Под присмотром красных глаз

Холодный и быстрый ветер упорно не давал телу перемещаться с желаемой скоростью. Надвигалась песчаная буря. Обычно, в случае таких природных подарков, все стараются оставаться в спокойствии, делать вид, что ничего опасного в этом событии нет, но все равно, подавляющее большинство отсиживаются дома. Видно, все-таки не настолько глупы, чтобы осмелиться взаправду поверить в эту чушь. У девушки же не было возможности позволить себе такую роскошь. Кое-что было важнее, даже ее собственной безопасности. В случае, если она попадет в самый центр урагана, природа будет иметь на нее свои планы. Ничего не встанет на пути, и даже сама Эвтида будет не вправе перечить. Но если она решит остановиться, то жизнь ее будет меняться с каждой секундой, и не понятно в лучшую ли сторону. Уйди она домой, Эва потеряет, и так слишком внезапно начавший свое ускользание прямо из под носа, контроль. Она здорово облажалась, слишком близко подобралась к самому опасному. И теперь, у нее нет никакого выбора, кроме как заняться упорными попытками вернуть нечто, что давало бы ей возможность понять, как поступать дальше. Ей было необходимо начать думать. Думать расчетливо и упорно, чтобы не укатится на самое дно тех ужасов, о которых она даже думать не смела. Но импульсивность и злость  целеустремленно тянули к общей картине всего происходящего. Создавалось впечатление, что никакого времени у нее не осталось. Она не заметила (да и не хотела тратить время, такое быстро утекающее, на более тщательный анализ) никаких стоящих идей, кроме одной.  – ”Все что я могу, так это начать с самого центра. С самой горячей и злобно настроенной точки - Амен. Нужно сделать все, чтобы его отношение ко мне изменилось. Чтобы он сам гнал меня прочь.” – Да, разумеется, эта затея показалась бы любому мыслящему, или хотя бы немного разумному существу бредовой.  Только недавно она была замечена, почти за самым запретным и проклятым делом… Представить, на секунду, как бы она замерла, не в силах предпринять что либо еще, кроме как ступнями и всем нутром примагнитится к земле и смотреть. Как бы грязно маска полетела бы вниз с ее лица…  А дальше? Ничего положительного. Она бы увидела глаза, выражающие негодование и ярость. Глаза того, с кем ей, не смотря на свою тяжелую ношу, было спокойно. Того, кому она по какой-то причине доверяла. Глупо. До безумия по-детски. Но, а что же чувствовать, когда встречаешь в ком-то  что-то настолько необъяснимое, незнакомое. Другое, непохожее ни на что.  И кто бы знал, что ее теплые мысли, встречаясь с реальностью, могли так разочарованно болью отдавать в самые виски. Амен был не только тем, кто разбудил в Эве ее секреты, о которых не догадывалась даже она сама. В первую очередь, отбросив все иллюзии, он был ее главным врагом. Он ненавидел ее. Пусть не сейчас, но если бы тогда пластина все же открыла ее вытянутое в страхе лицо, он бы точно стал ненавидеть. Всей душой он бы презирал, и, конечно же, не задумался бы о помиловании… Он бы расправился с той, кто была так невинна и преданна, но глаза его, наверняка, даже на миг не блеснули бы отчаянием. Представить только, скольких черномагов он обнаружил и умиротворил… Женщин, мужчин, а может на глаза попадались и вовсе не черномаги?  Но даже зная его лицо и имя, и помня о всех его грехах и пороках, Эва спасалась в его руках, в тепле с которым он говорил о всякой неясной ерунде. Девушку грели его взгляды, а скверный характер становился мягче из-за случайных встречаний, где-нибудь в городе. Амен, наверное, и сам этого не хотел замечать, но Эва точно видела, как морщинка меж бровей становилась гладкой, а губы, совсем на миг, подтягивались вверх, в усмешках. И сама она, только недавно заметила за собой похожее. И как бы сложно не было признать и отложить все постороннее, они оба искали в толпе глаза друг друга, а встречаясь, отворачивались так, будто это совершенно неожиданная случайность.  