Дочь зла

gaudete, gaudete, кровью горного рассвета встречей взглядов и пожатием обветренной руки коль тропой хрустальных трещин путь волхвовый бесконечен принесу тебе дары я — сердце, вечность и коньки

♫ Мельница — Gaudete

      Праздник к нам приходит! — звенело музыкой в ушах, стоило лишь взглянуть на белизну свежевыпавшего снега, на ясное светлое небо, на яркие шарики, украшающие Нору так, что казалось — дом находится внутри игрушечного шарика: потрясешь его, и затанцуют внутри снежинки. Во дворе близнецы установили огромную фигуру Санты; садовые гномы побаивались его, прячась по углам. На крыше гордо стояли сани, запряженные оленями. Стены украсили гирляндами — мерцающими маггловскими, и волшебными — из остролиста, с потолка то там, то тут свисала омела, запахи с кухни волновали воображение, в гостиной до потолка возвышалась елка, а над камином висело множество носков.

***

      Рождество было временем, когда Лили легко могла смириться с несовершенством семейства Уизли и даже простить им все их недостатки, просто радуясь тому, что они у нее есть и любят ее безоговорочно. После объятий бабушки Молли она пожалела, что говорила с Тедди о ней в таком тоне, и сама расцеловала ее в круглые щеки. Даже с Вик обнялась, искренне пожелав ей счастливого Рождества.       С Луи — почти обнялась, почти забыла, но он отпрянул от нее, как от прокаженной. Вик заметила это, но ничего не сказала. Больше не заметил никто.       Сразу же они расселись за столом, ломящимся от яств. Каждую семью устроили вместе; во главе стола были Артур и Молли, по правую руку от них — Билл с Флер, Виктуар, Доминик и Луи, по левую — Чарли, за ним сидели Перси, Одри, Молли и Люси, следом за семейством Билла — Фред, Джордж, Анджелина, Фред-младший и Рокси, напротив них — Рон, Гермиона, Роуз и Хьюго, рядом с ними — Томас, Джинни и Лили. Другой конец стола возглавляли Тед и Андромеда, по левую руку от них сидели Ремус, Дора и Тедди. Таким образом Лили оказалась между матерью и Андромедой, а Тедди — напротив нее.       Молли в который раз превзошла сама себя — еда на столе была настолько вкусной, что в первые минуты все молчали. После настало время, когда каждый по очереди должен был сказать, чего достиг за прошедший год — своеобразный ритуал, существующий в семье Уизли испокон веков или после рождения Билла, никто не знал точно.       Первым слово по праву хозяина дома и отца семейства взял Артур, заодно приподняв кубок с пенящимся сладким элем; сегодня немного эля разрешили выпить даже детям — до совершеннолетия им оставалось всего ничего.       — В этом году я разобрался, как пользоваться компьютером! — просиял он. — Думаю, что скоро освою какой-то язык — Бейсик или Фортран… Поразительно, какие магглы изобретательные!       Томас Бёрк снисходительно улыбнулся.       — А я в этом году начала осваивать технику японской кухни! — похвасталась Молли. — Однажды побалую вас полноценным обедом, а пока — онигири со сливой и тунцом и моти, — она указала на блюда; на одном лежали треугольные белые рисовые пирожки, на втором — сладости, тоже из риса, но разноцветные. — Моти ешьте медленно, — предупредила Молли. — В них клейкий рис, можно подавиться, если спешить.       — Я в этом году заключил много полезных сделок, — вслед за матерью поднял кубок Билл. — Не буду утомлять вас подробностями, суть: мы будем зарабатывать больше.       — А я теперь отлично танцую сальсу, — гордо сказала Флер. — И Билл тоже, между прочим.       Каждый сообщал семье о своих успехах, пусть даже самых незначительных. Чарли поведал, как ему удалось успешно приручить самца украинского железнобрюхого, и тот буквально ест у него с рук. Перси, надувшись от гордости, по секрету поделился, что после рождественских выходных его повысят — карьера в Министерстве Магии стремительно летела вверх. Успехи Одри были скромнее — она слепила идеальный горшок на уроках гончарного искусства. Фред и Джордж почти хором сообщили, что их магазин собирается расширять ассортимент и они готовят нечто грандиозное; Фред добавил, что встретил девушку, и что пока не уверен, получится ли, но если она не пошлет его к черту, то он на ней, может, даже женится, что произвело фурор на целых пять минут — Фред никак не мог «остепениться», по словам Молли, и она сетовала, что и Чарли, и Фред не желают найти свое счастье, а то, что счастье может быть не только в любви и супружестве, не признавала. Флер считала так же, как и Одри, и они радостно кудахтали, пока слово не взял Рон и не сказал, что намерен открыть свою кондитерскую.       Успехом Гермионы ожидаемо были ее достижения в политике по отношению к домовым эльфам. Лили сдержалась и не закатила глаза — идеи тетки казались ей если не сумасшедшими, то бессмысленными. Испокон веков всех все устраивало, зачем что-то менять, усложняя жизнь и магам, и домовикам?       Она притихла, когда очередь перешла к отцу. Все притихли; чего ожидать от Бёрка, Уизли не знали.       