Это ещё не конец / Not Over Yet

Микаса пристально смотрит на своё отражение в зеркале, морщась от увиденного. Казалось бы, после месяцев на каблуках «Prada» и в обтягивающих платьях от «Gabbana» она должна была привыкнуть к этому, но, честно говоря, ничто не могло подготовить её к такому откровенному испытанию, как гардероб Хитч. — Девчонки, — говорит она, втягивая живот. — Я не знаю… Я выгляжу… странно. — Ой, да брось! — слышит она голос Саши, кровать Хитч поскрипывает под её весом. — Давай, покажись! Ну же! — Оно… оно чересчур узкое. — Я уверена, ты выглядишь шикарно! — Нет. — Микаса, вылезай из этой ванной, пока я сама не вошла и не выволокла тебя оттуда. — Хитч, остынь. Звук, похожий на смесь рычания и разочарованного блеяния, доказывает, что Хитч явно не собирается «остывать». Она орёт: — Выходи! Микаса тяжело вздыхает. — Ладно, я выхожу. Но, пожалуйста, обещайте не смеяться. — Мы не будем! — Ну же, выходи, женщина. — Всё, я иду. Не смейтесь. — Да давай уже быстрее! Скрип двери разносится по комнате, объявляя о присутствии застенчивой, очень неуверенной в себе молодой женщины. Микаса медленно подходит к ним, замирая на месте. Их реакция мгновенная. — Ахренеть. — Ты выглядишь… — Саша хихикает в кулак, улыбаясь. — Ты просто… Вау. Ты выглядишь… — Как будто у тебя две задницы, — невозмутимо заявляет Хитч. Видя, как её глаза скользят по каждой линии и изгибу её тела, лицо Микасы мрачнеет. — Нет! — выпаливает Саша, протягивая руку, чтобы не дать Микасе скрыться обратно в ванную и переодеться. — Подожди, стой! Выглядит круто! Реально! Просто вау! Микаса снова тяжело вздыхает. Её руки опускаются на живот, но она едва ощущает своё дыхание. Это платье настолько чертовски тесное, что, кажется, сдавливает её органы. — Но я… Я чувствую себя странно. Они устремляют взгляды на блондинку. Хитч прищуривает глаза, неодобрительно цокая языком. — Хитч? — Чего-то не хватает. — Чего именно? — Хммм… — Хитч с кошачьей грацией подкрадывается к Микасе, не сводя глаз с её груди. Микаса хмурится ещё сильнее, и вопрос, который она собиралась задать, превращается в испуганный вскрик, когда руки Хитч без предупреждения зарываются в вырез платья, чтобы приподнять — да, приподнять — грудь Микасы, выставив на обозрение ложбинку между сиськами. Шокированная, униженная и в полном ужасе, Микаса широко открывает рот: — Ты просто… — Вот теперь идеально, — самодовольно ухмыляется Хитч. Саша фыркает, не переставая улыбаться: — Чёрт, девочка, ты выглядишь горячо. — Мне дышать нечем. — Это и есть главный показатель, что ты выглядишь отлично. — Но моя грудь… — Выглядит потрясно! — Но… — И ноги тоже! — Девчонки… я не уверена, что это хорошая идея. Взгляд Саши становится мягким, когда она задерживает его на Микасе. Её глаза кажутся искренне обеспокоенными. — Тебе не нравится? — Я чувствую себя… — «Какое же слово подобрать? Нелепой? Вызывающей? Неуклюжей?» — Голой. На этот раз фыркает Хитч. — И что плохого в том, чтобы чувствовать себя голой? Ну, на самом деле, много чего, Хитч. Например, её бывший прямо по соседству готовится пойти на ту же вечеринку, на которую, вероятно, ей даже не стоит приходить. И знаешь, что он наденет? Джинсы! А не это обтягивающее платье, в котором её зад слегка расширил свои границы, большое тебе спасибо. — Микаса, — сладко улыбается Саша, — просто дай этому шанс! Ты никогда не надевала ничего подобного, верно? Пусть это будет первый раз. Веселись! Почувствуй себя секси. Это и твоя ночь тоже! Серьёзно? Секси? Боже. Микаса не уверена, что хоть раз в жизни чувствовала себя секси. — Если тебе правда так некомфортно, — добавляет Хитч, — можешь переодеться. Мы не будем заставлять тебя носить то, что тебе не по душе. Но, честно, ты выглядишь отпадно. Я бы тебя трахнула. — Это правда. И Хитч не из тех, кто так легко раздаёт комплименты. Это был комплимент? — Спасибо. Я… я останусь в этом. — Отлично! — Но у тебя нет, скажем, кардигана, который я могла бы надеть? Ну, чтобы прикрыться хоть немного? Ухмылка Хитч расползается в широкую улыбку. Микаса не может оторвать от неё взгляда, и ей почти не верится, что это та самая девушка, которую она встретила полуголой в дверях Эрена несколько недель назад. Она чувствует себя маленькой, будто сжимается под её взглядом. Но теперь в этом взгляде нет прежней напористости — только мягкость и терпение. — Конечно, милая. Сейчас что-нибудь найду. — И Хитч исчезает за дверью. — Ура! — весело восклицает Саша, оживлённо хлопая в ладоши. — Я так рада! Сегодня ты сломаешь шеи, девочка! — И сердца, — подмигивает Хитч, скрываясь в своём гардеробе. Микаса тяжело вздыхает, глядя на свои открытые туфли: — Или лодыжку.

