Контекст (рабочее название)

«Если бы на таком столе я нашел тебя, никто бы не выжил.» Они должны были поговорить – уничтоженная лаборатория Траск Индастриз вместе с живыми, возможно, невиновными людьми стояла перед глазами Чарльза всю ночь, заставляя его просыпаться поту. Но глаза Эрика в тот момент, тот ужас в подземных коридорах и то облегчение, когда он заставил это проклятое, действительно проклятое место исчезнуть вместе со всем его страшным содержимым, не позволяли телепату однозначно расставить роли в предстоящей ссоре. А то, что она таковой будет, он мог сказать отчетливо. «Я бы убила их, я бы убила их всех.» Вот в чем вопрос: остался бы сам Ксавьер столь всепрощающим, если бы на том столе нашел истекающего кровью, бьющегося в агонии Хэнка? А Рейвен? Эрика? Он не мог и не хотел искать ответ. Эрик и Эстер действительно были похожи, да так, что Чарльз иногда слышал фразы из губ одного, произнесенные голосом другой. Непримиримые, жесткие... открытые, прямолинейные люди, которые не делали ничего, чтобы нравиться и привлекать, но все равно получали если не любовь, то уважение окружающих. Но только не для Чарльза, привязавшегося к одному сильнее, чем к другой. Он слушал Эрика потому, что искренне любил его, и слушал Эстер потому, что она говорила с ним его словами. Да, она была умна и даже хитра, но если бы ему предложили заменить все время с Эстер на половину такового с Эриком, он бы согласился. Леншерр цеплял, задевал за живое, и его хотелось заполучить себе целиком, закрыть в каком-нибудь бункере и никогда не выпускать. Чарльз разумно счел себя одержимым старым другом и не слишком беспокоился по этому поводу. У него никогда раньше не было такого человека, и он считал себя идиотом потому, что не пришел к нему раньше, что провел пять лет в разлуке, довольствуясь редкими лицемерными встречами в случайных кофейнях. Теперь... теперь все было по-другому, и Ксавьер не собирался отпускать Эрика от себя. Никогда. «Но ты жив, и ты со мной.»

***

- Процесс заживления идет невероятно быстро, - воодушевленный МакКой ходил по лаборатории, размахивая руками, - я никогда такого не видел! Это просто потясающе! Эриккраем глаза отслеживал движения безумного ученого, проснувшегося в Хэнке, и сосредоточенно смотрел на руку Эстер, лежащую на предплечье Азазеля и накрытую его красной широкой ладонью с черными ногтями. - Ты сможешь это повторить? – задал он самый важный вопрос. Женщина подняла голову, до последнего не отрывая взгляда от лица краснокожего мутанта. - Зачем ты спрашиваешь? - Если кто-то из нас будет умирать, ты