Значит, всё не так уж плохо на сегодняшний день

      Перед глазами помутилось, в нос ударила смесь запахов, которые наверху ещё можно было худо-бедно игнорировать. Кровь, испражнения, ядрёная выпивка. Таша поднялась, опершись на ноющие колени, провела тыльной стороной ладони по подбородку. Она не ударилась носом, но стесала подбородок и ладони. Прекрасно...       — Иса, живая? — Карлах подбежала первой, очень обеспокоенная и не способная разве что помочь встать. — Что произошло, кто всех гоблинов порешал?       — Гейл, нет возможности отследить, куда отправилась дроу? — спросила Шэдоухарт, передвигаясь дёрганно и будто не уверенная, стоит ей оставаться боевой единицей или побеспокоиться об Исите. Таша успешно встала на ноги сама.       — Это, к сожалению, за гранью моих возможностей.       — Если нельзя её нагнать сейчас, значит, не надо, — произнёс внезапно Хальсин, спокойный, как скала. — Главное, что обезврежена армия гоблинов и двое их глав.       — Иса, что здесь случилось? — К Карлах присоединился Гейл.       — Да так, — дёрнула рукой в воздухе Таша, давя подступающую раз за разом тошноту. — Я им пела, выиграла медвесыча, выпила...       — Ты пила вот это? — Теперь подошёл и Астарион. Остальные пока, как услышала отрывок разговора Таша, обсуждали с Хальсином гоблинов, оставшихся на подступах к храму.       — Мощный у тебя желудок, — забавно скривила рот и выгнула брови Карлах. — Оно воняет, как отхожее место.       — На вкус чуть-чуть лучше, — не удержалась Таша и опять сглотнула комок желчи. Да чтоб тебя... — Я им потом ещё разок спела, а они... вот...       — Ты использовала силы паразита? — обеспокоился Гейл, но Таша не была даже уверена, в иллитидской личинке ли дело.       — Да вроде нет...       — Иса, сегодня больше не прикасайся к Плетению. Ты себя на сегодня исчерпала.       — А?       — То есть, наша добрая душа бард, — протянул Астарион, носком сапога переворачивая тело гоблина, — своей песней повредила гоблинам мозги и натравила их друг на друга? — Ловким движением Астарион, склонившись, отстегнул от пояса гоблина мешочек, звякнувший монетами, после чего с издевательской усмешкой глянул в сторону Таши. — Неожиданно хитро, хладнокровно и жестоко, Иса, вот уж кто-кто...       — Астарион, ей сейчас не до комплиментов, — прервала его Карлах. Таша смотрела в её глаза цвета расплавленного золота, а от жара кружилась голова. — Пекло, ты же зелёная!       — Иса?       По Шэдоухарт и остальным подошедшим Таша мазнула взглядом, приложила руку ко рту, второй показав указательный палец и надеясь, что они поймут. После чего быстрыми широкими шагами отошла в тень за арками и колоннами и наконец-то проблевалась. Мозги прочистились не до конца, но думать стало легче. Продолжало мутить от запаха всего, окружавшего её, но уже не тошнило так сильно.       — Пршу прщения, — пробормотала Таша, возвращаясь и походя расстёгивая бардовскую кофту, от которой теперь несло кислым болотным пивом, кровью и чем-то ещё неприятным по мелочи. Уилл поделился небольшим бурдюком с обычной кипячённой водой.       — Не думал, что Отвратительный смех Таши можно использовать так, — произнёс Уилл, ещё раз оглядывая тела гоблинов. Некоторые ещё тряслись от ставшего беззвучным смеха. Ах, да, это заклинание, название которого так смешило Ирку... Таисия о нём даже не думала. Она вообще не хотела, ну, что-то магичить. Хотя, скорее, почти не хотела...       — Если гоблины находили веселье в боли и крови, то туда им и дорога, — весьма холодно отчеканила Карлах, и в общем она даже была права о том, что здесь случилось. Гоблинам было весело издеваться и видеть смерть, вот и...       И Таша привела их в эту точку. Таша что-то намудрила с Плетением, которое слишком охотно её слушалось, и... Нет, они, может, и враги, может, смерть была их единственным концом... Таша просто никогда не думала, что станет брать ответственность за чью-то смерть, ещё и такую, ещё и так. Вот уж действительно, отвратительный смех.       — Ты совсем с ума сошла с ними пить, — вставила свою шпильку Лаэзель. Она только что принюхалась к тому, что ещё осталось в не перевёрнутой кружке. — Ты чудом жива осталась, ицкерш, с них бы сталось подмешать тебе яд.       — И всё-таки её эта беда обошла. — Хальсин больше молчал, давая отряду самим разобраться с бардом. Удивительно, что он не спешил в рощу прям немедленно, что в первое прохождение Ташу по-своему удивило и вызвало недоумение с негодованием. — Твои соратники сказали, что их ждёт ещё один человек, и мне стало любопытно, кто остался с гоблинами наедине. Я Хальсин, а ты...       — Исита, но меня тут уже Исой прозвали. — Таша протянула ладонь, которая казалась совсем маленькой в могучей руке архидруида. — Ну, я тут была не совсем одна, ещё... Так, а где?       — «Человек в синем что-то выпил и исчез», — поделился Шкряб, стоявший рядом и увидевший, как Таша развернулась, желая показать на сцену. — «Я смутно чуял его запах, но он должен был удалиться в сторону дороги, как мы шли. И то существо с клювом тоже убежало».       — Ладно, неважно, — махнула рукой Таша, не уверенная, понимал ли Хальсин животных в данные несколько мгновений или она для всех сейчас выглядела немножко странно.       — Если неважно, тогда можно уходить отсюда, — подытожила Карлах. — И наподдать ещё нескольким гоблинам напоследок.       — Когда мы с ними закончим, я отправлюсь в рощу впереди вас, — предупредил Хальсин.       — Только при условии, что вас потом не придётся опять искать, — поддела почти беззлобно Шэдоухарт. — Исита и так договорилась на десять дней, от которых нам осталось всего ничего.       — Договорилась?       — Долго рассказывать, — качнула головой Таша, когда друид посмотрел в её сторону. — По пути рас... — Она прервала саму себя на полуслове, вдруг осознав: не просто удивительно, но и чудесно, что Хальсин не убежал в рощу сразу же. — А можно вас попросить о маленькой услуге?

♪ ♪ ♪

      Вечер обратился ночью невероятно быстро — за песнопениями и прочими гоблинскими увеселениями Таша не успела обратить на это внимание. Осознание, что на улице, так-то, темно, пришло только в момент, когда отряд стоял у рунного круга недалеко от Приюта Вокин. У Тревока не было своего круга, поэтому в деревню пришлось топать ножками, наблюдая за последними полосами света за холмами. Ткань в сапогах опять сбилась.       Дорогу до дома Бирнег даже запоминать особо не надо было, что дало возможность и не думать об этом. Таша сначала рассказала Хальсину о Лизетт и её проблеме, сдобрив просьбу помочь словами «Вы же архидруид, значит, сможете хотя бы время до родов определить?» — и только потом вдалась в подробности договора с Кагой. И, разумеется, Хальсин оказался не в восторге от новостей про Терновый обряд.       — Когда вернёмся в рощу, у меня будут большие вопросы к Каге и не меньше вопросов к тем, кто согласился помочь ей с исполнением обряда. — Хальсин ворчал на удивление приятно, не повышая голоса, однако Таша очень не хотела оказаться на месте Каги. В первом прохождении архидруид был очень зол в разговоре с ней. — Я доверил ей управление рощей в моё отсутствие не для того, чтобы она её закрыла. У нас и раньше возникали споры, но я не наблюдал в ней такого желания отгородиться ото всех. Есть ли ещё что-то, что она изменила?       Таша покачала головой, будто вспоминая, но ничего не припомнила. Только письмо на берёсте, оставленное в лагере, но в нём было слишком мало информации. А о желании Каги наказать Арабеллу отряд решил коллективно промолчать.       В доме Бирнег горел свет, хозяев отряд хотя бы не разбудит. На территорию Таша решила зайти только с Хальсином и не пугать домочадцев толпой. Открыла двери веснушчатая Рида, сначала выглянув в щель, а потом признавая в позднем госте знакомое лицо.       — Ой, это вы! Я думала, Лонан решил-таки вернуться. Вы...       — Я бы хотела ещё раз встретиться с твоей мамой, — с улыбкой начала Таша. Продолжить ей не дали. Рида крикнула через плечо, оповещая родителей о гостях, и позволила Таше и Хальсину войти. Друиду пришлось наклоняться, дверь оказалась недостаточно высокой.       — Ой, добрый вечер! Вы же друид, да? Папа часто с друидами общается, — внезапно затараторила Рида. — Они иногда к нам заходили, а в последнее время перестали, всё чаще отец к ним. Ну, к вам, точнее. Он говорит, что никто лучше друидов не знает, когда какие травы собирать и хранить, а если срывать что-то, особенно срочно, надо, то без вашего позволения этого делать не следует.       — К природе, конечно, надо проявлять уважение, но твой отец немного преувеличивает, — со смешком ответил Хальсин, опустившись на одно колено. — Да, сейчас вижу, есть в тебе его черты, хотя не очень много.       — Надо же, архидруид в моём доме! — Дайр спускался по скрипучим ступенькам, а за ним шла Лизетт, придерживаясь за стену. Дварф полуобернулся к ней, явно желая помочь спуститься, но Лиз махнула ему, мол, иди уже. — Вот уж не думал, что встретимся вне твоей рощи.       — Дайр, давно тебя не видел, — куда спокойнее ответил дварфу Хальсин, кивнув в знак приветствия.       — Да уж три зимы, как пересечься не можем, я с твоими по лесам бегаю, а в рощу и не захожу, считай.       — И давно вы знакомы? — всунулась с вопросом Таша, глядя то на Хальсина, то на Дайра.       — Зим тридцать уже, как мы с Лизетт здесь обосновались. Ах да, Хальсин, моя жена...       — Милый, мы с Хальсином уже встречались, — прервала Дайра Лиз и положила руку ему на плечо. — Хотя это и было давненько, всё равно что с другим человеком вижусь.       — Рад видеть вас обоих в здравии... и более того, — не без намёка на положение Лиз произнёс Хальсин, сворачивая с тропы дружеских разговоров. За что Таша была про себя благодарна: она понятия не имела, как намекнуть, что сначала стоит разобраться с делом — или даже телом. — Лизетт, Иса сообщила мне о твоей проблеме.       Лизетт, держась обеими руками за живот, будто не сразу поняла, о чём речь, а затем поджала плечи. Рида недоумённо оглядывала всех присутствующих.       — Хальсин, ты сможешь помочь? — спросил Дайр. — Друидам же по силам подобное?       — Мне по силам узнать лишь, насколько будет здоров ребёнок при рождении и долго ли осталось до самих родов. Изменить его положение, усмотренное природой, я не смогу, и Иса уже это знает.       — Но если мы будем знать, сколько осталось до родов, я придумаю, как избежать вашей смерти, — тут же закончила мысль Таша. Хальсин ещё в дороге сказал об ограничениях магии, но то, что друид мог помочь хоть с чем-то, уже было многим — Таше просто требовалось время.       На самом деле, ей требовалось намного больше, от обезболивающего до подходящих игл с нитью, но это всё можно найти и даже вспомнить, как зашивали хирурги, но время — ресурс более незаменимый.       — Гоблины, — внезапно выдохнула Лизетт, и Таша не сразу поняла, при чём здесь они. — Гоблины больше не потревожат Тревок?       — Вряд ли они решат сунуться в окрестности после того, что им устроили товарищи Иситы, — успокоил Хальсин с прелестной улыбкой. Особенно прелестной она была, пока Таша не вспоминала о залитом кровью дворе храма. — Лизетт, позволишь проверить тебя и твоего ребёнка? Это недолго.       Лизетт не сразу, но кивнула, и вместе с Дайром и Хальсином они скрылись в направлении той же комнаты, где уже бывала Таша.       — А что происходит? — взволнованно спросила наконец Рида. Значит, детям ещё ничего не сказали. — Что с мамой не так?       — Её ребёнок лежит немного неправильно, — не стала отклоняться от ответа Таша. Оставшись со старшей дочерью наедине, она плюхнулась на лавку, ощущая, как гудят и горят ноги. Хотелось ещё скинуть сапоги для пущей радости, которой сейчас не хватало катастрофически. — Это может быть опасно, но... — Таша облокотилась о столешницу и вперилась взглядом в тканевую скатерть, покрытую несмываемыми пятнами. — У меня есть мысли, как её можно спасти.       «Жаль, что я не могу обещать этого. Да, наверное, не стоило это начинать или давать надежды. Если не попытаться, ничего не выйдет, но если попытаюсь и всё равно ничего не выйдет... Боже, я сегодня уже стала причиной нескольких смертей, даже если этого было не избежать. Я могу или спасти Лиз, или убить её. Я... я не хочу её убивать».       Кажется, Рида спросила что-то ещё. Таша что-то пробубнила, положив голову на руки. Потом были шаги и голоса, потом...       — Да не буди её уже. Может, останетесь на ночь? У нас тряпья навалом, да и место найдётся, вас же там не две дюжины?

