Значит, всё не так уж плохо на сегодняшний день

(Жила да была девчонка одна,

Давайте-ка звать будем Ташей.

Не сахар ей жизнь из справленных тризн

И ссор бесконечных с мамашей.

И вот же беда: личина чужда,

А с ней и судьбы круговерти.

Ударом в бедро вошло серебро,

Но Таша упрямится смерти)

      Таша разлепила веки. Сонный морок без сновидений свалился с неё быстро, а с ним стали выветриваться и дурацкие строчки не то просто стихотворения, не то песенки, которую сама Таша в жизни бы так легко не сочинила. Личность Иситы явно сидела где-то в сознании, но почему-то для того, чтобы слышать её, Таша должна была оказываться в беспамятстве, а то и в полном невменозе. Попытки позвать Иситу мысленно, а потом шёпотом под нос ни к чему не привели.       В палатке, где были свалены заплечные сумки, спальные мешки и иные вещи, висел голубоватый полумрак приближающихся сумерек. Таша села, проморгалась. Да, она лежала в палатке на толстом одеяле, укрытая простынёй и плащом со звёздным узором. Рядом стояла прислонённая к одной из сумок лютня — она пережила нападение друида неким чудом. Кажется, к лестнице Ташу прислонили уже без инструмента... или всё-таки с ним? Память оказалась даже более дырявой, чем хотелось, возвращалась неохотно и могла подкинуть ложные воспоминания.       «А мне только начали нравиться эти штаны», — с мысленным вздохом подумала Таша, выбравшись из-под плаща и простыни и поглядев на бардовские широкие штаны в полосочку. Там, где ранее торчала рукоятка короткого кинжала, теперь красовалась дыра длиной в ладонь. Шить Таша умела из рук вон плохо, она это дело скорее даже терпеть не могла. Дыры на одежде вызывали у неё большое огорчение и внутренний страдальческий вой. Отстирать кровь, из-за которой ткань стала жёсткой, будет половиной беды, но зашивать и верхние портки, и нижние, лагерные...       Таша всё-таки выплыла из-под навеса и увидела, что в лагере происходила необычная деятельность: тифлинги пытались установить что-то из ящиков и досок, очень похожее на длинный стол.       — Иса, — позвали слева, немного из-за плеча, и Таша вздрогнула, хотя говорившим был всего лишь Гейл. — Как ты, пришла в себя? Ничего не болит?       — Меня, кажется, хорошо залатали. — Будто не уверенная, Таша приподняла ногу и раздвинула края дыры на штанах. На месте раны от кинжала она видела только широкий тёмный рубец. — Я в порядке.       — Слава богам, — выдохнул Гейл. — Ты в последнее время пугаешь и пугаешь. То это твоё представление для гоблинов, то...       — А что с ним не так? — всё же задала вопрос Таша, чувствуя, что не стоит откладывать разговор о Плетении в долгий ящик. Она хотела спросить и раньше, но вчера вечером и сегодня утром её голову занимали мысли о Лизетт Бирнег и о Теневых землях, про которые Хальсин упомянул, рассказывая про Лунные Башни — о проклятии Таша подслушала, пока сидела на крыльце. Ей эта информация была не столь нужна, о проклятии и желании Хальсина избавиться от него Таська ещё пока помнила после игры. А вот об ограничениях её нынешнего тела и магии Таша не имела ни малейшего представления, в игре эти ограничения равнялись слотам заклинаний — просто, понятно, наглядно.       Волшебник недоумённо вскинул брови.       — С представлением, может, всё было неплохо, — осторожно начал Гейл, как-то странно ворочая слова, — во всяком случае, оно оказалось действенным. Но ты не перестаралась ли? Точнее, нет, не так, ты точно перестаралась, потому что, ну, сама помнишь, как тогда упала и как быстро уснула. Это было самоотверженно, но осторожнее с магией, ладно?       — Ладно, но объясни тогда, где находятся границы магии? Что? — Гейл выглядел растерянным. — Я училась в захолустьях и не особо понимаю в Плетении.       — Ах... Ладно, смотри: ты же знаешь, что Плетение есть везде и во всём? — Таша кивнула — не то чтобы она это знала... — Насколько мне известно, магия бардов напоминает нашу магию волшебников, только вы вместо заклинаний используете музыку и песни. Мы все извлекаем чары из Плетения, повелевая им, но, как мне рассказывала... кхм, как мне рассказывала моя наставница, в миг сотворения чар мы на краткий миг пропускаем магию Плетения через себя. И силы магов определяются тем, как много Плетения может пройти через нас и не навредить.       Таша поняла, про какую наставницу речь. Видимо, откровения о Мистре пока откладывались. Тифлинги тем временем ушли, а около стойки Уилл и Астарион сцепились языками на почве предстоящих гуляний. О, это что, тифлингская вечеринка на подходе? Так-так-так...       — Ладно, уяснила, услышала, приняла к сведению, — хлопнула в ладоши Таша, перекатившись с натёртых пяток на пальцы, не менее натёртые. Их, блин, никто не лечил. — Много твоя наставница знает, однако. Нам бы не помешали её помощь и знания. Не можешь ей весточку колдовскую послать, к примеру?       — Она занятая женщина. — Слова отскочили от зубов Гейла так, будто он перед зеркалом эту отговорку репетировал. Прозвучали они немного холодно, отстранённо, будто разговор следовало закрывать, но волшебник вдруг дополнил: — Да и мы с ней не в ладах.       — Из-за проклятия в твоей груди? — Таська без задней мысли легонько ударила кулаком Гейла в грудину.       — Ты очень догадлива. — Гейл вдруг улыбнулся, очень по-тёплому... и у Таши защемило сердце. Она увидела перед собой не Гейла, а своего брата Андрея. Тот тоже был кареглазым, ходил с волосами до плеч и с бородой, только нос у Андрюхи был не прямой, а с горбинкой, как у Таши. Может, сейчас она искала совпадения в случайностях, там, где не могло быть искомого, всё-таки — сколько их, кареглазых бородатых шатенов? Однако этот краткий миг узнавания загнал Таше комок в горло. Она скучала по братьям. И она совершенно не знала, как к ним вернуться. — Иса, всё хорошо? Ты как призрака увидела.       — Да-а — ай, не бери в голову! — отмахнулась Таська. — Не проснулась до конца. Задумалась просто, как твоя наставница могла оставить ученика в беде.       — Ну, ученик оказался никудышным и сам влип в неприятности.       — Это не повод бросать его на произвол судьбы, — отчеканила Таша без улыбки. — И ты уж точно ученик отличный, такими талантами разбрасываться — грех.       Нет, от богов тут беды и проблемы одни. Мёртвая Тройка планирует захват мира и геноцид — а разбираться с этим говном никто из небесной канцелярии желанием не горит, только смертных посылают и говорят «Удачи, чё». Мистра — вообще молодец, отпустила на волю гранату, у которой чека прикреплена на плевок и честное слово. Никакой заботы о людях или хотя бы природе. Правительства, боги — всё одно, свои проблемы решайте сами, наши проблемы тоже решите, а ещё в конце скажите, какие мы охуенные. Что с богами, что без богов... Наверное, было бы лучше, не существуй здесь божеств — тогда все проблемы исходили бы только от людей, как всегда было в мире Таисии.       — Ладно, расскажи потом, как тебя твоя наставница учила, что ты себя считаешь никудышным и достойным наказания, а пока... — Таша оглянулась на «барную стойку». Уилл куда-то исчез, теперь в той стороне на стульях сидели Астарион и Шэдоухарт. Как-то так получилось, что взгляд Таши встретился с обоими. Приличия ради она махнула им. — Что я пропустила, пока спала? И что вообще случилось в роще, пока мы отсутствовали?       — Ты о восстании детей? О, это долгая история... Может, пройдёмся вдоль заводи?       Таша пожала плечами и согласилась. Торчать на одном месте под чужими взорами уже поднадоело.       Вчера друидские дети прознали, что Кага собирается завершить Терновый обряд раньше времени, без Хальсина. В роще прекрасно знали об обещании Каги дать на его поиски десятидневку. То ли белки, то ли местные крысы, но кто-то донёс воспитанникам друидов, что у пруда готовится завершающая часть обряда, а тифлингов намереваются выгнать утром, не оставив в роще никого чужого. Разумеется, друидские дети донесли тифлингским. Разумеется, в них всех взыграло желание бунтовать и нести справедливость. Хальсина воспитанники рощи любили и уважали, как и его учение о гармонии, а проведённые вместе с тифлингскими отпрысками дни скрасили быт и наполнили жизнь новыми красками. Лишаться этого никто не хотел, даже если придётся пойти против старших и главных. «Подростки есть подростки, им только дай повод — желание протестовать в них всегда бурлит», — с улыбкой подумала Таша, когда Гейл рассказывал историю так, будто видел всё своими глазами, хотя на деле просто пообщался с детворой.       Сегодня, когда тифлингов начали выпирать из рощи, план детей пришёл в действие. Те из детей друидов, кто постарше и способнее, свалили идол Сильвануса с постамента и отвлекли старших, читающих заклинания, не позволив им схватить Арабеллу, которая ловко стибрила упавший идол и сбежала со всей той оравой, что в итоге стояла у ворот рощи. Ещё часть тифлингских отпрысков затаилась в убежище в пещере, где с ними засел кто-то из рощи и магией не позволял ворваться непрошеным гостям. Таким образом выходило, что друиды со всех сторон не могли закончить Терновый обряд: тифлинги продолжали сидеть в роще, а идол находился вне её.       — А что было дальше, мы уже видели. Ну, часть, потому что ты-то убежала к Каге.       — Да-а, что с гноллами?       — О, это тот случай, когда врагам пришлось сражаться бок о бок против общего неприятеля. — Гейлу определённо нравилась эта часть рассказа, которая прямо-таки отдавала душком каких-нибудь легенд. — Когда гноллы закончились, Хальсин предстал перед всеми и отдал приказ не трогать никого, после чего и он, и мы побежали к тебе. Ну, кхм, к Каге.       Кага, оказывается, одумалась и сама нанесла удар Олодан. Правда, добил теневую друидку Астарион.       — Нам пришлось его выгораживать, — горестно вздохнул Гейл. От лагеря они удалились не особенно далеко, но услышать их бы никто не услышал. — Он додумался показать свою вампирскую сущность при Каге и Ратхе. Может, и хорошо, что ты была немного не в себе: от трёх человек там было поистине много крови... и не только. Зрелище не самое приятное. Я бы сказал — очень неприятное. Но нам повезло, что Хальсину в роще поверили и не стали ни на кого наставлять колья и вилы.       — У Изумрудной рощи вышел очень заполошный день, — хохотнула Таша. — Детский мятеж, теневые друиды, вампиры...       — Хальсин вроде как разжаловал Кагу в послушницы за её ошибку. Грозился, что мог бы и выгнать её, но даёт ей шанс исправиться. Неудивительно, что с таким отношением к людям дети любили его больше других наставников. Простить подобное предательство... В его большой груди определённо большое сердце.       — А что дети, кстати?       — Им он сделал небольшой выговор за непослушание, — протянул Гейл, склонив голову к плечу, — но зато похвалил за верность правилам рощи о гостеприимстве и за их храбрость выступить против несправедливости. В общем, для Изумрудной рощи растёт молодое поколение героев. Они же и в битве с гноллами принимали участие, хотя их хотели защитить. Что ещё... Ну, тифлинги завтра утром отбывают, раз Хальсин на месте, а дорога свободна от гоблинов. Ах да, детвора спрашивала, когда ты очнёшься. Сболтнули немного, что что-то тебе готовят.

