Это ещё не конец / Not Over Yet

На улице холодно, как и предупреждал Жан — это становится очевидным по тому, как её дыхание превращается в клубы пара, как дрожат плечи и как шпильки разламывают лёд под ногами с каждым шагом. Это странно и даже забавно, что именно в этот вечер здания и небоскрёбы лишь тихо свистят, вместо того чтобы пульсировать звуками жизни и музыки. Рождество, а мир вокруг будто скорбит, вместо того чтобы праздновать. Или, может, просто ей так кажется. Возможно, вечеринки кипят повсюду, скрытые за стенами, огнями и башнями, а Микаса всего лишь отрезана от их бурной жизни, как и от людей, которых она только что покинула. Жан был прав: его пальто теплее, намного теплее её собственного. И она вдруг осознаёт, что стала гораздо увереннее ходить на каблуках. Её шаги быстры и решительны, хотя совершенно бесцельны. Но она больше не покачивается. Это приятно. Впервые. Микаса точно не знает, куда идёт, но это не важно. Цель на этот вечер — просто продолжать идти. Верхушки зданий царапают беззвёздное небо, а её оголённые ноги покрываются мурашками от холода. У неё есть цель, и в то же время её нет. Но это нормально. Она просто продолжает двигаться дальше, потому что движение — это всё, что ей нужно, напоминает себе Микаса. Снова и снова. Ей просто нужно уйти. «Уйти от чего, Микаса? От чего ты, чёрт возьми, бежишь на этот раз?» Лёд хрустит под ногами, а холод обвивает её оголённые пальцы ног невидимыми языками пламени, как огонь, охватывающий поленья в костре. Да, было бы неплохо согреться, думает она. Но возвращаться на ту вечеринку — ни за что. Лучше уж замёрзнуть до смерти, чем снова натягивать эту фальшивую улыбку с фальшивым бокалом шампанского в руке и фальшиво притворяться, что ей интересно. Она уже скучает по Жану. Но это нормально. Микаса думает о маленьких огоньках, которые она видела раньше, как они светились. Её любимое сочетание цветов. Холодный воздух щиплет кожу, и её бледные щёки покрываются мягким розовым оттенком, напоминающим цветок. Нос течёт, и когда она небрежно вытирает его рукавом пальто Жана, немного макияжа остаётся на дорогой ткани. Микаса мысленно вздыхает, осознавая, что позже придётся самой это оттирать. Её вдруг охватывает желание стереть всё лицо об эти рукава, избавиться от макияжа, скрывающего её несовершенства, прячущего тонкий, едва заметный шрам — прячущего её саму. С этим слоем косметики она чувствует, что больше не похожа на свою мать. Холод так силён, что её лицо зудит всё сильнее. Микаса проходит мимо парка и сразу узнаёт его. «Розовый Парк», — так его назвал Эрен. Название, которое он приобрёл потому, что «там много этих грёбаных кустов роз». Весь парк сияет рождественскими огнями: миллионы крошечных лампочек обвивают стволы и ветви каждого высокого, обнажённого дерева. Её взгляд задерживается на одиноком фонтане, и она сопротивляется той странной силе, тянущей её к нему, желанию подбежать туда и окунуть лицо в ледяную воду, чтобы смыть весь этот праздничный макияж. Обнажиться перед вселенной, сказать: «Вот она я, это настоящая я, с моими шрамами, неидеальной кожей и неспособностью нормально ходить на каблуках.» Микаса ускоряет шаг. Она проходит мимо кинотеатра, где столкнулась с Эреном несколько недель назад. Почти видит их фигуры, кружившиеся, словно в танце на морозном воздухе, прежде чем они остановились у стены, где Эрен обхватил её сильной, надёжной рукой и удержал от падения на землю. И она уже тогда знала, что это он, даже не поднимая глаз, потому что этот запах — его запах — нежный, уютный, полузабытый, был таким знакомым. В мире только один человек может пахнуть так. И когда-то этот запах обволакивал её шарф, тот самый алый шарф, который она носит как неизменный атрибут. Микаса ускоряет шаг. Её шпильки громко стучат об асфальт. Под шагами хрустят кристаллы льда, стекла и чего-то ещё. Куда, чёрт возьми, она вообще идёт? Видит Бог, у неё есть цель, и она это знает. Быстрая и сосредоточенная, она идёт вперёд, как скаковая лошадь. Только когда ноги начинают гореть от усталости, она решает замедлиться и осмотреться, где именно оказалась. Эта улица ей знакома. Она у же видела этот дом. Этот фонарь, этот почтовый ящик, этот цветочный горшок и ту машину. Она уже видела… Эрен? Микаса резко останавливается. Потому что фигура, которую она видит в нескольких шагах от себя, кажется ей чем-то зелёным, голубым, золотым, мягким, нежным, милым и домашним. Затаив дыхание, она сжимает кулаки, оглядываясь по сторонам. Сердце бешено стучит, крича в груди: «Эрен! Это Эрен! Посмотри, где ты оказалась! Ты прямо у его дома! Это он! Иди к нему!» — Микаса? — О! Ну, конечно, это он. Без пальто. С не зажжённой сигаретой на губах, с глазами, такими же круглыми, как бильярдные шары. — Мик… — он ошеломлённо замирает на секунду, быстро убирает сигарету и проводит рукой по губам. Он кажется почти смущённым, будто она застала его за чем-то, что он предпочёл бы скрыть. Микаса утопает в привычном звучании его голоса. — Что… что ты здесь делаешь? — Эм… — её взгляд мечется, беспокойно осматриваясь. Она замечает, что нервно скручивает пальцы, и тут же сжимает их в кулаки. — Как ты понял, что это я? Микаса морщится от неловкого дрожания в голосе, но Эрен не замечает. Он просто ухмыляется. Даже улыбается. И теперь она видит, что у него больше нет щетины, нет растрёпанных волос — на самом деле, он выглядит… хорошо? Он побрит. И его волосы собраны в узел на затылке, несколько прядей выбились, обрамляя лоб, шею… — Кто ещё будет расхаживать посреди зимы в платье и на каблуках? — Я… — «Дыши. Просто дыши. Веди себя непринужденно. Расслабься. Будь крутой.» — Что ты делаешь без пальто? Отлично, Микаса. Просто идеально. — Эм… — Разумеется, она не может не заметить, что его взгляд никак не может сосредоточиться на чём-то одном. Он скользит по её фигуре, окидывая взглядом пальто, руки, колени, пальцы ног, а потом снова возвращается к её лицу. — Я выносил мусор, — просто объясняет он, прочищая горло. — О. — Микаса слегка кивает головой. Сигарета безвольно лежит между его пальцев. Не раздумывая, он отбрасывает её в сторону. — Так что ты здесь делаешь? — он старается не подавиться словами, ощущая внутри странную смесь паники и возбуждения. Забавно, как эти два чувства могут переплетаться, вызывая в нём внутренний всплеск. Её ресницы трепещут, а взгляд мечется туда-сюда, нигде толком