♪ ♪ ♪

      Сон-реальность вновь столкнула Ташу с её Хранителем. Император в личине тифлинга говорил успокаивающим подбадривающим голосом, настаивая на использовании паразита в голове и поиске других таких паразитов. Таша угукала и не пыталась даже выглядеть заинтересованной, внимая исключительно части о невозможности достать личинку. Она ждала, скажет ли её Хранитель что-нибудь о чужеродности Таши в теле Иситы, но, похоже, он не настолько углублялся в её сознание, чтобы вычислить амогуса-импостера, который слишком много знает.       Из сонного оцепенения её вывело покачивание за плечо. Таша мгновенно развернулась и встретилась взглядом с Уиллом.       — Доброе утро, — улыбнулся ей колдун. — Завтрак почти готов, ждём тебя.       — Уже давно ждём, между прочим. — Лаэзель, как оказалось, стояла в дверном проёме, скрестив руки на груди. — Уйдём без тебя, если не поднимешься сейчас же.       — Мы всех дождёмся вне зависимости от того, когда они поднимутся, — чётко произнёс каждое слово Уилл в ответ на выпад Лаэзель. Таисия же села на кровати и похлопала слипающимися со сна глазами.       Она лежала на весьма низкой кровати в ворохе пледов, одеял и подушек, в буйстве цвета и вышивки. Комната с немного скошенным потолком почти вся оказалась заполнена этой большой кроватью, потёртым комодом и ещё немного — настенными полками, на которых соседствовали несколько книг, грубые фигурки из глины и две шкатулки.       Сапоги-абьюзеры, которые Таша уже видеть боялась, стояли подле кровати. Не сразу, но в голове всплыло воспоминание, что безрукавка бардовская пала смертью храбрых в лагере гоблинов, а впитавшая неприятные запахи кофта покоилась на комоде. Воняла она немногим меньше, чем вчера, и Таша вновь обвязала её вокруг пояса, подальше от носа. В лагере у Изумрудной рощи оставался один камзол, добытый в день спасения Майрины, и Таська пыталась прикинуть, насколько он будет ей большим. Второй Таша позавчера вручила Астариону с простым «Примерь», а потом кивнула и ничего не стала объяснять, потому что слишком сложно объяснить «Я не могу на тебя смотреть без нормальной одежды — в игре-то ты в этом тёмном костюме придурочном».       Отряд действительно ждал на первом этаже, отсутствовали только Карлах, но её голос доносился с улицы, и Гейл.       — Как спалось? — озаботился Хальсин, сидевший к лестнице спиной, но развернувшийся боком при появлении Уилла и Таши.       — Ничего не помню, — немного приврала Таська, потягиваясь. Она помнила Хранителя, но как она уснула — из головы вылетело напрочь. И уж точно она не помнила...       — Тебя сморило за столом, а семья Бирнег разрешила нам остаться на ночь, — прояснила Шэдоухарт и добавила: — Уилл отнёс тебя наверх.       — В чём прелесть большого дома, — вдруг заговорил Дайр Бирнег, сидевший здесь же на кушетке у стены, — так это возможность принять всех друзей своих друзей. Или всю родню жены, хе-хе.       — Всё это, конечно, очень мило, — втесался в разговор Астарион с неизменной едкостью в голосе, — но, возможно, стоит сообщить Исе и не очень приятные новости?       — Так, что за новости? — обвела всех присутствующих взглядом Таша, не решаясь пока садиться за стол.       — Твои друзья обратились ко мне с вашей болезнью, — решил объяснить Хальсин. Таисия кратко глянула на Дайра. Сколько ему известно о так называемой личиночной «болезни», раз друид столь легко говорит о ней в присутствии дварфа? — Я выяснил, что паразит в вас необычный. Он защищён магией, изменён ею. Я не смог в своих изысканиях продвинуться в поиске лечения, но понял, откуда паразиты берутся. Пленники культа Абсолют, этого нового божества, все отправляются в Лунные Башни.       «И, к сожалению, никакого лечения там никто не найдёт», — подумала Таша, натянув на лицо понимающее выражение. Она ещё раз стрельнула глазами в сторону Дайра.       — Изменённые или нет, мы всё равно отправимся к ближайшим яслям, — продолжала стоять на исключительности гитской науки Лаэзель. — Даже если по твоим словам Подземье будет безопасней, ясли находятся не там, а в стороне перевала.       — Ты пропустила, как Лаэзель допрашивала Зорру, — вдруг тихо произнёс Уилл Таше почти на ухо.       — Зорру? — вскинулась Таша, заинтересованная в личности тифлинга-потеряшки больше, чем в Лунных Башнях и яслях. Шэдоухарт и Лаэзель сцепились языками на почве того, что гитьянки очень вряд ли дадут приблизиться к яслям чужакам, и Астарион внезапно присоединился к жрице едким воркованием в сторону Лаэзель: «Тогда убеждать их не убивать нас на месте будешь ты сама».       — Он почти все эти дни помогал здесь с отстройкой Приюта, — сказал Уилл. — И похоронил своих соратников на местном кладбище. Лаэзель заставила беднягу стоять на коленях, а он рассказал, что те гиты говорили о яслях где-то в горах. Ближайшие горы, а не холмы, здесь только перевал.       Не то чтобы это была новая информация. Таша опять кивнула, ожидая, куда отряд заведёт судьба или же хаотичное её подобие — случайность.       Гейл и Лизетт вышли с кухни, неся кастрюли и посуду. Таша улизнула из гостиной под предлогом позвать Карлах и вдохнула ещё утренний чуть влажный воздух. Судя по мокрым пятнам на крыльце и по блестящей траве, немногим ранее прошёл небольшой дождь. В небе висела серая кисея облаков, и солнечный свет ложился на мир мягкими прикосновениями. Карлах нашлась вместе с двумя сыновьями Бирнег, Лонан и Ардан сидели на заборе загона с козами и внимали каким-то её рассказам. Тифлингша сопровождала историю жестами, размахивая большими ручищами и оставляя в воздухе огненные лепестки.       Шкряб принёсся со стороны заднего двора, где Рида вчера собирала постиранное бельё и где Таша увидела почти знакомые грядки. Понять, о чём гавкал пёс, Таша не могла, лишь почесала его за ушами. И всё, что её сейчас окружало, эти невысокие дома, холмы, козы, дети на заборе, запах мокрой земли и зелени, запах шерсти и чуть-чуть — дыма, всё это странно скрутило внутренности, от сердца до желудка.       — Доброе утро, солдат, — немного вывела Ташу из оцепенения Карлах. — Как самочувствие? Гейл вчера причитал так, будто не надеялся, что ты проснёшься.       — Всё в порядке, — улыбнулась пошире Таша. И решила быть честной, насколько это возможно: — Просто вспомнила о доме.       Таисия Молчанова могла бы назвать Чергу вторым домом. В детстве отец каждое лето возил её и братьев к бабушке Айжан и деду Егору, оставался на недельку и уезжал, чтобы вернуться за детьми не скоро. Потом традиция «каждого лета» нарушилась, но желание сбежать в горы, к берегам Семы и козам, у Таши только выросло. У неё в принципе появилось это желание — сбежать.       Таша зашла в гостиную вновь только затем, чтобы взять тарелку с едой и услышать заключение Хальсина по ситуации с Лизетт: у женщины в запасе было дня три или четыре. Если ничего не случится, Таша успеет хоть немного подготовиться.       Солнце то и дело выходило из-за тонких полосочек облаков, падая лучами на блестящие от влаги заборы и траву. Таша сидела с тарелкой на крыльце, спустив босые ноги на землю. Шкряб лежал рядом, положив голову ей на ступни. Да, всё вокруг очень напоминало о доме бабушки и дедушки. Таша сейчас хотела закрыть глаза и открыть их уже в своём мире.       — И куда летит мир, а? — Таша вздрогнула, когда на крыльцо вдруг вышел Дайр. Под его грузной дварфской фигурой древесина скрипнула и притихла. — Только недавно закончилась Чума заклинаний, все успели выдохнуть — и вот опять несчастья да катастрофы. И явление каких-то новых божеств, которые берут под своё влияние насильно. Тьфу, одним словом.       — Вы легко приняли новости о нашей странной болезни, — решила согласиться на разговор Таша, обходя слова «иллитидский паразит».       — Друзья Хальсина — мои друзья. Да и куда это годится, отрекаться от повитухи, которая говорит, что знает способ спасти мою жену. — Таисия подняла взгляд на дварфа. Дайр смотрел на неё серьёзно, без тени улыбки. Тем не менее, в его тёмных глазах она не видела неприязни или предупреждения. Уже тише Дайр сказал: — Я слышал, что Кларенс в Приюте оставил свою сумку с приспособлениями врачевательскими. Думаю, вам они будут полезны.

