Это ещё не конец / Not Over Yet

Эрен занят тремя вещами, когда это происходит. Во-первых, он вытаскивает сигарету изо рта Имир и зажимает её между своими губами, делая глубокую затяжку, отчего Саша страдальчески стонет. Во-вторых, он игнорирует её протесты, когда та бросается к нему, пытаясь дотянуться до сигареты, подпрыгивая на носочках. Эрен вынимает сигарету изо рта и поднимает её высоко над головой, пользуясь преимуществом своего роста. Из уголка его кривой ухмылки вырывается струйка дыма, пока Имир и Хитч тихо хихикают, а их подруга жалобно пищит: — Эрен, серьёзно, ну вы чего, ребята! Здесь нельзя курить! Это моя кофейня! И в-третьих, он каждой клеточкой своего тела желает, чтобы Леви успел к Микасе вовремя. Он делает всё это, когда мягкий звон колокольчика на двери возвещает о появлении того, кто просто стоит там, потрясённый, и смотрит на их застывшие фигуры. — Микаса, — выдыхает Эрен. — Да, — говорит она с робкой улыбкой. — Это я. Её большие глаза, похожие на взгляд напуганного оленёнка, беспокойные, нервно переплетающиеся пальцы и тонкая морщинка между бровями — всё это так красноречиво выдаёт её волнение. Пока он медленно выходит из оцепенения, Саша быстро выхватывает сигарету из его рук и с раздражённым фырканьем тушит её. Все выпрямляются, прекращая свои дела, уставившись на Микасу. Она стоит посреди беспорядка, оставшегося после вчерашней вечеринки, — такая аккуратная и тихая, будто из другого мира. Но в её взгляде читается растерянность и одновременно облегчение от того, что она наконец встретила их. Микаса делает шаг вперёд, замирает и тихо шепчет, так что Эрену приходится прислушиваться, чтобы уловить её слова: — Вы, ребята… закрыты? — Сегодня Новый год! — говорит Саша, становясь рядом с Эреном. Её улыбка тёплая и приветливая, несмотря на суровый взгляд, который она бросает на него. — Мы всегда закрыты в первый день Нового года. — О, — Микаса напрягается ещё сильнее, её пальцы нервно переплетаются. — Извините. Тогда я, наверное, пойду… — Нет! — почти выкрикивает Эрен, и его голос звучит громче, чем он планировал. Девушки рядом с ним вздрагивают. Имир, Саша, Хитч — все уставились на него. Он прочищает горло, стараясь взять себя в руки. — То есть… — Эрен чувствует, как они изучающе смотрят на него, как их губы растягиваются в улыбке. Но когда он бросает на них косой взгляд, девчонки замолкают и быстро отводят глаза, едва встретившись с ним взглядом. — Останься, — мягко говорит он. — Всё в порядке. Мы как раз прибирались после вчерашнего. Между ними повисает тишина, которая нарастает по мере того, как поднимается её грудь, как приоткрывается рот, чтобы сказать… ничего. Микаса выдыхает, изобразив что-то похожее на остатки улыбки. Она обводит взглядом комнату, и кажется, что они оба думают об одном и том же, заново переживая события, которые произошли здесь всего несколько часов назад. Напитки, музыка, бессвязные пьяные разговоры. Тела, прижимающиеся друг к другу. Огни. Пот. Как он спросил: «Потанцуешь со мной?» И как она ответила: «С удовольствием.» Слова будто зависли в воздухе. — Ну, тогда, — Микаса прочищает горло, слегка смущённая. Её щеки покрываются лёгким румянцем, и Эрен не может отвести взгляда, просто улыбается. — Вам нужна какая-нибудь помощь? Девчонки открывают рты, но ни одна не произносит ни слова. Они снова уставились на него. Эрен продолжает улыбаться, всё так же не отводя взгляда. Он почти ощущает фантомы прошедшей ночи: её голос, сливающийся с музыкой, её тело в его руках, как неловко они обнимались и дышали друг другом. Всё вокруг отдаётся эхом в местах, к которым она прикасалась, пробуждая тёплые воспоминания.

Эрен.

Он всё ещё слышит её голос.

Это мой fiancé.

Мягкий, с придыханием, исключительно её.

Рад наконец-то познакомиться.

И как же неуместно звучал его голос рядом с голосом её fiancé.

Взаимно.

Словно двум людям не позволено одновременно произносить её имя. Любить её одновременно.

Не сомневаюсь.