Лорд Волдеморт окинул их взглядом — только ради жены и дочери он сидел здесь, соседствовал с отпрыском грязнокровки (вроде бы этого мальчишку звали Хьюго) и вежливо улыбался и ел угощение, приготовленное руками осквернительницы крови. Жалкие ничтожества и глупцы, тратящие себя понапрасну ради ничтожеств — например, Андромеда Блэк. Чистокровнейший древнейший род, и — брак с магглорожденным. И Нимфадора не ушла далеко, выбрав в спутники жизни получеловека. Даже то, что у них родился метаморф, не оправдание возмутительному мезальянсу.       — Я выдвинул свою кандидатуру в Министры Магии, — произнес Волдеморт.       За столом на миг воцарилась мертвая тишина. Выражения лиц Уизли были достойны запечатления на колдографии. Полюбовавшись произведенным эффектом, Томас отпил глоток эля.       — А я забила рекордное количество квоффлов! — быстро сказала Джинни, переключая внимание, и вечер продолжился своим ходом. Достижением Теда Тонкса было путешествие с любимой женой в Париж; Андромеда добавила, что, кроме этого, она наконец сумела вернуть с Беллатрикс прежние теплые сестринские отношения. Нимфадора рассказала, что впервые перегнала Сириуса на байке и почти уверена, что тот не поддавался. Побледневший Ремус выдавил, что в таком случае его достижение заключается в том, что он не схватил инфаркт от выходок своих самых близких людей, но если кроме этого — ему тоже повысили зарплату.       Очередь перешла к Тедди — по старшинству, и он задумался, покачивая в руке бокал. В этом году у него было много достижений, даже слишком, но ни об одном из них он не мог рассказать родне. Про лекарство от ликантропии Тед не хотел распространяться еще и из некого суеверия, про свою влюбленность в Лили говорить было бы крайне невежливо, не так сообщают родителям о намерениях по отношению к их дочери, да и в обществе бывшей девушки — грубо. Про свое открытие насчет невосприимчивости метаморфов к вирусу оборотничества Тедди боялся рассказать даже с виду безразличным матери и бабушке; только кажется, что Дора и Меда всерьез начнут волноваться лишь в случае, если кто-то попадет в больницу, причем в кому как минимум третьей степени. На самом деле обе были очень нервными дамами, но проявляли беспокойство не слезами и причитаниями — скорее уж Тед получил бы от обеих пару сильных оплеух и заявление, что раз ему так не терпится помереть, то они сами его сейчас прикончат, чтобы далеко не ходил. Про успешное изгнание духа Самайна — тоже некрасиво, получится, что он лишний раз ткнет Лили носом в ее ошибку с ритуалом.       Наконец Тед нашел что-то абстрактное и одновременно похожее на достижение:       — Мои лучшие друзья собираются пожениться и я буду другом жениха. Косвенно я помог им поговорить и окончательно выяснить отношения, — добавил Тедди, чтобы это хоть немного выглядело и его удачей тоже.       Следующая на очереди Вик кисло улыбнулась.       — Я сделала тату, — сказала она. — В виде бабочки.       — Какой кошмар, — ахнула Молли. — Ты же приличная девочка!       — Мам, что за ханжество? — упрекнул ее Билл. — От татуировки ничего не случится. Я разрешил Вик и сам нашел для нее подходящий салон.       — А я сделала пирсинг! — Доминик указала на колечко в носу.       — А я… — Луи замешкался. Прошедший год не был особенно удачным — именно тогда он понял, что влюблен в Лили, и тогда же узнал, что это не взаимно. Настолько не взаимно, что кузина прокляла его, лишь бы он ее не касался.       — Я заслужил Превосходно на всех уроках Зельеварения, — буркнул он первое, что пришло в голову.       Молли и Люси обе рассказали, что начали встречаться с парнями — кавалером Молли был выпускник Хаффлпаффа, сотрудник Отдела Магического Транспорта и ее коллега по совместительству. Люси влюбилась в мага из Франции, с которым познакомилась в «Кабаньей Голове» — кто бы мог подумать, что одна встреча в трактире решит всю судьбу. Фред, как и Джинни, гордился рекордом в квиддиче — только не забитыми квоффлами, а отбитыми за раз бладжерами. Рокси была счастлива обнаружить, что похудела на килограмм — она не была толстой, но периодически ей казалось, что у нее лишний вес, и она садилась на диету. Роуз объявила, что обыграла в шахматы какого-то маггловского гроссмейстера — через интернет, так что жульничать с помощью магии у нее бы никак не вышло.       Все взгляды остановились на Лили, и той, несмотря на любовь к вниманию, захотелось спрятаться под стол. Самым великим ее достижением и удачей было знакомство с предком, все остальное меркло на этом фоне, но…       — Я научилась вызывать телесного Патронуса, — брякнула Лили. Это была неправда — заклинание Патронуса они должны были проходить только во втором полугодии, и она не изучала его самостоятельно, не считая нужным, все равно выучит, когда придется. Дементоры больше никому не угрожали, острая необходимость в Патронусах отпала.       Тед взглянул на Лили с недоверием — и он, и Нимфадора сразу почувствовали ее ложь, но Дора болтала с Ремусом и не смотрела на нее, а Тед… ему хватило такта не спросить, какой у нее Патронус.

