Под присмотром красных глаз

Сны. Насколько они реальны? Может это параллельные вселенные, что проникают в наши головы, под светом луны? Дарят чудесные мгновения, которые так нужны нашим сердцам. От чего же они тогда бывают такими бессмысленными? Что это на невербальное общение нашего мозга с параллельными мирами? А может так мы говорим со своей душой? Или с кем-то живым, но не живущим среди нас? А может, это просто поток нашего больного воображения и мечты об идеальном мире, который никогда не получиться обратить в реальность?  Тогда почему бывают кошмары? Параллельные вселенные отличное объяснение. Другие сказочными миры, где сбываются мечты. По ту сторону горизонта, там где прячется солнце, оказываются наши мысли, когда мы находимся в состоянии покоя.  Сны, те что не снятся магам, такие загадочные. Она была для них особенной, они всегда находили Эву под звездами и давали знаки, объясняли все происходящее. Такие они были, особенные. Как и она сама.  Он скрылся еще до рассвета, растворился в ночной тьме, прячась в поворотах улиц, за кустами и бесконечными песками. А она спала сладко, даже не заметила то, что кровать опустела. Глаза ее открылись лишь под лучами палящего солнца, проникающего в окно.  Она была одна.   Совсем одна. Он оставил ее. Или вовсе не приходил? Может он и был тем самым мистическим сном. Остережением. Но не могло быть все так реально, от снов не болят губы и не теле не появляются покрасневшие отметины. Значит все было взаправду , слова его, руки его, тепло его тела. Все было наяву, а казалась сладким сном. Что же он имел ввиду ночью? Это было обоюдное признание? Признание их глупых чувств? Она точно призналась ему. Первая примкнула к его прохладным губам. А он ей ответил. Ждал этого? Так неужели он тоже мнит это признанием?  Воспоминания захлестнули Эву приятной волной. Возвращаясь в ту сладкую ночь, что была наполнена чужой ложью и такой нужной лаской. На мгновение даже забылся весь страх, лишь теплое чувство разрастающееся в груди грело ее сердце. Она полюбилась ему. Полюбилась будто для того и была создана. Эта ночь навсегда отпечатается в память. Она играла с огнем? Или управляла им. Останется лишь очередной неразгаданной загадкой.  Эва не голову Амена морочила, а свою, лезла в неприятности, и от чего-то с таким рвением,  будто они были прохладной рекой в особо жаркий день. Прямиком в руки охотника и надеялась, что не узнает он ее тайны. И возможно так и случиться. Она наконец-то сможет позволить себе счастье, сможет любить и быть любимой. Найдет потерянную себя Фивах, обретет вновь в любви свою радость. Нет, эти мысли слишком наивны, такое ей не присуще. Ей нужно бежать от него, не найти ей в нем покоя. Всю жизнь бояться быть раскрытой, предать его. Она не могла себе этого позволить, или просто не хотела ранить себя? А может ранить его? Раскрытие ее не сулило ничем хорошим, она только обрекает себя на отсутствие близких ей душ, а хуже того на смерть собственную… Мысли сводили с ума, тянули в водоворот воспоминаний и противоречий. Держали крепко. Из них было не вырваться. Бедная, бедная Эвтида.  Весь день она мучала себя думами о неизбежном. Только к вечеру нашла в себе силы, взять себя в руки. Она поднялась со все еще взъерошенной кровати. Поправила одеяло, чтобы оно хоть немного прикрыло беспорядок оставленный прошлой ночью и залезла в свой,  хоть не самый красивый и новый, но драгоценный, сундук. Из него легким движением руки она достала блокнот, принадлежавший ее наставнику, и, открыв его на нужной странице, провела взглядом по списку заказов. Выбирать долго не пришлось, заказ по онейромантии попался на глаза очень вовремя. Девушка прочитала несколько раз написанное чтобы уложить все это в ее занятой голове и, вычеркнув строку, закрыла записную книжку.  Небо залитое звездами и одинокая спутница Эвтиды луна, еле освещали дальнюю улицу. И в этом полумраке кралась она. Тенью на стенах домов, ветром раздувающим песок, на дорогах. Она сливалась с тишиной, становилась с ней одним целым. Это был ее собственный мир, в котором она могла быть собой, который полностью защищал ее. Или ей казалось, что полностью. Может ли что-то нас уберечь от всего? Судьба непредсказуема и от всего убежать нельзя. Нельзя спрятаться. Можно лишь дать отпор, и это то, что умела Эва лучше всего. Но, к сожалению, не всегда конец становился счастливым.  За углом послышались шорохи, мужские голоса. Выглядывал свет. С каждой секундой он становился ярче, а звуки громче и громче. На лице скрытом маской пробрался легкий испуг. Затаиться или бежать? Вот о чем думала шезму , находясь на волоске от того, что бы оказаться раскрытой.  