сможешь его спасти? Перед глазами стояло разбитое лицо Чарльза, растворяющееся в сизом дыме телепортации. «Ты сделал это со мной.» - Не знаю, - она пожала плечами. – Но я вряд ли буду рисковать жизнью ради кого-то другого. - А ты рисковала? – спросил он, глядя на хмурящегося Азазеля, сжимающего ее ладонь все крепче с каждым произнесенным ею словом. - Думаю, да, - задумчиво кивнула она и подняла вторую руку, чтобы погладить мутанта по голове. - В таком случае, поздравляю вас, - скомканно попрощался он и вышел, оставляя странную парочку наедине с полным неловкости Хэнком. Та сцена на пляже, короткое «Зело» вместо полного имени щепитильного к таким вещам мутанта и его двухдневные отлучки преобретали все больший смысл с каждым его шагом из подземного медотсека наверх, в освещенный солнцем мир. - Леншерр, подожди... – нагнал его МакКой на выходе с подземного этажа. – Зря ты с ней так. - О чем ты? – поднял он брови. - Слушай, ты мне не нравишься, - оптимистичное начало, к чему это он? - но мне кажется, ты не понял, что произошло. Я сам не очень разбираюсь... - Хэнк, - он давит. - В общем, - он понижает голос, будто за закрытыми герметичными дверями их все еще могут услышать, - она управляет кровью, так? Эрик пожимает плечами: ему это не слишком интересно с тех пор, как мутантка отказалась тренировать свои способности со всеми на полигоне и сосредоточилась на финансах. - Я думаю, что она управляет только кровью и, может быть, в ограниченном формате, органами кроветворения. И все. - И что? – ради бога, МакКою стоит запомнить, что он не ученый. - Она не лечит, - он все еще не реагирует, и раздражженный его непонятливостью Хэнк поясняет. – Она не вылечила его, а только промыла кровь. Помнишь, где были ее руки? Память с легкостью освежает недавнюю картину: пальцы, затянутые в темную кровавую перчатку, изящно изгибаются, подтягивая красную кровь невольного донора к разрезу в груди мутанта. - Она прокачивала его сердце, скорее всего, вручную. - Хочешь сказать, она просто вливала новую кровь в него через сердце и держала его в кулаке, сокращая? – на это его знаний хватает. – Но куда девалась старая? - Я не слишком всматривался, - МакКой ведет плечами так, будто вздрагивает, - но, наверное, она вытягивала ее через раны. - То есть, не будь он покалечен, ничего бы не получилось? Зверь кивает. - Я думаю, когда она сказала, что больше не будет рисковать жизнью*, она не имела в виду свою собственную. - Тогда что не так с его новой кровью? - Она свернулась прямо в пробирках, - совсем тихо отвечает Хэнк, - хотя я добавил туда гепарин.