не задерживаясь на нём. — Эм… — она вздыхает, задумчиво нахмурив брови. — Просто гуляю? — Одна? — Мм-м. Мне нравится быть одной. — Да, я знаю, — шепчет он, его взгляд скользит по её ногам, шее, волосам, губам. — Ты заблудилась? — Не совсем, — тихо отвечает она, поправляя ремешок сумочки на плече. Брови Эрена поднимаются в неверии. Микаса снова вздыхает. — Ладно, да. — Откуда ты идёшь? — спрашивает он, засовывая руки в задние карманы джинсов. Взгляд Микасы снова мечется, словно она вот-вот сорвётся с места. Она нервничает, и сглатывает. Эрен замечает едва уловимое движение её горла. Его взгляд задерживается на её шее. — Из «Плазы», — тихо выдыхает она. Её голос слегка дрожит, заставляя его снова взглянуть ей в глаза. — Опять. — Там вечеринка? — Да. — Понятно, — он кивает в сторону квартиры Хитч. — У нас то же самое. Микаса поднимает взгляд на здание рядом с ними, и между ними растягивается долгая пауза. На мгновение она, кажется, любуется архитектурой, в то время как Эрен пытается представить, о чём она думает. Слышит ли она громкий хохот его друзей? Он-то точно слышит. Имир снова что-то орёт, но это её привычное состояние. Интересно, действительно ли она осушила ту бутылку водки, как обещала? Она такая… экстраординарная. Впрочем, как и все его друзья. Это заставляет его ещё больше ценить спокойствие, исходящее от Микасы. — Там было многолюдно, — вдруг шепчет она, её глаза снова возвращаются к нему. — Мне просто нужен был перерыв. — Да, знаю это чувство, — улыбается Эрен, и она улыбается в ответ. Вокруг них повисает тишина, словно плотное одеяло, отгораживающее их от всего мира. Только они вдвоём; сверху, из квартиры Хитч, тихо доносится музыка, но они её уже не слышат. Эрен закатывает язык за щеку, наблюдая, как Микаса снова сглатывает и прячет руки в карманы пальто. Оно ей великовато. И по тому, как оно сидит в плечах, становится ясно, что оно мужское. «Жан», — вспоминает Эрен, — так Микаса называла своего fiancé. На ней его пальто. — Эм… — Эрен изображает кашель. Набравшись смелости, он всё-таки решается спросить: — Хочешь, я провожу тебя обратно? Микаса мгновенно выпрямляется. На долю секунды её глаза вспыхивают неожиданным волнением, но оно быстро гаснет, и взгляд тускнеет, опускаясь вниз. — Нет, Эрен, не надо, я… — Мне несложно. — Нет, я просто вызову такси, всё нормально. — Ты уверена? — Да, у меня… — Она роется в своей сумочке, всего пара секунд, и её лицо мрачнеет от разочарования. — Или не вызову. — Что случилось? — Я забыла кошелёк. — Вот чёрт, — Эрен усмехается, наблюдая, как она зажмуривает глаза и легонько бьёт себя кулаком по лбу. — Боже, какая же я идиотка. — Микаса, — Она открывает глаза при звуке своего имени. — Позволь мне проводить тебя. — Эрен, нет. Это же Рождество. Возвращайся на вечеринку. Веселись. Я… — её губы кривятся в горькой усмешке, брови сдвигаются, образуя заметную складку на лбу. — Меня вообще здесь не должно быть. — Видишь ли, — произносит Эрен, и Микасе приходится ослабить вынужденное напряжение внутри себя. Глупо, но на миг она даже сомневается, действительно ли это он или всего лишь угасающие угольки её воспоминаний, дым иллюзий, который блуждает в её голове. Но его образ тёплый, живой, осязаемый перед ней, и когда он делает шаг, два, три вперёд, его глаза начинают светиться: синева, зелень, золотистые искорки — она ловит эти цвета, словно шепчет их про себя, проникая в самое сердце. — Я мог бы вернуться туда и сделать вид, что не видел тебя сегодня. Напиться в хлам и попросту забыть, что ты мне встретилась. Но теперь это невозможно. Потому что я тебя видел. И ты здесь одна, в этом огромном городе, в платье и на каблуках, которые, кажется, застрянут в первой же решётке, на которую ты наступишь. Так что, по сути, я просто действую в своих интересах, чтобы моя совесть не замучила меня, когда я лягу спать и начну гадать, не набросился ли на тебя кто-нибудь на обратном пути. — О. — Вопреки себе Микаса смеется. — Так что… пожалуйста. Позволь мне проводить тебя. Или ты планировала ещё немного погулять? — Нет, я… начинаю замерзать. — Да, я тоже, — Эрен слегка подрагивает, но не двигается с места. Микаса тихо фыркает, позволяя непослушной пряди волос выскользнуть из причёски и упасть на глаза. Они оба улыбаются, пряча руки в карманы, и оба удивлены, когда Микаса вдруг говорит: — Тогда тебе понадобится пальто, Эрен. Он тут же оживляется, его глаза широко распахиваются от радости. — Значит я могу проводить тебя? — Конечно. — Славно! — Синий, зелёный, золотой. В его улыбке появляется ямочка. Он быстро разворачивается и говорит: — Ладно, пошли. Эрен стремительно направляется к двери своего подъезда, но ноги Микасы делают несколько неуверенных шагов, прежде чем она замедляется у подножия лестницы. Он, кажется, чувствует её колебания, оборачивается, держась за дверную ручку, и поток холодного воздуха врывается в здание сквозь открытую дверь. На мгновение они просто смотрят друг на друга. — Заходи же, — тихо говорит Эрен, толкая дверь и жестом приглашая её внутрь. — Ты можешь согреться внутри. — Эрен, нет, — шепчет Микаса, прижав руку к груди. В её глазах страх, которого он не понимает. — Это ужасная идея. — Почему? — Он хмурится. — Потому что у тебя вечеринка, там твои друзья, и я не хочу мешать. Я уже достаточно навязываюсь. — Да перестань, — фыркает он, хмурясь ещё сильнее. — Идём, там тепло. — Эрен… — Чего? — Мне не стоит. Его губы сжимаются в тонкую линию. Он вздыхает, плечи опускаются, и в его вздохе чувствуется усталость, когда он закрывает дверь и спускается по ступеням, чтобы встать перед ней. — Знаешь, за то короткое время, что прошло с нашей первой встречи, я осознал две вещи, — говорит он, и его фигура отражается в её глазах, когда она с лёгким удивлением смотрит на него снизу вверх. — Хочешь узнать, какие? Микаса молчит мгновение, моргает. Он кажется огромным, стоя на ступеньках выше, слишком высоким, а она — слишком маленькой. Его руки снова в карманах, и он снова вздрагивает от холода, но не направляется к двери. Вместо этого он наклоняется ближе, возвышаясь над ней. — Первое: ты совсем не умеешь одеваться по погоде. Он делает паузу, ожидая реакции, и, не получив её, продолжает. — И второе: я не понимаю почему, но каждый раз, когда я встречаю тебя, ты выглядишь так, будто сбегаешь от чего-то. Глаза Микасы прищуриваются на его слова. Она стоит