***

Два часа. Два мучительных, изнуряющих часа спустя, и наконец, наконец-то, девушки закончили. Хитч, во всей своей рысьей красе, превращает хождение на высоченных каблуках и в обтягивающих платьях в настоящее искусство, которым она овладела до совершенства. Микаса не удивилась бы, если Хитч смогла бы пробежать пять метров и при этом не подвернуть лодыжку. Её макияж занял целую вечность, но когда дело дошло до финала, она за какие-то две минуты нарисовала самые чёткие стрелки и сделала безупречный контуринг, который Микаса когда-либо видела. Саша, напротив, не утруждает себя чем-то большим, чем один слой туши. Она удивительно ловко держится на паре взятых взаймы туфель. Откровенный наряд лишь подчёркивает её уверенность. И после того, как они с Хитч делают пару селфи (в которых Микаса категорически отказывается участвовать), внезапно входная дверь её квартиры с грохотом распахивается. — Я ЗДЕСЬ, СУЧЕНЬКИ!!!!!!!!!!! — Тише! — шипит Хистория, дёргая свою девушку за пальто. — Имир, пожалуйста. — Прости, детка. — Имир! — Хитч бегом срывается с места (сразу было понятно, что она может) и прыгает на неё, обвив ногами. Со сдавленным стоном, Имир с трудом её ловит. — Привет, сладкие щёчки, — усмехается Имир, глядя на визжащую Хитч, чьи объятия буквально душат её. Имир снова стонет, поморщившись от ещё более крепкого захвата. — Сильно скучала по мне? — Чёрта с два, шлюшка. — И я по тебе. А теперь слезь с меня. Следующей подбегает Саша, весело хихикая она обнимает Имир, покачиваясь из стороны в сторону. Хистория, как всегда, мила: целует всех в щёки и приветствует с улыбкой. — Парни ждут нас внизу, — говорит она. При одной только мысли о встрече с Эреном у Микасы в животе всё переворачивается. Волнение и страх сплетаются в странную, захватывающую смесь, от которой её одновременно тошнит и, почему-то, приятно. Можно ли чувствовать два таких противоположных состояния одновременно? Нормально ли это — быть решительной, но при этом напуганной? Смелой, но неуверенной? Храброй, но робкой? Что это вообще такое? Что это за искрящийся, сумасшедший вихрь, который так громко бушует у неё внутри? Это отзывается эхом. Она дышит этим. Её лёгкие медленно наполняются воздухом и также медленно освобождаются. И когда она встает, Микаса внезапно чувствует себя в полной гармонии с собой. Как будто связь между её телом и душой наконец восстановилась. Месяцами она носила дорогую одежду, которая принадлежала ей, но ощущалась чужой. Жила жизнью, которая, казалось, принадлежала ей, но была предназначена для кого-то другого. Это не я, — снова и снова подсказывало ей сердце, отстраняясь от всего вокруг. Не я. И вот теперь, даже в платье, на каблуках и с макияжем от Хитч, Микаса чувствует себя… сильной. Она вдыхает ароматы духов девчонок, видит их сияющие улыбки, ощущает ворсинки своего пальто, когда накидывает его на плечи, чувствует, как сердце гулко бьётся в горле, и слышит ритмичный стук каблуков, пока все не оказываются снаружи, готовые спуститься туда, где их ждут парни… где ждёт Эрен. И в этот миг она чувствует, дышит, снова становится собой. Даже если это продлится всего лишь мгновение. Они идут вперёд. Навстречу прохладной ночи. Воздух обещает ей что-то особенное.