Но Амен был непреклонен касаемо всего, что соприкасалось с работой. Не было того, кто мог бы смягчить его намерения. И раскрыв ее, он бы не пожалел, не вспомнил ничего, из тех внезапных и приятных мгновений, что олицетворяло Эвтиду в его мутных мыслях.  Ей нужно разорвать все возможные связи с человеком, едва не раскрывшим ее прошлой ночью. Другого выбора нет! Подвергать опасности себя и разочаровать Амена, а впоследствии, разочароваться самой, казалось худшим исходом событий. А еще, придя к нему, она не только будет уверена, что изменила его отношение к себе, так еще и сможет отвлечь его от раздумий о девушке, которую он видел ночью. Сможет проследить за его мыслями и отвести подозрения.  Уверенность в правильности своего решения росла все больше. Ее чувства притупились, не давая ни единой положительной эмоции, затмить тот мрак, что пронзил ее душу. Она не будет жалеть. У нее никого нет, но это не спроста. Наверняка боги посылают ей все это, зная, что она пройдет через все беды, но не предаст память о том, кто пал на пути ее. Значит и это прощание не станет финальным. И после, какую бы гадость судьба не приготовила для нее, она будет к ней готова. Смерть, если не коснулась ее, то все время была рядом, дышала прямо в спину. А пронизывающе холодный воздух, исходящий из недр ее сущности, постоянно напоминал Эве о том, что не стоит забывать мыслить приземленно. Права на ошибку у нее нет вовсе. И это было предельно ясно.  Почти в самом начале ее пути ей было уготовано распрощаться с родителями. Люди подарившие ей жизнь, пусть и непомерно к ней жестокую, но хотя бы у Эвы она все еще была. Эвтида жила. Эти смерти привели к неожиданному повороту на огромной дороге ее жизни. И не известно, присмотрелась бы она к нему, к этому повороту, не забери смерть ее кровных и самых близких родственников… Затем наставник. Человек что взрастил в ней все то, что другим разглядеть было не дано. Дал ей то, что всем дано получить! Отцовское внимание, материнскую заботу, учительскую строгость. Далеко не все дети растут так, как это считается человечным,  далеко не все родители имеют способность не переоценить себя. И в очень многих жизнях судьбой уготовано то, к чему ни те ни другие не готовы. Но он тоже оставил ее, и нельзя было бы и представить чтобы Эвтиду это не сломило. Однако сердце Эвы все еще билось.  Эта смерть сподвигла ее на невероятно большие шаги в гору, что преграждала путь к прекрасному. Со смертью Саамона в ее жизнь пришли новые люди и старая, но по новому трудоемкая работа. Она переняла его ремесло, она его продолжила. Грудь ее еще вздымалась, а значит смерть, хоть и была неподалеку, но временно отвела свой пристальный взор от девушки.  Брат. Его загадочная смерть не давала покоя по сей день. Самым сложным было то, что Исман, как и Саамон, стал для нее семьей. Никто до него не вызывал в ней таких чувств. Эва не спроста считала его братом, он был ее родственной душой, он понимал ее в любой ситуации. И даже о родителях у нее не было таких теплых мыслей, какие иногда бывали об Исмане. Но и он пополнял список ее умерших близких. Ее тело все еще было бронзовым. Теплым. А Исмана нашли мокрым и мертвым. Его убили. Эва не сомневалась, ему помогли покинуть ее. Кто бы знал, что из той уймы планов на жизнь его, Исману отведено было выполнить лишь малую часть… Голова работала, ноги двигались, глаза видели, а кровь текла по венам. Эвтида дышала. Но девушке, абсолютно такой же как она сама, пришлось оборвать возможность делать тоже самое.  Дия. Такой же черномаг. Они были, хоть не слишком дружны, но общее их, не давало им оставить друг друга. Но Эвтиде повезло больше, чем ее сомнительной подружке. У Дии не было близкой связи с верховным эпистатом, талантливым лекарем и уж тем более Богом Сетом… Но у нее было то, чем Эвтида не обладала. У Дии была семья и средства. Она могла выучиться на лекаря, и смешать в себе две главные стихии - помощи людям в разных сферах. В запретной и ненавистной, черной и грязной. Но и в чистой и светлой, в почитаемой и востребованной. Она могла забыть дорогу в дом Саамона, и не ступать на путь своего несчастья вовсе. Но девушке не хватило то ли смышлености, то ли опыта. Она руководствовалась только сильной влюбленностью. А позже чувствами совсем не положительными. Отчаялась. Рано было отчаиваться, вдвоем девушки бы точно что-то придумали…  Эва тоже потеряла самых важных людей в своей жизни за слишком короткий отрезок времени, но сдавать позиции не было даже мысли. Почему Дия не смогла? Почему и она позволила себе лишиться такого ценного - жизни?  