крепко, несмотря на их разницу в росте. Её челюсть напрягается. — Это всё? — Нет. Ещё то, что ты всегда мёрзнешь. И постоянно боишься. И появляешься в самые неожиданные моменты, Микаса. Как будто с неба свалилась и приземлилась прямо на меня. — Прости. Эрен тяжело вздыхает, запрокидывая голову назад. — И ты за всё извиняешься. Боже, меня это так злит. Мне хочется что-нибудь разбить! — Тебе всегда хочется что-нибудь разбить. — Не в этом дело. — А в чём тогда? Они какое-то время просто смотрят друг на друга, и её лицо остаётся таким неоднозначным, что внутри него что-то трескается. Она вроде и не выглядит суровой, но достаточно ясно даёт понять, где проходит граница. И он знает — они оба знают — что он сейчас опасно балансирует прямо на её краю. Эрен позволяет себе драматично вздохнуть, бессмысленно посмотреть в сторону, но его взгляд всё равно возвращается к ней. И когда он снова смотрит на неё, она кажется ему одновременно такой незнакомой — с этой помадой, макияжем, платьем, пальто и каблуками, — но в то же время она остаётся единственным, что он по-настоящему знает в своей жизни. Эти глаза, волосы, губы, этот шрам и чертовски серьёзное выражение лица, с которым она сверлит его. Ему так отчаянно хочется протянуть руку, поддаться этому приливу радости, что рвётся изнутри, притянуть её ближе, обхватить руками лицо и поцеловать, позволив ей ощутить вкус слов, которые он не в силах произнести. Приглушённая музыка и разговоры наверху возвращают его к реальности. Он пристально смотрит на неё и вдруг понимает. Сегодня же, блять, Рождество, и шесть лет назад в этот самый день она ушла от него. Именно в этот день она обнимала его, любила его, трахалась с ним и обещала, что всегда будет рядом. А теперь… посмотрите, где они сейчас. И если бы обстоятельства сложились по-другому, возможно, они могли бы просто продолжить с того места, на котором всё оборвалось. Закончить те предложения, которые тогда замерли на губах, и снова заняться любовью, как в тех слащавых романтических фильмах, которые они оба ненавидят. Она стоит на этих дурацких каблуках и в пальто другого мужчины, но в его воображаемом идеальном мире она носит свою одежду, бежит к нему в объятия и молча позволяет своему телу сказать всё за неё. Как было бы больно и в то же время прекрасно встретиться вот так — вернуть её в тот самый день, когда она разбила ему сердце, и позволить ей собрать его заново, слово за словом, кусочек за кусочком, обещание за обещанием. Она сейчас так близко к нему. Так близко. Он смотрит на открытые участки её ног и представляет контуры тела, как её изгибы ощущались бы на его коже. Может быть, этот fiancé и правда её любит, может быть, он тоскует по ней так же, как Эрен. Но что-то подсказывает ему, что это не так. Её власть над тем мужчиной не настолько сильная и болезненная. И всё это чертовски несправедливо, потому что получается, Эрен единственный, кого она таким образом сводит с ума, и она — единственная, кто может вызвать у него эту дикую жажду. И Господи, как же он мечтает, чтобы она была его. Каждую секунду, когда она рядом, он вынужден бороться с этим желанием, словно его кровь — это железо, а её кости — магниты, притягивающие его, стоит только подойти слишком близко. И в этом идеальном мире, где они снова встречаются, Микаса не собирается замуж. Она счастлива, свободна, и она не такая худая. Эрен знал бы это, потому что отнёс бы её в свою спальню и наблюдал, как исчезает одежда, видел бы, как её грудь вздрагивает, как её веки трепещут, как нарастает возбуждение. И не было бы этих торчащих рёбер — только её плавные формы, её точёное тело, как у танцовщицы. Не эта бледная, дрожащая женщина, которая вздыхает, выпуская свои тревоги в воздух, где они растворяются тонким, мимолётным дымом, исчезающим так же быстро, как его самоконтроль. И ему до безумия хочется умолять: «Пожалуйста, не меняйся, не меняйся слишком сильно, потому что я не выдержу. Не смогу. Я не могу даже взглянуть тебе в лицо, потому что это убивает меня, ты сводишь меня с ума и обнажаешь мою душу». Но это так эгоистично и неуместно. Хотя Эрен чертовски хорошо умеет сочетать и то, и другое. Он снова тяжело вздыхает, оглядывается, а потом беспомощно смотрит прямо на неё. — Знаешь, кажется, я потерял мысль. И его сердце делает гигантский скачок, когда её серьёзность тает, и она улыбается ему. У него перехватывает дыхание, в глазах темнеет, и он стоит, ошеломлённый, пытаясь прийти в себя. Проведя запястьем по губам, он резко отстраняется и направляется вверх по ступеням, делая вид, что не ощущает, как её взгляд впивается ему в спину, прожигает одежду и опаляет его до костей. Чувствуя себя уязвимым, неуместным и безмерно эгоистичным, он успокаивает себя, напоминая: «Я был первым. Я научил её бороться, жить и любить себя. Она такая, какая есть, благодаря мне.» И это пиздец как неправильно с его стороны. Он это понимает. Но не может перестать думать так. — Что ж, ты можешь остаться здесь, если хочешь, но я, возможно, задержусь, — наконец бормочет Эрен, потирая большим пальцем правую бровь, молясь, чтобы не звучать так устало, как он внезапно себя чувствует. В такие моменты ему больше всего хочется, чтобы сердце не было таким пылким, а эмоции не пульсировали так ярко и не выплёскивались наружу так откровенно, как это обычно бывает. Ему нужно быть осторожнее. Но он — мягкий и чувствительный, и он не такой, как Микаса. Он не умеет скрывать, не умеет не чувствовать всё сразу. Его рука тянется к дверной ручке, когда он продолжает свою мысль: — Все уже в хлам, так что, скорее всего, накинутся на меня за то, что собираюсь уйти. — А кто там? На вечеринке? Эрен застывает на мгновение, переваривая её слова. В её голосе слышится лёгкий намёк на надежду и тень обещания. Боясь отпугнуть это, он говорит мягко и приглашающе: — Пара-тройка человек. Можешь зайти познакомиться, если хочешь. Но, если у тебя свои друзья, к которым надо вернуться, я постараюсь… — Знаешь, звучит заманчиво. Он разворачивается, и изумленно смотрит на неё, не веря своим ушам. — Правда?! — Да! — её бы смутил собственный восторг, если бы не то, что в его голосе звучит такая же напряжённая радость. — Я бы с радостью познакомилась с ними, — нежно протягивает она. — С твоими друзьями. Он чувствует, как улыбка расползается по лицу, едва не нарушая его внешнее спокойствие. Прокашлявшись, он пытается