***

Тук… Тук… Тук… — Блин, Эрен, ты задолбал. Прекращай уже! Теннисный мяч замирает у него в руке. — Ты о чём? — Вот об этом, — Бертольд размахивает руками в бессмысленных жестах. — Шум! — А-а, — ухмыляется Эрен, перекатывая мяч между пальцев. — Ты про это? Тук-тук! — Ага. Тук-тук! — Хватит. Тук-тук! — Отлично. Теперь он отскакивает дважды. Конни стонет от этого бесконечного стука: — Господи! Чего они так долго возятся? — Терпение, — бормочет Райнер, бросая мяч обратно Эрену, когда тот случайно попадает ему по руке. Эрен ловит мяч и снова кидает его. На этот раз он влетает Райнеру прямо в грудь. — Ты блять… Мяч летит обратно в сторону хихикающего Эрена. Он резко сгибается вбок, пытаясь уклониться от удара, но всё равно получает по ноге. Однако это его не останавливает — скука слишком сильна. Эрен швыряет мяч, и тот с глухим стуком ударяется об пол, отлетает в стену и снова возвращается к нему. Он ловит его, бросает снова, не промахиваясь ни разу. Повторяющиеся глухие удары начинают напоминать биение сердца. Внезапно более резкий, гулкий стук заставляет его повернуть голову и завладевает его вниманием. Микаса. Она стоит наверху лестницы, опустив взгляд. Восхищённые шёпоты его друзей, словно волной прокатываются вокруг. — Нихера себе. — Это что, Ми…? — Святые… — Ебать, — шепчет Эрен. Всё замирает, как будто мир затаил дыхание. Её глаза медленно поднимаются, чтобы встретиться с его взглядом. И когда это происходит, их взгляды пересекаются на мгновение, как и его сердце, которое пропускает удар, вся комната будто замирает вместе с ними. Её волосы мягкими локонами ниспадают вниз — такими длинными и идеально уложенными он их ещё никогда не видел. Они будто сотканы из самого ночного неба и струятся вокруг её лица, как тонкий дождевой поток. Даже издалека её глаза завораживают, а розовые губы, мерцающие лёгким блеском, выглядят так, будто их нежно коснулись звёзды. Её платье слегка мерцает. Красное. Эрен внезапно осознаёт, что она часто выбирает этот цвет. Он идеально сочетается с её губами, с румянцем на щеках. Но её пальто скрывает остальную часть фигуры от его пронизывающего взгляда, что вызывает у него внезапное разочарование. Он уже видел её в платьях и на каблуках, но никогда так, никогда в таком виде. Она выглядит по-новому — словно созданная из пепла, фарфора и роз. Её губы слегка приоткрываются, чтобы что-то сказать, а прядь волос нежно вьётся у подбородка, белизна зубов манит его и… — Блять! — Эрен! — Ловите её! — Ёб твою мать, ты в порядке? — Ого! — Муфаса! — Всё нормально, она жива. — Микаса, ты в порядке? — Всё хорошо, — выдыхает она, пытаясь подняться на ноги, хватаясь за перила. — Я просто оступилась. Пропустила ступеньку, вот и всё. — Да ты чуть лицом в пол не вговнячилась! — орёт Имир. Хистория мягко шлёпает её по руке. — Это всё из-за каблуков, — тихо бормочет Микаса, смущённая произошедшим. Вдруг Эрен стонет, закрыв лицо руками. Рядом Райнер держится за живот, почти падая от смеха. — Ему мяч прилетел в лицо! — давится Райнер. Конни моргает: — Ты в порядке, чувак? Эрен снова стонет. Райнер смеётся ещё громче. — Боже. Вы двое просто катастрофа, — фыркает Саша. Микаса прочищает горло, её глаза быстро находят Эрена. Он смотрит на Райнера так, будто готов убить его взглядом. Что-то внутри неё переворачивается. Да что там, всё внутри неё кувыркается: Она снова падает.