♪ ♪ ♪

      С момента, как Таша и Гейл вернулись с небольшой прогулки вдоль воды, Таську никто больше не трогал. Воспользовавшись свободой и покоем, она обмотала плащ вокруг талии вместо юбки и отправилась стирать штаны. Пусть уж лучше они будут просто порванными, а не порванными и грязными. Кровь, к сожалению, уже схватилась, одним лишь мылом её было не оттереть.       Таша видела краем глаза стоящую над душой Лаэзель, которая не начинала разговор первой.       — Что-то сказать хотела?       Вместо ответа рядом с Ташей вдруг шлёпнулся мешочек с чем-то сыпучим.       — Попробуй этим, если так не нравится вид пятен крови, — произнесла Лаэзель. — Хотя с ними ты бы выглядела более внушительно даже в своей дурацкой одежде.       — О, спасибо. — В мешочке обнаружился порошок с едким запахом. — Я чем-то тебе обязана за это?       — Не сожги себе этим пальцы. — Гитьянки не уходила, продолжая наблюдать, как Таша уже с осторожностью пытается отмывать пятна крови. Те шипели, как от перекиси. — Ты поразительно безголовая и поразительно бесстрашная для той, кто еле держит в руках оружие.       — Э-эм, это...       — Не комплимент, если ты вдруг подумала об этом. Скорее... Да, я увидела, что в тебе есть боевой потенциал, который ты показывала на корабле гхайков, но который ты так усиленно скрываешь. Ты не совсем безнадёжна в качестве боевой единицы.       — Хм, это очень большая похвала от гитьянки. — Таисия улыбнулась Лаэзель через плечо, но в ответ увидела лишь, как та закатывает глаза.       В лагерь на берегу заводи тифлинги начали прибывать, когда солнце почти скрылось за горизонтом, а мир разделился на синеву теней и редкие оранжево-золотые блики. Из закромов Изумрудной рощи друиды достали посуду и напитки, от чего-то вроде компотов до алкоголя. Какие-то настойки оказались и у тифлингов — из Элтуриэля брали всё, до чего дотянулись руки. Из закусок на ящиках стояли сыр, варёные яйца, салаты, что-то ещё... Праздновали падение гоблинов, возвращение Хальсина и просто саму возможность повеселиться перед очередным путешествием. Дети и друидов, и тифлингов пока отсутствовали, но старшие передали, что кто-то намеревался прийти.       — Я так давно не пила вина, что сейчас опьянею от одного кубка, — почти мурлыкнула Шэдоухарт, когда увидела приближающуюся Ташу. Жрица подлила себе вино в изящный серебряный кубок, а потом поднесла его к носу, вдыхая аромат. — Хотя, конечно, шучу: мне понадобится намного больше. А ты, Исита, любишь вино? Может, что-нибудь покрепче?       — Я пока брожу и думаю, к кому прибиться. В хорошей компании будет не важна крепость напитка, не думаешь?       — Хм, я привыкла пить в одиночестве, — пожала плечами Шэдоухарт. — Это время подумать, очистить мысли от мирского и обратиться к чему-то более возвышенному, внутреннему.       — И поговорить с богиней вслух? — Жрица шутку не оценила, во всяком случае, не подала виду, и Таша судорожно думала, как дать заднюю. — Кхм, это не попытка оскорбить тебя или твою богиню, просто...       — Ты же о чём-то догадалась, да? — Таисия затаила дыхание. Шэдоухарт громко выдохнула. — Я бы хотела верить, что идея Лаэзель найти других гитов увенчается успехом, что наше путешествие почти окончено... Но сколько-то времени мы ещё проведём вместе, и я думала: могу ли я доверять вам, или хотя бы тебе, настолько, чтобы рассказать о моей богине? И знаешь, Исита, — Шэдоухарт не дала Таше ответить, — мне кажется, тебе совершенно не важно, кто тебя окружает. Ты настолько открыта всем и так легко прощаешь, что это... поражает. В нашем-то мире и в наше время.       — Мне как-то сказали, что мир и время плохими делают люди. Да, здесь и сейчас берега не сахарные, реки не молочные, а люди врут как дышат — ну а ты да я в одной лодке. Из-за личинок. — Таша постучала указательным пальцем по виску. — Если хочешь хранить свои тайны — храни, потому что пока эти тайны нам не мешали. А уж артефакт гитов и вовсе помог.       — Меня учили, что подобное доверие оборачивается ножом в спину. Хм... Хорошо. — Шэдоухарт поманила Ташу пальцем и полушёпотом сказала: — Я поклоняюсь Шар.       Таша не выразила никаких эмоций, с запоздание поняв, что, наверное, стоило бы. Проще ли будет сказать «Шар, какая Шар? Я из глубинки и ваших богов не знаю»? Так это откровенное враньё, да и глубинка должна быть истинно глубинным Нигде, чтобы не знать ни о Шар, ни о Селунэ.       — Шар сильно злится, что мы помогли тифлингам и роще? — спросила Таша так, будто дело касалось не богини, а матери или обычной человеческой начальницы.       — Она... — Шэдоухарт покосилась на кисть, в которой держала кубок. — Она дала о себе знать, напомнила, что мне не следует думать о ком-то дольше, чем о моей Богине... Но знаешь, — усмехнулась жрица, — мне немного даже страшно от мысли, что я ни о чём не жалею. Ай... — Рука с кубком дёрнулась, но Шэдоухарт удержала его и не пролила ни капли вина. — И всё-таки ты догадалась? Когда?       — Не забивай голову, потому что я не помню, — подняла перед собой руки Таша. — Я уже говорила: пока боги не препятствуют открыто, мне нет дела до их дел. Да и... у нас лагерь полон странных личностей!       — Невероятно странных!       Шэдоухарт просто повернула голову на голос, а Таша чуть не подпрыгнула. К ним приближался Арадин с бутылкой в руке. Его Таша вообще не ожидала увидеть и думала, что он покинул рощу уже давненько.       — Вы сегодня герои вечера, — начал Арадин, но эта похвала звучала издёвкой. — Я всё думал, стоило ли задерживаться в роще и ждать, когда решится проблема с гоблинами. Уже бы до Врат Балдура дотопал, может быть, но, — воин глубоко сладостно вдохнул, — приятно теперь точно знать, что старина Брайан отомщён. И вдвойне приятнее, что Лиам спасён.       — Благодари Уилла, без него твой дружок бы сгнил в том храме, — попробовала отшить уже изрядно подвыпившего Арадина Шэдоухарт. Таша пыталась понять, про какого Лиама речь. Кажется, в её прохождении в лагере гоблинов был кто-то, кого можно было спасти с дыбы — это Лиам? Что ж... хорошо, что в отряде был Уилл.       — Не знаю, кто из вас Уилл, значит, передадите ему благодарности. — Арадин так развёл руками, что содержимое бутыли могло бы расплескаться по округе.       — Да-а, конечно, — протянула Шэдоухарт, скосив губы. — Думаю, любому герою будет приятнее получить что-то более весомое, чем слова.       — О, даже так? — Арадина подобный выпад определённо позабавил. — Что ж, я как раз думал о возможной награде за спасение моего товарища и за свершённую месть. — Мужчина запустил руку в нагрудный карман и достал сложенный вдвое лист желтоватой бумаги. — Мы бы вряд ли в те развалины попёрлись, но цена за работу будто бы стоила риска. Держи давай, я кому даю? — Таша от этого приказного тона выхватила лист и развернула его. Это было что-то вроде объявления с вычурной печатью, в котором Лорроакан искал приключенцев для поиска артефакта. — Мы не справились даже с архидруидом, так что решайте сами, по силам ли вашему отряду найти эту Песню Ночи. В конце концов, вы же архидруида и спасли.       — Нам заплатили листом бумаги, — фыркнула Шэдоухарт, когда Арадин удалился к товарищам выпивать и орать какую-то боевую песню. — Песнь Ночи... Звучит как что-то, что могло бы принадлежать Владычице Шар.       — Вверяю тогда это тебе, — Таша передала лист жрице, — и предлагаю обсудить дела уже завтра.       Таша пыталась не бежать, оставляя Шэдоухарт наедине с самой собой и вином. Она старалась держаться в тени, наблюдая за остальными из-под её полога и внезапно немного проникаясь шаритской любовью к темноте. Ночь окончательно вступила в права, и почти весь свет на берегу исходил лишь от костра, в который всё подкидывали сухих ветвей — их притащили немало и продолжали подкладывать хворост в общую кучу в стороне, чтобы потом поддержать пламя подольше. Таисия смотрела на фигуры, очерченные блеском пламени, кто-то решил потанцевать под хлопки и свист. Оказалось очень забавно видеть, что в танец завлекли какую-то друидку, пускай сначала она неохотно сопротивлялась. Мир да благодать...       И Таше стало от этого очень неуютно. Она обхватила себя руками, созерцая картину, которую... нет, она не могла бы увидеть её такой на экране. Лакрисса бы не выпихнула Альфиру петь, Лия и Кел не вытащили бы Ролана в кривой круг у костра, где уже пританцовывала с другими тифлингами Карлах. Таша не увидела бы, как за этим наблюдает Уилл. В небо не взлетел бы дракон из искр — Ролана достали с просьбой выдать что-нибудь этакое. Таша бы не увидела это. Она и не должна была. Это не её тело, не её путешествие. «И почему на вечеринках и среди людей вообще я начинаю чувствовать себя такой чужой и ненужной? — подумала Таша, поведя плечами. — Я хоть что-то сделала правильно?»       Она вспомнила тела гоблинов, их смех и хруст разрываемой плоти и крошащихся костей. Это сделала она.       Она вспомнила детей друидов и тифлингов, которые объединились против старших в союз более крепкий, чем могли позволить себе те самые старшие. Это она их завлекла в совместные игры, почти вынудила узнать друг друга лучше. Значит, в этом маленьком восстании тоже её вина — или заслуга?       Таша делала то, что считала верным. В итоге в одном случае на её руках, которые даже не брали оружие, кровь гоблинов — а Таша очень не хотела и терпеть не могла чувствовать ответственность за чью-то смерть. Природа или чужой умысел — пусть это будут только не её руки. Таисия обернулась вокруг себя, высматривая на берегу Иссохшего, но никого не увидела. «Я хочу домой».       «Может, пойти найти выпивку и наебениться как следует?»       В дрожащем от жара воздухе над костром вдруг разразилось сражение светящихся фигур — Гейл и Ролан устроили нешуточную битву воинств.       — Не думал, что зачинщица всего будет скучать. — От голоса Астариона за плечом Таша вздрогнула. Откуда? Она вертелась только что и никого не видела. Но вот он — эльф стоял на расстоянии вытянутой руки с бутылью... и Таша увидела на его запястье цельный браслет цвета меди.       — Зачинщица?       — Будешь отрицать, что твой план был спасти беженцев и рощу? — Астарион ухмыльнулся, упёр свободную руку в бок и возвёл глаза к небу, покачивая бутыль. — Давай-ка вспомним, кто договорился с Кагой дать нам десять дней на поиски и спасение друида? Кто умудрился без усилий примирить мелких друидов и тифлингов? И кто первым рванул к Каге из-за, хм — несправедливости?       — От тебя это всё звучит как что-то плохое.       — О-о, Иса, я как подумаю, что теперь эти беженцы считают нас героями, так тошнить начинает. Хотя, может, это из-за уксуса в бутылке из-под вина.       — Значит, вампиры могут пить что-то помимо крови?       — Могут, но удовольствия от этого совершенно никакого. Одно сплошное разочарование, как всё это празднество. — Астарион обвёл рукой пляски у костра. Таша увидела, как под задорную музыку Альфиры среди прочих тифлингов пляшут Уилл и Карлах, иногда почти прикасаясь, но больше — смотря друг на друга. Немного напоминало твист из «Криминального чтива». — В обмен на их жизнь были убиты гоблины — и теперь они радуются. Весьма лицемерно, не считаешь так, Иса?       — Может быть.       Астарион помолчал.       — И... всё?       — Что?       — Я был готов, что ты начнёшь говорить о добре и зле, справедливости и прочем таком, о вещах, которыми ты бы оправдала своё решение спасти тифлингов и рощу, принеся в жертву гоблинов. А ты говоришь «Может быть» — и всё?       Таша взвыла: в мыслях волком, а в реальности намного тише. Прикрыла глаза, потёрла веки. Собралась с мыслями.       — Ты от меня ждёшь оправданий или... или чего?       — Как бард ты меня сейчас опять расстроила, — с обиженными нотками произнёс Астарион. — Где же слова о всеобщем благе, мире, геройствах, которые барды воспевают?       — Астарион.       — М?       — Я не знаю.       И это была, наверное, самая правдивая вещь, которую Таша могла ему сказать. Она могла бы действительно начать говорить о добре и зле и справедливости, начать ссору. Вот только Таша вжилась в чужую роль, из-за которой на её руках чужие смерти. Гоблины гоблинами, но смерть этих гоблинов на её совести. Даже если на Ториле всем плевать на подобное, плевать на смерть, Таше вдруг стало совершенно не плевать. Она сталкивалась со смертью нос к носу на работе, не проявляла сочувствия к гноллам, но сейчас... Сколько впереди ещё будет ситуаций, когда или ты, или тебя?       У Таши была сила, которую она почти не осознавала, но могла применить. Это пугало. Как однажды напугало понимание, что своей рукой она в порыве ярости чуть не сломала однокласснику нос. Что-то забирать было легко, внезапно легко оказалось забрать и чью-то жизнь. Надо просто ненадолго забыться.       — Почему я вообще тебя вижу? На тебе же браслет этот...       — А, он, видимо, работает лишь дважды в сутки и только до момента, как ты привлечёшь внимание. — Астарион покосился на запястье, а затем снова на Ташу. — Кажется, барду совсем невесело среди толпы. Как насчёт...       — Госпожа Исита!       Её позвали несколько голосов сразу. Таша обернулась. В её сторону двигалась орава всех детей разом во главе с Мол и Шорисом. Таша пошла им навстречу.       — Как вам сегодняшний бунт, а? — сразу же спросила Мол и добавила с большой гордостью: — Мой план. Оказалось, что друиды тоже горазды развлекаться и устраивать переполох.       — Её пришлось немного отговаривать от некоторых затей вроде поджогов, — пробубнил Шорис.       — Исключительно из уважения к этому вашему Хальсину, — цыкнула Мол. — Дядька он, вроде бы, ровный.       — Готовы к путешествию? — спросила Таша, нацепляя на лицо улыбку. Хотя далась она не без труда, но от возможности улыбнуться детворе на душе стало чуть-чуть легче.       — Ну что-то вроде, — ответил Маттис. — У нас для вас кое-что есть!       Толпа немного расступилась, пропуская вперёд Тигинле. Она держала в руках свёрнутую ткань тёмно-зелёного цвета с набивным рисунком жёлтых переплетённых лоз.       — Мы по краю первые буквы наших имён вышили, — пояснила Мол. — Криво, правда, но мы старались успеть.       — Вспоминайте о нас! — раздались неровные просьбы детей. Таша приняла ткань, разложила её. Это оказалась большая треугольная шаль с короткими кисточками и с небольшими вышитыми буквами по краям, как обещали. Вразнобой, даже разными оттенками нитей — красными, синими, жёлтыми.       — Спасибо. Но что я вам такого сделала?       — Ой, не прибедняйтесь, — протянула Мол. — Это же вам было на нас не плевать. И без вас мы бы не устроили с друидами такое шоу с кражей идола. Жаль, что вернуть пришлось...       Таша накинула шаль на плечи. Стало теплее, хотя на улице и так не было холодно.       — Заходите к нам в рощу.       — Давайте встретимся во Вратах Балдура — вы же тоже туда?       — Мы с Лиркой получили разрешение обучаться у друидов. Мы в следующий раз вам самые лучшие фокусы покажем!       — Для начала молитвы Сильванусу выучи, — беззлобно поддел тифлинга Толли Демор.       — Найдёте меня во Вратах Балдура, я вам скидку сделаю, — заговорщически подмигнул Маттис. — Или обменяемся чем-нибудь, вы же в путешествии много всячины находите?       Кто-то вдруг вытолкал вперёд Арабеллу. Таша силилась что-то вспомнить, но её вновь отвлекли. Арабелла тоже держала свёрнутую ткань, её Таська даже признала — красный платок, которым завязывали глаза во время игр в жмурки.       — Спасибо, что в первый день не отдали меня Каге. Он куда меньше, чем шаль, но, эм, Тигинле показала, как вышивать листья.       От уголка платка действительно вырастало несколько узорных листков. Таша потрепала Арабеллу по голову между рогами и завязала платок на шее. Теперь Таша немного чувствовала себя пионером.       Дети ей что-то ещё говорили, шуточно переругивались между собой, и в это время только Кирун и Тигинле, совершенно мило держась за руки, смотрели больше друг на друга, чем на окружающих. Прелести первой влюблённости, когда впереди неизвестность, но тебе нестрашно и вообще плевать, потому что ты смотришь в чужие глаза и забываешься, будто разум утопает в сахарном сиропе. Таисия же глядела в лицо Арабеллы — и вдруг она вспомнила. Таша тут же начала озираться и искать взглядом цель, пока не увидела наконец Зевлора.       