На веках Эвтиды друг на друга наслаивались слезы. Общая картина резкими и убийственными толчками давила на равнодушие. И плотным, противным комом поднималась на уровень гортани. Ноги сбавили свой монотонный ритм и остановились.  Так действительно ли умереть так страшно? Смерть ли ужасает? Неужели обрести покой считается грустным событием? Что страшнее чем умереть? Может жить… Жить и осознавать, что ты один, а друзей своих не увидишь никогда. Может хороня близких своих, чувствовать как собственное сердце бьется - это и есть страх перед смертью?  Но в тоже самое время, не чудесно ли жить? Чувствовать, видеть, дышать, слышать, двигаться. Не является ли это прекрасное, платой за те страдания, которые смерть приносит нам?  Эвтида держиться за голову в попытках усмерить поток размышлений. Слезы текут, безжалостно смывая легкие угольные линии на глазах. Когда по телу проходяться опасно частые волны дрожи. Эвтида делает шумный выдох.  Мысли ее стали тянуться к, хорошо врезавшейся в память, фигуре светловолосого мужчины. Она в самом деле делает то чего хочет?  – “Я откажусь от всего, и что тогда? Буду ли я счастлива со своей работой и жизнью, имея возможность разделить свои радости только со своим отражением?” – Девушка окончательно запуталась в нитях собственных мыслей. Но обнаружив себя в богато обставленном дворе, скорчившуюся на земле, борясь со слезами, она опешила. – “Нет больше пути назад! Не с ним мне делиться радостью и горестью. Лучше уйти и не думать, иначе погрязну в собственной лжи. Никому не будет легче в таком случае.” – Эва мысленно обняла себя, поддерживая. Все приговаривала себе что поступает правильно.  День оказался гораздо скучнее, чем обычно они бывали. Но как оказалось, не стоит судить о дне до его полного окончания. Завершением он вполне оправдал всю свою “неинтересность”. Как же все-таки было приятно, вновь, немного удовлетворить свое эго новым, успешно найденным, черномагом. Но в этот раз все было немного иначе. Быстрая и уже почти неощутимая радость, которая со временем сменилась легким предвкушением, сегодня показалась совсем другой. Амен ее не почувствовал, а значит, в голове его уже в тот самый момент, в шаге до победы, зашевелился рой вопросов, безумно интересующих. Но то было ничем, по сравнению с шумом в голове сейчас, дома ночью. В тишине и одиночестве. Работа шла своим ходом. На столе были многочисленные и уже давно исписанные куски пергамента, выставленные в бесконечную и подробную хронологию событий. И как не странно на листах были не только записи, но и рисунки. Видения его словно погасли, в голове не было загадочных свечений или хоть каких-то привычных знаков. В память врезался только силует и шрам. Но образы эти были настолько расплывчаты и невесомы, что не отобразить их на бумаге, означало бы потерять навсегда. А раз уж это было единственным за что можно было зацепиться и вить паутину догадок, упустить эти моменты было нельзя.  Настойчивый стук в двери его жилища в столь поздний час вызвал в нем нескрываемое удивление. Никогда прежде никто и не смел беспокоить его в такое время. Что же изменилось?  – ”Кажется я слишком много позволяю своим людям, пора бы заняться дисциплиной.” – Амен не хотел поощрять такие поступки, а значит не открывать дверь сейчас, а позже провести воспитательную беседу обремененную силовыми нагрузками, было бы неплохим уроком для его отряда.  