Он улыбается ещё шире: может, прошлым вечером Жан и был тем парнем, кто увёл её домой и назвал своей, но Эрену достаточно одного взгляда, чтобы понять, что больше он ничего особенного не сделал. Потому что после занятий любовью Микаса всегда становится такой мечтательной, румяной и хихикающей, и это продолжается весь следующий день. Закусив нижнюю губу, Эрен с трудом сдерживает победный смешок, распирающий его изнутри. Он понимает, что ведёт себя как мелкий засранец, но ничего не может с собой поделать. Жан, должно быть, едва прикоснулся к ней этой ночью. Господи. Ну и задрот. Эрен смотрит на косу, в которую она сегодня заплела волосы, на то, как она спадает на одно плечо, на слегка обветренные губы и заострённый нос. Усмехаясь про себя, он думает, что её fiancé вряд ли понимает, что Микаса — из тех девушек, которых нужно завоёвывать медленно, с короткими паузами для поцелуев вокруг её рта, глаз, мочек ушей. Просто ради того, чтобы услышать её смех, почувствовать, как она искрится в твоих руках. Она становится такой яркой, когда её любят по-настоящему, и этот блеск долго не гаснет. А сегодня она не такая. И Эрен — бессовестный идиот — просто продолжает улыбаться. Но потом он вспоминает, как шесть лет назад она ускользнула из его объятий, и мысленно называет себя лицемером: с чего бы ему осуждать Жана за то, что он не умеет любить её правильно, если сам тогда даже не знал, как это делается? — Вообще-то, — внезапно улыбается Саша, похлопывая Эрена по спине и выводя его из задумчивости, — нам правда пригодилась бы твоя помощь, Микаса. — Эрен как раз собирался уходить, — добавляет Имир, скорчив ему рожицу. Он хмурится, чувствуя, как внутри у него всё сжимается от разочарования. — О, — шмыгает носом Микаса, глядя на него. — Мне нужна помощь с выпечкой, так как завтра кафе снова откроется, — говорит Саша, подходя к ней. Её волосы мягкими, влажными волнами обрамляют приветливое лицо, карие глаза сияют. Они все уже успели принять душ перед тем, как прийти сюда, смыв с себя остатки прошлой ночи, будто очищаясь перед новым годом. — Не хочешь остаться ненадолго и помочь? Микаса удивляет всех своей лучезарной улыбкой. — Я бы с удовольствием. — Отлично! Девушки снова возвращаются к своим делам. Имир собирает пустые бутылки из-под крепкого алкоголя и складывает их в пластиковый пакет, а Хитч протирает столешницы и стулья. Внезапно она останавливается и смотрит на Микасу. — Привет, — говорит она, слегка махнув рукой. — Как ты? — В порядке, — улыбается Микаса. Хитч улыбается в ответ. — Хорошо. Затем Хитч снова принимается за уборку. Эрен — единственный, кто медлит. Он стоит и смотрит на Микасу, пока Саша не забирает у него из рук метлу и шепчет, чтобы он уходил. Он не возражает. Эрен собирает свои вещи и накидывает пальто на плечи как раз в тот момент, когда Микаса, наоборот, снимает своё. Она заходит дальше в кафе, а он направляется к выходу. Когда они проходят мимо друг друга, её плечо намеренно задевает его. Она улыбается, и он поворачивается, смотрит на неё, приоткрыв рот от удивления. — Увидимся позже, Эрен, — произносит Микаса, её губы обволакивают каждый слог его имени. Он ненадолго задерживает взгляд на ней и тихо вздыхает. — Увидимся. С этими словами Эрен направляется к выходу. Она провожает его взглядом. Всего мгновение назад ей казалось, что она обрела что-то важное, но сейчас Микаса чувствует, как внутри начинает образовываться пустота, пока Эрен пересекает кафе и выходит, не оглянувшись. Возможно, он знал, что она будет пялиться ему вслед. Эрен исчезает, а у Микасы столько всего, чем ей хочется с ним поделиться, — о Леви, о своей жизни и даже о том, что она ела на завтрак этим утром; ей до дрожи хочется услышать его мнение обо всём этом. Ей требуется вся её сила воли, чтобы не броситься за ним, не выложить каждую мелочь, которую она так отчаянно хочет, чтобы он знал. Она вздыхает, отпуская его, чтобы он снова вернулся на свою орбиту. Ей остаётся только ждать и рассказать ему всё это позже. Когда Микаса поворачивается обратно, все девушки смотрят на неё, улыбаясь до самых ушей. — Что? — спрашивает она. Они только шире улыбаются. — Ничего, — весело отвечает Имир, и на её щеке появляется ямочка, почти как у Эрена. — Рада снова тебя видеть, Муфаса. Как ты себя чувствуешь? — Я чувствую себя прекрасно, — просто отвечает она. Саша жестом приглашает её присоединиться к ним, и они продолжают убираться, болтая между собой. И всё же она не может выбросить из головы мысли об Эрене: всё, в чём она призналась Леви этим утром, всё, в чём она призналась самой себе. Всё, в чём она хочет признаться ему. Она хмурится. И в чём же ты хочешь признаться, Микаса? Девчонки, похоже, не замечают её рассеянности, потому что никто не обращает внимания на то, как она трёт одно и то же место на столешнице уже в третий раз, слишком погрузившись в свои мысли, чтобы это заметить. Как можно притворяться, будто не чувствуешь летнего зноя, этого палящего солнца, когда оно в самом зените? Как можно делать вид, будто сердце не бьётся так яростно, с тем же нетерпением, с каким закат стремится завершить день, отчаянно желая наступления утра? В ней бурлит беспокойство, готовое пролиться на почву, питая всё то, что вот-вот прорвётся и расцветёт. Микаса даже не пытается подавить свои чувства, позволяя им выплёскиваться свободно, как им захочется. И это такое освобождение — чувствовать вот так, томиться, жаждать и тянуться всем сердцем. Тянуться к Эрену. И потому, оглядываясь по сторонам, она представляет его тело, прижатое к ней вплотную, их фигуры, движущиеся вместе, когда они поворачиваются, чтобы улыбнуться, и тянется, чтобы ощутить близость, которой, как ей нравится притворяться, на самом деле не существует. Потому что двум людям, связанным таким прошлым, лучше не подходить так близко друг к другу — это словно спичка, поднесённая к бочке с порохом. Но Микаса хочет, очень хочет сгореть дотла.