Она дура, совершенно точно дура с решетом вместо памяти. Может, это не её тело, не её жизнь, не судьба Иситы, но если завтра Таша в очередной раз проснётся на Побережье Мечей, то она не простит себя за молчание.       — О, Исита, — улыбнулся ей Зевлор, только что говоривший с соратницей. — Вижу, дети уже вручили подарок.       — Каким путём вы пойдёте во Врата Балдура?       — Пожалуй, кратчайшим, — пожал плечами тифлинг. — По горному перевалу и через городок, как там его... Рейтвин, кажется.       — Нет, — только и выдавила из себя Таша, вложив всю силу и уверенность в голос. — Должен быть другой путь, дольше, но безопаснее.       — Что-то не так с той дорогой? — вздёрнул брови Зевлор.       — Ходили слухи, что места там заброшенные, — вдруг заговорила его соратница с короткими кудрями. — И будто бы их когда-то прокляли, но нам же на руку, если там никого нет.       — Нет-нет-нет, вы... — Таша осеклась, и слова будто все вылетели из её головы. Глубоко вдохнув, она спросила: — Вы видели Хальсина? Идёмте.       Хальсин обнаружился дальше по берегу, в той стороне, куда сегодня Таша ходила с Гейлом. Архидруид ушёл не настолько уж далеко и о чём-то беседовал с Кагой, по тону — наставлял её, но уже не как руководитель подчинённую, а как отец поучает малолетнюю нашкодившую дочь.       — Что-то не так? — Хальсин встретил Ташу и тифлингов улыбкой. Кага смотрела испуганно-блестящими глазами и выглядела более призрачной версией себя, вдруг потеряв недавнюю спесь.       — Хальсин, есть ли дороги, по которым можно обойти Лунные Башни?       — Исита говорит, — намного более спокойно решил пояснить Зевлор, — что нам не следует идти через Рейтвин, а лучше выбрать путь длиннее.       — Вам действительно не следует идти через Рейтвин.       Хальсин смог втолковать Зевлору ситуацию с теневым проклятием и предположительным оплотом культа Абсолют так, как Таша от волнения вряд ли бы смогла. Она и не знала, поверят ли ей так, как архидруиду. Она чувствовала себя десятилеткой, которая наблюдает за разговорами взрослых. Тем временем настоящие десяти-и-не-только-летки частично подобрались ближе и грели уши об разговоры о проклятиях.       — Вот как, — протянул Зевлор, потирая подбородок когтистыми пальцами и размышляя. — Значит, отклонимся на север и пойдём по-другому.       — Кага, — повернулся к друидке Хальсин, и та тут же приготовилась ему внимать, — я думал о том, чем бы ты могла искупить хотя бы часть своих грехов, и, кажется, придумал.       — Я слушаю вас, наставник, — ровным голосом произнесла Кага. После сегодняшних происшествий она удивительно присмирела.       — Я надеюсь, что ты осознала свои ошибки не только на словах. Докажи верность Сильванусу делом: я доверяю тебе выбор нескольких друидов, с которыми ты отправишься сопровождать тифлингов до окрестностей Врат Балдура.       — Но наставник, разве это не ослабит Изумрудную рощу? — задала вопрос Кага. — Если уйдёте вы, я и ещё кто-то...       — Я уже отправил Франческе из Высокого леса просьбу заменить меня на посту, — спокойно ответил Хальсин. — Я сомневаюсь, что она откажет. В письме я попросил её прибыть не одной. Даже если гоблинов и иных абсолютистов здесь больше нет, могут найтись и другие недоброжелатели — это я понимаю так же, как и ты, Кага.       — А можно мы отправимся? — вдруг вызвался Шорис. С ним вперёд из детских рядов вышли ещё Тигинле, Даверсин и, кажется, Нильма.       Они были одними из самых старших, но, конечно, Хальсин не считал их готовыми к путешествию в даль от рощи. В итоге смелую четвёрку ему удалось отговорить лишь словами о том, что за ними будущее Изумрудной рощи и что лучше им постараться защитить её саму и её окрестности. Разумеется, архидруид раскусил желание ребятни подольше побыть вместе, прикрытое побуждением к борьбе с возможными обидчиками. Почти всю толпу детей Хальсин отправил петь и плясать, пока у них есть возможность.       — Когда мы только пришли в Изумрудную рощу, — задумчиво произнёс Зевлор, усмехнувшись, — я и подумать не мог, что все эти дети, которым удалось спастись, все эти негодники найдут общий язык с вашими учениками.       — Мы все дети природы. — Хальсин сложил руки на груди. — В природе всё связано одно с другим нерушимыми узами. Было бы замечательно, если бы подобные узы создавали между собой как можно больше людей.       — Наставник, я сейчас же поговорю с друидами, которых собираюсь взять с собой. — Хальсин дал Каге разрешение делать, что ей велено так, как она считает верным. Перед своим уходом друидка повернулась к Исите. Подобной смеси чувств Таша увидеть не ожидала: во взгляде отразились замешательство, тревога и даже немного неприязнь. — Да присмотрит за тобой Сильванус.       — Считай, что так она сказала «спасибо», — пояснил Хальсин, когда Кага отошла. Зевлор и его помощница тоже ушли к тифлингам, оставив Ташу и Хальсина почти наедине. Из-за деревьев, между которыми прорывались отсветы костра, послышались улюлюканья, которым впору было расшугать ту живность, которая почему-то ещё оставалась рядом с берегом. — Она сказала, что ты её неким образом переубедила.       — Ха-ха, — занервничала Таша, вспоминая, что вообще наговорила. — Кхм, я не думала, что это сработает. Я назвала её дурой и грозилась, что воспитанники рощи рощу и уничтожат в отместку за друзей.       — Вот как? — удивился Хальсин, засмеявшись. Таша смотрела на него снизу вверх и поняла, что это чувство немного ей знакомо. Её отец был чуть выше двух метров ростом, так что Таша всегда видела в нём что-то столь же большое, огромное, древоподобное. — Ну, как-то так она и говорила. Тогда, в покоях друидов, она задумалась о восставших учениках, которых учили так же, как её саму когда-то. И если те, кого она хотела защитить Терновым обрядом, не желают спасения и даже восстают против, значит, им оно не нужно, значит, где-то она ошиблась. А жить в тени Каге вряд ли хотелось, даже если это стало бы единственным спасением.       — Но благими намерениями выстлана дорога в Ад?       — Может, даже и туда. Ну да ладно, хватит о прошлом. Оно ещё не далёкая история, да и настоящим надо насладиться сполна. — Хальсин потянулся, хрустнув сразу несколькими суставами. — Я учуял, что у тифлингов неплохой алкоголь. Я воздержусь, ну а ты можешь отметить победы. Героям тоже надо отдыхать.       «Я не герой, я просто один раз прошла игру. Не очень-то дотошно, мало что понимая в Первом Акте и... И я вообще мало что сделала».       (Тяжелы подвиги, а? Нелегко быть добренькой и желать спасения всех, кто этого, может, и не достоин?)       Да. Тяжело. Таша отчасти знала будущее, одну из возможных веток событий. Она знала и о том, что тифлингов всех спасти нельзя никак: где-то половина погибнет за кадром, а по дороге в «Последний свет» игрока встретят лишь их тела. Она знала, хорошо помнила, какой проблемой может быть помощь Изобель. Спасти тифлингов только затем, чтобы треть умерла, вторая оказалась в Лунных Башнях, а последние стали жертвами проклятия? Во время игры Таша с этим не мирилась, трижды перезагружая игру, пока Изобель не была спасена.       Теперь Таисия сама стала участником событий и только что она должна была выкрутить руль сюжета так, что ему впору съехать с прямой дороги в кювет, перевернувшись колёсами вверх. Принципиально ли судьбе, сколько должно полечь невиновных? Будет ли на голову Таши обрушена какая-нибудь небесная кара?       Всё-таки божества, судя по Иссохшему, с большой вероятностью знают о чужачке в теле Иситы. О чужачке, которая, возможно, мешает чьим-то планам помимо планов Абсолют.       (Будешь много думать — думалка как у иллитида вырастет. И никакой личинки не потребуется)       (Сделанного не воротишь, так херли унывать-то теперь? Как ты сама пела? «Пей да гуляй»? Вот посоветуй этот совет сама себе и перестань думать о дерьме вроде совести и ценности каждой жизни — тут это не работает)       — Вот сейчас тебе лучше бы молчать...       — Госпожа бард? — Таша вздрогнула и подняла голову, отрываясь от созерцания доски. С тяжкими мыслями вместо шапки она доплелась до «барной стойки», около которой и на которой расположился весь алкоголь. По другую сторону этой стойки сейчас стоял какой-то тифлинг с медовой кожей и пепельными волосами, выбритыми по бокам головы. — Что-то случилось?       — Ах, нет... — Таша сложила обе руки на доску, сцепила пальцы в замок. — Задумалась просто, сколько надо будет завтра сделать.       — Завтра будет завтра, а сегодня боги милостивы и дают нам повеселиться. — Тифлинг достал откуда-то из-за стойки две бутылки алкоголя. — Вы уже пили что-нибудь?       — Нет, не до того было...       — Тогда разрешите предложить вам кое-что особенное? — Таша разрешила, и тифлинг отошёл к мешку, из которого вынул бутылку из жёлтого стекла, в которой плескалось нечто розовое. — Моя семья во Вратах Балдура занимается настойками и любит экспериментировать. Я переехал в Элтуриэль, думал продолжать их дело там, а в итоге... В общем, это ваше. Делал всё по рецепту, так что сегодня даже вы, будучи эльфийкой, уснёте, как человеческий младенец.       Достав откуда-то ещё небольшую металлическую стопку, тифлинг взял две свои бутыли и удалился, оставив Ташу глазеть на настойку и стопку. Спать, как младенец обыкновенного человека... того самого человека без длинных ушей, рогов, лап, скрытой магии... Звучало слишком охуенно. Таська с небольшим усилием открыла бутылку и плеснула жидкость в стопку. Пахла настойка далеко не лёгкостью в голове, но тем лучше. Горло немного обожгло, но Таша вдруг почувствовала себя лучше от этого горячего ощущения. Вкусно. Даже сладко. Таша опрокинула в себя вторую стопку.       — Для той, кто отвечает «Не знаю», ты делаешь слишком много всего.       — О, снова ты. — Таша подпёрла подбородок ладонью. Алкоголь ещё не успел ударить в голову, и она надеялась, что опьянение придёт попозже, а не через минуту. Астарион, уже без бутылки «уксуса», стоял рядом. Потом всё-таки сел. Таша чуть погодя поймала себя на мысли, что у них началась игра в гляделки. — Охуеть, у тебя ресницы тёмные.       — Твой подбор слов, как всегда, удивляет, — произнёс Астарион, изначально явно сдержав не то возмущённый, не то удивлённый вздох. — Надеюсь, теперь-то ты закончила с тем, чтобы носиться от одного человека к другому и решать чужие проблемы?       — Сейчас я не могу вспомнить что-то срочное. Ты что-то хотел мне сказать? — Таша налила себе ещё стопку.       — Да, хотел, но потом появились твои желторотики. И судя по тому, как после всего ты пошла пить в одиночестве, компанию тебе составить некому.       За спиной вновь начались очередные танцы под общее пение — не в ритм, не в гармонию, но, кажется, всем было крайне весело.       А Таша... Таша действительно села пить в одиночестве. Она, пока шла, краем глаза успела увидеть, что Гейл о чём-то говорил с Шэдоухарт, а рядом ещё и Лаэзель стояла. Так что даже у жрицы, любящей уединение, появилась компания. Таша же просто думала забиться в уголок и просидеть так до глубокой ночи, видимо, пока весь лагерь не стихнет окончательно. Зачем? Ну, чтобы остаться наедине с мыслями, может, услышать наконец Иситу и даже как-то пообщаться с ней? Хозяйка тела стала болтливее, этим стоило пользоваться.       В итоге Таша всё равно оказывалась одна. Из всех присутствующих она, пожалуй, самая здесь чужая. Настолько, что никто даже её имени не знает.       — Не такое уж и одиночество, — вздохнула она, беря стопку и смотря Астариону в глаза. — Пришёл ты.       Таша залила в себя ещё настойки.       — О том и речь, золотце, — осклабился Астарион. — Все эти пирушки на несколько десятков человек, видимо, не для нас. — Эльф по-кошачьи плавно перетёк, поставил локоть на доску, оказался к Таше намного ближе, чем был — а сидели они и без того близко. — Я предлагаю оставить всех, найти какое-нибудь тихое место и позволить ночи вести нас.       Таша смотрела Астариону в глаза, в темноте ставшие цвета гранатового вина, чувствовала его прохладную ладонь на собственной, лежащей на столешнице. Разум взвизгнул предупреждающей матерной сиреной. Таська держалась до последнего.       Но улыбка сама полезла на лицо. Таша затряслась в беззвучном смехе, который быстро стал покряхтывающим.       — Выбор слов просто пиздец, — прокряхтела сквозь смех Таша, прикрыв глаза и придерживая свободной рукой переносицу. Этой же рукой она потянулась за бутылью и налила ещё стопарик. — Погоди-погоди, я эту херню на трезвую голову воспринимать отказываюсь.       «Меня неплохо поёбывает жизнь, ты-то куда лезешь?» Мысль промелькнула в голове, пока Таша заливалась настойкой в очередной раз. Астарион собственную руку с её не убирал, но протяжно мученически вздохнул.       — Для барда ты совершенно лишена романтичности, и я даже начинаю жалеть, что предложил.       — Ха, я в первую очередь повитуха, уж простите, — фыркнула Таша, перехватывая ладонь Астариона и обвивая его пальцы своими. Подумала запоздало — зачем? «Да затем» — ответило сознание тут же. — Так, ещё раз, но вещи называть своими именами: ты мне секс предлагаешь или...       — Именно, догадливая моя. — Улыбался Астарион так, будто напоминал о существовании клыков и желал отпугнуть.

(От раны одной спешит за другой,

На клык напороться мечтая)

      — А с какого перепугу? Это как с кровью, я тут самая неопасная?       — Отчасти, — усмехнулся Астарион. — Но не только. В тебе есть что-то определённо привлекательное, притягивающее. — Теперь уже эльф перехватил её руку, поднёс пальцы к губам, оставил еле уловимый поцелуй на фалангах. Посмотрел из-под ресниц, как умел.       Таша смотрела на него и пыталась соображать. Кажется, в игру она заходила с целью пройти сюжет за барда после чародея и заромансить Астариона вопреки убеждениям. В реальной ситуации, в которую Таисию выплюнула жизнь, второй пункт вычёркивался сам собой. Ну какой роман, ну... Тут отношения-то нормальные хер выстроишь. Вот только Таисия, подспудно осознавая, но не давая себе достаточно времени подумать об этом, вроде смогла что-то возвести на хрупком фундаменте, оправдываясь необходимостью. Необходимость, однако, быстро переросла в привычку.       Любить и ненавидеть пиксели легче, намного легче.       (Погоди, ты же не собираешься..?)       Хотела ли она Астариона? Скорее да, чем нет, если не пытаться прятать низменные желания и порывы за словами о морали, благородстве или, упаси боги и духи, целомудрии.       Таша освободила указательный палец из некрепкой хватки Астариона и легонько хлопнула его по носу. Вампир дёрнулся, но ладонь не выпустил.       — Одна ночь и никаких обязательств?       — Именно, Иса. — Астарион мурлыкал почти довольно. Он сплёл их пальцы. В тени разница оттенков кожи становилась еле различимой. К прохладе ладони Таша уже начала привыкать, пока не задумывалась об этом. — Но я сделаю всё так, что одной ночи тебе покажется мало.       — Отсыпь мне своего самомнения, — фыркнула Таша сквозь смешок. Она отвернулась, чтобы ещё раз подлить себе настойки.       Одна ночь. Всего на одну ночь утонуть, раствориться в бесстыдных порывах и желаниях, слушать тело, а не разум. Хотя бы на одну ночь, хотя бы на чуть-чуть забыть про правильность или ошибочность действий. Секс — что может быть проще?       (Даже не думай! Аргх, я в этом не участвую, сама разбирайся, но добром прошу, не...)       — Только давай обойдёшься без клыков.       (О, спасибо, мы неплохо друг друга поняли)       — Я постараюсь себя сдерживать.       Таська внутренне поёжилась от улыбки, которая будто намекала на пиздёж. И всё-таки Таша решила поверить словам, будто терять ей было нечего. Она влила в себя очередную стопку, высвободив руку из захвата, хлопнула ладонями по доске-столешнице, поднимаясь.       — Ну, погнали тогда, что ли.