за него. — Ага, — Феликс лишь снова отстранённо кивнул. — Не волнуйся, дядя. Я буду в порядке, — помолчав пару секунд, чуть тише добавил он. Ложь. Чистая наглая ложь. — Я надеюсь, — дядя тяжко вздохнул. После он мягко похлопал его по плечу, и Феликс краем глаза заметил, как он улыбнулся самыми уголками губ. — Не скучай без меня. И, прошу тебя, Феликс, поешь что-нибудь, ладно? — Хорошо, дядя. Когда за дядей Хаксли закрылась входная дверь, Феликс тяжело выдохнул. Вцепился в ручку чемодана, прикрыл устало глаза. На самом деле ему не хотелось есть. После той злополучной аварии ему вообще ничего не хотелось. Была бы его воля, он бы вообще ничего не делал. Просто валялся бы в постели да смотрел бездумно в потолок. Однако поступить так, к сожалению, он не мог. В первую очередь потому, что это расстроило бы дядю, а Феликсу этого не надо. Всё-таки он любил его и не желал доставлять ему проблем, которых после смерти его, Феликса, родителей, стало только больше. Поэтому, вопреки нежеланию, приходилось дальше жить эту бессмысленную жизнь. Постояв ещё немного в коридоре, Феликс наконец решился пойти к себе. Всё-таки ему нужно разобрать вещи, да и переодеться тоже не помешало бы. С этими мыслями он развернулся, намереваясь пойти в свою комнату, однако тут же замер. Из-за угла на него смотрел мальчишка примерно его возраста, может, немного старше. Выглядел он странно: бледный, с трясущимися руками и болезненным блеском в глазах. Смотрел он подозрительно, даже как-то враждебно, словно затравленный волчонок. От его пристального взгляда Феликсу сделалось неуютно, и он поёжился, отступив на шаг назад. — Чего? — сухо спросил он. Он первым решил нарушить напряжённое молчание. — Ничего… — буркнул мальчишка, после чего спрятался за углом. А уже через секунду послышались его удаляющиеся шаги. «Странный какой», — подумал про себя Феликс. Однако заострять внимание на чудном мальчишке он не стал. В конце концов, у него были дела, которыми он намеревался заняться. Поэтому он быстро пошёл в сторону своей комнаты, мысленно надеясь, что больше никого не встретит.

***

Комната, которую дядя Хаксли для него подготовил, тоже ничуть не изменилась. Феликс часто спал именно тут, когда оставался у дяди на ночь, так что хорошо её помнил. Здесь было всё так же уютно. На полу лежал всё тот же пушистый ковёр, на котором он постоянно играл в детстве, у стенки стояла кровать, на которой он отдыхал, а рядом с ней — компьютерный стол, где он любил рисовать и заниматься химией. Единственное, стол сейчас пустовал. Обычно там валялись различные колбы, тетрадки да цветные карандаши, а теперь ничего. Но это лишь временно. Сегодня Феликс снова собирался завалить его всякой мелочёвкой. Но для этого нужно было сначала разобрать вещи. Чем, собственно, он и занялся. Первым делом, открыв чемодан, Феликс принялся вытаскивать одежду. Её у него было не так уж и много, поэтому с ней он разобрался быстро. Рубашки, брюки и пару пиджаков с галстуками он разложил на кровати по стопочкам. Задержался он только на отцовском халате. Его вместе с кулоном матери он забрал с собой, так, на память. Он долго рассматривал его, сминая ткань в пальцах, вдыхал запах отцовского одеколона, который ещё не успел полностью выветриться. И только потом решил надеть. Так ему было гораздо спокойнее. Он ощущал, что рядом с ним папа, который обязательно его защитит. После одежды Феликс вытащил из чемодана канцелярию. Её он так же взял совсем немного. Она почти сразу же отправилась на стол. Тетради он такой же аккуратной стопкой положил на стол, а вот ручки с карандашами спрятал в один из ящиков. Он собирался разобраться с ними позже, поэтому переключился на остальные вещи. С ними он так же быстро управился. Что-то он убрал в тумбочку, что-то — в небольшой книжный шкаф, стоявший у стены. Когда же со всеми вещами было покончено, Феликс устало плюхнулся на кровать и бездумно уставился в потолок. На душе было как-то пусто. В голове металось множество мыслей: о его дальнейшем будущем, о смерти родителей, о недавнем пребывании в приюте. Приют… При одном только воспоминании об этом месте Феликс вздрогнул и нахмурился, поджав губы. Это был самый худший период в его жизни. Каждый день он просыпался с мыслью, что теперь сирота. Каждый день жил с осознанием, что мама больше никогда не поцелует его на ночь, а папа не принесёт домой целый пакет ирисок, половина которого достанется ему, Феликсу. Масла в огонь подливали и дети, находившиеся с ним в приюте. Они постоянно издевались над ним, оскорбляли и подшучивали. Один раз даже попытались избить, но он защитил себя карандашом. Словом, это был отвратительный период, и сейчас Феликс искренне радовался, что дядя его оттуда забрал. Даже несмотря на то, что здесь он тоже чувствовал себя паршиво. — Ну всё, пора прекращать, — вслух сказал себе он. Поднявшись с постели, он поправил халат и осмотрелся. На глаза попалась фотография, стоявшая на тумбочке. На ней Феликс обнимался с Шарлоттой, и они оба счастливо улыбались. Это фото было сделано пару лет назад, и сейчас оно навело его на одну неплохую мысль. — Точно, надо бы её навестить. Это всяко лучше, чем сидеть здесь. Феликс кивнул сам себе и, закутавшись потеплее в халат, направился в коридор. Когда он уже выходил из квартиры, за ним пристально наблюдали два серо-голубых глаза, но он этого уже не заметил.