***

— Ну, это же очевидно, что я познакомилась с ним, когда он переехал в наш дом, — говорит Саша, делая глоток своего тёплого пива. — Я тогда подумала: «Боже, какой он горячий». Мы почти переспали. Обалдеть, правда? — В каком смысле почти переспали? — спрашивает Хитч, лениво крутя в руках стаканчик «Solo». — Целовались или прям всё по-взрослому? — Целовались. Имир громко фыркает. Хитч хихикает, поворачиваясь к Микасе: — Какая милота — Саша такая невинная. Обиженная Саша бросает в подругу крышечку от пивной бутылки. Хитч ловко уворачивается, одаривая её своей ослепительной, кошачьей улыбкой: — Что? Это был комплимент! — Ага, конечно, засранка. Все девчонки смеются, даже Саша. Они сидят кружком на полу, отдыхая после готовки и уборки, когда их разговор превращается в «давайте поболтаем о мальчишках, попивая оставшееся пиво и уплетая вкусняшки». Все делятся историями о том, как познакомились с Эреном, успев обсудить всех остальных парней. Первой была Хитч, рассказав, как впервые увидела его в баре. Позже, когда он проводил её до дома, они поняли, что живут по соседству. Из уважения к ней Эрен решил, что лучше им оставить всё как есть, и она согласилась. Но давайте перенесёмся на некоторое время вперёд, и… Да, теперь они друзья с привилегиями. И вот как это случилось: они зависали у неё дома, и, поддавшись внезапному пьяному порыву, начали целоваться. Хитч рассказала, что он всё время прерывался, чтобы спросить, всё ли в порядке, и как её это злило, как она была озадачена, когда он целовал её щёки, веки и был таким внимательным. Она едва не закричала, когда увидела восемь кубиков пресса, и чуть не дала ему подзатыльник за то, что он был великолепен в оральном сексе, потому что всё это было совершенно несправедливо. Он был осторожным, но не уступал ей в страсти, когда она становилась нетерпеливой и поспешной — и всё это, будучи пьяным в стельку! Микаса вынуждена была признать себе, что её лицо предательски заливает румянцем. Ну, что поделать. Имир познакомилась с ним на работе, так как они оба занимаются боевыми искусствами и тренируют детей. Микасе это показалось восхитительным: она представила, как грубоватая манера Имир смягчается и становится добрее с детьми. Хотя, может, она и не особо церемонится с ними? Это было бы забавно. Но Микаса знает, что Эрен — добрый учитель. Очень добрый. Саша рассказывает, что все вокруг уверены, будто они с Эреном — брат и сестра, и как они просто мирятся с этим, когда слышат. Микаса делает глоток горячего шоколада и улыбается, представляя Эрена с младшей сестрёнкой. Если бы Карла дожила до этого времени, у него вполне могла бы появиться сестра. Или брат. — Разве это не дико? — вдруг говорит Имир. — У меня такое чувство, что большинство из вас познакомились с ним по какому-то странному сценарию, близкому к перепихону. Кроме меня. Потому что я, знаете ли, неисправимый гей. — Ты действительно неисправимый гей, — подтверждает Хитч. — Да, спасибо, — кивает Имир. — Честно говоря, несмотря на все очевидные доказательства, мне кажется, что Эрен не такой уж и озабоченный. Хитч фыркает: — Ну, окей. — Нет, я серьёзно! — настаивает Саша. — Думаю, для него это способ заглушить чувства, когда ему плохо. Он даже сказал мне об этом однажды. Сами посудите, у Эрена нет беспорядочных связей. — Да, в этом я соглашусь, — говорит Хитч, кивая. — Он из тех, кто привязывается к одному человеку. И это классно, не буду врать. Больше доступности. И, в целом, верность — это очень сексуально. Ты могла бы пользоваться этим 24/7, если бы захотела. — Хитч… — Саша стонет, выражая всеобщее недовольство. — Но, по правде, — мурлычет Хитч, развалившись на полу и сдувая с пальца кусочек конфетти, — мне кажется, что из всех нас у Энни самая интересная история. — У Энни? — тихо спрашивает Микаса, слизывая каплю горячего шоколада с нижней губы. — Почему? — Ну, — начинает Хитч, но Имир тут же перебивает, заявляя, что она была там и поэтому должна сама рассказать. — Он отпиздил её отца до полусмерти, — говорит она. — Это было жёстко. Глаза Микасы расширяются. — Он что? — Прикинь, — смеётся Имир, но тема оказывается не такой уж весёлой. — Энни тренируется с самого детства, так что я знаю её уже целую вечность. Но даже мне тогда стало тревожно. Она приходила вся в синяках, и мы знали, что эти отметины — не от тренировок. И в один день всё окончательно стало плохо. Микаса замечает, как улыбка Имир медленно угасает. Все девушки вдруг становятся серьёзными. — Однажды вечером Энни пришла к Саше, когда я тоже была там. Она была… в ужасном состоянии. Я никогда не видела её такой. Даже наш белобрысик с Бертом пришли поддержать её. Эрен тоже спустился помочь, и как раз тогда завалился её отец, который искал её. Саша тяжело вздыхает. — Это было ужасно. — Ага, — усмехается Имир. — Полнейший пиздец. Этот тип был такой агрессивный и пьяный. Эрен старался сдерживать его и ничего не делал, пока… Просто помню, как отец Энни кричал, что убьёт её за то, что она кому-то рассказала. Должно быть, Эрен увидел выражение её лица или что-то ещё, потому что в следующий момент он уже выбивал из него всё дерьмо. — Господи, — поражённо выдыхает Микаса. — Да, — кивает Саша, принимаясь за третье или четвёртое печенье. — Но хорошо, что он это сделал! Отец Энни с тех пор больше не появлялся. Эрен его здóрово отмудохал. Парням пришлось вмешаться, чтобы его оттащить. К счастью, отец Энни не мог даже копов вызвать, когда было полно доказательств того, что он с ней делал. В общем, на этом и закончилось. И мы рады, что сейчас это всё в прошлом. — Точно, — добавляет Хитч. — Энни немного пожила с Эреном, потом со мной. Он приютил её, можно сказать, почти ничего о ней не зная. Он очень помогал нам заботиться о ней. Это самое главное. С тех пор Эрен для неё как семья. — Понятно, — Микаса проводит кончиком пальца по краю кружки, тяжело вздыхая про себя. Потому что это так типично для Эрена — влезть не в своё дело, чтобы спасти всех вокруг. Этот мужчина всегда должен быть героем. И порой это её злит. Он то и дело подставляет себя под удар, чтобы защитить других. Похоже, даже тех, кого совсем не знает. — Ну, — говорит Микаса, — учитывая, что теперь она его девушка, думаю, Энни действительно ему очень благодарна. Лицо Имир становится непроницаемым. — Его кто? Микаса приподнимает брови и уже собирается что-то сказать, когда замечает, что Хитч и Саша бросают на Имир строгие взгляды. Замешательство в глазах Имир мгновенно сменяется осознанием. — Ой, блять. Точно! Хитч качает головой, а Саша поворачивается к Микасе, едва давая ей вздохнуть, тут же переводя тему: — Ладно, а ты как познакомилась с ним, Микаса? — О, — она до сих пор помнит запах в воздухе, когда впервые увидела его много лет назад — свежескошенная трава и цветочная пыльца. Помнит, как Армин провёл рукой между ними и как он хлопнул этой же рукой себя по лбу, когда Эрен повёл себя неподобающим образом. Микаса улыбается. — Мне было девять. Нас познакомил наш общий друг Армин. — Армин? — спрашивает Хитч, делая глоток пива. — Как тот древний чувак, Арминий? Он был вашим другом детства или типа того? — Да, — отвечает Микаса, слегка удивлённая, что никто о нём не знает. Неужели Эрен никогда его не упоминал? — Странное имя. Микаса мягко кивает. — Да, но ему оно подходило. — Она не представляет, как можно уместить всю значимость такого человека в несколько слов, поэтому ограничивается: — Армин был умным. Он очень старался подружить нас, и у него получилось. Мы с Эреном быстро стали друзьями. Имир переворачивается на живот, ставит пустую бутылку из-под пива на пол и тянется за одним из круассанов, лежащих на тарелке в центре их круга. Она жуёт его, и маслянистые крошки остаются на её губах, когда она бормочет с набитым ртом: — Значит, ты знаешь всё о его прошлом? Микаса моргает. Все девушки смотрят на неё. — Полагаю, да, — наконец тихо отвечает она, слегка озадаченная этим вопросом. Саша первая нарушает тишину, громко вздыхая. — Он никогда об этом не говорит, ты же понимаешь. Всё, что мы знаем — это что он потерял маму, когда был маленьким. И кроме этого — полный ноль, ничегошеньки. Пшик. — Ну… — Микаса старается не показывать никаких эмоций, но прошлое всё ещё ранит её. Она пытается не поморщиться, закончив: — Иногда так лучше. И снова наступает тишина. Они сидят тихо, каждая в своих мыслях, и Микаса напоминает себе, что, несмотря на их дружелюбие, эти девушки всё же ближе к Эрену, а не к ней. Ей нужно быть осторожной и не раскрывать лишнего — кто знает, что может дойти до него? Что именно, по его мнению, им следует или не следует знать? Он держит своё прошлое в секрете, и Микаса не может его за это винить, ведь она сама поступала так же. Её мысли возвращаются к Жану, к тому, что тот уверен: до него в жизни Микасы ничего особенного не происходило. Ничего значимого. И вдруг её