***

Они не разговаривают. Не раньше девяти вечера. Это происходит уже после того, когда они шумно добрались пешком до Сашиного кафе — того самого, куда Эрен привёл её в тот вечер, когда они случайно столкнулись. На стойке выстраиваются самые разные напитки, после того, как Имир и Хитч принесли несколько бутылок различного алкоголя. Парни сдвигают вместе пару столов, чтобы сыграть в местную версию пинг-понга, которая, как быстро выясняет Микаса, вовсе не обычный теннис, а игра, где нужно бросать маленькие пластиковые шарики в красные стаканчики «Solo», стараясь как можно сильнее напоить команду соперников. Игра кажется глупой, по мнению Микасы, но Эрен, как всегда, в восторге, ухмыляясь до ушей, с намечающимся синяком на скуле. Конни то и дело пытается его потрогать, Хитч обработать, а Эрен лишь отмахивается, утверждая, что беспокоиться не о чем. Они молчат. Пока Микаса не садится за барную стойку, и не делает небольшой глоток своей газировки. — Привет, незнакомка, — словно возникший из воздуха, Эрен встаёт рядом с ней. — Веселишься? — Конечно, — Микаса улыбается. — В компании лучшей содовой. — А-а, — он откидывается спиной на стойку, опираясь локтями. Рубашка натягивается на его груди, подчёркивая рёбра и рельефные мышцы. Микаса знает, что ей следует отвести взгляд, но не делает этого. — И что же ты туда подмешала? — кивает он на её стакан. — H2O. Газированную. Как текила, только с пузырьками. Эрен ухмыляется её сарказму: — О-О! А ты опасная штучка, которая может и на лопатки уложить. Микаса чувствует, как её лицо заливает румянцем. Он начинается у основания шеи, поднимается вверх по горлу, охватывает щёки и губы, полностью спутывая её обычно чёткий ход мыслей. Несколько прядей волос падают ему на глаза, обрамляя лицо — остальные аккуратно собраны в небольшой пучок на затылке. С волосами, зачесанными назад, Эрен выглядит ещё ярче, ещё привлекательнее. Он выглядит… Боже, он такой красивый. Всё ещё красная, Микаса украдкой смотрит на маленький прокол в мочке его уха — тот самый, что остался с тех пор, как Эрен уговорил Армина поучаствовать в одной из своих безумных выходок. Их бедный друг тогда взвыл, когда пирсинг прошел через ухо Эрена, совершенно ошарашенный этим процессом. Микаса задумывается, какие ещё части его натуры остаются неподвластны времени. Она вспоминает о той крохотной веснушке на его левом бедре и извивающейся татуировке рядом, которую он набил в пьяном угаре в старших классах (да, это наверняка было незаконно). Все те скрытые стороны его личности, спрятанные от мира, но отчётливо живущие в её памяти. Она понимает, что начинает терять контроль, и делает то, что сделал бы любой нормальный человек на её месте — бьёт его кулаком в плечо. — Ай, — морщится Эрен, хмурясь. — Это было совершенно не обязательно. — Очень даже обязательно. — Если бы я не знал, что так ты проявляешь свою привязанность, я бы ударил тебя в ответ. — Ты не можешь ударить девушку. — Ты не девушка — ты танк. — Я не танк. Эрен закатывает рукав рубашки и показывает красное пятно на бицепсе — растущую отметину там, куда она ударила. — О, — выдыхает Микаса, рефлекторно хватая его за плечо. — Прости! Честно, я больше не буду тебя бить. Он собирается что-то сказать, но тут они оба замечают, что её рука всё ещё остаётся на его руке. И этот нахальный засранец ухмыляется, демонстрируя свою дурацкую, наглую и раздражающую ямочку на щеке. — Прости, — бормочет Микаса, прекрасно осознавая, что нарушила их правило «пузыря» безопасной дистанции. А между ними ещё так много правил. Она поспешно убирает руку. — Не стоило мне так делать. — Всё нормально, — всё так же ухмыляется Эрен. — Я не против. — Замолчи. — Знаешь, я понял, — ворчит он, вытягивая руку и демонстративно напрягая мышцы. — Просто мои бицепсы сводят тебя с ума, я прав? — Эрен, я мысленно бью тебя прямо сейчас. — Но ты не можешь. Ты дала новогоднее обещание не драться. — Я не дралась! — Ты только что напала на меня. — Как? — Моя рука. Она была подвергнута таким мучениям, что я просто… Ай! — К чёрту это обещание. Ты заслужил. — Окей, признаю. Они смеются. Вместе. Её щёки горят. Микаса приоткрывает губы, чтобы что-то сказать, и Эрен тут же переводит взгляд вниз, наблюдая за ними, словно пытаясь уловить слова, которые она вот-вот произнесёт, но вместо этого, как она часто делает, просто молчит, соединяя губы в улыбке. Она выглядит такой мягкой. Эрен, словно высеченный из недр самой земли, носит на себе шрамы, рассказывающие о его невзгодах, а его руки и черты лица со временем заострились под ударами жизненных испытаний. Но Микаса всегда представлялась ему воплощением совершенства, как нетронутый покров девственно чистого снега. Она — ангел, и Эрен всегда называл её так. Даже сейчас, с её маленьким шрамом на щеке, с кольцом на пальце и макияжем, на который Хитч наверняка потратила ни один час — она остаётся окружена ореолом. Она превосходна. Несколько мгновений спустя Микаса собирает