***

      Долго за столом не просидели — иначе рисковали лопнуть. Стол не убрали, но превратили в шведский, отлевитировав скамейки к стенам. Близнецы настроили колонки музыкального центра, и заиграла ABBA.       — Happy new year, happy new year, — пропела Лили себе под нос, глядя, как Фред закружил Роуз в танце, как следом за ним Хьюго пригласил Рокси… не успела она заволноваться, что придется танцевать с дедушкой, как Тедди склонился перед Лили в грациозном поклоне.       — Окажете мне честь, миледи?       В элегантном костюме вместо обычного свитера Тед выглядел совсем иначе. Волосы он тоже зачесал по-другому — пригладил вечно немного взлохмаченные вихры и чуть удлинил. Когда Лили подала ему руку, его глаза приняли зеленый цвет, такой же, как у нее.

***

      Бокал чуть не разлетелся в руке Волдеморта, наблюдавшего, как люпиновский щенок ведет в танце его дочь, как держит ладонь на ее талии, и главное — как он на нее смотрит. Будто имеет право находиться к ней настолько близко. Будто… Нет, не может быть. Ему показалось… или не показалось.       — Милый, — ладошка Джинни легла на локоть супруга очень вовремя, успокоив нарастающую внутри бурю. — Что-то не так?       — Что у… — Волдеморт вовремя спохватился и не сказал «моей», — …нашей дочери с Люпином?       — А что с ним? — удивилась Джинни, очищая сознание. Когда твой муж — талантливый легилимент, первое, что тебе необходимо освоить — искусство окклюменции. Не потому, что ты ему не доверяешь, просто… Так удобнее. А то спросит, что ты хочешь устроить на его день рождения и испортит весь сюрприз своей телепатией.       — Он пялится на Лили, — Волдеморт сжал зубы. — Мне это не нравится.       — Дорогой, ты чересчур драматизируешь, — примирительно сказала Джинни. — Лили дружит с Тедом, вот и все. И он тоже дружит с ней.       — Он ее лапает!       Джинни обеспокоенно посмотрела на парочку. Обе руки Теда были на вполне приличных местах.       — Он с ней танцует, — возразила она. — В танце принято вести девушку именно так. Давай лучше тоже потанцуем?       — Нет, — отказался Волдеморт. — Я прослежу.       — Мне кажется, мы зря остановились на одном ребенке, — вздохнула Джинни. — Я понимаю, что ты беспокоишься за Лили, но нельзя же настолько над ней трястись. Дай девочке быть самостоятельной.       — Она и так самостоятельная. Чересчур. Поэтому я и боюсь, — заупрямился Волдеморт — но растаял, когда жена поцеловала его в уголок губ.       — Тебе нечего бояться. Лили умная девочка. Она не может не понимать разницу между собой и Тедом. Особенно после того, как узнала, что она — потомок Слизерина. Давай правда лучше потанцуем?       — Давай, — сдался Волдеморт, отвесив Джинни галантный поклон и уведя в вальс.

