Тебе и не снилось

- Милко, ну где справедливость? Где? Они такие красивые и такие неприступные? - Ви́куля, ры́ба мо́я. Ну на́йди ты уже се́бе но́рмального му́жчину. О́ставь мо́их рыб в по́кое. Клочкова никак не понимала, как мужики могут интересоваться друг другом, но не ей. Она была в их мастерской настоящим бриллиантом, ввиду особенностей новой коллекции, лежащим на полке без дела. - Когда уже я стану лицом компании? Я этого достойна как никто. Посмотри на меня, Милко, я молодая, красивая. - Дура. Саша влетел в мастерскую только что и выражения не подбирал. Вика почти сбила его в своём танце, что Воропаев в эту минуту оценить не смог. Настроение было будничным, хотелось побыстрее решить все вопросы с дизайнером и скрыться в своём кабинете. До показа оставалась неделя. Раздражение успело достичь своего пика несколько дней назад и теперь медленно шло на спад, но недостаточно, чтобы не демонстрировать его окружающим. - Саша, а ты как все́гда крайне вежлив с женщи́нами, - Милко энергетика Воропаева была не близка, хотя мужчина он, безусловно, красивый. - А Александр Юрьевич у нас очень галантный, воспитанный человек, - Вика крутилась теперь вокруг него, не думая отступать. - Руки убери от меня, - Саша сделал от неё шаг в сторону. - А зря. Тебе бы не помешало отвлечься. Совсем нервный стал. - Вика, я не ясно выразился? - Воропаев отвечал сквозь зубы, чтобы не сорваться на Клочкову окончательно и не выдать своё состояние. - Вика, он как свя́зался с Пушка́рёвой, со́всем из-под ко́нтроля вышел. Клочкова была удивлена. - Что значит связался? - Ой, не впутывайте ме́ня в сво́и де́ла. - Нет, Милко, я хочу знать. - Мне уйти, Виктория, и зайти позже, когда вы пройдётесь по всем сплетням? - Да что вы все нашли в этой мыши? - Ну не ска́жи. Должен при́знать, у Пушка́рёвой очень инте́ресная внешность. Вика возвела глаза и руки к небу. Боже, дай мне сил! Мир сходит с ума! Саша развивать тему и как-то комментировать слова дизайнера не стал. Он пришёл не за этим. - Милко, у нас всё готово к показу? - Да. - Завтра мы сможем провести репетицию? Владельцы помещения готовы выделить нам 4 часа. - О́тлично. Этого време́ни хватит. - Тогда я подтверждаю. Будьте готовы к 12. Вы помните о нашем разговоре? Вика старалась задействовать даже свои самые дремлющие ресурсы. Она понимала, что за этим вопросом завуалировано что-то важное. - По́слушай, я бы хо́тел снять с неё мерки лично. Ты у́верен, что о́шибки нет? - Можешь не сомневаться. Я сделал всё, как ты сказал. - И что, о́на даже ни́чего не за́метила? - Я талантлив, Милко, не меньше тебя. Воропаев впервые улыбнулся. Дизайнер считал его сумасшедшим и так и не понял, почему он должен шить платье Катерине, и неужели она действительно собралась замуж? И если за Сашу, то ко́гда о́ни у́спели? Он смотрел на них во все глаза на каждом собрании, но в упор не видел, что Пушкарёва вообще в курсе, что она сосватана. Выспрашивать что-то у него или у неё было немыслимой затеей. Тем более, что Саша взял с дизайнера слово молчать обо всём. И ясно дал понять, что этот уговор лучше не нарушать. - Милко, я ничего не понимаю. Что это сейчас было? - Ра́ботаем над новой ко́ллекцией, Ви́куля. - И какой она будет? Я смогу выйти на подиум? - Почему бы те́бе не пого́ворить о́б этом с Катей? - Мне? С Пушкарёвой? Да она меня слушать не станет. - А я думаю, о́на как раз выслу́шает. В отличие от Во́ропаева. Клочкова задумалась. - А что? Я могу. Прямо сейчас пойду. Вы ещё услышите обо мне! Весь мир услышит! Решительности у Вики было на целое Зималетто, о реализации она толком не думала. В кабинет Кати влетела как шальной ветер в открытую форточку. - Вика, Вы что-то хотели? - Да. Хотела. Премию и отпуск за счёт компании. - Это не ко мне, Виктория. - А зачем тогда спрашивать? - Клочкова искренне не понимала. - У меня не так много времени, поэтому если что-то важное, излагайте сразу. - Я хочу стать лицом следующей коллекции. - Это невозможно. - Тогда выйти на подиум в качестве одной из моделей. - Этого я Вам прямо сейчас тоже пообещать не могу. - Ну почему? Почему одним всё, а другим ничего? - Вы о ком-то конкретно? - Да, Пушкарёва, конкретнее некуда. Я о Вас. Что в Вас люди находят? - Лучше спросить об этом у них. - Да Вам никогда, слышите, никогда не избавиться от образа серой мыши. Что бы Вы на себя ни надели. С Андреем ничего не вышло, и Воропаев Вас бросит. Он вообще не способен кого-то любить. - А с чего Вы взяли, что я способна? Катя не понимала, почему она до сих пор терпит присутствие Виктории в своём кабинете вместо того, чтобы просто её выгнать, но желание поставить зазнавшуюся сотрудницу на место взяло верх. - Вы? - Да, Вика, я. Вы же в курсе подробностей моего романа с Андреем, с Вами Кира всем делилась. И как видите, мне не составило труда его бросить, - в подтверждение своих слов Катя улыбалась, а Вике она в этот момент виделась особенно страшной. - Я не знаю, откуда Вы знаете про наши отношения с Воропаевым, но и ему я ничего не обещала. Дурнушки всегда такие наглые или это только Зималетто так повезло с кадрами? Клочкова даже забыла как моргать. - А я.. Мне работать пора. Ясно Вам? - Давно уже ясно, Виктория. Когда дверь за Клочковой захлопнулась, Катя задумалась. Вика