свои локоны в аккуратный пучок, вероятно убивая их объём. Чёлка привычно падает ей на лицо, и она быстро проводит пальцами по волосам, чтобы привести их в порядок. Тихо, не отводя взгляда, Эрен наблюдает за тем, как она суетится, пытаясь привести волосы в порядок. В одно мгновение она заканчивает, но упрямая прядь всё равно падает ей на глаза — они оба замечают это. Микаса раздражённо фыркает, и Эрен, не задумываясь, протягивает руку и убирает локон с её лица, кончиками пальцев касаясь её щеки, гладкой кожи, дотрагиваясь до изгиба её ушной раковины, заправляя прядь за ухо. И они оба понимают — здесь и сейчас — что это неправильно. Микаса благодарит его, а Эрен становится серьёзным, проглатывая извинения, которые вертятся у него на языке. Потому что он действительно сожалеет. Но в то же время — совсем нет. И где-то внутри тлеет искорка надежды, слабый огонёк в темноте ночи. Она позволила ему прикоснуться к ней, позволила задержаться там. На том крохотном пространстве кожи. И когда он отступает, когда его рука безвольно опускается, он отводит взгляд, чтобы прочистить горло и снова проглотить то, что гулко вибрирует в его горле. Он заставляет это замолчать — всё. Всё, что едва теплится внутри, но жаждет разгореться диким пламенем. Ему нужно заткнуться. О любви к ней и обо всём этом дерьме. Ему нужно заткнуться, но он сделал пару затяжек криво свернутого Рейнером косяка, и, кажется, его начинает накрывать. Он начинает ощущать, как медленно рушатся его строгие, отстранённые, удушающие стены, которые он возводил вокруг неё. Может, его глаза уже стали красными, как рубины, остекленевшими и отражающими начало кайфа. Она всегда ненавидела, когда он курил, и, возможно, уже догадалась. Она смотрит прямо на него изучающим взглядом, пытаясь что-то найти. Она… — Энни! Блять. Эрен вздрагивает. Микаса хмурится, заметив это, и поворачивает голову, чтобы проследить за его взглядом. У двери стоит невысокая блондинка в рваных джинсах и кожаной куртке, с глазами ещё более голубыми и яркими, чем у Эрена. Все вокруг взрываются радостными приветствиями. Все, кроме него. — Аннабель! — ликуют они. — Наконец-то! — Я вам уже тридцать раз говорила, не называйте меня так. Микаса сглатывает. Её серьёзный голос с хрипотцой вырывается изо рта. Волосы небрежно собраны в низкий пучок, из которого выбиваются золотистые пряди. Без единого следа макияжа, она выглядит сурово в своей привлекательности. Каждый сантиметр её тела излучает неприкрытую угрозу, даже — или, вернее, особенно — фиксатор на её запястье. В её облике нет ни капли слабости. Она вся словно сделана из твёрдой, холодной стали. — Твоя девушка здесь, — тупо замечает Микаса. Эрен вздыхает. — Ага. — Он хмурится, и Микаса не знает, почему. Но затем его взгляд смягчается, он поворачивается к ней и говорит: — Хочешь с ней познакомиться? — Эм… — Отлично! Потому что она уже идёт сюда. Энни прямиком направляется к ним, коротко кивает своему парню (вот и всё приветствие) и медленно моргает, глядя на нервную девушку рядом с ним. — Энни, — говорит Эрен. — Это Микаса. Та самая старая подруга, о которой я тебе рассказывал. — Приятно познакомиться, Энни. — Взаимно. И на этом они замолкают. Микаса делает глоток своей содовой, наблюдая за невысокой девушкой поверх края стакана. Рядом с Эреном Энни выглядит совсем крошечной. Её глаза так спокойны, что кажутся почти скучающими, но при этом улавливают каждую мелочь острыми, хищными движениями. Она моргает медленно, почти лениво. На самом деле, все её движения кажутся апатично замедленными, словно её тело работает на автопилоте, не желая тратить усилия на полноценные действия. Но она — боец. Это видно по вывихнутому запястью, её взгляду и слегка искривленной форме носа. Так же, как танцор живет в танце, боец вкладывает всё в бой: каждый шаг, каждый вдох, каждое движение. В этом они с Микасой очень похожи. Микаса переводит взгляд на Эрена. Он замирает, пойманный её внимательным, изучающим взглядом. Серьёзно? Это так они решили «двигаться дальше»? Не нужно быть гением, чтобы понять, что Жан во многом похож на Эрена. Он такой же упрямый, сильный и целеустремлённый. И одного взгляда на Энни достаточно, чтобы увидеть, что она очень похожа на Микасу. Она такая же тихая, такая же осторожная в словах и выражениях, которые использует. Кажется, что в попытках забыть, они просто нашли новые способы вспомнить. Словно искали следы друг друга в других людях. И нашли. Как же это печально. — Эрен, — говорит Энни, откидывая чёлку с глаз. — Я собираюсь пойти потусить с остальными. — Она бросает на него взгляд, как бы говоря: «Ты идёшь?» Он колеблется. — Эм… — Микаса замечает, как его взгляд скользит на неё, а затем отводится в сторону. — Да, конечно. Увидимся, Микаса. Энни кивает: — Лады, — и уходит вместе с ним. Уходя, Эрен ещё раз бросает взгляд на неё через плечо. Микаса остаётся одна и, не понимая, почему её руки дрожат, продолжает гадать, что с ней происходит.