***

      Танцевать Лили надоело довольно быстро, неважно, что это позволяло ей безнаказанно находиться в тесной близости к Теду. Она устала, и у нее было множество других дел, помимо кружения под музыку, поэтому, извинившись перед Тедди, рыжая ведьма незаметной тенью скользнула к выходу из гостиной и в холле сжала в руке амулет невидимости.       К Йолю Уизли готовились так же тщательно, как и к Рождеству; в камине горело дубовое йольское полено, на стол подали много ветчины, и все надели новую одежду, но, пока Лили бесшумно шагала по коридору, ее не покидало ощущение, что за ней следит Йольский Кот, и вот-вот в окне сверкнут его золотые глаза и острые зубы. Коту не было за что обижаться на Лили, он съедал непослушных детей, а она не была ребенком. Несовершеннолетней, но не ребенком. Только дети верят в Санта-Клауса и Йольского Кота.

***

      Выйдя во двор, Лили вдохнула морозный воздух полной грудью. Черное ночное небо пестрело звездами, луна игриво сверкала растущим полумесяцем, ночь пахла снегом и надеждами. Еще немного, и двор наполнится людьми, голосами, яркими фейерверками… но пока Лили была здесь одна, и словно весь мир, ночной, тихий и холодный, принадлежал ей.       Или она сама была миром.       — Лили, — шепнул кто-то над ухом. Она вздрогнула, резко повернулась — Луи пришлось отпрыгнуть, чтобы не коснуться ее.       — Ты меня увидел? — опешила она.       — Нет, — признался Луи. — Я почувствовал. Не знаю, почему. Думал, ты дальше стоишь.       Спрятав амулет в карман, Лили вернула себе видимость. Удивляться больше было нечему — все понятно, он ощущает ее, проклятие связало их энергетически.       — Я хотел извиниться, — сказал Луи. — Сегодня же вроде бы принято прощать обиды, нанесенные в прошлом году? Может, расколдуешь меня? Я обещаю больше никогда тебя не трогать. Разве что придется куда-то перенести, если с метлы свалишься или опять дурманом побрызгаешься… или на поле нечаянно задену. Нам же еще Кубок Школы завоевывать, и мало ли что…       — Да не за что тебе извиняться, — смущенно буркнула Лили. — Ты ничего ужасного не сделал. Сама не знаю, с чего я так рассердилась.       — Тогда расколдуешь? — в глазах Луи загорелась надежда. Лили закусила губу — она не знала, как. Не сказать же ему, что не знает? Что понятия не имеет, потому что проклятие наложила не она? Что с удовольствием сняла бы это идиотскую порчу намного раньше, если бы поняла, что для этого нужно?       Озарение пришло в голову падающей звездой. Как Лили раньше не догадалась? Она же моментально поняла, как создавать амулеты без ритуалов и как усиливать действие зелий! Она же уже несколько раз чувствовала себя всем миром! Все было до смешного просто.       — С головы твоей снимаю, пусть все будет, как было! — шепнула Лили, проведя ладонью перед глазами Луи — тот вздрогнул, испугавшись, что она дотронется. Взглянул на нее с недоверием:       — И это помогло?       — Не знаю, — честно сказала Лили. — Можем проверить.       Она медленно протянула руку к Луи, и тот так же медленно протянул свою, но долго тянуть Лили не смогла — цапнула кузена за запястье. Луи тихо охнул — сначала от неожиданности, потом — от радости.       — Не больно! Не обжегся! Спасибо!       От полноты чувств он обнял Лили, но тут же устыдился порыва и отпустил ее. Лили серебристо засмеялась.       — Все хорошо. Я на тебя не обижаюсь. Просто я тебя не люблю. Не как парня. Как кузена. Как брата, если хочешь, хотя брата у меня никогда не было. Но не как парня. И это не изменится… наверное, — зачем-то добавила она.       — Наверное?       — Никогда не знаешь, где тебе повезет, — туманно сказала Лили. Мысль об очередном влюбленном в нее парне приятно согревала душу, и это могло быть полезно. Лучше не отпускать Луи насовсем, держа на коротком поводке — позовет, и он прибежит. Нечестно, нехорошо, но как же удобно.       — То есть, у меня есть шанс?       — Шанс есть всегда, — ответила она. — Только больше не пытайся меня шантажировать.