осеняет. Неужели она всегда лгала ему? — Хм, вау, — наконец хмыкает Имир, принимаясь за кекс. — Мы тут полчаса трепимся про нашего фруктового Эрена Йобаря. Кто бы мог подумать, что он нам так дорог. — Мы его любим, Имир, — упрекает её Саша. — Даже ты. — Тьфу, только не пизданите ему об этом. — Я бы никогда. — И мне не нравится, сколько времени вы потратили на разговоры о его сексуальной жизни, — ворчит она, переворачиваясь на спину. — Реально не догоняю, чем он всех вокруг так цепляет. Парень — максимум на шестёрочку из десяти, — дожёвывает она остатки выпечки. — Как этот кекс. — Секс! — внезапно восклицает Хитч, хлопнув в ладоши, а на её губах появляется дьявольская улыбка. — Хватит уже про Эрена. Давайте поговорим о чём-нибудь пикантном. Саша стонет. — Почему тебя всё время волнует секс? — Потому что это здорово. — Ладно, пофиг, но я пас. Имир хихикает. — Извини, но ты не избежишь разговора. — Но я же девственница! — Ты ведь уже целовалась, так? — Ну, да. — Вот и отлично. — О, давайте про девственность! — заявляет Хитч. — Чего? — возмущается Саша. — Как мы потеряли её? — спрашивает Имир. — Я не теряла! — не унимается Саша. Хитч кивает головой, проводя рукой по волосам. В её глазах пылает предвкушение. О, Боже. — Ладно, начинаем, — говорит она. Саша прерывает её: — Отлично, сначала ты. — Да, запросто, — Хитч улыбается, как будто с самого начала рассчитывала, что будет первой. — Мне было… семнадцать, кажется? Первый раз у меня случился со своим парнем. Это было отвратительно и, сука, больно. Саша и Имир начинают громко хихикать, а Микаса пытается понять, что здесь смешного. Но потом Хитч пожимает плечами и тоже смеётся, и Микаса думает, что, возможно, тут дело в иронии. Разве это не забавно, что у такой откровенной развратницы, как Хитч, всё началось так неудачно? — Имир, — говорит Саша, доедая остатки печенья. — Твоя очередь. Та шипит сквозь зубы, растягивая губы в боковую усмешку. — Ай, я не думаю, что вам, ребята, будет интересно это знать. — Правда? — брови Хитч взлетают вверх. — Мы все во внимании. После этого уговаривать её долго не приходится. — Ну, я сорвала свою пломбу с Хисторией. Нам было по девятнадцать. Мы трахались всю ночь. Это было пиздато! Хитч хохочет в голос, буквально падая на спину и размахивая руками, как сумасшедшая. Её вид заставляет засмеяться и Микасу. Саша лишь качает головой, зажимая переносицу пальцами. — Боже. Придя, наконец, в себя, Хитч вытирает слёзы в уголках глаз. Микаса улыбается, замечая румянец на её щеках, когда та переворачивается обратно на живот и требует: — Саш, теперь ты. Саша вздыхает, ковыряя ногти. Она выглядит немного нервной. Микаса успокаивающе кладёт руку ей на бедро, зная, что скоро её очередь. — Ну, я лишь немного побаловалась, — улыбается она Микасе, а потом шепчет остальным девушкам: — И первый раз это было с сами-знаете-кем. — Что?! — Имир едва не давится собственной слюной. — Сучка! — кричит Хитч, задыхаясь. — Почему ты мне не сказала? Саша снова вздыхает, сделав неопределённый жест в сторону подруг. — Потому что боялась такой реакции. — Чёрт бы тебя побрал! — И как всё было? — Идеально, — застенчиво улыбается Саша, нервно теребя прядь своих волос. Она опускает взгляд, и кончики ресниц почти касаются румяных щёк. — Он, вообще-то, очень хорошо целуется. — Охренеть! Ты замутила с Лысиком! — восклицает Имир. Саша лишь снова вздыхает. — Думаю, ты хотела сказать с Конни, но ладно. Микаса тихонько хихикает, прикрыв рот запястьем. Все взгляды устремляются на неё. О, нет. — Муфаса, — Имир наклоняется вперёд, и её веснушки кажутся крошечными тенями в свете лампы. — Твоя очередь. — Ну, — тихо начинает она, решив, что лучше разделаться с этим побыстрее, — я потеряла девственность, когда мне было шестнадцать. С лучшим другом. К её удивлению, именно Саша первая задаёт вопрос: — И как это было? — Эм… — Микаса заправляет прядь за ухо и тихо вздыхает, с нежностью улыбаясь воспоминаниям. — Это было всё, о чём только может мечтать девушка, — говорит она, вспоминая неловкость той ночи, застенчивые вздохи и осторожные, но такие будоражащие прикосновения. Девчонки буквально светятся от любопытства. — Он был очень нежным. Я полностью ему доверяла, и он так бережно относился ко мне. Никто из нас тогда не кончил, но это неважно. Брови Хитч поднимаются, и её губы изгибаются в одну из её знаменитых улыбок. — На самом деле, это… капец как мило. — Да, крошка, — моргает Имир. — Правда? — Микаса проводит пальцами по шее, зарываясь рукой в волосы на затылке. — Абсолютно точно. — И что произошло? — спрашивает Саша, неожиданно выводя её из задумчивости. — А? — Что стало с этим парнем? Вы поддерживаете связь? При этих словах её взгляд опускается. — Нет, — просто отвечает она, уткнувшись носом в кружку и делая ещё один глоток. — Его уже давно нет рядом. — Шоколад в её руках совсем остыл. — Сожалею, подруга, — говорит Имир. — Мне нравится вспоминать его таким, каким он был, — отвечает Микаса, вздрагивая, когда Хитч громко стонет. — Боже! — драматично восклицает она, снова переворачиваясь на спину и прижимая тыльную сторону ладони ко лбу. — Это так романтично! Они все смеются, включая Микасу. Вскоре кто-то из них объявляет, что перерыв окончен. Пока они убираются, готовят выпечку и болтают между делом, Микаса чувствует себя уставшей от общения. Но в то же время она замечает, что сблизилась с девчонками. Они теперь разговаривают и шутят с ней свободно. Имир так разошлась, что шутливо толкает её, а потом уворачивается, когда Микаса возвращает ей шутливые удары с такой же силой. Саша постоянно находит способ угостить её шоколадом, а Хитч всякий раз улыбается, когда их взгляды встречаются. В конце концов, они приглашают её на своё ежегодное первоянварское празднование, официально объявляя её частью их компании. — Ежегодное что? — спрашивает Микаса, её руки в латексных перчатках замирают на полпути к розовому заварному пирожному. — То, что мы устраиваем в первый день каждого года, — объясняет Хитч, усевшись на кухонную столешницу рядом с местом, где они готовят десерты. Саша хлопает её по бедру, приказывая ей слезть. Но Хитч не двигается, не сводя глаз с Микасы. — Это очень весело. Ты должна к нам присоединиться. — И как это проходит? — Мы называем это «плавать среди звёзд», — отвечает Имир, с тихим стоном вытягивая руки над головой. — У нас у всех есть теория, что как встретишь первое января, так весь год и проведёшь. Поэтому мы стараемся максимально насладиться первым днём. Микаса улыбается, откидывая волосы со лба тыльной стороной запястья. — Дай угадаю, это придумал Эрен. — Точно! — Саша ухмыляется, и её глаза превращаются в узкие щёлочки. Разумеется. Ну кто же ещё. — Так вы просто плаваете, чтобы отметить начало нового года? — уточняет Микаса. — Ну, что-то типа того, — слегка пожимает плечами Имир. — Ладно, — Саша вытирает руки, покрытые мукой, о фартук. — Мы собираемся туда сегодня вечером. Оставайся с нами до этого времени! Микаса оживляется от этого приглашения, её глаза загораются, когда она представляет себе все события, которые может принести этот вечер. Плавание с друзьями. И новая встреча с Эреном. Но затем, так же быстро, её улыбка меркнет. — У меня нет с собой купальника. — Ха! Он тебе и не понадобится! — усмехается Имир. — Что? — Ничего, — отвечает Хитч, закатывая глаза на выходку подруги. — Просто не обращай на неё внимания. У меня для тебя всё есть. Они заканчивают уборку, поскольку «рабочий» день подошёл к концу. Имир предлагает отправиться к ней, поиграть в видеоигры, пока солнце не сядет. Как оказалось, они всегда купаются ночью, чтобы звёзды сияли ярче. И где они купаются? «Что ж, это сюрприз», — говорят они Микасе. — Я, пожалуй, пойду домой, — говорит Хитч, закидывая сумочку на плечо. Она смотрит на Сашу, которая тут же радостно пищит: — Я поиграю с тобой, Имир! — Славно, — Имир вытирает руки о джинсы, её золотистые глаза останавливаются на Микасе. — Муфаса, ты с нами? — Эм… — Нет, — отвечает за неё Хитч, обвивая её руку своей. — Она идёт со мной. Имир фыркает. — Эй, сбавь напор, Кудряшка. Она наша. — Не смеши, Веснушка. Она давно моя. — Знаю! — улыбается Саша, высказывая свою блестящую идею. — А что, если мы поиграем у Хитч? — У неё нет «Xbox». — Зато у неё есть «PlayStation». — Но «Xbox» — это топчик! Муфаса заслуживает лучшего, Саша! — На самом деле… — смеётся Микаса, оглядывая девчонок вокруг себя. Их взгляды полны доброжелательности. Она снова смеётся, ведь всего несколько недель назад её дни начинались с восходом солнца и заканчивались с его заходом. Всего несколько недель назад Джиджи был единственным, с кем она говорила, кроме своего fiancé. Всего несколько недель назад она была одна, ей было одиноко. А теперь она светится от счастья, глядя на своих друзей, хватает Хитч за руку и весело объявляет: — Думаю, видеоигры у Хитч — отличная идея!