***

Шоты отвратительные. — Попробуй ещё один, Микаса! Ужасно отвратительные.

***

«Grey Goose»? «Jack Daniel’s»? «Bacardi»? Отвратительные. И ни один из них не пьянит её. Ни один. Микаса тихо ворчит, погружаясь глубже в диван. Она смотрит на кружащихся в танце людей и игнорирует Хитч, когда та намекает, что Энни повредила своё запястья во время… — и сопровождает это жестом сжатого кулака, который быстро двигается вверх-вниз. Да, мы понимаем, о чём она.

***

Жарко. Микаса тяжело вздыхает и расстёгивает две верхних пуговицы на своём кардигане. Только две. Её голова кажется одновременно лёгкой и слишком тяжёлой для шеи. Она поднимается на ноги. — Давай! Потанцуй со мной! — Это пьяная Саша тащит её внутрь потного круга людей под какой-то агрессивный рэп с грубыми строчками, которые резко обрываются на середине. Это не музыка. Это шурупы, медленно вкручивающиеся ей в череп. Невероятно, но она позволяет утащить себя на импровизированный танцпол. «Где Эрен?» — спрашивает внутренний голос. Девчонки собираются вокруг неё, громко подбадривая и подталкивая её начать двигаться. Микаса закрывает глаза. Она чувствует музыку в своих костях, в венах. Позволяет ей проникнуть внутрь, заставляя тело дрожать. И впервые за очень долгое время она делает то, для чего была рождена. Танцует. И думает: «Какая разница?»