***

      К полуночи они всей дружной толпой высыпали во двор, погасив в доме все огни, даже тлеющий камин. Темнота окутала Лили со всех сторон — только снег светился под лунными лучами. В такие ночи Йольский Кот заглядывает в окна, ища тех, кто нарушает законы, в такие ночи тролли устраивают пляски вокруг кострищ, а фейри кружат в вальсе вместе с вьюгой — но вьюги не было, даже снегопад полностью прекратился. Воцарилась тихая волшебная ночь.       Вспыхнул среди тьмы веселый рыжий бенгальский огонь — Фред зажег свой, протянул второй Джорджу и вскоре каждому достался свой. Взлетел в воздух первый фейерверк, рассыпаясь мириадами цветных искр, за ним второй, третий…       Внезапно среди искр мелькнул сияющий опаловым теплым светом кролик; он показался Лили частью шоу близнецов, но вдруг все затихли, и кролик, опустившись в центре двора, сказал певучим голосом Луны Лавгуд:       — Мне очень жаль, что приходится прерывать ваш праздник, тем более, с этой ужасной новостью… Ах, Рольф, я знаю, что говорю длинно! — огрызнулся Патронус на супруга, — За магию не платят по тарифу! Так вот… Насчет Гарри… Мне правда так жаль, — кролик даже прижал уши, демонстрируя искреннее сожаление, — Гарри, он… он умер.       — Что? — вскрикнули Рон и Гермиона.       — Как умер? — опешили близнецы.       — Почему? — ахнул Ремус.       Ответить самостоятельно Патронус им не мог, но Луна, очевидно, предвидела реакцию, так что кролик принялся объяснять:       — По предварительному заключению целителей — инфаркт миокарда, острая сердечная недостаточность, вы же знаете, какой он вел образ жизни… Должны были сообщить, конечно, ближайшим родственникам, и Дурслям наверняка сообщили, как и Сириусу, а так как все мы только друзья, то я узнала первой, потому что папа — журналист и следит за всем, в том числе за смертями… Ох, это правда так ужасно!       С этими словами кролик исчез. Гермиона схватилась за голову:       — Какая я идиотка! Ну что за идиотка! Я же его видела на прошлой неделе… Он говорил, что хочет завязать!       — Это я идиот! — сердито сжал кулаки Рон. — Я же… я мог заставить его прекратить! Мог за шиворот притащить лечиться! А я оставил все на самотек, решил, что Гарри уже взрослый, сам решает, как ему жить и как справляться…

***

      Проблемы с алкоголем у Гарри Поттера начались почти сразу после окончания Второй Магической. Война — то, что оставляет на душе неизлечимые шрамы, даже если человек не принимает прямого участия в боевых действиях, а Гарри был не то что в эпицентре событий — он сам являлся этим эпицентром, и пережитое не отпускало его. Поначалу Гарри пил понемногу, но ежедневно после работы заходил в бар или покупал бутылку пива или вина, чтобы выпить дома. После это переросло в запои. Он стал крайне неприятным в общении, истеричным и грубым, недвусмысленно давал понять окружающим, что видеть их не желает, у каждого началась своя собственная отдельная жизнь, и никто не предполагал, что проблемы Гарри куда хуже, чем на первый взгляд.       И Гарри Поттер, Мальчик-который-выжил, тот, кто дважды пережил Авада Кедавра, тот, кто не раз, будучи подростком, наравне бился со взрослыми опытными магами и даже с самим Темным Лордом, тот, кто на втором курсе убил мечом василиска… умер, проиграв банальнейшему врагу.       Самому себе.