сделать вид, что не так уж и счастлив, и, пожав плечами, бросает: — Ладно. Пошли, пока моя задница не обморозилась окончательно. Микаса морщится, её нос всё ещё розовый от холода. — Боже, Эрен, это так грубо. — Серьёзно, я её уже не чувствую. — Какой кошмар, — она тихо смеётся, и он улыбается ещё шире, потому что, чёрт возьми, как же он любит её смех. — Давай, давай, давай, — торопит он, дрожа от холода. Каблуки Микасы стучат по ступенькам, и она поднимается к нему, стараясь не споткнуться. Когда она оказывается рядом, настолько близко, что их дыхания смешиваются в холодном воздухе, Эрен открывает дверь в своё будущее, глядя на прошлое, что стоит у него на пороге. Он делает лёгкий поклон и, отступив в сторону, с усмешкой произносит: — Ваше величество. Микаса лучезарно улыбается в ответ на его приглашение, склоняя голову в благодарственном реверансе. Если бы только он мог запечатлеть её улыбку и отражение собственного восторга в её глазах, выгравировать это всё в своей памяти, чтобы в будущем, когда-нибудь, он мог вспомнить точный момент, когда считал себя самым счастливым человеком на свете. Это благословение, что звёзды сложились таким образом, что судьба, случай или как там люди называют то, что связывает их жизни, снова свела их вместе. И он не задаёт вопросов, лишь благодарит. Посылает свою признательность небесам, луне и всему, что несёт в себе божественный шёпот мироздания, и… — Спасибо, прислужник. Ты очень добр. — Впрочем, знаешь что… Она взвизгивает, когда он угрожает захлопнуть дверь прямо у неё перед носом.

***

Как только Эрен открывает дверь, их оглушает шквал пьяных криков. — Эй, Эрен вернулся! — ААААааа! — Эхээй! — Йоууу! — Эрен, ёбаный говнюк, я скучала по твоей уродливой роже! Микаса робко следует за ним, не сводя глаз с его спины, она наблюдает за короткими прядями, что не достают до его небрежного пучка и касаются шеи. Она могла бы пересчитать их, если бы захотела и добавить к списку необычных вещей, которые находит в нём сегодня вечером. Но внезапное беспокойство от предстоящего знакомства с толпой шумных, пьяных людей, выбивает её мысли напрочь. — Ребята, полегче, — протягивает Эрен, и не успевает он договорить, как на них снова обрушивается поток приветствий. — Йоу, Йегернатор! — Наш фруктовый мачо-ебачо! — Ебливый папайщик! — АААААААААААА!!! — ААХАААХАААХААХА!!! — Боже… — Эрен фыркает, но улыбается. Он отходит в сторону, пропуская Микасу вперед, и чувствует её нерешительность в тот момент, когда их взгляды встречаются. Его глаза полны спокойствия и поддержки. В шумной пьяной болтовне слышны ещё какие-то фразы, но они игнорируют их, потому что рядом с ними внезапно появляется Хитч с банкой «Red Bull» в руках. От неё исходит сильный цветочный аромат. Похоже, Эрен тоже его чувствует, потому что их головы синхронно поворачиваются в сторону девушки, которая приближается справа. Её взгляд неторопливый и уверенный, сначала устремлён к полу, а потом лениво поднимается вверх, к ним — и кажется, что для неё Микасы вовсе не существует. Хитч смотрит сквозь неё, прямо на Эрена, стоящего рядом. — Эрен, — мурлычет Хитч, с хищной улыбкой, играющей на её персиковых губах. Стоя близко к ним, с мягкими завитками на концах волос и нежно мерцающими ореховыми глазами, Микаса вдруг осознаёт, что Хитч гораздо красивее, чем она думала раньше. Одежда на ней сегодня будто сделана из жидкости и обтекает её кошачьи изгибы: джинсы настолько узкие, что кажутся нарисованными на теле, простая чёрная майка обтягивает торс и слегка поднимается на бёдрах, оголяя кожу ниже пупка и собираясь складками вокруг узкой талии. Тонкая цепочка обвивает её шею, на которой сегодня нет засосов — по крайней мере, видимых. Но небольшое пятнышко, которое проглядывает из-под выреза на правой груди, заставляет задуматься. Это сделал Эрен? Когда Хитч снова заговаривает, её голос звучит так же дерзко, как Микаса помнит. Слова текут с её языка, почти сладко, но с капелькой яда. — Что тебя так задержа… О. — Наконец, её взгляд цепляется за Микасу. На самом деле, как и у всех в этой чёртовой квартире. — Нихуя себе, — Микаса не знает, кто это произнёс, но все разговоры в комнате мгновенно замолкают, остаётся только фоновая музыка и звуки телевизора. Все головы поворачиваются в её сторону, и ей хочется провалиться сквозь землю, спрятаться от этих изучающих взглядов. Никто не произносит ни слова, и это тянется вечность — даже Эрен замирает, сосредоточив внимание только на ней. Наконец кто-то кашляет, Хитч выгибает одну из своих аккуратно ухоженных бровей, и напряжённая атмосфера внезапно ломается. — Так, так, смотри-ка, кто к нам пожаловал, — мурлычет Хитч, прожигая её взглядом, от которого у Микасы ощущение, будто она крохотный зверёк, попавший в ловушку. Беспомощная добыча, барахтающаяся перед пастью львицы, готовой захлопнуть её в любой момент. Хитч, без сомнения, весьма пугающая личность. Её глаза, хоть и немного затуманенные, излучают уверенность и силу, чего так не хватает самой Микасе. Она из тех, кто страшен даже на расстоянии, а вблизи это чувство только усиливается. Завораживающая красота, но чертовски опасная. — Ты снова нашёл её под дверью, Эрен? Эрен бросает на Хитч весьма красноречивый взгляд, проигнорировав её комментарий и решив просто представить их друг другу. — Микаса, это Хитч. Хитч, Микаса. — О, разумеется я её помню, — мурлычет Хитч с кошачьей улыбкой, без капли доброжелательности. Её взгляд скользит по каждой черте Микасы, оценивая её с головы до ног. — Приятно познакомиться, — произносит Микаса, протягивая руку для приветствия. Хитч некоторое время смотрит на неё, медленно осматривая её пальцы и помолвочное кольцо, прежде чем ехидно усмехнуться Эрену. Эта ухмылка говорит больше, чем слова, и судя по тому, как напрягается его челюсть, он явно уловил смысл. — Ну, ещё бы, — коротко отвечает Хитч, и уже собирается что-то добавить, как вдруг высокая смуглая брюнетка появляется за её спиной и со звонким шлепком бьёт Хитч по заднице. Та подпрыгивает, вскрикивая от неожиданности и сердито смотрит на девушку, которая, обняв её за плечи, улыбается Микасе, отпивая глоток своего «Heineken». — Не обращай на неё внимания, — говорит девушка, слегка наклоняясь вперёд. Веснушки рассыпаны по её щекам и носу, просвечивая даже через розоватый румянец опьянения. — Она кислая, потому что ты красивее её. — Хуй тебе в