***

- Эрик, я могу оторвать тебя от дел на несколько минут? Леншерр вздохнул и отложил документы по Траск Индастриз, предоставленные Эммой. Там все равно была только официальная информация, и ничего похожего на доказательства по их случаю он не найдет. - Конечно. Прошу, - он повел рукой, указывая на диван напротив кресла, в котором сидел, - присаживайся. Чарльзсел. Они помолчали. - Эрик, я... – он прокашлялся и пожалел, что в шаговой доступности отсутствует алкоголь. – Я подумал о том, что произошло в той лаборатории, и хочу сказать, что не имел права осуждать твой подход. Мужчина напротив поднял брови в непритворном удивлении. - Я был неправ, когда говорил, что я знаю о тебе все. Да, я видел, через что тебе пришлось пройти, и, не соотнеся с собой, думал, что ты можешь перебороть это. Что это только разрушает тебя, и тебе нужно с этим справиться. - Ты не хотел, чтобы я убивал Шоу, - кивнул Эрик и, опустив подбородок на упертые в колени руки, поднял на него глаза. – Скажи мне, Чарльз, что бы ты сам сделал, чтобы остановить его? Что бы помогло этому миру остаться на плаву, если не его смерть? - Я не знаю. Я думал о гуманном развитии вещей, но не могу гарантировать, что стирание этой идеи из его мозга помогло бы. - Стереть личность взрослого человека на мой взгляд решение гораздо худшее, чем его убийство, - жестко сказал Эрик. - Поэтому я хочу сказать, что не осуждаю тебя за его убийство. - Между нами все еще стоят Рейвен, МакТаггерт, терракты и та лаборатория, так что ты не слишком меня обнадеживаешь, - криво улыбнулся Леншерр. - Я... – он скривился, отгоняя от себя видение теплых карих глаз. – Я хочу поговорить только о последнем. Я бы осудил тебя за то, что ты разрушил ее, но потом я стал свидетелем кое-чему, что не должен был видеть. И хочу сказать, что ты по-своему прав. Я – безнадежный пацифист, - он поднял руки в защитном жесте и горько усмехнулся, - и знаю, как со мной бывает нелегко, но я правда пытаюсь вас понять. Я не знаю, что бы сделал, увидев на таком столе Рейвен, Хэнка или тебя, но прощение вряд ли пришло бы мне в голову первым. - Вот удивительно, - тянет Эрик, откидываясь на спинку кресла, - чтобы понять меня, тебе пришлось признать, что чувства других людей так же важны, как твои собственные. Это прогресс, мой друг! - О чем ты говоришь? - О том, что без телепатии твоя проницательность находится на уровне куска дерева, - хмыкает Леншерр. – Остальным приходилось всю жизнь учиться, чтобы понимать людей вокруг, а ты этот шаг пропустил. Вот тебе и результат. - Я не думал об этом в таком ключе, - признает Чарльз, отводя глаза. - Должен сказать, мне приятно, что ты включил меня в короткий список тех, из-за кого ты забыл бы о всепрощении. Из-за твоего пацифизма я склонен счесть это невероятным комплиментом моей личности, - Эрик харизматично скалится, и Чарльз не знает, чего в его тянущемся к этой улыбке сердце больше: теплоты или скорби. - Ты мой друг, и я люблю тебя, - пожимает плечами Ксавьер. – Хэнк был со мной все эти годы неудобного одиночества, Рейвен была моим единственным компаньоном с самого детства, и только ты сумел очаровать меня так быстро. Он не упоминает одно имя, он не собирался больше его упоминать и не станет этого делать, как бы ни скорбел. Мойра хоть и интересовала его в совершенно определенном смысле, но не была одной из них и он не успел проникнуться к ней так же, как к остальным. Он корил себя за эти чувства, но старое обещание не врать себе – хотя бы трезвым – выполнял по-прежнему неукоснительно. Справедливости ради, Алекс тоже заслужил свое место в его жизни не сразу, это случилось уже после Кубы. Возможно, у них с МакТаггерт все бы получилось, но они просто не успели, и он не собирается припоминать это Эрику до конца их дней. Не тогда, когда от их взаиморасположения зависит столь многое. Эрик, судя по всему, замечает сардонические нотки, проскальзывающие в конце его фразы, и мелькнувшее в его глазах нечто разрушительно-прекрасное сменяется горечью. Чарльз не собирался упоминать Мойру, но, кажется, несознательно только что сделал это. - Я знал, что идеален, но особенно приятно слышать подтверждение этому от тебя, - он успел отвыкнуть от того, как пойманный за демонстрацией эмоций Эрик уводит разговор в плоскую шутку. Было бы похоже на флирт, будь между ними хоть вполовину меньше контекста. - В любое время, друг мой, - Чарльз старательно демонстрирует доброжелательный тон, поддерживая эту игру, и наслаждается кривой ухмылкой в ответ. В дверь торопливо стучат, прерывая их разделенную на двоих неловкость. Не дожидаясь ответа, в приоткрытую створку просовывает свою голову Хэнк: - Чарльз, я... о, ты тоже здесь, хорошо. Камеры засекли Рейвен у ворот.