***

      Молли разрыдалась в объятиях Артура, Флер прижалась к Биллу, пряча слезы на его плече, Рон тоже приобнял Гермиону, но та не плакала, а невидяще смотрела в пустоту. Фред и Джордж, переглянувшись с Анджелиной, немного поколдовали над коробкой с фейерверками и в воздух взлетели уже не просто разноцветные искры — они становились лицом Гарри, его именем, словами «прости», «спасибо», «мы любим тебя», «прощай»…       Вдруг Томас Бёрк издал нервный смешок, тут же зажав рот ладонью.       — Что смешного? — возмущенно спросила отвлекшаяся от плача Молли. Томас покачал головой, утирая слезинки с уголков глаз.       — Ничего, миссис Уизли, конечно, ничего. Мне очень жаль, я соболезную вашей потере.       — Мам, — укоризненно сказала Джинни. — Все мы шокированы.       Возражений у Молли не нашлось.       — Такой молодой, — прошептал Ремус, зарываясь носом в потемневшую макушку Тонкс — не она первой прильнула к нему, но он прижал ее к себе, словно Дора была его личным лекарством от любого горя. — Моложе Джеймса…       — Надо аппарировать к Сириусу, он, наверное, с ума сходит, — взволнованно сказала Тонкс, в первую очередь думая не о Гарри, а о дяде. Андромеда согласно кивнула.       — Вы простите нас? — спросил Тед Тонкс у миссис Уизли.       — Естественно, что за вопрос! — та всплеснула руками. — Я вам только упакую с собой кусочек пирога… и свинину, и, может, пудинг?       Все засуетились, зашумели, заговорили, горе быстро словно сошло на нет — так казалось наблюдающей за взрослыми Лили. Она, как и ее ровесники, мало знала Гарри Поттера, почти не общалась с ним, он был тем самым дядюшкой, которого вспоминают только по праздникам, и горевать по нему ей не хотелось — что толку? Странно, но Лили даже чувствовала облегчение от известия о смерти, хотя ничего плохого Гарри не желала. Будто его смерть каким-то образом развязала ей руки, уронив с души тяжелый камень.       Чтобы ее не попросили помогать, Лили быстро шмыгнула со двора в темноту Норы.

***

      Безошибочно найдя выключатель, она озарила гостиную тусклым светом торшера — включать яркую люстру пока не стоило, и чтобы не привлекать внимание родственников, и чтобы не нарушать традиции праздника, зажигая огни раньше времени. Подошла к столу, взяла кусочек ветчины… в древности на Йоль забивали свинью в качестве жертвоприношения, и на голове кабана давали клятвы — зачем-то вспомнилось. Откусив немного мяса, Лили с удовольствием его прожевала — и чуть не поперхнулась от неожиданности, когда на ее плечо легла чья-то ладонь.       — Тедди? — удивилась она, обернувшись. — Я думала, ты ушел вместе с семьей.       — Мне там нечего делать, — качнул головой Тед. — Такое странное чувство, — признался он. — Гарри был учеником отца. Его другом. И маме он был вроде как другом. А я с ним почти ни разу не разговаривал. И какая же глупая смерть…       — Смерть не бывает глупой, — вдруг сказала Лили. — Она всегда права. Если Гарри умер так, то это была его судьба.       — Когда ты успела стать такой мудрой? — Тед положил руки ей на плечи. — Иногда мне кажется, что я тебя не знаю, и это немного пугает, но это настолько восхитительное чувство…       — Омела, — Лили перевела тему, подняв глаза на зеленеющий над их головами кустик с россыпью красных ягод.       — Омела, — согласился Тедди, и его глаза потемнели.       Его губы накрыли ее рот без предупреждения, пылко и горячо. Лили ответила сразу, обвивая шею Теда руками. Ее поцелуй был таким же, как в его сне, и вкус ее губ, и тепло тела — будто это был новый сон наяву, навеянный зимней ночью, чужой смертью и чарами омелы, и неважно, что Лили все еще была несовершеннолетней — никто не видел их, всего один поцелуй, ничего страшного.       Говорят, те, кто поцелуется под омелой на Йоль, всегда будут вместе — сказка, легенда, но как же Теду хотелось верить в эту сказку. Как же хотелось ему верить в это чудо — зеленоглазое, упрямое, гордое, рыжее чудо с именем нежного цветка. Как хотелось верить в то, что однажды она станет носить сразу два цветочных имени, став миссис Лили Люпин.       Как же хотелось.