***

Город мелькает быстрыми вспышками, размываясь в длинные полосы перед его глазами. Эти огни, мерцающие на периферии зрения, постепенно убаюкивают его, медленно погружая в сон и поглощая цвета по мере того, как он засыпает. Некоторое время спустя он просыпается от того, что Райнер мягко постукивает ботинком по его голени. — Просыпайся, принцесса, — говорит он, делая глоток холодного пива. Бумажный пакет, обёрнутый вокруг бутылки, тихо шуршит, когда Рейнер протягивает её ему. — Хочешь глотнуть? — Нет, — бормочет Эрен, всё ещё ощущая лёгкое похмелье после вчерашнего. Ему стало намного лучше после того, как он съел яичницу Энни, правда его тут же стошнило, но тяжесть в голове и кислотный привкус во рту никуда не делись. — Эрен, — Райнер ёрзает рядом, и он слышит плеск жидкости внутри бутылки с пивом. От него пахнет вчерашним одеколоном и сигаретами, как и от Эрена. — Можно тебя спросить? Эрен тихо вздыхает, его глаза по-прежнему закрыты, его горло пульсирует, когда он сглатывает. Окно, к которому он прислонился затылком, ледяное, и холод проникает до самого черепа. — Спрашивай. Наступает пауза. Райнер, похоже, задумывается. Эрен приоткрывает один глаз, чтобы взглянуть на него, и тот, наконец, произносит: — Я знаю, что мы все согласились помочь тебе, брат. Но, может, ты хотя бы объяснишь нам, кто она для тебя? Уголки губ Эрена едва заметно поднимаются в улыбке. — О ком ты? — Ты знаешь, кого я имею в виду. — Микаса. — Он произносит её имя так, словно это смертный приговор. Выдерживая паузу между каждой гласной, он улыбается во весь рот. — Если я расскажу, ты всё равно не поймёшь. Он не видит, как Райнер качает головой, делает ещё один глоток пива и вытирает уголок рта рукавом пиджака. — Послушай, брат. Я всегда прикрою твою спину, можешь даже не сомневаться. Но я переживаю, понимаешь? Мы все переживаем. — Переживать не о чем, — заверяет его Эрен. Но его друг ему не верит. — Кто она для тебя, Эрен? — мягко настаивает Райнер. — Почему мы притворяемся, что Энни — твоя девушка, что у тебя нет телефона? Зачем мы уговариваем Хисторию дать ей роль в этом спектакле? Эрену кажется, что он вот-вот упомянет и другую вещь, которую он от неё скрывает, самую Важную Вещь, но тот молчит. Райнер лишь снова тяжело вздыхает. — Я просто думаю, что ты должен знать: мы все чем-то поступаемся и делаем это с радостью ради тебя, чувак. Так разве мы не можем… разве я, по крайней мере, не могу узнать почему? — Ты хочешь знать почему? — Эрен открывает глаза. Громкий скрежет поезда, катящегося по рельсам, почти заглушает его голос. — Было ли у тебя такое, когда ты долго, и я имею в виду, настолько долго был в завязке, что уже ломка начинается, и появляется это отвратительное, мучительно-нервное чувство, словно ты и думать нормально не можешь, пока не вдохнёшь немного никотина, и он не обожжёт тебе горло? Райнер моргает. — Конечно. Много раз. Ты ведь знаешь, сколько у меня было попыток бросить. Помнишь, в последний раз, как… — А ты помнишь, каково это — сделать первую затяжку после всего этого? Горячий дым проникает в тебя и будто зажигает изнутри. Тело перестаёт трястись, и ты больше не чувствуешь этой обнажённой боли. Ты будто исчезаешь из этой реальности. Какой же это кайф — наконец сорваться после всех стараний держать всё под контролем. — Эм… — Его друг, кажется, искренне растерян. — Постой, мы всё ещё про сигареты или…? — Вот кто для меня Микаса. Ошеломлённое молчание. — Пиздец, чувак. — Эрен видит, как Райнер напрягается, как его лицо меняется. — Где ты берёшь эту дрянь? Мне тоже нужно. Он фыркает. — Я же серьёзно. — О, да, я в курсе. Эрен опускает взгляд на свои руки, на дырки в джинсах. Он видит кусочек своей кожи, загорелой и покрытой шрамами — даже на ногах. Он не помнит, откуда эти шрамы. У него их полно. Полно уродства в его жизни. Он встречается с обеспокоенным взглядом друга и пытается разрядить обстановку маленькой улыбкой, которая быстро угасает. — Я был её первым во всём, Райнер. Во всём. Первый поцелуй. Первый секс. Я научил её водить машину, научил готовить. Мы были вместе так долго… А потом она ушла от меня. И я до сих пор не знаю почему, но какая-то часть меня думает, что я на самом деле знаю, просто не хочу себе в этом признаться. Возможно, она и не уходила от меня… Может, я сам оставил её задолго до того, как она вышла за дверь. Я знаю, что вы, ребята, видите, что я до сих пор люблю её. Я практически выставляю это напоказ, заботясь о ней. А она помолвлена с каким-то гондоном, который даже не знает, как правильно её любить. — Почему ты так решил? — Просто знаю. — Тебе не страшно, Эрен? Он смеётся. — Блять, ещё как. Я просто в ужасе. — От чего? Да Господи. Чего здесь можно не бояться? Он жил эти последние шесть лет на автопилоте, просто дышал, моргал, думал по инерции, не больше. Но теперь каждый его шаг наполнен смыслом, каждый вдох — это желание жить… — Боюсь, что она заставит меня захотеть снова жить, — отвечает он. Как же горько признаться в этом вслух. У Эрена сердце болит, потому что это грёбаная правда. И он боится, чертовски боится, что снова привяжется к ней, что ему придётся умирать снова и снова, каждый раз, когда она будет уходить от него — когда ей неизбежно придётся уйти от него навсегда. Она ведь собирается замуж. Его девушка, его Микаса. Она выходит замуж. Теперь она принадлежит ему только в прошлом, а он всё ещё застрял там, с того самого момента, как она ушла. Он не знает, как это разорвать. Не знает, как перестать нуждаться в ней, как перестать хотеть её каждую чёртову секунду своей жизни. — Эрен. — В голосе Райнера звучит почти злость. — Не смей, сука, так говорить. Эрен прочищает горло, смахивая невидимые пылинки с джинсов. — Девчонки сегодня возьмут её посмотреть на звёзды. Я попросил их об этом. Микаса любит звёзды. — Но ты ведь понимаешь, что это неправильно? — Райнер качает головой, в его глазах тяжесть. Эрен знает, что друг любит его, но это не значит, что Райнер согласен со всем, что он делает. — Ты вмешиваешься в её жизнь, создаёшь какие-то события, а она даже не подозревает об этом. — Не-а. Я помогаю ей. — С чего ты это взял? — Она стала счастливее, — спокойно отвечает он. — Я это чувствую. И мне плевать, если она узнает о том, что я затеял, и возненавидит меня до конца своей жизни. Я просто хочу делать её счастливой. Это всё, что я хочу успеть за время, которое у меня осталось. Райнер смеётся низким, раскатистым смехом, который эхом отдаётся в его гигантской груди. — Ты же это не серьёзно? Эрен усмехается. — Может, и нет.