рот. — Нет, спасибо. Я лесбиянка, забыла? — Она указывает пальцем на закатившую глаза Хитч и, наклоняясь ближе к Микасе, шепчет: — Она просто злая пьяница. — Как и ты, — фыркает Эрен, за что тут же получает удар по плечу. — Сейчас как въебу, Йегер! — возмущается злая пьяница, слегка заплетаясь в словах. — Так! Ты собираешься нас знакомить или мне придется делать это самой? Эрен коротко вздыхает, делая движение рукой между ними: — Имир, это Микаса. Микаса, Имир. — Приятно познакомиться, — улыбается Микаса, снова протягивая руку. Имир отвечает взаимностью. Её рукопожатие крепкое, и на ладонях ощущаются загрубевшие участки кожи. У неё такие же руки, как и у Эрена — руки тех, кто боролся с жизнью изо всех сил. — И мне очень приятно, сладкие сиськи, — ухмыляется Имир, и Эрен даже не пытается сдержать стон боли. Прежде чем глаза Микасы успевают расшириться от шока, Хитч хлопает тыльной стороной ладони по груди Имир, не доходя до неё всего несколько сантиметров. — Ладно, веснушка. Помоги мне разлить напитки. В несколько ошеломлённом молчании Эрен и Микаса наблюдают, как девчонки направляются на кухню. — Сладкие сиськи? — шепчет Микаса. Эрен буквально закрывает лицо ладонями. — Боже, прости, — он морщится, проводя рукой по щеке и заводя её на затылок. — Имир немного… дружелюбна, когда пьяна. Честное слово, она не такая, когда трезвая. На самом деле, полная противоположность. — Здесь все пьяные? — тихо спрашивает Микаса, сдувая прядь волос с лица. — Похоже на то, — улыбается Эрен, наслаждаясь тем, как мило она надувает губы, чтобы снова сдуть эту непослушную прядь. Его рука легко ложится на спину Микасы, направляя её дальше по квартире. Он старается не задерживать прикосновение дольше, чем на мгновение, наблюдая, как её взгляд скользит по комнате, оценивая всё, что она видит. Квартира Хитч кажется чуть больше, чем у Эрена, но, возможно, это просто из-за того, что она не загромождена лишними вещами. Стены мягкого персикового оттенка, а занавески на окнах идеального белого цвета, который гармонирует с большей частью мебели. Даже чёртово рождественское дерево в углу комнаты белое, украшенное розовыми и золотыми игрушками. В воздухе витает смесь запахов духов и свечей. Если у Эрена мебель была разномастной, пыль и груды книг повсюду, то в квартире Хитч — сверкающие гирлянды, натёртые до блеска полы и тщательно пропылесошенные ковры. И… о, у неё ещё и кот есть! — Ай! — внезапно восклицает Эрен, вздрагивая, когда какой-то предмет атакует его затылок. Он поворачивается, чтобы возмутиться, но крик Хитч опережает его. — Эй! Не бросай мяч в моей квартире, мудила! — Извини, чувак, — смеётся блондин у Эрена за спиной, поднимая с пола пенопластовый футбольный мяч для регби. — Я не целился в тебя, клянусь. Эрен бросает на него взгляд, но, если тот что-то и замечает, то не подаёт виду. Выпрямившись, незнакомец кивает Микасе, и его золотистые глаза сверлят её с таким преувеличенным прищуром, что сложно понять, насколько сильно он пьян. Его громадная фигура внезапно заставляет её попятиться. Серьёзно, этот парень настоящий гигант. Даже Эрен рядом с ним выглядит мелким. Если бы он вдруг завалился на них, то наверняка раздавил бы. Он хлопает тяжелой рукой по плечу Эрена, заставляя того вздрогнуть. — Кто это? — интересуется он, всё ещё не сводя с неё глаз. Эрен опять делает ленивое движение рукой между ними. — Микаса, Райнер. Райнер, Микаса. — Приятно позна… — она резко замолкает на полуслове, когда Райнер хватает её протянутую руку и внезапно целует её, отчего у неё и Эрена широко распахиваются глаза. Райнер громко стонет, уткнувшись в её руку, а щёки Микасы мгновенно вспыхивают. Эрен снова хлопает себя ладонью по лицу. — Ммм, какая у тебя мягкая рука, — бормочет Райнер, вдыхая так, будто пытается впитать её запах. Его ноздри раздуваются, и она чувствует его дыхание на своей коже. — И пахнет так офигенно, вау. Эрен, закрывает лицо руками, тяжело вздыхает и приглушённо бормочет: — Господи Иисусе. — Спасибо, — выдавливает она из себя, глядя на этого гиганта. Он подмигивает ей и уходит, к большому удовлетворению Эрена. Прежде чем Микаса успевает сказать хоть слово о том, что только что произошло, Эрен указывает пальцем на остальных людей в комнате, и громко называет их имена, чтобы все могли поздороваться с ней. — Вон тот высокий парень — Бертольд. — Хэййоу. — Мина. — Приветик! — Марлоу. — Здрасьте. — Томас. — Привет. — Рико. — Чё-как? — А та невысокая девчонка, вон там… — начинает Эрен, но его перебивает внезапный вздох Микасы. — Это она? — Микаса лучезарно улыбается, слегка подпрыгивая на каблуках. Его рот всё ещё открыт, поскольку он не смог закончить фразу. — Эм. Чё? — Ну, знаешь… — тихо выдыхает она, её голос становится сладким, будто мёд. Эрен хмурится ещё сильнее, замечая, как её глаза начинают светиться. — Она? — Микаса подносит руку к губам, будто собирается поведать тайну. — Невысокая. Блондинка. Голубые глаза. Эрен поднимает бровь, шестерёнки в его голове начинают медленно крутиться. — Ээ-м… — Но он понятия не имеет, о ком она говорит. Кто невысокая, блондинка и с… — Ааа! Нет-нет, Энни сейчас не здесь. Он удивляется, когда на лице Микасы мелькает разочарование. — Блин. Какая жалость. — Лааадно, — говорит он медленно, прочищая горло. — Это Хистория, но все зовут её Кристой, потому что… — Это её шлюшье имя! Кто бы это ни кричал, это не производит на девушку ни малейшего впечатления. Она поднимается с большого дивана, протягивая руку для приветствия, и улыбается так ослепительно, что у Микасы буквально перехватывает дыхание. Эта девушка потрясающе красива, будто сошла с обложки глянцевого журнала. У неё огромные голубые глаза и светлые волосы, мягко струящиеся по плечам, часть которых аккуратно заплетена в несколько маленьких косичек. Она выглядит как миниатюрная диснеевская принцесса. Микаса бы совсем не удивилась, если отовсюду вдруг выпорхнули птички и начали кружить вокруг неё, пока она случайно не запела. — Рада познакомиться, Микаса, — произносит она ангельским голосом, который идеально гармонирует с её неземной внешностью. — От лица всех присутствующих, я прошу прощения за любые неуместные вещи, что тебе сегодня придётся услышать. Она широко улыбается Эрену, а он ей в ответ. На мгновение тёмные глаза Микасы скользят между ними, изучая это тихое взаимное уважение, что мелькает между ними. Она уже собирается что-то