Танцы, личность и культура отмены

Конец февраля 2022 года. – Привет-привет! Онлайн растёт быстрее, чем она успевает моргнуть. Причиной этого служит, безусловно, её частое участие в видосиках Эксайла. О! И, пожалуй, Лёша Кореш, сидящий от неё по левую руку, а также Саша Парадеевич – по правую. – Я сегодня не одна! – по-хозяйски закидывает на их плечи ручки, широко улыбаясь. Лёша и Саша содрогаюся под её тряской и наперебой спешат поздороваться. – О да, к сожалению, эта ведьма не оставила нам выбора, насильно затащила в квартиру и посадила сюда, сказав, что не видать нам еды до тех пор, пока... Маргарита обвивает Лёшкину шею рукой, как бы беря на удушающий, и наигранно неловко улыбается. – Ты зачем им рассказал? Теперь еды вам вообще никогда не видать. – О чём я и говорил! Она улыбается в камеру. – Просто шутим. Верно, Алексей? – устрашающе медленно поворачивает голову в его сторону. – Фу! Не называй меня так! – Что же, Алексей, не нравится? А как стоит тебя называть? – Алексейка! Или Алексейчик! – вспыхивает Парадеевич. – О! Замечательная идея, Александр. – Тебя тогда Шурочка, гений, – фальшиво обидчиво надувается Кореш. – А тебя... – парень едко щурится, – Ритоха. – А звучит неплохо! Алексейчик, Шурочка и Ритоха! – смеётся она, прикрывая ладонью улыбку. В этот вечер они смотрят примерно сто выпусков «Беременна в 16», ещё столько же отстойных шоу. Маргарита от постоянного смеха срывает голос, а кожа Саши расцветает ожогами во всех местах, до которых она докасается. Приглушённый свет кухни мягко окутывает её профиль, пока они втроём, усиленно поглощая доставку из какого-то рестика, разговаривают. – Итак, – резюмирует Кореш, аккуратно поправляя розовую прядку. – Мы виделись на съёмках у Ильи, сейчас вместе отстримили, но о тебе лично мне известно только имя. И ник в Инстаграме. Не думаешь, – размахивает вилкой, – что пора исправляться? – О! – взбудораженно подскакивает на стуле. – Лишь при том условии, что вы сделаете то же самое. Хоть о вас инфы в инете, что пиздежа на твоих стримах, Лёш, всё-таки послушала бы лично вас. Она улыбается, переводя взгляд то на Лёшу, то на Сашу. Они кивают, и она пускается в пляс. – Что ж, меня зовут Маргарита Николаевна Чичикова, девяносто шестого года рождения, то есть сейчас мне двадцать пять лет. Есть два брата, Марк – младший, Андрей – старший, у него есть сын, Денис, уже подросток. Та-а-ак... – отстукивает ногтём по столешнице. – Ну, я родилась и выросла на юге, в Анапе. – Серьёзно?! – смеётся Лёха, припоминая расползшуюся по тиктоку шутку касательно её родного города. – Да, серьёзно, ты не верил, нет? – повторяет интонацию из того мема с мальчиком на лужайке. Они перебрасываются ещё парочкой фраз, когда Саша подгоняет продолжить рассказ. – Ладно-ладно, Шурочка! Как прикажете. Окончила девять классов, потом поступила в хореографическое училище уже здесь, в Москве, куда мы переехали с Андреем. Ещё с пятнадцати делю сердце с одним молодым человеком, Никиткой, которого притащила с собой сюда. У Саши, кажется, желудок сжимается в клубок неприятных ощущений, подступает к горлу и в тот же миг рухает в пятки. Кая его отвергла, его новая, уже совсем окрепшая, симпатия счастливо состоит в отношениях десять лет. Он думает, что что-то с ним точно не так, что он проклят. – Сейчас танцую, – незатейливо пожимает плечами. – Да и всё. – Ну, а что танцуешь? Где? – заваливает вопросами Кореш, пока Саша кажется странно отсутствующим. Краем глаза поглядывает на него, сидящего от них сбоку. Она думает, что ему неинтересно всё это выслушивать, что его что-то гложет, что есть что-то более важное, чем он забил бы голову, а не историей её жизнёнки. – Ну... – тянет она и открывает Инсту команды. Протягивает телефон сидящему напротив Лёше, и тот скользит пальцем по экрану, пока глаза медленно округляются. Саша заглядывает в телефон. – Я хоть и в танцах полный профан, но выглядит круто, – Кореш смотрит искренне по-доброму. – На циферки глянь, – указывает пальчиком на мобилу, почти горделиво. – Ухты! – восклицает он, и телефон оказывается в руках у белобысого. – Сотня! – Почти, – поправляет она, и спина выпрямляется как-то сама собой. – Круто, – молвит Парадеевич, бесконечно мягко произнося букву «Р». Старается натянуть на губы радостную улыбку, на всё его естество напустить беззаботность, но получается, должно быть, скверно. – Спасибо, – тушуется, накручивая на палец локон волос. – Ваша очередь! – Я начну, – поднимает руку, словно они школьники, Лёша. – Родился в Электростали, в две тысячном, щас мне, получается, двадцать один. Есть три сестры и брат, всю жизнь особенно ничем не занимался. Так! То тут, то там, а потом бам! Сашка Парадеевич и мы уже успешны! – Всё благодаря мне, да-да! – Ой, ну конечно! Она слушает их дружескую перепалку, внемля каждому слову. Тут, словно соткавшись из тьмы, выходит на свет упитанный