Секунда. Секунда, превратившаяся, казалось, в вечность. Из-за угла появился он. Эва не успела ничего сделать. Смотрела округлившимися глазами на мужчину, который оставил ее ночью. Он выглядел совсем иначе. Нежели тогда, в ее постелях. Слишком собранный. До одури серьезный и злой. Он прошелся, леденящим душу, взглядом по Эве. По маске, накидке. За эту секунду он успел оценить ситуацию полностью и, громко скомандовав,  двинулся прямо на юную шезму.  – Схватить! – Приказ, который так сильно боялась услышать Эвтида. Ее сердце разбилось молотком ужаса. Когда чья-то горячая рука потянула ее в сторону домов, чуть не упав, Эва моментально пришла в себя и рванула с места злополучной встречи.  Она не понимала за кем бежит и куда, но ей двигала какая-то неведомая сила, желание полностью довериться этой руке и идти следом за мужчиной, что уводил ее подальше от любви, что была в шаге от ненависти. Да, сейчас, видя его таким, она испытывала только ненависть, да такую, будто маска ее пробуждала в ней иную личность.  Она следовала за силуэтом своего спасителя, а он умело скрывал их меж домов, укрываясь от бегущего за ними эпистата и его людей, обнажившего свой хопеш. Сверкали лишь ноги Эвтиды, выглядывающие из под темной накидки.  Поворот, еще один, и еще. Казалось, они сделали крюк. Земля под ногами исчезла. Эва успела лишь вскрикнуть, пока ноги не коснулись прохладной поверхности. Они перепрыгнули через лестницу. Буквально оказались в подвале и пока мужчина закрывал в него проход, у девушки появилось время отдышаться. Только сейчас Эвтида стала понимать кто стоит перед ней.  Красноволосый, высокий, сильный… в одеждах в цветах пустыни. Ее покровитель, величественный бог Сет.  – Что ж, не стоит благодарности, Нефтида. – Ухмыльнулся мужчина, оборачиваясь в сторону девушки, и, стягивая капюшон со своей головы.  – Эвтида. – Поправила его девушка. – Зачем ты это сделал, господин? – Робкий вопрос, но уверенным как сталь голос, стал неожиданностью и для самой говорящей. –Ты еще спрашиваешь? – Звонкий смех озарил подвал. – Не гоже такой прелестной неферут умирать в столь юном возрасте. – Эта “прекрасная неферут” и без вас бы справилась. – Как всегда дерзкая. Пересмеивала своего же Бога.  – Многого ты не знаешь, Эва. Не убежала бы ты, нутром чую, не убежала бы! Сердце твое к охотнику не равнодушно.  – Сердце мое не равнодушно лишь к работе, господин, не стоит соскальзывать с темы.  – Я вовсе не собирался. Не ври себе, Эвтида. Я чувствую столь сильный порок, что в пустыне бы нашел тебя. Лишь по этому чувству. – Она ничего не ответила и выждав паузу мужчина продолжил. – Дай волю своей Ка, она не зря тянеться к рожденному под луной. Охотник также к тебе неравнодушен. Жаль лишь, что тайна твоя не должна ему раскрыться… Ну и странные же у вас выборы случаются! Хах, что-то я заболтался. – Он вальяжно зашел в темный угол. – Раз противишься, будь по твоему, в следующий раз, так уж и быть, постараюсь не спасать свою обещанную. До встречи, Нефтида. – Его голос растворился тихим шепотом прямо у ее уха.  – Мерзавец. – Эва ответила шепотом, но по улице передвигаться стала гораздо осмотрительней. Сорвался ее заказ… Шрам. Он точно был замечен, зорким и почти неотличимым от белка, глазом величественного полководца. Неясно если была ли хоть еще одна улика, в какой он был столь точно уверен. Над этим стоит подумать, но от первых мыслей, хоть и говорят, что первые-самые правильные, мутило. Он был именно на левой ноге, именно там, где был тот шрам, который Амен так упорно и ласково целовал. Сердце его начинает свой беспокойный марш, усердно отстукивая в висках, а по телу разливается приятные воспоминания о ее прикосновениях.  Разумеется, думать о том, что это лишь совпадение, ну мало разве людей со шрамом на левой ноге, было приятнее, но в голову тут же врезался силуэт. Рассмотреть его получилось достаточно четко. Ночной Египет всегда озарял неестественно яркий свет луны, и хоть улица была не самой освещенной, очертания тела были различимы. Это была девушка. Конечно это была девушка, это было не сложно понять, хотя бы, по манере ее движений. Но мало ли девушек со шрамом на левой ноге? Вовсе нет, их предостаточно. Но почему цвет кожи ее так был знаком? А много ли людей с бронзовой кожей? А именно с таким оттенком?  Вопросов в его голове было не исчерпать. Все что могло подтолкнуть его на путь истинный, тут же оспаривалось им. Но Эвтида явно не могла быть исключена из списка подозреваемых.  Никогда он бы не обидел ее, никогда не обвинил, не удостоверившись наверняка. Он выбрал ее, а она его. Но что будет с ним, если такие недопустимые догадки оправдаются? – “Нет, этому не бывать.” –  Амен не смог бы совладать с ураганом мыслей, которые из-за всех сил толкали его на скорое завершение дела, за которое он отвечал головой , даже если бы был самим Анубисом.  – “Нельзя делать поспешных заключений, нельзя разрешать себе относиться к преступникам лояльно или, того хуже, сочувственно.” – Философия его, как эписатата, не предполагала чувственности или эмоциональности, и не важно кого предстоит устранить.  Самый близкий или вовсе незнакомый, младенец или старик, женщина или бабушка, коль она виновна, коль Гору так угодно Амен сделает все, чтобы исполнить свой долг.  И какими бы вескими ни были его причины не причинять вреда своей полюбившейся, выше его самого были многие обстоятельства и обещания, от которых он был не в состоянии отвертеться. Но пока у него не было точного вывода по поводу всего увиденного, так что Эвтида, хоть и представлялась для него подозреваемой, была в относительной безопасности.  Самым главным пока что оставался вопрос: “ Почему он ничего не почувствовал?” Как обычно это происходило при поимке черномагов. Чувство это было отличным от любого другого.  Страх, такой животный, неконтролируемый. Как быстро он заглушает все остальное, как сроко подчиняет себе голову и тело. Дрожь по всему телу. А бьет она так, что не важно как сильно ты умеешь владеть телом, она все равно рано или поздно берет свое. И вот жертвы падают перед ним, молят. Слышно как ком в горле не дает им четко выговаривать те просьбы, что никогда не будут исполнены, а тело не шевелиться вовсе, будто адреналин резко пленяет все мышцы, и двинуться с места становиться уму непостижимой задачей. Отчаяние. Принятие. Да называйте как хотите. Люди, в той или иной степени, ведут себя одинаково. Не важно высок их статус или нет. Встречаясь со страхом, заглядывая в его глаза, никто не меряется важностью, средствами или необычностью характера. Все оголяются, все становится то ли стариками, то ли младенцами, неспособными ни на что, что могло бы вернуть их былую гордость, нравственность. Их лицо. Удивительно в какие крайности бросается разум и душа человеческая, когда чувствует угрозу. Где-то под сердцем начинает приятно шевелиться предвкушение. Голова забивается пустотой, нет мыслей, нет чувств или эмоций, которые так присущи человеку. Руки и ноги пробивает приятным расслаблением, в мозгу загорается огонь победы, раскрытия тайны, окончания. Но спустя пару внушительных порций кислорода в голове взрываются миллионы возможных сценариев. Причины следствия. Как поступить, в какой именно тупик загнать? Тело напрягается, кулаки начинает ломать. Власть начинает жаром теть по венам. Глаза наливаются темными разводами. Теперь же Аменом руководят чувства, но не его собственные. Все обостряется, запахи теперь чувствуются отчетливее, голова и шорохи вокруг- громче. Эмоции чужие проникают в голову легким туманом. Во всем этом нужно найти тот самый. И просто идти. А после разборок тело блаженно подергивает, дышится легче, видеться четче. И Амену безусловно нравиться это многоразовое перерождение в его повседневности.  Но в этот раз ничего. Если бы не шрам, он и вовсе списал бы это на шутку, на ребяческую пакость, чтобы позлить его, а может той девушке хотелось сбить его со следа?  Сколько человек может выдержать? Сколько горя должно упасть на его плечи чтобы полностью сломать его?  Эвтида беспокойно металась по комнате. Беспокойство ее было вызвано не ее рискованными действиями, и даже не тем что бог ее ремесла пришел на помощь. Она чертовски перенервничала от того, что была в шаге от сильного удара по ней и охотнику. Что было бы с ним, если бы он разгадал ее тайну? Означало бы это, что смерть стала бы прекрасным подарком для нее ?   – ”Нельзя это продолжать, нет ни сил, ни желания бороться со всем этим. Невозможно мне полюбить его так, чтобы не навредить! Не сможет и он полюбить меня так, чтобы не сломать… Нам не поменять друг друга, а принять еще сложней. Мне нужно срочно бежать, пока никакое из его и моих чувств не проросло маленьким стеблем в этой неплодородной для этого земле - жизни. – Решение ее было хоть и импульсивным, но другого найти в себе Эвтида не смогла. А время не ждало, с каждой секундой ее мысли больно прибивали ее к полу тяжелыми и твердыми камнями.  В доме, пропитанным ранее робкими, но скорыми шагами и громкими мыслями, теперь наступила полная тишина. Секунда. Раздается тяжелый и полный отчаяния вздох. Эвтида решила.  Выдох.  Ноги быстрыми и короткими ударами понесли ее на улицу. Мысли снова вернулись в свой привычный круговорот. Но теперь в голове ее громко стучали плиты, которыми она отсекала лишние повороты и тупики в огромном лабиринте своего плана. Оттачивались фразы и действия. Звенящим металлом наливался голос и глаза. –”Сегодня я покончу с этим безумием.”