***

- Здесь мило, - отвлеченно говорит она еще до того, как он сгребает ее в объятия. - Рейвен, я... Я так скучал! – он в восторге от ее неожиданного, но долгожданного визита. Она неловко приобнимает его в ответ. - Здравствуй, Чарльз, - она смотрит ему за спину. – Хэнк. Эрик? - Здравствуй, Рейвен, - Леншерр странно давит тон на ее имени. - Мы тут решили обращаться друг к другу по имени, - вставляет Хэнк. – Кроме Азазеля, он скрытный мудак. Трое мужчин согласно хмыкают, а Рейвен недоуменно смотрит на них. - Я хочу поговорить, - сообщает она, когда ей надоедает переводить взгляд с одного на другого. – У меня есть информация, которая может вас заинтересовать. Всех вас, как я полагаю. - Конечно, дорогая, - Чарльз подхватывает ее под локоть и ведет по мощенной дорожке к главному зданию. – Но мы обидимся, если ты не останешься на ужин. Он прикладывает пальцы к виску и через пару секунд довольно кивает. - У нас будет паста с морепродуктами, твоя любимая. Ты ведь останешься? Хэнк сияет, никого не стесняясь. - Хорошо, - хмыкает еще напряженная девушка. – Но сначала мы поговорим, и вы сами решите, хотите ли, чтобы я осталась. - Хотим, - говорит до сих пор молчавший Эрик. – Мы рады тебе, Рейвен. Мистик. Любой тебе. Проникновенность в его голове заставляет Чарльза чуть дрогнуть, но он хорошо держит свои эмоции в узде, и никто ничего не замечает. «...спать с ней только для того, чтобы ты со спокойной совестью продолжал заливать горе утраты?..» - Как я слышала, кто-то недавно уничтожил основной лабораторный корпус Траск Индастриз, оставив на его месте пустой котлован, - произносит Рейвен, когда они добираются до конференц-зала. По пути сюда к ним успевают присоединиться Эмма, Эстер и Азазель: они все в той или иной мере заинтересованны в новой информации касательно этого дела. - ...и я хочу сказать спасибо. Одна бы я не справилась, и я рада, что у нас одна цель. - Подожди, дорогая, - останавливает ее Чарльз. – Мы пришли туда за Азазелем. Какая именно цель? Названный мутант отдает честь двумя пальцами и внимательно смотрит на девушку. - Так вы не знаете... – удивленно-разочарованно тянет Рейвен. – Тогда начнем с начала. Итак, я выяснила, что основатель одноименной компании Боливар Траск, знаменитый ученый, изучает генотип мутантов посредством вскрытия найденных тел. Среди его отчетов из наших общих знакомых значатся Банши, Ангел и Риптайд. Металл звенит, и Чарльз резко хватает Эрика за руки. У последнего идет носом кровь, и звон прекращается. Эрик невозмутимо кивает Эстер, и кровь на лице мутанта собирается в аккуратный шарик, чтобы втянуться под его нижнее правое веко. Чарльз следит за этим действием с восторгом и ужасом одновременно. - Спасибо, - как ни в чем ни бывало продолжает Рейвен, отдавая Фрост папку с посмертными фотографиями их сородичей и данными отчета. – Так вот, хоть вы и уничтожили основную лабораторию, я думаю, что пока сам Траск жив, эти «пропажи» продолжатся. Ничто не помешает ему открыть новый комплекс. - Это то, о чем ты говорил? – тихо шепчет Чарльз в самое ухо Эрика. Тот кивает. - Как насчет выпотрошить мозги этого извращенца и уничтожить все, чем он так дорожит? – тон Эммы кровожаден, и Азазель с Эриком кивают. За Азазеля, Риптайда и остальных. - Я признаю ваше право на месть, но не хочу участвовать, - поднимает ладони Чарльз. – Я только что признал валидность ваших методов, но правда к этому не готов. Рейвен удивленно смотрит на него, остальные молча переглядываются. - Тебе придется со мной позаниматься, - подает голос Эмма, - я не слишком хороша в коррекции памяти, а это может помочь. - Хорошо, - пожимает плечами Ксавьер, не видя особых проблем. – Рейвен, нам нужно обезвредить только самого Траска, или придется дополнительно подчистить все данные компании? - Последнее, - признает все еще удивленная девушка. – Но у меня есть пароли к их внутренним архивам, так что подмена реальных исследований на ничего не значащую чушь вполне осуществима и моими силами. - Отлично, - каивает Эрик. – Кто пойдет? Отзываются Фрост, Рейвен и безнадежный однолюб Хэнк. С Эстер и Азазелем и так все ясно – судя по поистинне зверскому оскалу последнего, они не будут помогать. Они будут мстить. - Он заплатит, - говорит Эстер, подтверждая его догадки. Азазель обнимает ее за плечи и подает голос: - Возьмем кого-то из новичков. Пусть развлекутся. - Думаю, Мак, Гроссмейстер и Хлыст с удовольствием составят группу поддержки, - кивает Эрик. – Сколько у нас времени? - На самом деле, чем меньше, тем лучше, - говорит Рейвен. - Отлично, - Чарльз хлопает ладонями по коленям и поднимается. – Ужин, дамы и господа, и только после него – планирование операции. Азазель, ты поможешь? - Чем смогу, - пожимает плечами тот. - Чудно! Как насчет раскупорить мои запасы рислинга? – веселость Чарльза напускная и неловкая, но Эрик благодарен ему за старания.