ответить, как девушка внезапно ахает, наклоняясь, чтобы рассмотреть её ноги. — Обалдеть, мне нравятся твои туфли! «Prada»? — Спасибо. Эм, «Gucci». — О. Почти угадала. — Ого, Эрен, — усмехается Рико, оглядывая их троих поверх своих очков. — Значит, ты всё-таки умеешь общаться с красивыми девушками. — Пожалуйста, игнорируй всех в этой комнате, пока я схожу за пальто, — говорит Эрен, вздыхая. Микасе почти стыдно за то, что она улыбается, потому что ей нравится наблюдать, как его друзья дразнят его. Забавно видеть, как Эрен раздражается от всех этих игривых подколок. Он легонько хлопает по плечу невысокой блондинки, словно намекая, чтобы она присмотрела за их новой гостьей. — Я сейчас вернусь. И вдруг Микаса ощущает отчаянное желание остановить его, умолять: «Возьми меня с собой. Не оставляй здесь». Но Эрен уходит, а она остаётся одна в этой квартире, полной незнакомых людей. Её тело мгновенно напрягается, словно защищаясь от всего вокруг. Хотя нежный голос рядом снова звучит дружелюбно. — Как вы двое познакомились? — интересуется Хистория (или всё-таки Криста?), когда они остаются вдвоём. — Мы друзья детства, — спокойно отвечает Микаса, что вполне соответствует истине. — Серьёзно? — Хистория хмурится, удивлённо глядя на неё. — Он никогда о тебе не рассказывал. Микаса с удивлением замечает, что её это слегка задевает. Правда? Эрен ни разу её не упоминал? Несмотря на ту огромную часть их общей истории? Хотя, с другой стороны, какое она вообще имеет право обижаться? То, как они вплетены в жизни друг друга, — не самая простая тема для обсуждения. И, честно говоря, она ведь сама никому о нём не рассказывала. Даже Жан не знает про Эрена. Даже Жан… Хистория, должно быть, замечает что-то в её лице, потому что быстро добавляет: — Я имею в виду, он вообще не любит обсуждать своё прошлое, так что не принимай это близко к сердцу. Он всегда отмахивается от расспросов и говорит, что как-нибудь расскажет. Но никогда не рассказывает. — Вполне понятно, — Микаса плотнее закутывается в пальто Жана. Проходит пара секунд, прежде чем она осознаёт, что Хистория всё ещё продолжает говорить. — …и он вечно пропадает в своих книгах, так что это настоящее чудо, если мы вообще его видим в последнее время. Уходит с головой в свой мир и не возвращается неделями, а то и месяцами. Микаса хмурится, сдувая с лица прядь волос, снова упавшую ей на глаза. — Пропадает в книгах? — спрашивает она, пытаясь скрыть своё искреннее удивление. Улыбка Хистории становится ещё шире. — О, да. Он только и делает, что читает. — Неужели? — Кажется, ты удивлена. — Ну, просто… он ненавидел читать, когда мы были моложе. — Что? Не может быть! — Ага, — Микаса мягко улыбается, вспоминая маленького Эрена с его взъерошенными волосами, неугомонной энергией и вечно грязным футбольным мячом, который он таскал повсюду. — Он терпеть не мог читать. И особенно после того, как испортил зрение в той драке в старшей школе. Очки для чтения ещё сильнее раздражали его. — Драке? — взвизгивает Хистория, её небесно-голубые глаза округляются. — Эрену нужны очки для чтения из-за драки? — Мм-м. — Видишь? — она вскидывает руки, фыркнув от возмущения. — Он никогда нам ничего не рассказывает! Я-то думала, у него всегда было паршивое зрение! — Не-а. — Блин, — тихо ругается блондинка, щёлкнув пальцами. — Вот это новость. Несмотря на то, что Хистория ведёт себя так мило и дружелюбно, Микаса всё же печально вздыхает. Без Эрена рядом ей ужасно неуютно. Но, если быть честной, это далеко не так плохо по сравнению с той вечеринкой в «Плазе». Здесь единственное, что заставляет её чувствовать себя чужой, — это очевидный контраст в одежде по сравнению с окружающими. Ну, и откровенный взгляд Хитч, который не отрывается от неё ни на секунду. На мгновение Микаса задумывается, из-за чего Хитч её недолюбливает. Она ведь не давала поводов, но Микаса уже давно привыкла к тому, что люди часто ненавидят без видимой причины. Но может ли Хитч её действительно ненавидеть? И если да, то почему мысль об этом так задевает? Ей действительно хочется, чтобы Хитч её приняла. Но почему? Потому что она видит, какое место та занимает в жизни Эрена? Или потому что одобрение Хитч, возможно, приведёт к тому, что её примут и все остальные? Её мысли резко обрываются от внезапного вопля Имир: — Киса! — орёт та, явно обращаясь к Хистории, которая резко вздрагивает и прижимает руку к груди. — Смотри, как я сделаю Ягербомбу для нашего Йегер-Мастера! — Я пока не пью! — отзывается Эрен откуда-то из глубины квартиры. — Что?! — в отчаянии вскрикивает Имир, опуская плечи. — Почему? Эрен выходит из одной комнаты и направляется в другую. Остановившись у двери, ведущей, кажется, в спальню Хитч, он бросает через плечо: — Мне нужно, эээ… отойти кое-куда. — Куда?! — Кое-куда! — доносится из спальни. Глаза Имир дёргаются, и она бьёт кулаками по столешнице, выкрикивая: — Ах ты ж ёбаный ты нахуй! Да как ты смеешь меня так кинуть?! — Имир, убавь свою громкость, — одёргивает её Хитч, шлёпая по руке. — Весь чёртов город тебя слышит. — Как я и говорила, — вздыхает Хистория с сожалением. — Извиняюсь от лица всех здесь присутствующих. Клянусь, мы все намного приятнее, когда трезвы. За исключением, может быть, Хитч. — Всё нормально. Наступает неловкая тишина. Она тянется и тянется, заставляя Микасу нервно переминаться с ноги на ногу. Она никогда не умела поддерживать разговоры. — А как вы… — начинает она, и ей приходится прочистить горло, когда голос немного дрожит, — вы двое… познакомились? Глаза Истории светятся радостью. — Ты имеешь в виду, как я познакомилась с Эреном? — Она улыбается, когда Микаса кивает. — Он тренируется с моей девушкой Имир, вон той громкой девчонкой. Я познакомилась с ним через неё несколько лет назад. Они вместе занимаются разными боевыми искусствами, в которых я вообще не шарю. И он работает, в этом гигантском спортивном комплексе, обучает маленьких детей. — Правда? — Ага! Он с ними такой милый, и это самая очаровательная вещь на свете. Ты бы видела, как они за ним бегают и зовут сенсеем. Думаю, большинство ребят здесь знакомы с ним по тренажерному залу. А остальных он, скорее всего, встретил на другой работе. Например, Рико. Кажется, она его начальница или что-то типа того, не уверена. — У него есть вторая работа? — Блин, он тебе про это не рассказывал? Он работает в музее, в отделе космоса. Что-то связано