Но стук не собирался стихать. Мужчина не лишенный хитрости взъерошил волосы и снял с себя накидку, изображая сонливость. – ”Может если буду в таком виде совесть заиграет…” –  Он немного выждал, чтобы точно убедиться в наглой натуре человека за дверью. Когда он рывком дернул дверь и зло прорезал взглядом открывшуюся перед ним картину, брови поползли вверх.  Вьерошенные волосы, покрасневшие щеки. А глаза, от чего-то злые и мокрые, смотрели прямо на него… В них не было нежности или хотя бы небольшой мягкости, с которой они обычно смотрели. Тяжелое дыхание и руки, которые было некуда деть. Эвтида, одним своим появлением в таком виде, заставила забыть те тяжелые и длинные часы, которые он потратил на свое расследование.  – Доброй ночи, Эва. – Несмотря на новый вихрь мыслей, фраза эта прозвучала твердо и достаточно спокойно. Но взгляд носился по телу девушки, в поисках хоть одной причины такого срочного появления и непонятного вида. В голове крутились ужасно неприятные мысли. – ”Она может быть ранена? От чего слезы в глазах стоят?” –  Но она молчала. Эва просто смотрела на него, почти не моргая.  – Говори, раз пришла. – Молчание было невыносимым. От тишины было еще страшнее, а огонек воображения рисовал сценарии все мрачнее. –  ”Неужто тело обнаружила? ” –  Но губы ее даже не дрогнули. Эва моргула и немного качнула головой вниз, как бы соглашаясь с собой. Она заметила как рука его приподнялась в попытке схватить ее за локоть, но быстро отмахнулась от нее. Ноги стали понемногу отступать. Постучав пятками по песочному покрову, она в последний раз обернулась и увидела как брови его ползут вверх, а глаза округляются.  Секунда.  Эва неслась прочь, ноги двигались так быстро, что при других обстоятельствах она сама бы опешила от того, насколько быстро может передвигаться. Но не прошло и нескольких мгновений, как стук еще одной пары ног послышался сзади.  – ”Догадался!” – Глаза вновь налились слезами. Зачем ему еще бежать за ней?  Если он только что сложил полную картину в голове, бежать нет смысла, он догонит ее, а если нет, и ей удастся уйти, он все равно отыщет ее. Взгляд Эвы стал размытым. Внезапно в поле ее зрения попала темная фигура. И от чего-то сделалось страшно. Оно совсем рядом с ней.  – “Анубис?” – Эта догадка была совсем не утешительной. Но сейчас она бы поверила во что угодно, покажись перед ней Исман, она бы не удивилась. Разум будто отошел на второй план. А бег ее ускорился, шаги сзади стали ощущаться совсем близко. – Достаточно! – Прорычал Амен и схватил ее за руку. От резкой остановки тело рефлекторно дернулось в сторону мужчины и Эва, потерявшись в движениях, обессиленно полетела на землю. Но Амен, державший ее за руку, не позволил девушке больно удариться.  – Встань на ноги. – Это была не просьба, Амен отдал приказ, и пусть у нее не было сил, сейчас перечить было бессмысленно. Адреналин отступил и теперь сил не было совсем. Она слишком перенервничала, голова ужасно болела, а животный страх того, что он догадался - отступил. Пусть только попробует мучить ее, она не позволит этому случиться. Эва точно придумает как избавить себя от оков страшных мук и страданий. Она не станет мирится ни с чем, что может ей повредить.  Рука ее все еще оставалась покрыта мертвой хваткой. Амен так вцепился в нее, будто сейчас она могла не просто бежать, а испариться.  Теперь, расслабившись, девушка была не в силах контролировать что либо. Слезы сразу покатились по щекам, а свободная рука сразу же принялась вытирать их с, теплого от быстрого передвижения, лица. Мужчина, все еще стоявший перед ней молчал, грудь его часто вздымалась из-за внезапного бега. Не почувствовать его взгляд было невозможно. От этого взгляда по телу девушки бегали неприятные мурашки, а губы непроизвольно и тихо просили не смотреть. – Прекрати. – Шепот ее был настолько тихим, что даже в ночной тишине его было трудно расслышать. Но просьба ее, хоть и была услышана, исполниться ей было не суждено. Тогда Эва, как беззащитный зверек, осела на теплый песок, спрятала лицо в коленях, казалось, так и окаменела. Тело ее было совсем неподвижным, только ветер развевал ее волосы, а слабые всхлипы отдавались вздыманием грудной клетки. Она будто превратилась в спокойную воду Нила или в мертвые пески степи.  