***

Операция проходит как по нотам, если не считать того, что Эстер разучивает новый фокус и, найдя с помощью Фрост на одном из объектов самого владельца корпорации, рвет Траска на части его собственной, поданой под сильным напором, кровью так медленно, будто занимается фигурной резьбой по дереву, а не отходящий от нее Азазель с жуткой улыбкой стоит за ее плечом, наблюдая. У также присутствующих Эммы и Эрика страшный взгляд, полный мщения за друзей и собратьев. Возможно, подсмотревший эту сцену в голове слишком громко думающего Азазеля Чарльз не смог бы так. Но он все еще не мог сказать, что однозначно осуждает содеянное. Метод – определенно, но все же... Они мечутся телепортацией к каждому комплексу, Фрост вычленяет не замешанных в мучениях мутантов людей и выводит их на улицу, а Эрик лишает их места работы, уводя каждую найденную Рейвен лабораторию глубоко под землю вместе с оставшимися внутри уродами. Чарльз не впервые задумывается над тем, как соседство с большей частью Братства мутантов портит его самого, меняя его убеждения, плавя пацифиста-Ксавьера и заливая в новую форму, признающую необходимость умеренной жестокости. Из-за отъезда большей части управляющей команды у него освобождается пара вечеров, и он долго медитирует над порцией – к сожалению, не первой – скотча, разбирая на части собственную личность и ища переломные моменты, повлиявшие на давно сформировавшийся характер. Не придя ни к какому решению, он засыпает и проваливается в страшный пьяный сон, где в пыточных отсеках кричат его близкие, а он смотрит на это обессиленный, неспособный их освободить. Больше он не возвращается к этой теме, малодушно решая подождать окончания изменения собственной личности. Каждый раз, когда Чарльзу снова кажется, что все, что они делают, слишком жестоко, он смотрит на оставшихся рядом с ним Эрика, Рейвен и Хэнка, вспоминая навсегда отпечатавшийся в памяти сон и кадры из принесенного Рейвен отчета. Легче не становится, но осуждение тает на глазах. Он рад, что не пошел с ними тогда. Он бы не смог этого выдержать. - Я хотел сражаться рядом с тобой, пока не понял, что ты не хочешь сражаться вовсе, - сказал ему Эрик вечером после того, как они вернулись. – Тогда я обрадовался, потому что мне никогда не придется сражаться против тебя. Теперь я сражаюсь за тебя, и это не так уж плохо, хотя я все еще предпочел бы видеть тебя за моим плечом. - Эмма не справляется? – неловко шутит Чарльз. - Эмма – не ты. В этих словах так много и так мало, что нестерпимо хочется разворошить сознание Эрика, узнать каждую его мысль, но Чарльз сдерживается. «Твоя проницательность находится на уровне куска дерева.» Это приходится исправлять – с теми, кто может поймать его за подглядыванием. Почти вся их маленькая команда управленцев была на это способна. - Ты так меня хвалишь, - картинно жеманничает телепат. - Ты путаешь подхалимаж с правдой, друг мой, - Эрик салютует ему бокалом, в его глазах – скепсис с какой-то теплой примесью. – Ты великолепен. Их плоский дружеский флирт достоин записи закадрового смеха с низкопробных телешоу и не обманет даже ребенка, но Чарльз успокаивает себя тем, что до былой искренности и теплоты им придется идти маленькими шажками.