♪ ♪ ♪

      У отряда оставалось четыре дня, включая сегодняшний, из обещанных Кагой десяти. Хальсин был вызволен из рук сектантов Абсолют. Таша помнила, как улучшились отношения детей друидов и тифлингов, и надеялась, что за прошедшее время не случилось ничего, что могло бы разрушить уже не самые хрупкие узы. Всё было почти хорошо, а план у отряда выглядел простым: вернуть Хальсина, забрать вещи с берега и отправиться обратно в Тревок, пока Исита не решит проблему семьи Бирнег.       Разумеется, план пошёл по пизде.       На выходе из портала Таша уже услышала непривычную для окрестностей близ рощи шумиху. Подобное было всего один раз, в день нападения гоблинов на рощу. «Но мы же со всеми разобрались! Неужели Минтара привела подкрепление?» — метались мысли в голове Таши, пока подобные же фразы срывались с губ некоторых соратников.       У открытых ворот рощи было многолюдно, Таша видела рога и хвосты, а у входа — редкую стену из друидских зелёно-коричневых одежд. Все кричали друг на друга, обвиняя во всех грехах, и отряд нежданных спасителей замер, наблюдая и пытаясь понять, что случилось, потому что звучало всё слишком нереально, да и выглядело так же: Арабелла стояла в окружении ещё нескольких детей тифлингов и друидских отпрысков и прижимала нечто к груди.       — Тигинле, я ещё раз прошу по-хорошему: вернись сюда немедленно, — совершенно недовольным тоном приказывал высокий жилистый друид с косичками, в которые были вплетены бусины.       — Демор, Шорис, перестаньте дурить, — присоединилась какая-то друидская женщина с тёмно-зелёными узорами на оливковой коже. — Нечего защищать этих дьявольских отродий!       — А вы прямо посланники добрых божеств, да?! — разъярилась Лакрисса, и её тут же поддержали другие тифлинги.       — Тигинле, я этому тебя учил?! А ну живо встань рядом!       Уилл вдруг встрепенулся, пробормотав «Надо вмешаться», но его почти тут же остановил Хальсин, не позволив никому выходить из кустов и теней. Он чего-то ждал и предвкушающе улыбался.       — Иди к дьяволам, папа! — крикнула в ответ друиду Тигинле, сорвавшись на визг, но тут же возвращая власть над голосом, будто не веря в собственную храбрость. — Хальсин учил не тому!       — Наставник Хальсин никогда бы не выгнал гостей и не закрыл рощу! — присоединился Демор.       — Кага нарушила обещание! — вскрикнул ещё один друидский ребёнок, Ярнис. — Мы не вернёмся, пока она за главную!       Отец Тигинле, полный ярости, вывернулся из руки какого-то друида и сделал несколько широких шагов к детям. Те тут же сжали круг, закрывая Арабеллу и тифлингов помладше, а Тигинле и Ярнис вдруг обернулись большой серо-рыжей волчицей и пантерой, готовыми броситься на старшего, если тот приблизится.       Кага нарушила обещание. Это объясняло многое, а ещё поднимало в Таше волну негодования, которое смешалось с восторгом и замешательством.       Хальсин произнёс что-то о поколении, которым можно гордиться, и будто бы это дало разрешение всем наконец выйти из теней и зарослей, но тут воздух прорезал вой. Гноллы, опять гноллы, которых не услышали раньше из-за ссоры. Теперь уже ни у кого не было сомнений, что пора показаться и принять сражение. В сумятице и гуле кто-то крикнул: «Защищайте детей!» — а Таша рванула к открытым воротам, отпихнув замешкавшуюся друидку с узорами на коже. За спиной зазвенело оружие и зашелестело колдовство, взревел медведь, и кто-то восторженно выкрикнул имя Хальсина.       