***

Они не разговаривают. Не раньше, чем тонкий слой пота начинает покрывать шею Микасы, заставляя мелкие пряди волос прилипнуть к коже. Она проскальзывает справа от него, когда затхлый привкус пива давно осел у него во рту. Энни ушла пообщаться с девчонками, а парни громко смеются и орут, увлечённо играя в пиво-понг. Поэтому когда он остается один, выуживая ещё одну бутылку «Guinness», Микаса решает, что он вполне заслуживает её потного, но всё же великолепного присутствия. Её пучок растрёпан. На ней всё ещё тот же кардиган, несмотря на жару. Несмотря на то, что она вспотела. Микаса вздыхает, убирая прядь волос со щеки. — Привет, незнакомец, — говорит она. И она прекрасна. Эрен смотрит на неё, открывая бутылку пива. — Привет, — говорит он, искоса поглядывая на неё. Она массирует лодыжку, всё ещё на каблуках. — Как дела? — Отлично, — говорит она, её щёки раскраснелись. — Я только что танцевала. — Я видел. — Я не делала этого целую в… в… — Вечность? — Да! Эрен хихикает, почесывая шею. — Надеюсь тебе весело? — О, да. — Хорошо. То есть, мне никого убивать не придётся? — Не-а, все были очень милы со мной. Даже Имир! Он фыркает, делая глоток пива. — Когда-нибудь она научится произносить твоё настоящее имя правильно. — Пофиг, — пожимает она плечами. — Всегда хотела быть Муфасой. Эрен смеётся над этим, а Микаса улыбается про себя, разглаживая руками юбку платья. Её взгляд падает на бутылку в его руке. — Пиво? Эрен кивает и мычит в процессе глотка. — Мм-м. Хочешь? — Нет. Ягербомба. Что бы это ни было, я хочу её. — Погоди-ка. — Его брови резко взлетают вверх. — Ты серьёзно? — Ага. — Ты уверена? — Абсолютно. — Она заглядывает ему в глаза и твёрдо говорит: — Эрен. Я хочу чтобы ты взорвал меня. Он фыркает, отчаянно возбуждённый. О, святая члена-не-державшая-в-руке дева: — ИМИР!!!!!!!!!!!!!!!!! — ЧЕГО?!!! — БОМБА!!! — Сколько?! — МНОГО!!! — БРО! ГОВНО ВОПРОС!!!!! У них странный способ взаимодействия, у этих двоих. Имир перепрыгивает через барную стойку в стиле пьяного паркура, что, конечно же, заканчивается неудачно. Она пытается приземлиться, но бедняга шлёпается на пол и исчезает за мебелью. — Воу! — Она поднимается на ноги, поправляя куртку. — Всё нормально, я в порядке! Ничего не произошло. О, Боже. — Выпей со мной, — говорит Микаса. — Уверена? — отвечает Эрен. — Да. — Ладно. — Он лениво улыбается, его зеленые глаза затуманены. — Но, просто чтобы ты знала, я уже под градусом. — Я тоже. Эрен фыркает, едва веря в происходящее. Он пьёт с Микасой Аккерман. Микасой Аккерман. Пьяной. — О, это просто слишком хорошо, чтобы быть правдой, — размышляет он вслух. Микаса обмахивается рукой, сдерживая улыбку. — Тссс, только на этот вечер. — У меня нет возражений. — Звучит так, будто они есть. — На самом деле совсем наоборот. — Что ты за пьяница? — внезапно спрашивает она. — Есть разные типы. Эрен моргает, слегка сбитый с толку. — Что? — Ну, какой ты тип пьяниц? Я хочу знать. — Ты разве не помнишь? — О, дай-ка подумать, — протягивает Микаса, постукивая пальцем по подбородку, её помолвочное кольцо сверкает на руке. — Мне кажется, я помню. Ты тот тип… Эрен медленно кивает: — Ага… Так… — Тот тип, который… — Продолжай… — Ну… — Тот тип, который? — Похотливый? Эрен на мгновение замирает, застигнутый врасплох её ответом, прежде чем откинуть голову назад с громким смехом. Микаса прячет лицо в ладонях, удивляясь собственной