Значит, всё не так уж плохо на сегодняшний день

      С самого утра над лагерем висела неприятная туча из шепотков и косых взглядов. И ещё — настоящая туча в небе, которая сулила дождь и прохладу.       Завтраком занялся Уилл. Гейлу нездоровилось сильнее вчерашнего, и Таша могла бы поклясться, что уже кожей чувствует, как в воздухе наравне с влагой витают просочившиеся искры магии, готовой вот-вот сделать большой БУМ. Таша излишне задумалась сразу после пробуждения, поглощённая попытками скрыть повязку на предплечье — вряд ли удалось, всё-таки у рубашки были коротковаты рукава, — и была как бы невзначай отослана убирать спальники в палатку и проводить пересчёт того, что у отряда имелось в наличии. Астариона спровадили вместе с ней. Таша бы не думала о происходящем в подобном ключе, если бы не одно «но»: буквально весь остальной отряд сгрудился у костра, а до Таши почти не долетали слова.       — Как самочувствие, Иса? — спросил Астарион предельно мягким голосом, каким говорят, когда хотят что-то просить.       — Терпимо. — «Надо что-то придумать со стиркой. Вряд ли тут найдутся стиральные порошки и кондиционеры, но, может, мыло хотя бы... И парочка длинных палок. И верёвка».       — Тебе ранее приходилось сталкиваться с вампирами?       — Нет. — «Вода тут на удивление чистая, даже ряски нет. Сначала постельное постирать, потом одежду, но, наверное, надо хоть плащи раздобыть для приличия».       — Тогда тебе очень повезло встретить меня, а не истинного вампира, — самодовольно ухмыльнувшись, произнёс Астарион. Таша, притоптывая, смотрела на положенную в угол палатки лютню, но взгляд всё меньше улавливал очертания инструмента. — В этом случае твоё спокойствие тебе бы не помогло, и ты бы проснулась вампирским отродьем.       — «И ровно тысячу лет мы просыпаемся вместе, даже если уснули в разных местах», — пробубнила Таша, не стараясь петь, но очень цепко ухватившись за единственное слово и за мгновенную ассоциацию со строчкой одной из, кажется, самых узнаваемых песен. «Моё сердце за мерло» и так далее, и так далее... — Кхм, так, о чём ты там говорил?       — О вампирских отродьях, милая, но ты совершенно не слушаешь, — разочарованно вздохнул Астарион. — Точно ли с тобой всё хорошо, Иса? — Спросив это, эльф протянул руку к предплечью Таши, к обмотанной порозовевшей тряпкой ране. Таша вздрогнула от прикосновения холодных пальцев и отошла на полшага — палатка была высокой, чтобы, стоя в полный рост, не задевать полог, но разойтись в ней оказалось не очень легко из-за стоящих рядом рюкзаков, один из которых Таисия задела пяткой.       — Давай охуительные вампирские истории оставим на потом, я сейчас думаю, как тебя отмазать. — Таша большим пальцем указала в сторону выхода из палатки, на сгрудившихся у костра соратников. В этот же миг стоявшая к палатке спиной Шэдоухарт отвернулась обратно к костру, а обсуждение возобновилось.       — Я уже начал переживать, что оправдываться мне придётся в одиночку, — ухмыльнулся Астарион, глянув на отряд. — Мило с твоей стороны встать на мою сторону.       — Это не твоя сторона, — тут же отрезала Таша. — Я просто не хочу потерять кровь, а потом отпустить тебя на вольные хлеба. Выпил крови — отрабатывай.       — Ну, может, тебе не понадобится что-то говорить, — протянул Астарион, скрещивая руки на груди. Выглядел он, как показалось Таше, немного задетым. — На меня ещё не попытались кинуться с вилами и факелами, хотя весь лагерь на ногах. Да и кто бы нас видел ночью? Разве что тот мертвец в тряпье...       — Гейл уже предполагал, что ты вампир, а сегодня у меня порезана рука, ты покладистый, ещё и зайцев притащил...       — Ты сама просила.       — ...с укусами на шеях. — Таша в упор глядела на Астариона, ожидая, скажет он ей что-нибудь в ответ или нет. Эльф промолчал, явно не желая заворачивать на новый виток не самого приятного разговора. — Они же там не оладушки обсуждают с таким видом, право слово. Кстати об этом... — Таша вынырнула из-под полога палатки и крикнула: — Уилл, оладьи горят!       Уилл, отвлечённый разговорами, мгновенно среагировал и побыстрее перевернул оладьи. Тифлинги в очередной раз поделились скромными запасами и самой кривой сковородкой, которую Таша могла себе вообразить и которой явно кого-то не единожды били. Теперь, раз уж привлекла внимание, да и с инвентаризацией закончила, стоило поболтать с отрядом, перетереть за жизнь, вынести на рассмотрение одну щекотливую темку. Таша, не отходя далеко от палатки и в очередной раз вставая между сторонами возможного конфликта, поглубже вдохнула и первая же начала:       — Если вы успели сформулировать вопросы, могу начать на них отвечать.       — Нас интересуешь не ты, а тварь за твоей спиной, — тут же сказала Лаэзель, отделяясь от толпы и обхватывая рукоять меча за спиной. — Контракты с демонами, личинки гхайков, а теперь — это.       — И всё-таки рановато доставать мечи, — оборвала гитьянки Шэдоухарт, за что получила полный недовольства взгляд через плечо. — Компания и так подобралась весьма странная, а мы все можем в любой миг превратиться в монстров...       — И будет лучше, если уже сейчас возможных гхайков будет меньше.       — Лаэзель, давай всё-таки не будем спешить, — подала голос Карлах. Она не была ни напугана, ни зла, скорее даже крайне дружелюбна по своему обыкновению. — Мы ещё не успели ничего предъявить, но ты уже готова кинуться в бой. Сейчас это скорее лишнее.       — Астарион, — спокойно произнёс Уилл, — ты вампир, это мы правильно поняли? И давай без увиливаний.       — Вампирское отродье, если совсем откровенничать, — протянул Астарион, поведя плечами.       — И как долго ты собирался скрывать это?       — Уж явно подольше, чем получилось. Продолжал бы искать живность в лесах, а мы бы тихо и мирно сосуществовали в одном лагере, но раз все здесь такие догадливые...       — Исита, зачем ты дала ему свою кровь? — вдруг спросил молчавший больше других Гейл. Спросил без явных обвинений или недовольства, будто из обычного любопытства, но, может, ему просто не хватало сил для эмоций. — Я проснулся, когда вы разговаривали, думал, стоит вмешаться, но ты... Зачем?       — Просто Иса — чудо, и если не верите мне...       — Он выглядел, как собака побитая, — прервала Астариона Таша первыми пришедшими в голову словами. Карлах прыснула в кулак. Не давая другим вставить и слова, Таська продолжила с театральным придыханием: — Глаза жалостливые, взгляд зашуганный, ну выше моих сил, поймите!       — Твой вздор...       — У меня все собаки дома беспородные и бездомные были, — прервала Таша уже Лаэзель, убравшую руку от меча. — Это уже этот, как его, рефлекс.       — Иса, ты немного перегибаешь...       — Он обещал хорошо себя вести! И вообще — в хозяйстве всё сгодится. И все.       — Твоё желание всех защитить тебе однажды выйдет боком, — фыркнула Лаэзель.       — Если никто не хочет довериться вампиру, то, может, хотя бы Исе поверим? — предложила Карлах, перекатываясь с ноги на ногу. — С таким воодушевлением защищать кого-то, подобная вера дорогого стоит. Что думаешь, а, Клинок Фронтира? Сможешь жить, когда под боком ходят дьяволица и вампир?       — Ты совершенно другое дело, — вздохнул Уилл, потирая переносицу. — А вампиры не были моими изначальными целями. Как-то даже повезло не сталкиваться с ними вживую. Теперь же... — Уилл переводил взгляд с Астариона на Ташу и обратно. — Астарион, можем ли мы довериться тебе в этом путешествии?       — Вопрос такой, будто я могу сказать «нет, не можете», — с ворчливыми нотками ответил Астарион и тут же добавил уже более спокойно: — Сохраните мне голову на плечах — и в пути я сделаю всё, чтобы своих голов не лишились уже вы.       — Надеюсь, эта самая голова не попытается искусать всех в лагере, — с намёком произнёс Уилл. Теперь уже Таша смотрела то на Уилла, то на Астариона.       — И в мыслях не было так поступать, — взмахнул ладонью Астарион, будто отгоняя те самые мысли. — Вместо этого я готов кусать тех, кто встанет против нас. Подобное предложение устроит героического Клинка?       — Вполне, — без раздумий ответил Уилл. — Ни у кого больше нет возражений? Если нет, значит, решено: Астарион остаётся в лагере, но лишь пока его вампирская природа не возьмёт верх.       — Или пока у Иситы не кончится терпение, — внезапно добавила Шэдоухарт, привлекая внимание всего отряда. — А что вы так смотрите? Не встань между нами и вампиром Исита, кто знает, может, разговором бы не обошлось.       — Но раз обошлось, — надавила на последнее слово Карлах, — как насчёт не думать о худшем исходе и не загадывать на будущее? Ещё только утро, начинать день дракой — так себе затея. Тем более посмотрите на оладушки.       — Да, давайте есть и думать... думать... — Гейл не закончил предложение, глубоко вдохнул, будто задыхаясь, и приложил ладонь к груди. — Шэдоухарт, не могла бы ты...       — Вновь отсрочить боль? — поняла его жрица, но не пошевелила и пальцем сложенных на груди рук. — Это уже не помогло, значит, не поможет теперь. Гейл, что это за болезнь волшебника, которую не могут вылечить ни я, ни зелье?       — Это не совсем болезнь...       — Гейл, выкладывай, что за проклятье ты с собой принёс? — не выдержала Таша, пытаясь понять, откуда в волшебнике столько упрямства и нежелания рассказывать о проблеме. Немаленькой, вообще-то, проблеме, способной взорвать окружающих. Кольцо в кармане широких штанов холодило пальцы, не желая нагреваться. Гейл поднял замутнённый от боли взгляд на Ташу, прикрыл глаза и всё-таки сдался. Наконец-то.       — Я надеялся, у меня есть ещё пара дней в запасе. Видимо, просчитался. То, что Иса зовёт проклятьем, не совсем им является. Я предпочитаю слово «недуг». — Говорил волшебник спокойно, взвешивая слова и стараясь не запинаться. — Мне нужно поглощать Плетение из магических артефактов, чтобы... чтобы избежать смерти, давайте я скажу так.       — М-да, звучит, как проклятье, — не удержалась Шэдоухарт. Гейл невесело усмехнулся. — И как долго ты ещё сможешь продержаться? У нас с артефактами не густо, только браслет-невидимка.       — В том числе поэтому я и не хотел говорить. Столь полезную вещь отдавать какому-то волшебнику — бред полный...       — А это Плетение подойдёт?       Таша, которой холод кольца начинал кусать ладонь, наконец дождалась момента и вытащила печатку на свет. Тёмный металл бликовал еле-еле, будто покрытый копотью или обычной грязью. Гейл сфокусировал взгляд на кольце и протянул было руку, остановившись прежде, чем пальцы обхватили металл.       — Откуда у тебя такое злобное кольцо?       — Тифлингские дети полны сюрпризов, — уклончиво ответила Таша, не оборачиваясь в сторону Астариона. Он молчал, но точно не мог не распознать кольцо, которое тифлингские дети у него же и выкрали. Гейл ответом был удовлетворён, взял предложенное кольцо и произнёс:       — Хозяин, видимо, очень не любил расставаться с вещами: если чужой наденет кольцо, его перестанут слушаться руки, потом ноги, потом и всё остальное тело.       — Ешь уже своё Плетение.       Гейл махнул ладонью над кольцом, зажатым между пальцев, и Таша на несколько мгновений увидела серые искорки, которые паутинками вытянулись из печатки, следуя за рукой. Ту же руку, стоило искоркам пропасть, Гейл приложил к груди, и теперь уже более явственно оказалось видно фиолетовое свечение, окутавшее тело волшебника прозрачным туманом. Однако как быстро оно появилось, так же быстро и исчезло, а Гейл облегчённо выдохнул, на глазах оживая.       — Премного благодарен, Исита.       — Оставь кольцо себе, оно меня пугает. — Таша даже отошла на шаг назад, когда Гейл протянул ей ладонь с самым обычным кольцом-печаткой, которое девушка отказывалась вновь брать в руки. Да и даже на глаз оно было больше её пальцев.       — Одной тайной в лагере меньше, — подытожила Шэдоухарт. — Хотелось бы, конечно, услышать историю, как ты схватил своё... свой недуг.       — Если позволите, я расскажу об этом немного позднее, — с уже не вымученной улыбкой ответил Гейл. — Дело давнее, так что может и подождать.       Чуть подгоревшие оладьи стремительно остывали, но вкус свой не потеряли. Во время завтрака туча, так и не ушедшая, всё-таки пролилась, и последние оладьи были доедены уже в палатке. Под пологом взаправду уместились почти все члены отряда, и только Карлах по собственному желанию осталась снаружи. Она побоялась за соратников, которым и так пришлось сидеть почти плечом к плечу, и за вещи, которые норовили задымиться от одного лишь присутствия Карлах рядом.       Дождь пролился стеной крупных капель, укутав Карлах в белёсый пар, как даму в пушистое манто. Тифлингша стояла, уперев руки в бока и подставив лицо дождю. Вряд ли в Аверно идут дожди, а если и идут, то точно из огня или серы. Таша смотрела на Карлах, которая то потягивалась, то разминалась, наклоняясь из стороны в сторону, и думала, что присоединилась бы к тифлингше, но отсутствие запасной одежды останавливало.       Ливень скоро кончился, тяжёлые облака неспешно скользили по небу вдаль, и сквозь них иногда проглядывали лучи солнца. Таша высунулась наружу первой и прежде, чем заговорить с Карлах, глянула в сторону прохудившейся лодки. Иссохшего она не увидела. Видимо, даже божество-мертвец предпочитал ясную погоду.       — Ух-х, хорошо, — протянула Карлах — совершенно сухая, будто не стояла под дождём ни секунды. — Но мало.       — Мы потеряли время, — проворчала Лаэзель в привычной манере. — В очередной раз мы тратим отведённое нам время попусту.       Так, под ворчание, отряд выдвинулся из лагеря. Таша шла рядом с Шэдоухарт почти в хвосте и, раз так сложилось, попробовала завязать со жрицей разговор.       — Наверное, стоит сказать спасибо за то, как ты пыталась вылечить неизлечимое заболевание Гейла.       — Он уже успел поблагодарить меня раза три точно, — пожала плечами Шэдоухарт. — И это всё-таки было не совсем лечение. Он попросил снять боль — я попыталась, но его недуг... Я знаю достаточно заклинаний, чтобы облегчить боль на несколько часов, предотвратить распространение болезни по телу, срастить кожу и соединить раздробленные кусочки костей, чтобы позволить телу закончить восстановление, но случай Гейла — нечто совершенно иное. Мне не нравится, как он уходит от ответа, что стало причиной его недуга. И его рисунок, тянущийся от груди до лица, не внушает мне доверия.       — Ну, рано или поздно тайное становится явным, — развела руками Таша, глянув Гейлу в спину. Он, Карлах и Уилл шли впереди с большим отрывом, так что вряд ли слышали тихий разговор. — Чем больше времени мы проводим вместе, тем больше тайн вскрывается. Ещё пара таких дней — и мы будем знать все самые чёрные тайны друг друга.       — Может быть, — бесцветно ответила Шэдоухарт, о чём-то задумавшись. Возможно, о собственной чёрной тайне, которую пока стоило сохранять нераскрытой. Таша не спешила наседать, да и незачем это было — жрица Шар казалась одной из самых мелких проблем, которые могли быть в лагере, сравнивая с остальными членами отряда. — Как твоя рука? Гейл сказал, что ты себя порезала.       — Зелье отлично работает, так что проблем никаких нет. — Сказав это, Таша решила всё-таки снять повязку и показать рану Шэдоухарт. Порез благодаря зелью уже покрылся толстой красно-коричневой корочкой, которую хотелось сковырнуть. Делать это Таша себе запретила.       Шэдоухарт внимательно глянула на рану, а затем еле слышно произнесла:       — Будь осторожна, не позволяй собой вертеть. Добрые помыслы до добра обычно не доводят.       — «Обычно» — не то же самое, что «всегда». Разочек можно и поделать что-нибудь доброе.       — Иса, позволишь отвлечь тебя на пару слов?       Если бы Таше наливали стопарик чего покрепче за каждый раз, когда Астарион клал ей руку на плечо или сжимал его, она бы уже лежала пьяная в дрова. На третьи сутки знакомства, однако, она перестала вздрагивать так сильно, как прежде.       — А я вот сейчас скажу «не позволяю» — и что дальше? — спросила Таша, и пока Астарион осмысливал сказанное, глянула на Шэдоухарт и кивнула в сторону остального отряда, мол, иди вперёд. Жрица покосилась на вампира, после чего нехотя опередила Ташу и Астариона на несколько шагов. Впереди уже виднелись стены Изумрудной рощи, на поговорить оставались считанные мгновения. — Чего тебе?       — Не прояснишь кое-что? — оскалился Астарион, покрепче сжимая плечо Иситы. — Кто из твоих рогатых детёнышей дал тебе кольцо?       — Так тебе и скажи, — фыркнула Таша. — Я своих детей не сдаю.       — Ты пытаешься быть правильной, но сдавать вора отказываешься. — Теперь оскал превратился в неприятную ехидную ухмылку.       — А я сильно сомневаюсь, что ты сам это кольцо не выкрал. Оно же из склепа того, верно?       — Костям безделушки ни к чему.       — Как и тебе ни к чему кольцо, парализующее вора.       Астарион не то хмыкнул, не то фыркнул, возможно, сдержав нервный смешок. Ворота со скрежетом камня о камень поднимались вверх. Пальцы на плече Таши разжались, скользнули по плечу и шее, и Таша поёжилась.       — Если тебе настолько дороги эти мелкие воришки, так и быть, уступлю и не буду выпытывать, чьих рук это дело. Но лучше им подобное не повторять. Ах да, сравнение с собаками всё-таки было лишним.       — С беспородными и бездомными? — Таша вступила за остальными в рощу, двигаясь спиной вперёд. — Хорошо, породистый и бездомный, так больше нравится?       Красные глаза недобро сверкнули, но сказать что-либо в ответ эльф не успел, потому что на Ташу уже вылетело несколько тифлингских детей, отвлекая и увлекая её за собой. Десяток детёнышей болтали наперебой о каких-то мелочах и о детях-друидах, которые оказались не такими уж злыднями, и так, окружённые гомоном и воркованием, Таша с ребятнёй дошли до кузницы, около которой ожидали Карлах и Уилл. Даммон как раз вытащил из ящика рядом с импровизированным столом небольшой свёрток из тёмной чуть поцарапанной кожи и развернул его на доске-столешнице. В свёртке, замотанный в ещё один слой, в ткань потоньше, лежал кусок чего-то, переливающийся красно-чёрным металлическим блеском. Кусок напоминал изогнутую трубку с припаянной к ней пластине с одной стороны.       — Вставлять его тебе придётся самой, — произнёс Даммон, осматривая то трубку, то Карлах. — Надеюсь, я не прогадал с размером.       — Выглядит в самый раз, — с весельем в голосе ответила Карлах и потянулась к груди. Таша осторожно встала рядом, чтобы хоть чуть-чуть видеть, что будет происходить.       Таша не обращала внимание раньше, но теперь сложно было не заметить: там, где у обычных людей грудина, у Карлах была очень тонкая перегородка, перекрытая неправильно глубоким шрамом, оказавшимся сродни створке. Карлах подцепила ногтем грудину-створку — и грудная клетка приоткрылась, натянув кожу. Рёбра в этом месте оказались не белыми костями, а металлическими имплантами. Кажется, вся грудь в этом месте представляла собой нагромождение металлических трубочек и пластинок. По ораве детей проползли вздохи не то восхищения, не то страха.       — Занятный механизм, ага? — обратилась Карлах будто бы не только к Даммону, но и ко всем любопытным. Даже Уилл, изначально попытавшийся отвернуться, всё-таки не мог теперь оторвать взгляд от металлической грудной клетки, из которой не текла кровь, зато вылетали искорки.       — Потрясающий... — пробормотал Даммон, постукивая когтем по краю доски. Кузнец тут же осёкся. — В смысле, то, как он сделан. Ужасно, что это сделали с тобой, но всё это устройство...       — Я поняла, что ты хотел сказать, не боись так, — усмехнулась Карлах, что-то раскручивая у себя в груди. Это что-то издало облегчённое «пш-ш», выпустив чёрное облачко пара. В пыльный воздух примешался запах гари, сродни подгоревшей сковороде, и немного крови. Карлах схватила трубку, что-то звякнуло в грудной клетке, потом ещё раз. — Как эти твари в шесть рук там что-то делали, а? — ругалась под нос Карлах, пока не принялась что-то закручивать. Финальным аккордом был лязг металла об металл, после чего на столешнице на месте новенькой трубки оказалась подобная трубка, только почерневшая и помятая. Грудину Карлах закрыла, и вновь шрам-затворка стал еле виден, если не знать о его существовании. Тифлингша встряхнула руками, постучала кулаками по груди пониже ключиц. — Уф, до чего же хорошо. — Карлах вдохнула поглубже, а тифлингские дети отстранились от Таши и окружили стол с чёрной трубкой. — Как будто дышать даже стало легче! Я всё ещё горю и раскаляюсь, но, как бы сказать, не плавлюсь.       — Рад помочь, — улыбнулся краешками губ Даммон. — Я пока не уверен, что делать с твоим жаром. Может, нужна отдельная изоляция для камеры сгорания или магическая охлаждающая жидкость...       — Но у тебя уже есть идеи, что можно сделать, верно? — вдруг спросил Уилл. — Если что-то потребуется помимо адского железа — только скажи.       — Идеи есть, да и материалы тоже, об этом можете не беспокоиться. Однако если по пути вновь найдёте адское железо, несите его мне. И, Карлах, если сердце вновь начнёт барахлить...       — То я знаю, где тебя искать. Во всяком случае, пока.       — Да. Я выиграл тебе немного времени, чтобы движитель прожил до Врат Балдура, а там... там посмотрим.       — Буду ждать, когда от переизбытка благодарности смогу обнять тебя и не сжечь, — со смешком произнесла Карлах, и над её плечами, вырвавшись из металлических отверстий в коже, взметнулись язычки пламени. Тут же тифлингша глянула на Уилла и Иситу. — Не беспокойтесь, вам тоже перепадут объятия, как только это станет возможным.       — А нам? — присоединились к разговору дети, уже успевшие стащить остывающую трубку с доски-столешницы и вертевшие её так и сяк не желающими делиться руками.       — А нас обнимите?       — А меня, м-меня обнимите?       — Ха-ха, всем достанутся самые тёплые обнимашки! — развеселилась Карлах, чем вызвала не менее бурную реакцию со стороны детей. Те моментально принялись решать, кого за кем будут обнимать — это же такая честь, быть в числе первых, кого обнимет Та Самая Карлах, бившаяся с демонами во время падения Элтуриэля.       — А вам нужна эта трубка? — спросил крутившийся в толпе Кирун, которому попала в руке закоптелая часть сердца-механизма.       — Забирайте на память, — махнула ладонью Карлах, и большего от неё не требовалось.       — Пойдём Маттису покажем — он за неё душу продаст! — подсказал Заки.       — И сестру в довесок, — дополнил Ган.       Получив обещание быть обнятыми, трубку-трофей и новые впечатления, дети единым потоком покинули кузницу, освободив место для прибывших членов отряда. Астарион просто стоял в стороне, дожидаясь, когда мелкие тифлинги уйдут, а вот Гейл, Шэдоухарт и Лаэзель появились на горизонте уже после обещания тёплых обнимашек. Лаэзель была мрачнее утренней тучи — и мрачнее себя обычной, если уж начистоту, — и по её первым же словам стало понятно: ей придётся проторчать с отрядом ещё какое-то время и продолжить помогать со спасением верховного друида.       — Этот Зорру, — здесь гитьянки выдала гневный набор звуков, явно описавший тифлинга позором всего его рода, — явился среди ночи и ушёл перед рассветом. И есть у меня чувство, что ты не скажешь нам его нагонять, хотя стоило бы уже этим заняться, раз добыча сама не идёт к ловцу.       — Он не добыча, а свидетель, — поправила Таша, тут же умолкнув и на мгновение подумав, что гитьянки сейчас достанет меч, оборвав хождения Таши в этом мире. Однако вместо открытой агрессии Лаэзель просто закрыла глаза. — Что ж, эм, можем ещё посмотреть окрестности и поискать, чем бороться против оравы гоблинов.       — Или же поискать дорогу к той женщине, Этель, правильно? — предложила Шэдоухарт. Отряд успел отойти от кузницы и сгрудиться в стороне от чужих ушей. — Мы можем застрять на несколько райдов в поисках сносного оружия или придумывая план набега, но раз уж пока мы ждём Зорру и ищем снаряжение получше, может, стоит узнать — вдруг спасение наших мозгов находится ближе, чем у каких-то гитов в горах?       — Видала я эту Этель — может, в настойках и припарках она хороша, но слабо верится, что сможет червя из головы достать. — Лаэзель вздохнула. — Но действительно, кто я такая, чтобы мешать вашим планам и геройствам ради ничего.       — Если не хочешь идти, можешь остаться в лагере, — произнёс Гейл, постукивая пальцами по посоху. — Или в роще, ожидать Зорру или вестей от него.       — Без тебя разберусь, чем мне заняться.

♪ ♪ ♪

      — Может, зря мы её так оставили? — всё-таки сказала Таша после долгих раздумий и переговоров с собственной совестью.       Дорога от рощи на юго-запад успела сильно зарасти, следы колеи угадывались смутно. На неё пришлось свернуть с более проторенной тропы, как только отряд перешёл широкий мост из посеревшего, но всё ещё удивительно светлого камня. Возможно, где-то за этим мостом должна была начинаться территория вымершей деревни, но на глаза попались лишь две низких лачуги, которые Таша про себя между делом назвала Домиком Сторожа.       Таисия начала беспокоиться о Лаэзель не сразу — сначала она просто шла и слушала, как Карлах подкалывает Уилла по поводу его крайней обеспокоенности сердцем бывшего врага. Уилл героически держал оборону, убеждая воительницу, что после некоторых совершённых ошибок считает себя ответственным за здоровье Карлах. Потом Гейл что-то начал говорить о магических механизмах, до которых додумались люди в Фаэруне, но которые явно уступали придумках дьяволов — заменить целый орган и даже больше металлом фаэрунские маги, по словам Гейла, пока не сумели. Чем дальше отряд уходил от рощи, тем больше Таша думала об оставшейся наедине с собой и с Иссохшим гитьянки: Лаэзель могла постоять за себя — это точно, могла найти себе занятие — определённо да, могла проследить, чтобы с лагерем ничего не случилось, даже если магия Гейла падёт — несомненно. Вот только от червя в голове кто её защитит? Таша вообще не задумывалась о том, о чём стоило бы волноваться в первую очередь: об астральной призме. Как далеко распространяется её влияние — точнее, влияние Орфея и Императора в ней? Пока что отряд успешно разделялся и возвращался без признаков превращения, но, может, лишь потому, что Абсолют не отдавала приказов обратиться? Что, если однажды, вот так разделившись, отряд встретит уже не друзей, а иллитидов, потому что кое-кто — да, этим кем-то точно будет Таша, — не досмотрел, забыл и оставил соратников без защиты призмы?       — Да что с ней станется? — задала риторический вопрос Шэдоухарт. — Она гитьянки, а кого-то кроме воинов они не растят.       — И обойдёшься даже без замечания, что она может взять несколько наших вещей и преспокойно уйти искать своих? — присоединился к обсуждению гитьянки Астарион.       — Она воин, а не вор, — парировала Шэдоухарт. — Даже если уйдёт, нам же легче, но мы не в тех обстоятельствах, чтобы расходиться. Это должна понимать и она, несмотря на всю свою твердолобость.       Ещё несколько кособоких и замшелых от времени домов нельзя было назвать деревней, но вокруг них хоть немного расходилась трава.       А ещё рядом с домами в запах мокрой земли и травы примешивались зловония мокрой псины, гниения и крови.       — Судя по запаху, у гноллов здесь логово, — тихо произнёс Уилл, шедший вместе с Карлах в авангарде. Оба положили руки на оружие. — Нельзя их тут так оставить.       — И конечно же мы не пройдём мимо, разумеется, — проворчал Астарион под нос. В следующий миг высокая трава зашелестела и захрустела под лапами; Таша, обернувшаяся на Астариона, успела увидеть серо-рыжий мех среди подпаленной до желтизны травы, огромную собачью морду и красную с жёлтыми зубами пасть. Таша подавилась криком — бардовская кофта пережала горло, когда Шэдоухарт схватила Таську со спины и потянула за собой в сторону.       Только что рычавший гнолл икнул, взвизгнул и захрипел, выплёвывая тёмно-красную кровь. Кинжал Астариона распорол гноллу глотку от позвонков до гортани, и для верности вампир, прижавший не самого большого зверя к земле коленом, воткнул ему клинок в глаз.       — Ну и мерзость...       Причитания Астариона заглушились воем со второго этажа самого большого дома. Отряду тут же предстал вид на десяток гноллов, которые выскакивали из пустых дверных проёмов и щерились из провалов окон. Троица гноллов — все они были побольше убитого — перегородила путь и на гляделки время не тратила, почти сразу ринувшись на врагов. Уилл и Карлах приготовились атаковать, но перед гноллами вдруг появились, звеня друг об дружку и об снаряжение, кинжалы. Гноллы взвыли, а под облаком кинжалов растекалась, впитываясь в не подсохшую землю, лужа крови.       — Раз так, мы разберёмся с верхними, — не без азарта сказала Карлах и ринулась в дом, на бегу перехватывая топор одной рукой за самый конец древка и размахиваясь им так, что кожаные доспехи с отодранными металлическими бляшками не выдержали, и Таша с расстояния услышала не только вой, но и хруст перебитых ударом рёбер. Уилл, следуя за тифлингшей, вонзил меч в подбородок одного гнолла, прошив череп насквозь, а второго добил прикосновением руки, окутанной зелёно-белым колдовством — жертва магии покрылась чем-то белёсым, похожим на извёстку, и в воздухе ещё сильнее запахло падалью.       — Иса, споёшь что-нибудь для поддержки?       — А? — растерялась Таша от вопроса Гейла, который не отворачивался от облака кинжалов, следовавших за пытающимися увернуться гноллами. Шэдоухарт по правую руку с размаху ударила очередного зверолюда, булавой ломая тому челюсть и сворачивая шею.       — «Сила в пути» или «Дороги героев», — подсказал волшебник, отвернувшись от истерзанных гноллов и разгоняя облако кинжалов. — Или...       — Сзади!       Выкрик Таши заглушил звон двух орудий, чавканье мяса под ударом и рычание, смешанное со скулежом. Гнолл, ростом не уступавший Гейлу и подкравшийся к тому со спины, оказался пронзён проржавевшей саблей, которой вооружился Астарион, и припечатан булавой, но не упал.       — Ну и куда ты полез? — рыкнула Астариону Шэдоухарт, удар которой перебила чужая сабля.       Ответ скрылся за воем и треском пламени — Гейл пробормотал что-то короткое, и гнолл вспыхнул, как сухая травинка.       — Может, бард споёт уже что-нибудь полезное? — огрызнулся Астарион, хотя и попытался скрыть недовольство за ласковым тоном и приторной улыбкой.       — Пам-пам-па, а что..?       Дослушивать и отвечать никто не стал: Шэдоухарт развернулась, скакнув навстречу гноллу, ослепила его яркой вспышкой с ладони, и в следующий миг гхыкнула, не до конца увернувшись от удара длинной лапой по боку. Добить гнолла пришлось Гейлу, призвавшему несколько тонких ледяных стрел. Гноллы не кончались на одном десятке, вылезая из домишек и построек. Астарион ринулся в другую сторону от Гейла и Шэдоухарт, и Таша про себя сомневалась только в его боевых способностях, но вооружённый кинжалом и саблей, пусть и ржавой, вампир оказался вёртким ловкачом, бившим по всем открытым участкам тела и метившим в шею и печень.       Таша бубнила под нос какой-то мотив — какой-то даже сильно знакомый, — притоптывала пяткой по грязи и похлопывала одной ладонью по другой. «Магии важен посыл и воля, да? Да?! — думала она про себя, вкладывая в непонятно-известный мотив так называемую Гейлом поддержку — силу в тело, скорость в движения, остроту в чувства. — Пам-там-та-пам... Там за третьим перекрёстком...» Таисия вспомнила, что за напев пыталась повторить: хоть она и не знала песен, перечисленных Гейлом, но кое-что про дороги в её памяти всплыло, и она начала петь «Дороги» Хелависы уже вслух. Выходило не так нежно и спокойно, но и ситуация не располагала, а вот ускорить темп и вложить силу голоса, чтобы подбодрить и саму себя, Таша была способна.       