в качестве лица новой коллекции - неплохой вариант. Она держала в голове идею переодеть Женсовет, и лицом могла стать обычная сотрудница компании. Пушкарёва думала на Машу, она симпатичная, молодая, или на Шуру, у которой вообще модельный рост, или на Амуру с её африканскими корнями и яркими акцентами. Но Виктория подходила просто идеально. Если у меня, конечно, будет этот шанс. Катя не знала, что готовит ей каждое завтра и жила одним днём. Саша пересказал ей разговор с адвокатами во всех подробностях. Они встречались с его знакомым и услышали второе мнение от него. Шансы у Никамоды были почти 100%-ные и Сергей Викторович не понимал, чего так расстраивается Пушкарёва, если у неё есть возможность получить всё. Позже Воропаев ввёл его в курс дел, которые для глаз и ушей суда не предназначались, и многое прояснил. В том числе и свои намерения. Уже наедине со старым другом Александр выслушал все юридические аргументы за и против, касаемо своей идеи с браком. Такой безумной идеи, что он до конца не понимал, как вообще она могла прийти в его светлую голову. Пушкарёва переживала за свою судьбу, но виду не подавала. Такие процессы одним днём не завершаются, поэтому она продолжала работать и жить обычной жизнью. Но волнение иногда брало верх, и на его кухне Катя позволяла себе несколько бокалов вина по вечерам, что раньше было ей абсолютно не свойственно. Воропаев каждый раз уводил её от пагубной привычки к более приятным занятиям. Один раз Пушкарёва сама схватила его за воротник рубашки и отвела в спальню, когда почувствовала, что слушать его доводы о её шансах на достойное будущее сродни пытке. Саша никак не мог выкинуть этот вечер из головы. Он остался под впечатлением и чуть не признался Катерине в любви, но сдержался. Ещё не хватало мимолётным удовольствиям так путать чистейший разум. С родителями с того дня, когда Катя осталась у Саши впервые, она так и не смогла выстроить нормальные отношения. Отец был откровенно разочарован в дочери и её образе жизни. - Когда ты работала на Андрея Палыча, ты, конечно, тоже на работе пропадала до ночи, но вы хотя бы делом занимались. А сейчас ты занимаешься не понятно чем. - С каких пор личная жизнь стала не понятно чем, папа? - Какая может быть личная жизнь? Ты не замужем. - Твоими стараниями, папа, я могу и вовсе остаться старой девой. Мать пыталась вставить хоть слово, но каждый раз Катя смотрела на неё строго, давая понять, что одна попытка с её стороны заикнуться о Жданове, и дочь откроет правду всем собравшимся. Чтобы отец понял, какими делами они занимались с Андреем и не считал Сашу антиподом морали и нравственности. Пушкарёвой потребовалось время, чтобы принять, что Воропаев ни при чём. Первой её мыслью было, что это именно Саша намекнул адвокатам, что процесс нужно сворачивать как можно быстрее. Отличный способ моими руками уничтожить Ждановых. Но ведь и Воропаевы могут потерять всё. Саша всегда отвечал ей, что он не собирается ничего терять, в том числе свою долю в компании. А Катерину призывал успокоиться и не тратить драгоценные нервные клетки на куда менее драгоценные переживания. - Ты мне доверяешь? - К сожалению, да. - Да почему к сожалению, Пушкарёва? - Потому что ты не можешь быть со мной по одну сторону баррикад. - Я много чего могу, Катя. Когда дело касается близких мне людей, Воропаев умеет удивлять. - Согласишься добровольно потерять всё? - Никогда. - Тогда я не понимаю. - Тебе и не надо ничего понимать. И перестань себя накручивать. Начнутся проблемы, мы их решим. Пока наша главная проблема - это показ. Я волнуюсь как впервые. - Я тоже. - В тебе я не сомневался. - А ты-то чего волнуешься? - Если моя идея обернётся успехом, это будет моей первой крупной победой. Если поражением - я разочаруюсь в себе. - Но как? Ты ведь многого добился в жизни. - Только не начинай перечислять заслуги моего отца, перешедшие ко мне по наследству. Или госслужбу, от которой меня воротит. У меня ни разу не было возможности реализовать свою идею от и до. И когда ты поверила, что мы можем это сделать, я тоже поверил в себя. Катя подошла к нему и обняла. Она и не знала, что Саша может переживать из-за подобных вещей. Подготовка к показу была для неё не более, чем будничной рутиной. - Так, ну хватит, Катерина. Давай ещё заплачем с тобой, как в фильмах. - Да не собираюсь я плакать. - А что собираешься? - Пообедать. Поедешь со мной? - С удовольствием. - Тогда идём. Они покидали Зималетто, держась на расстоянии друг от друга и не обнимаясь, но каждый сотрудник, мимо которого они проходили, был уверен, что между ними летают искры. Это читалось слишком отчётливо. Женсовет уже начал женить их. А Клочкова в конец запуталась в жизни и ещё больше возненавидела несправедливость этого мира. Только Потапкин прощался с президентом и вице-президентом, даже не заметив их флюиды. Он в таких вопросах был слеп. Поэтому на выходе Саша взял Катю за руку и повёл к своей машине. Мерки для Милко он снимал с неё спящей, не сомневаясь, что подгадал момент её наивысшей усталости после сладостного наслаждения, и Катя не проснётся. Но было и ещё кое-что не менее важное, что нужно было решить. И Саша понятия не имел, как выкручиваться. Пушкарёва ведь совсем не носила украшения.