Таша бежала через рощу, огибая собравшихся друидов, которые все как один не понимали, что происходит и как до такого дошло. Она бежала до поворота вниз, к высеченной в скале лестнице, ведущей к пруду, где больше не горело зелёное свечение начатого Тернового обряда. Кто-то позвал её — а может, Таше показалось, потому что ветер свистел в ушах, мешаясь с отзвуком сердцебиения. Она перемахнула через каменную ограду, не добегая до основания лестницы, где её будто ждали друиды, и раньше, чем они бы решили схватить её, продолжила бежать. Дыхание сбилось, но в подземных покоях друидов ей всего лишь требовалось скатиться по ступеням. Ещё на подступах к низу она крикнула, собрав оставшиеся силы и полагаясь на голос Иситы:       — Кага! — Женщина, только что нервно ходившая по залу взад-вперёд, обернулась к лестнице. Таша набрала воздуха в грудь. — Мы так не договаривались!       — Вы? — выдохнула, почти прошипела, Кага. — Какого дьявола вы вернулись?       — Это я хотела спросить, что за херню ты творишь?! — Таша спускалась по ступеням, слыша, что сзади кто-то следует за ней. — Ты давала нам десять дней на поиски Хальсина, и мы...       — Иса!       Крик Шэдоухарт раздался за мгновение до того, как ноги Таши опутали лианы с колючками, а к шее был приставлен кинжал. Лезвие упёрлось в кожу так, что ещё чуть-чуть — и пустило бы кровь. За спиной Каги что-то засветилось в редкой траве, приняв затем облик двух женщин-полуросликов в чёрной весьма открытой одежде.       — Как много шуму из ничего, — произнесла друидка с белыми волосами, выходя вперёд. — Кага, ты же говорила, мы успеем.       — Госпожа Олодан, я правда... — залепетала Кага, сменившая гнев на что-то, подобное страху. Она, только что горделивая и величественная, будто вот-вот готова была склониться перед той, кто была в два раза её меньше и не выглядела столь влиятельной и могущественной.       — Не надо, Кага, я поняла, — произнесла Олодан. И всё же чутьё эльфа подсказало Таше: несмотря на невысокий рост, эта женщина опасна и далеко не слаба. — Это просто маленькая неудача.       Кажется, в первом прохождении Таша пропустила даже слишком много вводной информации и подводных камней... Кинжал будто немного отстранился от кожи, но непроизвольное движение головой заставило кого-то позади вновь приложить усилие. В этот раз Таша сжала зубы: лезвие её таки поцарапало.       — Кажется, мы зашли очень не вовремя, — с нервным смешком заметил Астарион, и Таша бы могла ему ответить что-нибудь язвительное, но лезвие у горла останавливало.       — Не то слово, — усмехнулась Олодан. — И у вас ещё есть возможность уйти и не мешаться.       — Теневые друиды? Кага, что это значит? — Таша по голосу узнала Ратха. Он тоже стоял где-то на лестнице. Никто из тех троих, кто оставался вверху лестницы, не двигался с места. То ли не знали, что делать с друидскими разборками, то ли взятая в заложники Таша их останавливала. У Таськи вдруг начала кружиться голова, и она поглубже вдохнула запах прелой листвы и сырости.       — Хальсин слаб, Ратх, как и всё учение о равновесии и гармонии, — ответила Кага. — В тени мы обретём силу и безопасность. Никаких больше беженцев и чужаков. Они несут только разрушение и ссоры.       — Кага, ты...       — Вы впустили в рощу неприкасаемых, — прервала Ратха Олодан. — Осквернили эту землю, от скал до корней.       — Олодан права! — нарочито ревностно поддакнула Кага, но её голос еле слышно сорвался. Таша сильно сжала веки и разлепила их, но чёрные точки перед взором не исчезли. — Эти дьявольские отродья обрекут рощу на погибель, им нет места здесь!       — Итак, — вкрадчиво сказала Олодан, — у вас ещё есть шанс уйти и забрать всех, кто осквернил рощу, с собой.       — А можно я скажу? — нашла в себе силы Таша, чувствуя, что ноги дрожат, а язык всё меньше её слушается. Лезвие немного отодвинулось от горла. — Кага, ты идиотка. Ползаешь на коленях перед какой-то мелочью, гнобишь чужих детей и совершенно, блядь, не смотришь за собственными воспитанниками.       — Ты... — Кага задохнулась от злости и будто бы... обиды? — Как смеешь ты говорить о том, чего не понимаешь?! Я видела, как эти адские отбросы мешались детям моей рощи! Эти дети вырастут в тени... под защитой!       — Видимо, по-хорошему никто не уйдёт, — цокнула языком Олодан. — Пусть скажет последнее слово, а потом...       — Дети твоей рощи, Кага, уничтожат тебя и твою рощу — и в этом виновата будешь ты со своими амбициями-хуициями. — Таша пыталась держать глаза открытыми, но мир поплыл пятнами. Она чувствовала, как мокро у неё за шиворотом, словно при лихорадке. Голос слушался, но в нём всё меньше было силы. — Никакая тень не заменит им свет и друзей, которых ты, курица-наседка, у них отнимешь.       В этот миг Ташу почти оглушил захлёбывающийся крик, кинжал от её горла мгновенно убрали, путы на ногах ослабли, но почти тут же лезвие вошло ей в бедро. Таша вскрикнула, но на выходе прозвучал только стон, похожий на скулёж. Сначала на землю упал полурослик-друид, у которого из разрезанной глотки толчками лилась кровь, расползаясь при взгляде на неё пятном маковых лепестков. Потом падать начала Таша, чувствуя слабую пульсацию в ноге и текущее по колену тепло. Шэдоухарт прокричала какое-то заклинание, пещеру озарил яркий свет, и Таша видела кляксы и разводы, слышала собственное сердцебиение где-то в висках, чувствовала, что её прислоняют к лестнице, стараясь сохранить сидячее положение. Она даже не сразу увидела, кто пытается проявить заботу, будто не было этого человека только что, а тут — соткался из воздуха и превратился в размазанный портрет самого себя. И только красные глаза и рык, похожий на мурчание:       — Убить всех или Кагу оставить?       — Кагу... — Таша не была уверена, что услышала саму себя. Она глубоко вдохнула...       ...и выдохнула будто только тогда, когда кинжал почти без жалости вытащили из повреждённых мышц со склизким чавканьем. Выдох вышел со стоном, из сжатых, будто слипшихся, лёгких. Рану зажали разгорячёнными руками.       — Что у них за яды такие... — различила голос Шэдоухарт Таша, и тут же он сменился криками со стороны. Кага на кого-то ругалась, Олодан проклинала, но затем затихла, будто захлебнулась.       Шум нарастал, Таша слышала шаги, чувствовала вибрацию по земле, несколько голосов смешались в одно неразличимое месиво звуков. Таша услышала Хальсина. Кага, кажется, просила его о милости. Таша услышала своё чужое имя, сорвавшееся с губ голосом Карлах.       — Несите её наверх, на свет, — различила Таша. — Я сейчас поднимусь. Кага, ты...       Голос оказался заглушен шорохом одежды — Ташу подняли на руки и понесли. Нога пульсировала в такт сердцу.       Под солнечным светом Таша приоткрыла глаза. Туман в голове стал только гуще, всё продолжало напоминать аляповатые изображения, пробы краски на холсте. «А говорил, что не станет на руках нести», — мелькнула мысль, когда мозг запоздало распознал в белой кляксе с красными глазами Астариона. В лагере гоблинов вчера он предложил Исе понести её, если собственные ноги не держат, а на отказ ответил что-то вроде «Второй раз предлагать не буду и не проси».       Её уложили на траву, и вокруг благоухало мёдом, влажной землёй, и в это так неестественно примешивался железный запах крови. Астарион помахал перед её лицом ладонью. «Не зови меня Исой, тебе... тебе запрещ-щено». Чей-то ещё голос из отряда явно требовал от неё что-то сказать.       — Глаза красивые... зараза...