с звёздами. У Микасы на мгновение замирает сердце, словно тихий трепет крыльев бабочки вдруг наполнил её грудь. — Со звёздами? — она слышит, как в её голосе дрожит дыхание. — Правда? — Мм-м. Он помешан на всём этом. Думаю, это помогает ему занять свой разум. Эрен и звёзды, да? Это так логично, и в то же время совсем нет. Ведь звёзды всегда были темой Армина, с самого детства. Эрен вечно ныл и сопротивлялся, когда тот заставлял их лежать на траве, уставившись в небо. Армин всегда выбирал для этого ночёвки у Эрена или Микасы, потому что их дома стояли на холме, а, значит, были «ближе к звёздам». Как же приятно вновь окунуться в эти воспоминания. Микаса почти видит Армина, лежащего рядом, вырывающего травинки из земли и с сияющими глазами указывающего то на одно созвездие, то на другое, при этом болтая без остановки. Со временем Эрен перестал ворчать и начал слушать, даже заразился его энтузиазмом в какой-то момент. А теперь он работает в космическом отделе музея. Армин бы надорвал живот от смеха… или разрыдался. Скорее всего и то, и другое. Да, зная Армина, он бы точно сделал и то, и другое. — Так ты остаёшься здесь на ночь или…? — О, нет. Я возвращаюсь на свою вечеринку. Эрен меня проводит. — Правда? — Ага. Я вышла прогуляться, заблудилась, и мы случайно встретились, так что… — А, значит, он помогает тебе найти свою дорогу обратно? — Мм-м. — Это на него похоже. — Удивлена, что он до сих пор не попытался тебе присунуть, — лениво бросает Имир, появляясь рядом и опираясь на спинку дивана, возле смущенной Хистории, которая явно нервничает из-за полуобнажённого вида подруги. На Имир только спортивный топ и мышцы, от которых у Микасы невольно вырывается тихий вздох зависти. Когда-то её собственное тело выглядело так же: сильные, подтянутые руки, пресс, способный сразить любого мужчину. Но сейчас… сейчас она — кожа да кости, сдувшаяся грудь и гора печали. Загорелая кожа Имир светится здоровым блеском, так же ярко, как багровые пятна на бледных щеках Хистории, которая в ужасе вскрикивает: — Имир! — Что? Это правда. — Не слушай её, — шепчет Хистория, склоняясь ближе к Микасе, и от неё пахнет так же сладко, как сахарной ваты. — Эрен — хороший парень. Имир, с её безумной копной волос, которая кажется ещё более дикой, чем у Эрена, великолепными кубиками пресса и веснушчатым лицом, прыскает от смеха. — Ну да, когда не суёт свой член во всё, что движется и с сиськами. — Прелестно, — бормочет Микаса, отводя взгляд в сторону. Хистория неодобрительно сжимает бицепс Имир, и Микасе кажется, то та намеренно напрягает его, будто специально хвастаясь. — Прекрати, — упрекает её диснеевская принцесса, сверкая глазами. — И где твоя футболка? Имир делая один глоток пива (и снова демонстрируя свои мышцы, Господи помилуй), проводит рукой по растрёпанным волосам и невозмутимо пожимает плечами. — Жарко стало. — Хитч! — раздаётся из спальни голос того, кто суёт свой член во всё, что движется и с сиськами. Хитч отрывается от своих напитков и фыркает. — Чего? — Где моё пальто?! — В шкафу, тупица. — ГДЕ?! — В ШКАФУ!!! — В каком?! — Первый от входа! — В КАКОМ?! — ЭРЕН!!! На мгновение в спальне становится тише, а затем глухой удар сотрясает стены, потом ещё громче и раздражённее: — Не могу найти его! Хитч закатывает глаза, тяжело вздыхая и, зажимая переносицу пальцами, раздражённо выдыхает. — Да что б тебя… Я его сейчас прибью. — Схожу помогу ему, — говорит Марлоу, вставая на ноги. — Помоги мне! — раздаётся крик Эрена, за которым следуют ещё несколько глухих ударов. Хитч складывает ладони рупором и орёт в сторону комнаты: — Марлоу уже идёт! — А?! — МАРЛОУ! УЖЕ! ИДЁТ! — ЧТООО?! — ЗАТКНИСЬ БЛЯТЬ!!! — взрывается Хитч. Хистория звонко заливается смехом, запрокидывая голову назад, а потом прикрывает рот ладонью. Даже на лице Имир появляется широкая улыбка. — Господи, эти двое всё время орут друг на друга, — весело щебечет Хистория, качая головой. — Оба такие вспыльчивые, аж смешно. Микаса невольно усмехается в ответ. — Кажется, они близки, — говорит она, пряча руки в карманы пальто Жана. Её пальцы нащупывают там обёртку от конфеты и на секунду она задумывается о нём. Голос Хистории возвращает Микасу в реальность. — Они воюют как старая супружеская пара, но всегда стоят друг за друга горой. — Эрен, похоже, практически со всеми воюет, — замечает Имир, на что Хистория закатывает глаза. — Это неправда. Со мной он всегда такой лапочка. Имир резко берёт Хисторию за подбородок, крепко удерживая её, не давая пошевелиться, и быстро целует в губы, нежно произнося: — Потому что ты у меня самая милая на свете, крошка. — Буээ, — Мина, стоящая неподалеку, морщится, прикрывая глаза от их публичного проявления чувств. Микаса мягко улыбается. Ей нравятся эти двое. Они не похожи ни на кого из тех, кого она встречала раньше, и тот факт, что они такие разные, но при этом — пара, и друзья Эрена, заставляет её сердце наполняться теплом. Она только что познакомилась с ними, но они успели вырвать из неё больше улыбок, чем все друзья Жана вместе взятые. — Так если вы с Эреном друзья с детства, почему мы тебя раньше не видели? — спрашивает Хистория, вытирая рот рукавом своей рубашки. Её отношение к Имир кажется слегка пренебрежительным, но Микаса замечает, как румянец заливает её щёки. — Я недавно сюда переехала. — Ого. И что тебя на это сподвигло? — Мой fiancé. — О-о-о! — Чёрт. — Ну давай, показывай. — Что показывать? — Кольцо, глупышка! — О! Микаса протягивает руку, позволяя им взглянуть на кольцо, и их глаза буквально вылезают из орбит. — Них… — Хистория прикрывает рот ладонью, ошеломлённо выдыхая. — Господи… — Ебать мой рот! — Имир нахмуривается, часто моргая. — Ты что, замуж за герцога Англии выходишь? Микаса вздыхает. — Не совсем. — Эта штука, наверное, стоила твоему fiancé рук и ног! — Тогда, — поёт Имир под нос, — Эрен бы этим воспользовался. Хистория раздражённо хлопает её по руке. — Она помолвлена, Имир-Элизабет. — Раньше это его не останавливало, — фыркает та, а Хистория щиплет её за веснушчатое плечо. — Ты можешь прекратить, пожалуйста? — Он бы не стал, — говорит Микаса, оглядываясь по сторонам. Хитч больше не сверлит её взглядом, увлечённо смешивая коктейли и жуя печенье. — Именно! Так что прояви немного уважения, ладно? — Эй, йо, Муфаса! Хочешь шот? Проходит целых тридцать секунд, прежде чем до Микасы доходит, что это к ней обращаются.