Бой продолжался. Краем глаза Таисия увидела, как на несколько секунд вокруг Шэдоухарт крутанулось несколько зеленоватых фигур, покрывших гноллов «извёсткой», как те же гноллы, с которых начала слезать шерсть и кожа, поскользнулись на корке льда и были добиты ледяными стрелами сверху. Гейл почти не двигался, творя чары, возможно, шептал заклинания под нос. С другой же стороны Астарион с невероятной лёгкостью вонзил кинжал в открытое плечо противника, вскочил, держась за рукоятку, на спину гнолла и нанёс удар саблей в шею, пробив тело так, что лезвие вышло только под рёбрами. Таша старалась не сбиваться, слова ложились на язык и слетали с губ крайне привычно, оставалось только давить рвотные позывы — больше от запаха, чем от вида, которым девушка не наслаждалась, но и отвращения уже не испытывала. Немного хуже, чем на работе...       Нет, всё-таки понадобится пройти через ещё парочку битв прежде, чем она перестанет задыхаться и привыкнет. «Как фаэрунцы живут, ёбаный же ты нахуй...»       Не успела Таша восхититься прытью и, что уж тут, грацией Астариона, который, не успев слезть со спины одного гнолла, сразил второго ударом в шею чужими стрелами вместо ножа, как в следующий же за победой миг Астарион спрыгнул с упавшего на колени врага и поскользнулся на каше из грязи и крови, грохнувшись навзничь. К чести эльфа, вскочил он быстро, насадив на саблю очередного противника — не убив, но сильно ранив, — однако Таше всё равно пришлось искать в себе силы, чтобы не засмеяться. Кто там что ей обещал в обмен на кровь?       Бой с оравой гноллов, которых на улице Таша навскидку насчитала пару десятков, кончился довольно быстро, она не успела допеть второй припев. В тишине было слышно только, как пытается отдышаться Шэдоухарт и как Астарион счищает саблей грязь. Помогало ему это никак, костюму пришёл кирдык не только из-за грязи, но и из-за разошедшегося шва на боку.       В окне появилась алая фигура Карлах с закинутым на плечо топором.       — Гноллы тут неплохо устроились! — возвестила она. — Мечи так себе, зато луки, арбалеты и цепы в хорошем состоянии на удивление. Глянуть не хотите? Шэд?       — Сейчас поднимусь, — махнула тифлингше Шэдоухарт.       — Тогда мы осмотрим другие здания, — произнёс Гейл и скрылся в ближайшем сарае. Таша подумала увязаться за ним, но встала на месте, стоило из-за спины донестись противному мурлыканью:       — Ну, Иса, оправдал я твои ожидания?       Таша развернулась к вампиру, промолчала сначала, но затем не выдержала и прыснула, и мурлыканье сразу перестало быть противным — просто комедийным.       — Я тьма, я смерть, я уебался, — выдавила из себя Таша, видя несуразно гордого и по-прежнему заносчивого эльфа, покрытого грязью. — Кто говорил, что к нему сила и ловкость вернутся?       — Это, — Астарион провёл рукой по воздуху перед собой, — совсем небольшая оплошность, которая и рядом не стоит с... Ты вообще смотрела за боем?       — А как же! Жаль, глаза всего два. — Чуть успокоившись, Таисия вздохнула и двинулась к дому, соседствующему с самым большим. — Идём, вампирёныш, найдём тряпки какие-нибудь. А то мы до болот даже не дошли, а ты уже как оттуда.       — До болот? — уточнил Астарион, и Таша вздрогнула. Бляха-муха... — Та старушка говорила, что живёт у края леса, но про болота не упоминала.       — Ну, ведьмы разной степени паршивости всегда живут где-нибудь на болотах? — затараторила Таша, развернувшись и идя спиной вперёд. — Да и если долго идти по полям и лесам, рано или поздно уткнёшься в топь.       — Пока что мы уткнулись только в гноллов. — Астарион, не убиравший замаранный кинжал, обвёл им дома. — И в развалины. Может, всё-таки развер...       Ташины движения опередили слова эльфа, и в следующее мгновение Таша, на пятках поворачиваясь и надеясь влететь в проём двери, на всей скорости влетела лбом в угол косяка. Деревянный домишко, прогнивший, поломанный и, возможно, немного недостроенный изначально, скрипнул, захрипел деревом об дерево, и вот Ташу вновь вытащили из-под удара за шиворот, чтобы сжать пальцы на её плече, будто у неё так велико желание ринуться обратно под падающий навес над крыльцом и под балки внутри здания.       На шум выскочил Гейл, и успокаивать его пришлось Астариону — слова он выбрал, конечно же, «ласковые»:       — Исита всего лишь показала, что её голову можно использовать вместо тарана.       Пыль ложилась медленно, несколько пылинок попали в нос, заставив Ташу чихать.       — Напомни, сколько тебе зим?       — А тебе за-а-апчхи-чем? — У Астариона были слишком, блядь, холодные руки, Таша впервые пожалела, что перестала надевать придурочный шейный платок на завязках — без него кофта не скрывала шею и оставляла открытой часть плеч. Совсем чуть-чуть открытой кожи, казалось бы, но холодные пальцы лежали именно на этой открытой коже, будто Астарион уже сейчас хотел Иситу немного придушить. В следующий раз она наденет жилетку, в следующий раз...       — Да хочу знать, как ты дожила с такой... твердолобостью.       Таша вывернулась из-под руки.       — Дожила и дожила, давай уже дом осмотрим.       В небольшом доме, скорее флигеле, оказалась всего одна просторная комната, а в ней, чудом не похороненные под балками и немного провалившейся крышей, стояло несколько сундуков, если не говорить о едва узнаваемой мебели вроде диванчиков. К большой удаче, гноллы явно не славились жадностью до любой найденной вещи и не испытали потребности спрятать в сундуки останки своих жертв. Кем бы ни был хозяин участка — а Таша уже предположила про себя, что их отряд забрёл в место вроде усадьбы, — он, видать, любил плащи, потому что в одном из ларей их нашлась сразу дюжина с рукавами и без, разных расцветок и с разными узорами, от вышитых до набивных. Под плащами лежали жилетки, по сравнению даже с незаурядными плащами излишне яркие, и парочка тёмных камзолов с простой геометрической вышивкой. Камзолы Таша прихватила вместе с плащами.       — Бывший житель скупил, кажется, все труды по нежити, — отозвался Астарион от сундука у другой стены. Таша закрыла ларь, из которого вынула всё необходимое, и подошла к эльфу. Тот держал крышку сундука, в котором стопками лежали книги. Уже по нескольким обложкам сверху можно было заявить: да, хозяин как-то сильно интересовался нежитью — умертвия, личи, южные мумии... Таша, раз уж Астарион решил не прикасаться к книгам грязными руками, сама принялась перебирать томики. Как и ожидалось, отдельной стопочкой, аккурат под умертвиями, лежало несколько работ, названия которых содержали слово «вампир». — Собираешься заделаться охотником на нежить?       — Ага, моя первая цель держит крышку сундука, — буркнула без задней мысли Таша, вытаскивая стопку умертвий и извлекая следом стопку вампиров, пять книжек потоньше и две потолще. Крышка сундука опасно наклонилась, хотя Таша ещё не успела убрать голову, стараясь подцепить сразу все книги разом. — Вот только давай сейчас без обид на шутки. Я нежити только за упокой спеть смогу — им ещё и не понравится.       — Ты бард, но совершенно не умеешь следить за языком, — едко заметил Астарион. Если бы у Таши были глаза на затылке, она бы явно увидела его недобрую ухмылку. — Что ты там достала? Так, зачем...       — Будет свободная минутка, изучу, что о вашей вампирской братии пишут, — прервала Астариона Таша, заворачивая томики в синий плащ с вышивкой в виде павлиньих перьев.       — Иса, дорогая моя, — будто снова сменил весь гнев на ласковость Астарион, заменяя рычащие нотки на мурчащие и вязко-мягкие, — почему бы просто не спросить обо всём, не знаю, у меня? Да и, пф, что может быть такого интересного в вампирах, если основное ты уже знаешь?       Таша, отряхивая штаны от пыли, промолчала, думая над ответом. Можно даже сказать, она успела бы проиграть в разговоре, раз не смогла подколоть ничем в ответ моментально.       — Ты у меня вампир первый, — сказала Таша, хватая книги и ткани поудобнее. — Это как взять домой кошку, зная только, что... что у ко-о-ошки четыре ноги, позади-и-и у неё длинный хвост, а чем кошку кормить, можно ли гладить против шерсти и как реагировать на дохлую мышь в тапке — территория неизвестности.       — Ты опять... опять сравнения с животными.       Этот выпад с почти обиженными нотками в голосе Таисия проигнорировала, вынося добычу через собственноручно — или собственнолобно — созданные завалы. Таша надеялась, что сможет прочесть хоть что-то из этих вампирских книжек и узнать... ну, что-нибудь помимо фенотипа и известных фактов о питании кровью, отсутствии отражений и светобоязни. Хотелось немного подробностей, может, об истории... внутреннем строении, способах отогнать или вовсе убить. Да, сейчас Таша уже попривыкла к бледной тени, на которую не стоило тратить силы, злясь, и даже готова была признать его полезность, особенно закрыв глаза на падение, однако кто знает — вдруг что-то, как это часто бывает, когда-нибудь вдруг пойдёт не так, и вот соратник обернётся врагом? Таше не хотелось, чтобы подобное случилось, во всяком случае, сейчас, но кто знает...       Если бы только Исита дала о себе знать или был способ получить хотя бы намёк, каким таким колдовством Таисию занесло на Торил, Таша бы радостно сделала всё, чтобы вернуться в родной мир и не думать, как скоро клыки врага или бывшего соратника сомкнутся у неё на шее. С той стороны всё было легче и более предсказуемо: тыкай кнопки, думай хоть по полчаса, не задавайся моральными вопросами — это же пиксели, строчки кода, чья-то красивая воплощённая фантазия из полигонов и текстур.       Что ж, если в родном мире Таша не стала после одного прохождения лороведом, значит, стоило теперь наверстать хотя бы часть упущенных знаний. Не всё можно будет прикрыть дремучестью родной деревни.       Гейл ждал перед большим домом, рядом с ним в воздухе висела протёртая сумка, а ещё...       — Пришёл и не уходит, — незлобиво посетовал Гейл, глядя на белого пса, стоявшего рядом и посеменившего к появившимся Исите и Астариону.       Шкряб. Таша отказывалась верить в существовании других таких же белых псов, особенно в подобных местах, но очень хотела убедиться, поэтому была невероятно рада, когда Гейл магией освободил ей руки, позволив склониться и глянуть на кругляш на ошейнике. Руки предательски дрожали.       — Какая прелесть, ты всё-таки призвала собаку, — елейным голосом напомнил о сравнениях Астарион, совершенно не умилённый большому белому комку шерсти.       — Шкряб. — Пёс гавкнул Таше в лицо, будто подтверждая кличку. Девушка запустила руки в шерсть, огладила морду, почесала за ушами, за щеками, шею. — Где твой хозяин? — Им не хватало зелья или чар для понимания животных, но и без них и даже без знания канона, по которому хозяин Шкряба должен быть уже мёртв, Таша бы, наверное, догадалась, что случилось нечто плохое. Шкряб заскулил, будто всхлипывая. — Пойдёшь с нами? — Вот на это пёс высказал более радостное «Гав!».