кот. – А это кто такой? Разноцветное пятнышко осторожно крадётся к ним и, обнюхав ноги незнаконцев, начинает о них ласково тереться. Первым пострадавшим становится Парадеевич. Он тянется к нему и медленно ведёт по шёрстке. – Его зовут Пися. Лёша заливается звонким смехом, не веря своим ушам. – Кто в здравом уме называет питомца так?! Продолжает смеяться, едва балансируя на грани с истерикой. Маргариту это веселит настолько, что она тоже невольно хихикает, Саша широко улыбается. – Мы были в не слишком-то здравом уме тогда! – честно признаётся она. Вечер плавно перетекает в ночь, луна оловяным солдатиком встаёт на небе, мерно поблескивая. – Да-да, Лёша! Лучшее, что случалось с планетой, – это непременно ты, мы с Сашей верим! Живот уже изрядно устаёт напрягаться в постоянной радости, но Кореш не перестаёт заваливать их идиотскими шутками. Она подгоняет их на выход, размахивая руками. – Давайте! Всем пора баиньки! – Ты не очень-то гостеприимна, как я погляжу? – фальшиво обидевшись, говорит Лёшка. – Не в два часа ночи, уж простите! Под звуки счастья в квартире становится на два человека меньше, а в лифте – больше. *** Саша уверен, что недошедшая до него очередь рассказать о себе не должна его напрягать, но она почему-то зёрнышком обиды тлеет в груди. Саша уверен, что он – самый невезучий человек в мире, и приказывает себе перестать испытывать то, что приходится чувствовать сейчас. Тяга узнать поближе – простое влечение, отнюдь не любовь, но этого достаточно, чтобы по чуть-чуть начать сводить его с ума, а самоустановленный запрет – раздувать этот пожар ещё сильнее. Запретный плод сладок, как известно. Но нет, конечно, он не будет навязчивым, не расскажет никому ни о чём и не обременит никого своими лишними чувствами. Сожмёт их внутри, безусловно, постарается потушить, но эти малюсенькие угольки продолжат тлеть ещё долго-долго, не давая спокойно жить. *** 2024 год. Утро обещало быть хорошим ровно до того момента, пока он не вспомнил, что ему снилось. Кто ему снился. Пока не понял, что возбудился от одного сна, как пятнадцатилетний подросток с пышущими гормонами. Тяжело вздыхая, решает оставить это без внимания. Бред. Полный бред. Даже пиздец, пожалуй. Два с лишним года прошло, а он до сих пор не может отпустить или хотя бы свыкнуться. Она давным-давно стала частью их объединения, предлогом чего послужило илюшкино «Привлечь мужскую аудиторию», хоть прозвучало это тогда как-то не совсем приятно. И с тех самых пор они все не разлей вода. Какой чёрт дёрнул его на ночь глядя залезть в её Инстаграм? Никакой похабщины, нет конечно, но эти её движения, эти эмоции, пока она всецело отдаётся танцу, разгорячённая и даже горящая. Зрелище незабываемое, даже несмотря на то, что в этом тонком искусстве он полный нолик. Сегодня по плану съёмки. Как и вчера, как и завтра. С той лишь разницей, что сегодня у Эксайла, вчера у себя, завтра у Дилблина. До ужаса разнообразные будни, но всяко лучше, чем привычная работа, думается ему. На сборы уходит по меньшей мере полтора часа – всё-таки торгует он своим личиком. Путь до дома Ильи занимает ещё час и, наконец преодолев холоднющее расстояние от парковки до здания, он оказывается в тепле. – Холодрыга, – вместо приветствия бросает Саня Фреймтеймер и заносит руку для рукопожатия. – И не говори, – братский хлопок на миг звенит в ушах. Ещё не все собрались – Лёша, должно быть, как обычно опоздает. Маргарита тоже, кажется, задерживается. – Сегодня лайфхаки и гостфакерс, – оглашает Илья и порывается сказать что-то ещё, когда в квартире резко раздаётся звонок. Маргарита входит внутрь, и первое, что долетает до слуха Саши, – протяжный шмыг. Диванная обивка шуршит, живот пронзает иглой, парень через мгновение показывается в прихожей, сводя брови у переносицы не по-дружески обеспокоенно. Парни шумят в гостиной, до беловолосого долетает задорное «Пидорас». – Что такое? Нарочито бесстрастно подпирает плечом стену, складывая на груди руки. Маргарита шелестит одеждой, развязывает окутанный вокруг шеи бесконечно длинный шарф и опять шмыгает, не показывая лица. Снимает обувь и вновь издаёт этот звук – по ушам бьёт колокольным звоном. Ещё один такой, и Саша точно сделает что-нибудь очень глупое. – Ну? – Ой! А я не услышала, как ты подошёл, – семенит по коридору. С красными щеками и развороченными волосами. Держит путь сначала к зеркалу, быстренько поправляя тёмные пряди и подтирая пальцами глаза, потом подходит к парню. «Хлоп!» – её ладонь неприятно холодит. – А это... – он кивает, как бы указывая на её глаза. – На морозе так глаза слезятся, кошмар! – улыбается, непроизвольно дотягиваясь до лица. Спустя миг отступает и следует в глубь квартиры. – Илья писал, сегодня лайфхаки... – И гостфакерс, ага, – ступает за ней. Сомневается, может ли мороз за десяток шагов от машины до подъезда заставить глаза покраснеть столь сильно.