Ветер набирал обороты и все сильнее ворошил волосы и песок вокруг, напоминая, стоящим в тишине людям, о приближающейся буре. Послышался легкий шорох одежд и песок под ногами Эвы пополз в сторону. Амен, опустившийся на колени, пригнулся, чтобы она слышала его.  – Я должен что-то спросить? – Этот простой вопрос заставил девушку сжаться и зажмурить глаза.  – Подними голову. – Амен не звучал угрожающе, это могло означать, что догадки Эвы были лишь играми ее собственной фантазии. Но это могло значить и другое. Кто знает… Она замешкалась. – “Уйти. Это все что нужно сделать. Так просто!” – Лучше не заставлять меня применять силу, мое терпение имеет конец.  – “Как мне оттолкнуть тебя? Как самой возненавидеть…“  – Не смей! – Она резко подняла голову и встала. – Что?– Амен совсем не знал как вести себя. Он тоже выпрямился и стал наблюдать за девушкой, может так ему удасться понять хоть что-то. Ответа не последовало, Эвтида тоже смотрела на него. Молчала и смотрела.  – Зачем ты пришла? – Он держался хорошо. Спокойный голос. Холодная голова. Все абсолютно в его духе. – Попрощаться. – Тихо, горько. Безэмоционально. Она, конечно, не призналась бы ему, что шла к нему чтобы вывести из себя и понять ход расследования, но в последний момент все ее планы вылетели из головы. – Попрощаться?– Она вовсе растерялась.  – ”Зачем переспрашивает?”  – Готова поспорить, ты услышал с первого раза. – Девушка стала двигаться в противоположном направлении. Смешок. Все что послышалось с его стороны. Погода становилась все хуже, ветер с ужасной силой врезался в горы песка, видимость упала до непозволительных уровней. Но Эва шла, вернее пыталась передвигаться. Песок летел повсюду, попадая в глаза и нос, уши будто заложило. А ноги все больше зарывались в глубины песчаных гор. Дышать стало невыносимо. Но Эвтида должна была как можно скорее вернуться домой. Там ее ждет нескончаемое количество задач и вопросов. Там ее ожидает новая жизнь, ужа завтра она начнет дествовать. Сбежит. Забудет все как страшный сон. В ступне больно кольнул твердый и острый камень, от чего ногу пришлось быстро отдернуть. Потеряв равновесие Эвтида была подхвачена ветром, и тот без особого труда хорошенько приложил ее к земле. Ветер ни на секунду не останавливался, хлеща песком по щекам губам, царапая кожу по всему телу. Нескольких мгновений хватило, чтобы песок стал стремительно покрывать хрупкое тело девушки. Эвтида стала нелепо но уверенно закрывать лицо и отряхивать песок. Даже приподнялась на ногах, но вновь потерпела неудачу.  От беспорядочных дерганий в горе песка ее отвлекла твердая и крупная рука. Посмотрев на ее владельца, Эва увидела как быстро шевелятся его губы, как слабо его крики пробивают пространство. Она сама не поняла почему не остановилась, почему не увидела, что движется в направлении к эпицентру бури. Что было у ее в голове? Неужели она и впрямь настолько безнадежна, что почти погибла по своей невнимательности.    – Эвтида! О чем ты вообще думаешь?! – Амен больно сжал ее руку и резко, безжалостно тянул девушку на безопасное расстояние от песчаного урагана. Он тяжело, но упорно скользил ногами по беспокойному песку, умело прикрывая лицо. Посмотрев на него со стороны, можно было смело заключить: это была не первая буря, в которой он побывал. Эва не успела опомнится, как обнаружила себя почти свисающей с огромной мужской спины. Амен крепко схватил ее под ноги, а сам наклонился вперед, чтобы расслабленное тело не свалилось с него. – Исфет! Что вообще у тебя в голове? Схватись за меня, покинутая Тотом! – Отдаляющийся от бури мужчина, крепко удерживал Эву на спине. Но не отказывал себе в резких и некультурных высказываниях. Эвтида, будто только проснувшаяся, почти невесомо схватилась за обнаженные плечи, но разум ее был настолько пуст, что ничего не придумав, она глупо уставилась в приближающиеся огни города.