***

Они не играют в видеоигры. Вместо этого они болтают, сидя тесной компанией в гостиной Хитч и поедая еду на вынос. Болтают, пока переодеваются в чистую одежду, а Хитч одалживает Микасе купальник. Болтают по дороге к метро и пока садятся на поезд. Болтают, пока идут до здания, где Имир и Эрен преподают боевые искусства. Это огромное здание в шесть этажей, каждый из которых посвящён своему виду спорта. Сейчас место заперто, пустует и погружено в темноту. Микаса чувствует себя немного неуютно, пока Имир, ухмыляясь, весело потряхивает ключами. — Значит, это здесь работает Эрен? — спрашивает она, и девушки кивают. — Именно! — Но как мы сможем наблюдать отсюда за небом? — с грустью произносит Микаса, чувствуя лёгкое разочарование. — Мы в городе, и здесь не видно звёзд. — А вот тут ты ошибаешься, — широко улыбается Имир, её ямочка мелькает, веснушки будто танцуют на лице. — Звёзды повсюду. Они везде. Нужно только уметь их найти. — Как? Саша обнимает её за талию, прижимая ближе. От неё пахнет сладкой розовой жвачкой. — Идём, — говорит она, её лицо всего в нескольких сантиметрах от Микасы. — Мы тебе покажем.

