Тебе и не снилось

- Катерина Валерьевна, один вопрос. Пушкарёва объясняла Тропинкиной, что, даже если они помирились с Федей в сотый раз, это не даёт ей права опаздывать на работу. Маша виновато опускала глаза и всё ещё не теряла надежды растрясти подругу на поездку в крутой клуб и по-человечески отдохнуть вместо бесконечной череды выговоров. - Я Вас слушаю, Александр, - поворачиваться к нему Катя не стала. - Скажите, а у Вас в школе по физкультуре была пятёрка? Уж слишком хорошо Вы бегаете. Тропинкина, которая до этого пребывала в расстроенных чувствах, подняла голову. Всем и так понятно, что в школе Пушкарёва была хорошей девочкой. И даже, когда только пришла в Зималетто, ещё была. Сейчас за семью замками её подруга держала в тайне не только подробности своего ухода, но и детали возвращения, в которых Александр точно был не второстепенным шурупом. - Последние полчаса я вообще стою на месте. Катя пожала плечами, давая Маше понять, что она не знает, о чём речь. Через пару секунд за эти же плечи Саша увёл её подальше от стола Тропинкиной. - Я стою на месте уже неделю, Катя. Вашими стараниями. - И какое решение вопроса Вы видите? Александр закрыл двери президентского кабинета прямо перед носом навязчивой секретарши, которая даже не пыталась скрыть, что подслушивает. Мария понимала, что Воропаев считает её дурой, но за Катьку порадовалась. Если у них ещё ничего нет, то это вопрос времени. Хотя Тропинкина была уверена, что уже есть. Ей даже захотелось поработать. - Поехали ко мне домой. Прямо сейчас. Катя обернулась и посмотрела на Сашу. Высоченная башня, которая свалится на меня, если я откажусь. - Конечно, поехали. А Зималетто оставим на Машу с Федей до конца дня. Пусть поиграют в президента и вице-президента. - Чего Вы боитесь? - Я ничего не боюсь. Саша прокручивал в голове события рабочей недели. Вторник. Катерина вбегает в свой кабинет, как ошпаренная. Саша уже ждёт её внутри. - Я его ненавижу, - не заметив, что она в кабинете не одна. - Сердиться тебе очень идёт, - Катя дёрнулась от неожиданности и недовольно обернулась на Воропаева. - А ты, напротив, выглядишь слишком расслабленно. - В данный момент у меня нет ни единой причины нервничать. - Сейчас будет. Катя наспех покидала вещи в свою сумочку и направилась к выходу. - До завтра. - Что это значит? - Что сегодня я хочу побыть одна. Воропаев не собирался признаваться, что слышал разговор Пушкарёвой и Жданова о высоких материях, и Катю отпустил. Быть тем клином, с помощью которого вышибают из сердца любовь, он не собирался. Впадать в уныние - тоже. Ему и без этого было, чем себя занять. Среда. С утра она опоздала. Что ещё больше выбивалось из привычных пушкарёвских будней. Круги под глазами шли в комплекте с линзами, а значит, почти не спала. Саша не собирался приставать к Кате с порога в таком состоянии, но взбодрить тургеневскую барышню счёл своим долгом. К ней в кабинет направлялся с самыми серьёзными намерениями, когда у входа его перехватила Клочкова. Они, хоть и работали на одном этаже, пересекались редко. Но метко, - только и подумал Воропаев. - Сейчас и Виктория сгодится. Саша знал, что стены в Зималетто как картон, и Катя обязательно услышит их разговор. Он будет говорить чуть громче, а Клочкова кричит всегда и везде. - Вы что-то хотели, Виктория? - Да. Помоги мне! - Давненько от Вас ничего не было слышно. - Саша, я так больше не могу. Меня опять преследуют коллекторы. - Вика, так погаси ты уже долги и спи спокойно. Тебе для чего повысили зарплату? - Повысили? Ты издеваешься? На эти жалкие копейки даже пару платьев из новой коллекции не купишь! - А ты и не покупай. Направь деньги на дело, а не на ветер. - Саша, ну ты же знаешь, что я не сильна в финансах. - Да, Клочкова, твой талант в другом. - Ты поможешь мне? - Тебе придётся месяц не вылезать из моей постели. Забросишь работу и будешь уволена. Имей в виду, мне ты тоже не нужна. - Ты хоть с кем-то можешь быть менее чёрствым? Саша усмехнулся. - Виктория, но тебе же нравится жёстко. Не надо делать вид, что тебя возбуждает романтика. Клочкова ничего не ответила, лишь прикусила губу. - Вика, воздыхатель по твою душу с признаниями в любви и серенадами под луной сейчас тоже на рабочем месте. Нужно лишь открыть ту дверь. Николай Антонович будет только счастлив. Виктория издала жалобный стон, но тут же гордо расправила плечи и вышла прочь. Саша открыл дверь президентского кабинета. Пушкарёва была задумчива, и он бы даже предположил, что она ничего не слышала. - Екатерина Валерьевна, я бы хотел с Вами поговорить. - Я слушаю. - Что Вы делаете сегодня вечером? - Жёсткий секс