дерзости. — А-а-а, — Эрен прочищает горло, пытаясь успокоиться. Он проводит костяшками пальцев по нижней губе, его плечи подрагивают от остатков смеха. — Верно. Смущённая, Микаса медленно убирает ладони от лица. Её взгляд падает на его руки, и на секунду она задумывается, каково это — чувствовать их на своём лице, плечах, предплечьях. Эта мысль окутывает её тело жаром смущения, и она бы устыдилась, если бы не то, как он смотрит на неё в ответ. В его взгляде нежность, но за ней скрыта непреодолимая страсть. Так было всегда. Она тает под его пристальным взглядом, чувствуя, как лепестки её души медленно осыпаются. И ощущает себя такой обнаженной, пылающей. Совершенно другой. Очнувшись от подвыпивших мечтаний, Микаса указывает на пиво в его руке. — Вообще-то, можно мне глоточек? — «Guinness»? — Да. — Оно крепкое, Мик… — Я справлюсь. — Микаса. — Что? — Не сходи с ума. — Брось, — вздыхает она, расстёгивая пуговицы кардигана и распахивая его спереди. — Уже слишком поздно. Глаза Эрена опускаются к её платью, и он инстинктивно осознаёт, что надо бы скрыть своё бесстыдное разглядывание, поспешно отводя взгляд и делая ещё один глоток пива. Кардиган мягко спадает с её плеч, а она сбрасывает каблуки, становясь на целую голову ниже него. Она тянет резинку на затылке, освобождая волосы, которые длинными волнами падают ей на спину и грудь. И его взгляд тут же прилипает к ней. Жаркая волна прокатывается по его животу, когда он видит, как платье плотно облегает её тело, слишком плотно. Для воображения почти не остаётся места, но он и так прекрасно знает, что скрывается под этим платьем. Он видел, чувствовал и наслаждался этим. Хитч и Саша наверняка должны были уговорить её прийти в таком виде, потому что это так поразительно на неё не похоже — выглядеть так и позволить ему видеть её такой. Он уже был в этом положении множество раз: Микаса в платье, растерянная, взволнованная, великолепная, неизменно и необъяснимо яркая, пробует то, на что обычно никогда бы не решилась. Эрен ничего не может с собой поделать. Её глаза устремлены на него. Так что он скользит взглядом по её телу. Медленно. И он точно знает, что она это замечает. Её изгибы просвечивают через ткань платья, ноги такие стройные и молочно-белые, подол едва достигает середины бедра, а остальная ткань струится по её телу, подчёркивая тонкую талию, рёбра и изгибы бёдер. Её сиськи так тесно прижаты друг к другу и выставлены напоказ, что он почти ощущает их вкус, упругие и теплые у него во рту. Он с трудом сдерживает стон, когда взгляд поднимается к её обнажённым плечам, и это такое охуенное головокружение, что ему начинает казаться, будто он, наконец-то, пьян. Она права. Он точно похотливый пьяница. — Микаса. — Она оживляется при звуке своего имени. — После этого шота, хочешь сделать кое-что безумное? — Например? — Потанцуй со мной. Она пристально смотрит на него. — Что? — Потанцуй. Со мной. Как раньше. Имир приносит их шоты, ставит на стойку и начинает скандировать: — Пей! Пей! Пей! Пей! Сквозь пелену шума и смеха Микаса смотрит на него и улыбается. — С удовольствием. Они поднимают шоты и выпивают. И в этот момент ему снова семнадцать, нет, шестнадцать лет, он приглашает девушку своей мечты потанцевать с ним и улыбается как дурак, когда она соглашается. Улыбается так сильно, что ямочка на щеке начинает болеть. Улыбается так, что не может остановиться. Улыбается.