***

Её просят закрыть глаза. «Это сюрприз», — объясняют они. Шаги Микасы осторожны, направляемые уверенными руками Хитч. Она крепко держит Микасу за запястье, чтобы та не потеряла равновесие. — Даже не вздумай открывать их, — шепчет ей Хитч сквозь темноту её закрытых век. — Ты должна держать глаза закрытыми. И она держит. Слышит, как звенит лифт, когда они поднимаются на шестой этаж, большие двери с лёгким шумом раздвигаются. Громкое эхо их шагов отдаётся гулом по пустым коридорам. Звон ключей в руках Имир и щелчок отпираемой тяжёлой металлической двери, которая с громким скрипом распахивается. Её обдаёт мощный порыв ветра, и Микаса чуть не открывает глаза от неожиданности. Но она крепче зажмуривает их, спрашивая: — Где мы? Все молчат. Ночной воздух удивительно тёплый для середины зимы. Несмотря на то, что утром шёл снег, большая его часть уже растаяла, превратившись в тонкий слой льда, который хрустит под её ботинками. — Хорошо, — выдыхает Хитч и её слова уносятся ветром. — Теперь открывай. Медленно, Микаса приоткрывает глаза. И ахает. Вокруг них мерцают гигантские «звёзды», такие близкие, что Микасе кажется, будто она может дотронуться до них. Она осторожно поворачивается на носках, потрясённая. Огни тянутся бесконечно, сверкая на километры вперёд, как разноцветные осколки света, разбросанные повсюду. Одни из них мигают, другие сияют без перерыва. Она прижимает руку ко рту, ветер треплет её чёлку, такой сильный, будто способен сдвинуть здание. — Это огни города! — торжествующе объявляет Имир. — Мы перенесли звёзды на землю! — Вот так-то, небеса! — Саша вскидывает кулак в воздух. Они стоят на крыше, где небо кажется ещё ближе, а окружающие здания вздымаются вверх в непоколебимом величии. Городские огни мягко мерцают и переливаются, и Микаса закрывает глаза, впитывая цвета и звуки, вспоминая, как в юности они с Армином любовались звёздами, как он с восторгом рассказывал ей их истории, его дыхание прерывалось от волнения. Ей хочется плакать от этих воспоминаний, отдавая им дань уважения в этот ослепительный, захватывающий дух момент. Девушки ведут её к перилам. Стоя бок о бок, они смеются, рассказывая друг другу шутки и истории, и Микаса чувствует себя такой цельной, такой завершённой. Она на своём месте. Наконец-то она куда-то вписалась. Микаса смотрит на своих новых подруг и понимает, что каждая из них — как отдельное созвездие, своя неповторимая сияющая история. Она прислушивается к их разговорам, закрывая глаза, наслаждаясь своей новой реальностью. Забавно, как сейчас её переполняют эти чувства, ведь ещё утром с Леви она чувствовала себя мрачной и совершенно опустошённой. Она уже собирается раскрыть рот, чтобы заговорить, когда Хитч внезапно вскрикивает: — Они здесь! — Эрен! — визжит Саша. Она бросается к нему и взлетает в его объятия, обвивая руками и ногами, когда он ловит её со сдавленным стоном. Райнер, Конни и Хистория появляются за ним с улыбками на лицах. Микаса с любопытством оглядывается, замечая отсутствие остальных, и Имир, целуя свою девушку в губы, объясняет, что они не смогли прийти. — Им же хуже, — говорит Хистория своим мягким, почти ангельским голоском. — Теперь у них весь год может оказаться дерьмовым. Все здороваются друг с другом и по очереди заключают Микасу в крепкие объятия. Эрен чмокает Хитч в щёку и получает приветственный удар по плечу от Имир, прежде чем повернуться к ней и окинуть внимательным взглядом её фигуру. — Рад снова тебя видеть, Микаса, — говорит он, пока ветер треплет его длинные волосы. Прядь падает на нос, и он убирает её за ухо. В ночной темноте его глаза светятся так же ярко, как и огни вокруг них. — Тебе здесь нравится? — О, да, — выдыхает она, чувствуя лёгкий трепет от того, как улыбка озаряет его лицо. — Я рад это слышать. Когда все закончили обмениваться приветствиями, они собираются у ограждения, чтобы вновь полюбоваться окружающими их зданиями. Конни и Саша шепчутся между собой, Хитч и Райнер тихо беседуют, Имир и Хистория молча наслаждаются великолепием ночи. Пока все увлечены, Микаса почти незаметно оказывается рядом с Эреном, и у неё захватывает дух, когда ветер доносит до неё его запах. Она изучает его, но он не смотрит ни на неё, ни на звёзды — его взгляд устремлён вниз. Но стоит ей произнести его имя, и он словно оживает, поворачивая голову к ней. — Хм? — Я сегодня видела Леви, — говорит она. Эрен широко улыбается. — Как всё прошло? — Замечательно, — отвечает она, улыбаясь в ответ. Ярко улыбаясь. — Спасибо, — шепчет она, наклоняясь чуть ближе. Эрен кивает, с улыбкой глядя на свои ботинки. — В любое время, — просто отвечает он, и Микаса думает, как же чудесно и забавно, что их нынешние отношения так напоминают прошлые. У них есть своя скамейка, дружеские отношения, расцветающие под звёздами на фоне природы. Она берёт его за руку и слегка сжимает её, его взгляд задерживается на их переплетённых пальцах, прежде чем поднимается к её глазам. На его лице едва уловимое выражение, и он выглядит таким уязвимым. Прежде чем он успевает что-то сказать, Микаса вдыхает и произносит: — Я серьёзно, Эрен. Спасибо тебе за всё. Он качает головой. Он так измучен, так устал притворяться. Если бы он только мог раскрыть свою душу, позволить сердцу излиться и окружить её безграничной любовью. Он устал быть пленником своих чувств, устал подавлять их и скрывать, чтобы защитить их обоих. Но затем Эрен опускает взгляд на их сплетённые пальцы и видит бриллиант на её помолвочном кольце — сверкающий, как огни вокруг них, завораживающий и яркий. И в его ушах снова звучит голос Жана, просящий его защитить её, и его собственный ответ — обещание, что он защитит, всегда будет защищать её. Иногда защищать — значит лгать. Иногда любовь означает держать своё сердце под замком. — Микаса, — тихо начинает он, но так и не заканчивает. Её брови поднимаются, глаза становятся шире, когда он подносит её руку к своим губам и касается её лёгким, едва ощутимым поцелуем. Почти невесомым. — Ничего, — говорит он, нежно поглаживая её пальцы, прежде чем отпустить её руку. — Всё в порядке. Микаса открывает рот, но так ничего и не говорит. Её глаза ищут в нём что-то, и Эрен отворачивается в сторону, ведь её взгляд имеет особую силу — он затягивает его, зачаровывает. А он не может себе этого позволить. Не сейчас. Не после всего, что он рассказал Райнеру. Не после того, что она только что ему сказала. Спасибо. Спасибо тебе за всё. «За что?» — Эрен недоумевает. — «За что она благодарит?» Все разговоры замолкают. Шум ночного города эхом разносится по небу. Гудки машин, сирены, самолёты — всё это медленно плывёт, словно тяжёлые тёмные облака над ними. Проходит много времени, прежде чем один из них снова нарушает молчание. — Так вот что значит — плавать среди звёзд, — наконец говорит Микаса, но Райнер качает головой. — Ну, — ухмыляется он, оглядывая остальных, — не совсем. Все переглядываются и расплываются в улыбках, Микаса стоит на месте, не понимая, что происходит. — Что ты имеешь в виду? — спрашивает она. И тут ситуация становится ещё более запутанной. Они резко разбегаются. Словно группа муравьев, все разделяются и начинают убирать большое покрытие, растянутое на крыше. Хистория подбегает включить какие-то лампы, и они с жужжанием оживают на перилах, на полу и, наконец, над огромной блестящей поверхностью, похожей на гигантскую лужу воды. Она щёлкает другим выключателем, и от воды доносится гулкий звук. Подойдя ближе, Микаса понимает, что это звук нагревателя и что это не «лужа», а бассейн. Глубокий бассейн. Она смеётся. — Ого! Здесь на крыше есть бассейн? Что это за здание такое? — Просто офигенное, — отвечает Хитч, опуская пальцы в воду. — Та-да! — Конни расплывается в улыбке, раскидывая руки в стороны. Микаса прикрывает рот, хихикая. — Вы все сумасшедшие. Эрен широко улыбается при этих словах. Они стоят вокруг бассейна, глядя вниз на воду, мерцающую мягким, глубоким синим светом. По лицу и телу Эрена пробегают отблески, когда он поворачивается к ней и говорит: — Готова, Микаса? Она кивает. — Готова. И в этот момент все начинают раздеваться. Микаса громко ахает и отворачивается, когда Хитч резко стягивает с себя футболку, обнажая грудь. — О боже! — восклицает она, и слышит, что Имир смеётся так сильно, что, кажется, вот-вот описает штаны. Точнее, не описает, учитывая, что их на ней уже нет. — Что вы делаете?! Хистория усмехается. — Это на удачу! — Мы плаваем, как это задумано природой, — раздаётся голос Саши где-то за её спиной. — В чём мать родила. Микаса слышит, как звенят пряжки ремней, раздаются звуки расстёгивающихся молний на штанах и шорох летящих на пол рубашек и лифчиков. — Но сейчас середина зимы! — возражает она, закрывая глаза