в мои планы не входит. Всё-таки слышала. - Прекрасно! Вы уже начинаете обозначать свои желания. Так что бы Вы хотели? Саша, конечно, не ждал, что Катя тут же выложит ему, что хотела бы она так-то и так, а удовольствие ей доставляет это и то. Но хоть что-то можно было и ответить. Он заключил, что она ещё сама не знает ответ на этот вопрос, как и возможности своего тела. Воропаев обошёл её кресло и начал целовать шею. - Расскажите мне. - А давайте Вам Виктория расскажет. - То есть так просто Вы меня отпускаете, Кать? Виктория, к сожалению, разговаривать не умеет. Поэтому мне она не интересна. - Пять минут назад мне так не показалось. - Пять минут назад я был уверен, что Вы слышите наш разговор, и мне стало интересно, как отреагируете. - И Вы так просто об этом говорите? - Мне нечего скрывать от тебя, Катя. Я привык говорить, что думаю. Хотя чувства лучше не показывать так явно. Это лишнее. Он развернул Катю в кресле, и она потянулась к нему за поцелуем. Слова Вики не вылезали у неё из головы. Ты хоть с кем-то можешь быть менее чёрствым? Кате казалось, что она даст задний ход, если Воропаев вдруг проявит нежность и будет относиться к ней как Жданов в минуты и часы их любви друг к другу. Она прекрасно понимала, что нужно нечто в корне противоположное, а Саша на эту роль подходил прекрасно. Ощущения с ним были острее, эмоции держали в напряжении, а секс не обещал долгих и нежных прелюдий и возможности расслабиться хоть на минуту. Катя не понимала, потянет ли она или сбежит на полпути, но если не попробует, так никогда и не узнает. Лучше жалеть о сделанном, чем о том, что не сделано. Она сняла с Саши пиджак и начала расстёгивать рубашку. Воропаев не рассчитывал ни на что в моменте и понял, что растерялся. Повод перевести дух нашёлся быстро. - Мы могли бы перейти в мой кабинет? - Зачем? Контрацепцию никто не отменял, Катя. Вряд ли у Вас в сумочке завалялось. Она посмотрела на него глазами испуганной лани. Думает, наверное, что в своём кабинете я прикую её наручниками к креслу и буду пытать. Захотелось одновременно рассмеяться над её непосредственностью и отложить секс на вечер. Желание нахлынуло быстро и отпустило тоже моментом, как только Пушкарёва включила испуганного зверька. Ну какое желание может вызвать такая женщина? Прижать к себе, обнять и сказать, что всё будет хорошо. Но тогда Катя никогда не проснётся, а он мечтал её разбудить. - Плётку забыл, Катя. А без неё я не привык, извините. Она ему не поверила, но сделала шаг назад. Саша отметил, что в глубине души Пушкарёва такой вероятности не исключает. Хотя девушка на поверхности и пыталась дать ему понять, что ей всё это чуждо. Чуждо настолько, что до конца дня Катя нашла сто причин избегать его. Но Воропаев с высоты своего роста и опыта видел дальше и был уверен, что решительность в Пушкарёвой он пробудил, и она обязательно придёт. Четверг. Александр приехал на работу рано. Утреннее солнце заливало его кабинет светом, и даже такому чёрствому человеку, как Саша, мечтать давалось легче обычного. Работать тоже. Он провёл переговоры с потенциальными заказчиками, согласовал с Милко дополнительные расходы на новую коллекцию, изучил все отчёты, когда в дверь постучали. - Вы на месте? - его главная цель стояла за дверью. - Марина, Вы можете быть свободны. - Но Александр Юрьевич.. - Уже отпустил Вас домой. Можете идти. Саша улыбнулся. Катерина неплохо подготовилась. А в своей готовности Воропаев не сомневался. - Да-да, войдите. Дверь распахнулась, и Пушкарёва сделала шаг вперёд. Под пиджаком на ней ничего не было. Рубашку она, похоже, оставила в своём кабинете, на счёт белья Воропаев ещё не был уверен. Юбка плотно облегала бёдра и Саша готов был предположить, что и бельё откинуто на одну из полок каморки. Она с непривычной лёгкостью присела в кресло напротив. - Вы что-то хотели, Катя? - Да. Я соскучилась. - Продолжайте. Но как продолжать, Катя не знала. Она хотела бы услышать - я тоже. Или что-то ещё, дающее понять, что Пушкарёва на верном пути. Но Воропаев не собирался делать никаких признаний в ответ. Хотя смотрел на неё так, что голова кружилась в приятном предвкушении, а тело просило перейти к действию и отбросить всякую мораль. Катя встала из-за стола и подошла к нему. - Вы же не собираетесь сидеть в этом кресле до вечера? - Отчего же? Оно весьма удобное. - Можно мне тоже попробовать? Александр удивлённо вскинул бровь, а Катя села на него сверху. Он обхватил рукой её бедро и почувствовал, что белья действительно нет. Грудь тоже открывалась как на ладони. Красивая, налитая грудь. Он провёл по ней рукой, не собираясь сжимать. Изучал. Другая