рукой, будто это поможет стереть из памяти их наготу. И перед её глазами тут же всплывает пирсинг в пупке Хитч и маленькая татуировка у неё на бедре. — В этом-то и прикол, — отвечает Райнер. Она поворачивает голову, чтобы посмотреть на Эрена, и видит, что он одет, за исключением ботинок и рубашки. Он смотрит на неё, мелкие шрамы разбросаны по груди, неподвижные на фоне отблесков света, которые скользят по его коже. Его тело мускулистое и подтянутое, и Микаса заливается краской, когда замечает, как волосы касаются его ключиц, а вены на предплечьях рельефно проступают, когда он начинает расстёгивать ремень. — Можешь не лезть в воду, если не хочешь, — говорит он с тенью улыбки на лице. — Но если ты это не сделаешь, будут последствия. — И какие же? — ухмыляется она. Эрен улыбается, и на его щеке появляется ямочка. — Мы все подумаем, что ты трусиха. Микаса прикусывает губу и закрывает глаза, когда слышит, как он расстёгивает ширинку и спускает джинсы вниз по бёдрам. Позади раздаётся всплеск, громкий крик и довольные визги. Она вздрагивает, когда капли воды попадают ей на затылок. — Ну, Эрен, — шепчет она себе под нос. Микаса открывает глаза, поднимает голову к небу и начинает смеяться. «Кругом одни безумцы», — думает она, но их голоса звучат такими счастливыми. — Что ж, теперь я всё понимаю, — говорит она небесам, закрывая глаза. Воодушевлённая приступом храбрости, она делает большой глоток холодного воздуха и снимает пальто. Затем топ. Ботинки. Джинсы. Носки. Она остаётся в купальнике Хитч, слегка подпрыгивая на цыпочках и чувствуя, как по коже бегут мурашки. Внезапно её окатывает ледяной порыв ветра. Микаса вскрикивает, и её соски буквально болят от того, как сильно они твердеют на холоде, а всё тело пронзает разряд электричества. Она оборачивается и смотрит назад, где движение на поверхности воды размывает очертания обнажённых, подпрыгивающих тел. Эрен торчит у самого края бассейна, выпуская изо рта пузырьки прямо под поверхностью. Его глаза смотрят на неё снизу вверх. Большие. Сине-зелёные. — Ну и ну, — присвистывает он, его длинные волосы приглажены назад. — Смотрите-ка, кто у нас тут смелый. Микаса скрещивает руки на груди, пытаясь прикрыть дрожащую фигуру, и сердито смотрит на него сверху вниз. — Я тебе это припомню, Эрен Йегер. Он ухмыляется. — Жду не дождусь. Она смеётся, но решимость, что только что наполняла её, улетучивается. Микаса смущается, глядя на то, как другие подпрыгивают, визжат и плещутся в воде. Она наклоняется ближе к нему, волосы обрамляют её лицо, когда шёпотом признаётся: — Не знаю, смогу ли я это сделать. Он больше не поддразнивает и смотрит на неё серьёзно. — Почему нет? — Это на меня не похоже. — Так сделай, чтобы было похоже. — Но… здесь холодно. — Не-а, вода тёплая. — Он указывает вниз, с его пальца стекают капли. — В бассейне нагреватель. — Эрен… я даже не знаю. — Слушай, мы не будем заставлять тебя делать то, чего ты не хочешь, — говорит он, водя руками по воде и отплывая в сторону. — Но если ты не планируешь купаться, то посторожи нам вещи, лады? У Микасы дёргается глаз. «Сам следи, куда свои чёртовы носки разбросал», — думает она. Она не трусиха. И не слабачка. Она бросает взгляд на кучу одежды, разбросанной вокруг неё, чувствуя, что всё сильнее дрожит от холода. И, затаив дыхание, быстро развязывает шнурки своего купальника. Пока никто не смотрит, она позволяет верхней и нижней части скользнуть к её ногам, и её голая кожа покрывается мурашками от очередного ледяного порыва ветра. Поддавшись этому импульсу, она прыгает в бассейн, её волосы развеваются за спиной, а громкий всплеск заставляет остальных ахнуть. Тепло воды резко контрастирует с зимним холодом, окутывая её со всех сторон, словно маленький кокон, пока она погружается всё глубже и глубже. Она не открывает глаза, пока её зад не касается дна бассейна, а затем позволяет телу плавно всплыть обратно на поверхность. Когда её голова выныривает, она слышит, как Эрен зовёт её по имени. Микаса открывает глаза и убирает волосы с лица. — Я это сделала! — восклицает она. Все вокруг приветствуют и аплодируют. — Заебись, Муфаса! — Да! Ты справилась! — Воууу! — Ты сделала это, — мягко повторяет Эрен. Она кивает головой, гребя руками, чтобы удержаться на поверхности, и до неё доходит, что они на самом деле голые. Микаса смеётся от всей абсурдности этой дикой ситуации. Она поднимает взгляд к небу и видит единственную яркую звезду, выглядывающую вниз. — Это не то же самое, когда Армин водил нас смотреть на звёзды, — говорит Эрен, поднимая глаза. Он стоит перед ней, высокий настолько, что ему даже не приходится двигать руками, чтобы держаться на плаву. — Но это тоже неплохо. — Это потрясающе, Эрен, — вздыхает она. — Просто потрясающе. — Ты потрясающая, — ухмыляется он. Капли стекают по его лицу и шее, скользят по переносице, по плечам. Его ресницы влажные и слипшиеся, они дрожат с каждым его морганием, прежде чем он улыбается ещё шире. — Ладно, признаю, я не думал, что ты на это решишься. — Для меня это тоже сюрприз, — смеётся она. И он смеётся вместе с ней. Затем они замолкают. Микаса прижимает руки к груди, прикрывая её под водой. Но Эрен не отрывает взгляда от её лица, не осмеливаясь скользнуть ниже. Однако она не столь застенчива и смотрит на линии его ключиц, на влажные пряди, прилипшие к его шее, на верхнюю часть его груди, которая мягко размывается под поверхностью воды и ведёт к тому, что скрыто глубже. Она чувствует, как тепло воды приливает к её щекам, оставляя там лёгкий румянец. Её губы покалывает от воспоминаний, и она мысленно возвращается в те времена, когда они были намного моложе и жили вместе с Армином, а их отношения выглядели совершенно иначе. Как Эрен прокрадывался в душ, прижимался к ней, и вода струилась по его лицу волнами, когда она оборачивалась, чтобы взглянуть на него. Она улыбалась, обнимала его, целовала сквозь пелену воды, стекающую по их лицам, направляя его руки туда, где нуждалась в его прикосновениях и где хотела, чтобы он задержался. Это покалывание на губах всегда заставляло её прикусывать их, когда она зарывалась пальцами в его волосы и опускала взгляд на свою грудь, наблюдая, как он пробует её на вкус. Ту самую грудь, которую она прячет от него сейчас. Он зажимал ей рот ладонью, заглушая стоны, пока их тела соединялись, а его горячее дыхание оседало на влажной коже её шеи. Наслаждение срывалось с её губ, оставляя без сил, когда она цеплялась за холодную плитку, словно ища спасения, а тихие стоны эхом разносились в ночной тишине… О, Боже. Она чувствует, как краснеет до самых корней волос и задыхается от мыслей, проносящихся в голове. Как неприлично, Микаса! Эрен улыбается, как всегда чёртовски безмятежный, совершенно не подозревая, что прошлой ночью она случайно простонала его имя вместо Жана. Он не замечает, как воспоминания захлестывают её, доводя до дрожи. В какой-то момент он слегка прищуривается, собираясь спросить, всё ли с ней в порядке, как вдруг его голова скрывается под водой, оставив на поверхности лишь пузырьки. — Эрен? — она моргает, глядя на пустое место перед собой. — Эрен?! Через несколько панических мгновений его голова снова появляется над поверхностью, разрывая водную гладь всего в паре метров от неё. Растрёпанные волосы падают ему на глаза, и, обернувшись, он смотрит на смеющегося друга. — Конни! Ублюдок! Микаса тоже смеётся. Она снова поднимает взгляд к небу и чувствует, как оно улыбается ей в ответ, шепча слова, понятные лишь ей одной. В её голове звучат голоса Мамы, Папы, всех, кого она когда-либо любила. Мысленно она спрашивает Леви, гордится ли он ею. «Смотри, дядя. Я следовала за своим сердцем. Совершила глупость. И ни капли об этом не жалею.» Одинокая звезда, вспыхнув на мгновение в небе, внезапно гаснет. Микаса продолжает смотреть в тёмное пространство над головой, надеясь, что она вновь загорится, но её там больше нет. Тогда она ищет этот блеск в глазах того, кто навсегда останется в её памяти. — Эрен? Он отбрасывает волосы с лица. Его нос слегка розовеет, а глаза — ещё более глубокого голубого оттенка, чем она когда-либо видела. Океаны. В них скрыты целые океаны. — Да? Она улыбается — ему, себе, небу и друзьям, которые резвятся вокруг. Улыбается и ощущает, как по коже пробегают мурашки, и чувства оживают одно за другим, яркие и пульсирующие. Она слышит, как Конни и Райнер борются в воде, а девчонки брызгаются друг в друга. Видит, как Имир показывает Хитч средний палец, когда та говорит ей, чтобы они убиралась отсюда после того, как Имир ущипнула маленькую попку Хистории. Тёмные волосы Микасы колышутся вокруг неё, пока она плывёт. Она снова смеётся и шепчет: — С Новым годом, Эрен. Он тоже улыбается. — С Новым годом.