рука в это время, очертив линию от одного бедра до другого, поднялась на талию и сейчас плавно водила круги по спине. Катя не понимала, как реагировать. В её представлениях Воропаев минуту назад должен был раздеть её или даже просто задрать юбку, сорвать пуговицы с пиджака и взять её прямо на рабочем столе или в этом кресле. Но он никуда не торопился, и это сбивало с толку. Сдержанная страсть, - так бы описала Пушкарёва происходящее. Никто и никогда не целовал её так: жадно, но в то же время контролируя, не давая проявить инициативу. Только он решал, когда поцелуй закончится. Никто и никогда не ждал, пока Катя возбудится. Про Дениса было смешно и думать. Андрей был нежен, но не располагал запасом времени, поэтому, как только доходил до пика возбуждения сам, то приступал к делу, не откладывая в долгий ящик. Хотя те две ночи Катя не забудет никогда. Она вспомнила о них совершенно не вовремя. И в попытке переключиться взяла Сашу за руку и направила её себе под юбку. - Катерина, как Вы провели сегодня ночь? Я Вас не узнаю́, - руку убирать не стал и с удовольствием продвинулся ближе к заветной цели. - С осознанием, что не хочу всю жизнь быть заложницей собственных страхов. - И решили стать моей заложницей? - Нет. Я хочу быть твоей женщиной. Он ничего не сказал, но оставил на её губах ответ, читающийся лучше любых слов. И приятнее любых слов. Стук в дверь и бесцеремонное - здрасьте, заставили Пушкарёву резко прийти в себя, но Александр продолжал держать её за талию. - Да, Николай Антонович, мы Вас слушаем. Катя обернулась и недовольно посмотрела на Колю. Саша отметил, что его руку она одёрнула быстро, но вскакивать, как будто её только что застали на месте преступления, не стала. Пушкарёва поправила пиджак, бумаги на столе и только после этого встала. - Коль, тебя не учили не заходить, пока не получишь ответ, или ещё лучше сначала звонить? - Пушкарёва, а я и звонил тебе. Но ты была недоступна. Катя поняла, что оставила мобильный в своём кабинете. - Малиновского тоже нет на месте. Пришла партия оборудования. Кроме Вас с Александром Юрьичем никто не может принять. Нужна подпись. - Что ж, идём. Воропаев был недоволен вторжением Николая, но из себя его такие вещи вывести не могли, как и заставить смущаться или искать оправдания. Взрослые люди могут делать, что хотят. В конце концов, Николай пришёл не спросить у Пушкарёвой - как дела, а по делу. А откровенно забивать на компанию они не могли. В документах была обнаружена ошибка, и Катя, чтобы не терять времени, уехала на переподписание в офис к Герману. Саша остался в Зималетто. Работа с бездушием палача обрубала их планы. К утру пятницы потребность закончить начатое ощущалась и Катей, и Сашей особенно остро. Пушкарёва была не в настроении, и первыми под горячую руку попались Маша и Федя, которые помирились, выглядели абсолютно счастливыми и влюблёнными на контрасте с ней самой. И как бы Катя ни была за них рада, они опоздали, и молчать она не будет. А потом поговорит с Сашей и тоже сделает всё, чтобы удовлетворить свой интерес, любопытство и желание. Она хотела его настолько, что готова была царапать когтями дверь его кабинета и не только её. Но Александр пришёл к ней сам, когда Катерина, высказывая подруге за опоздание, понимала, что её проблема решается вовсе не приходом Тропинкиной вовремя. Когда они стояли одни в президентском кабинете, Пушкарёва пыталась понять, что её сдерживает. Это был тот случай, когда и сердце, и разум, и тело в едином порыве звонили в колокола её псевдоцеломудрия в попытке достучаться, что она в своих поступках даст фору даже Воропаеву. Быть любовницей почти женатого мужчины Катерина не испугалась, а связать себя здоровыми отношениями со свободным и знающим, чего хочет от жизни, Сашей, вдруг боится. - Чего Вы боитесь? - Я ничего не боюсь. Пушкарёва, будь уже собой. - Поехали, - она схватила со стола сумочку и вышла из кабинета. - Мария, если мне будут звонить, предупредите, что я решу все вопросы в понедельник. Если что-то срочное, переводите на Николая Антоновича. - А ты куда? - У нас с Александром Юрьевичем срочные переговоры. Саша поспешил за Катериной. Тропинкина, забыв о работе, созывала Женсовет. Пушкарёва же и не думала отступать. Уголки её губ вздрагивали от улыбки, а на щеках выступал румянец, но Катя не убирала свою руку с его брюк. Она неспеша и, пожалуй, слишком нежно гладила его. Но Саше было приятно. - Я же за рулём, Екатерина Валерьевна. - Вот и не отвлекайтесь. И меня не отвлекайте. - Слушаюсь, Катя. Пушкарёва, имей в виду, ты сама напросилась. Дома я тебе такое не отвлекайте устрою.