***

Микаса: — Эм, я Микаса. И нет, спасибо. Я не пью. Имир: — Ой-ё. Мина: — Сколько тебе лет? Микаса: — Двадцать пять. Томас: — Ты достаточно взрослая, чтобы пить. Так почему не пьешь? Микаса: — Полагаю, это никогда по-настоящему не привлекало меня. Имир: — Вау. Твоя речь такая правильная. Это так возбуждает. Хистория: — Фу. Имир. Рико: — А ты кто? Микаса: — Прости, что? Рико: — Кто по национальности. Ты выглядишь экзотично. Микаса: — А, я наполовину японка. Томас: — О, чёрт. Конничивааа. Имир: — Братан… Это пиздец. Томас: — Что бля? Имир: — Ты не можешь просто так вставлять Конни… Райнер, всё ещё на полу: — А вторая половина? Бертольд, который «вон тот высокий парень»: — Райнер, нельзя так в лоб спрашивать людей о второй половине. Райнер: — Почему нет? Хистория: — Это грубо. Рейнер: — А как, блять, надо? Имир: — Слышь ты, белобрысик. Захлопнись нахуй. Райнер: — Что я сделал?! Хитч: — Имир. Ты мне нужна. Имир, идущая туда, где она нужна: — Чё, опять? Вот вечно ты так. Хитч: — Кристи, успокой свою девушку, пожалуйста. Хистория: — Я пыталась! Мина: — Где Эрен? Томас: — Трахает Марлоу, наверно. Имир: — Бля, не все такие ярые пидоры, как ты, Том. Томас: — Ха! Сказала злая лесбиянка. Имир, явно очень злая: — Я НЕ ЗЛАЯ! Хитч: — Имир. Мои барабанные перепонки! Имир: — Эй! Муфаса! Сходи проверь ебливого папайщика! Микаса: — Кого? Хистория: — Это прозвище Эрена. Не спрашивай, почему. Мина: — У него встаёт на фрукты. Микаса: — Что у него? Бертольд: — О, нет. Рико: — Началось. Мина: — Встаёт на фрукты! Томас: — Яблоки, груши, бананы. Что угодно. Он всё переебёт. Хистория: — Не слушай их. Это неправда. Мина: — Но его любимое — это Папайя! Имир: — Дырка в папайе! Все, кроме Микасы и Хистории: — Дырка в папайе! Эрен: — Я сейчас ненавижу каждого из вас!

***

Эрен вернулся. Микаса почти готова упасть в его объятия и позволить ему унести её подальше от всех, вздохнуть с облегчением просто от того, что он снова рядом. От него так приятно пахнет, и он так мило выглядит в своём пальто, с волосами, собранными в маленький пучок, и с гладко выбритым лицом. Она успела соскучиться по нему за те десять минут, что его не было, и готова сбежать отсюда, так же, как и он. Но прежде чем они успевают сделать шаг к выходу, Эрен лихорадочно шарит по карманам пальто и джинсов, тихо ругаясь: — Во дерьмо. Подожди. Хитч! Она поднимает на него глаза с бесстрастным выражением лица. — Что? — Мои ключи. Она достаёт ключи из одного из её карманов и они летят через всю комнату прямо в его руки. — Спасибо. Так, ребят, давайте все попрощаемся с Микасой! — Пока! — Чао! — Адьос, сладкие сиськи! — Имир, да Боже ты мой. — С нетерпением жду следующей встречи, Миа, — улыбается Хитч, опираясь подбородком на ладонь. Эрен в это время подбегает, чтобы стащить пончик из коробки «Dunkin Donuts», которая стоит на столешнице, над которой склонилась Хитч, хватает один с глазурью и откусив кусок, небрежно поправляет: — Её зовут Микаса. Ми-ка-са. Хитч закатывает глаза. — Да-ты-что. Эрен указывает на коробку с пончиками, предлагая Микасе, но она вежливо качает головой, отказываясь. Он буквально за две секунды заглатывает остатки своего пончика. — Эй, Эрен, — громко произносит кто-то, но Микаса не успевает заметить кто, — приводи её почаще, она такая горячая! — Ладно, мы сваливаем, — бурчит он, обсасывая с пальцев оставшуюся глазурь. — Пока. Было приятно познакомиться со всеми вами. — Микаса неловко машет всем рукой. Комната наполняется хором голосов «Пока, Микаса!» и одним-единственным «Муфаса», сопровождаемый кудахчущим смехом. — Не задерживайся, титановый хер! — кричит Рейнер вслед Эрену. — Тебе ещё подарки открывать! Эрен ведёт Микасу к двери, бросая через плечо: — Я быстро! — Титановый что? — тихо спрашивает она, гадая, относится ли прозвище к его характеру или к его… ну, вы поняли. — Это внутренний прикол, — вздыхает он, всё ещё жуя. Эрен проглатывает остатки пончика и добавляет: — Пожалуйста, не обращай внимания на моих друзей, они все чокнутые. — Хистория кажется милой. — Ну да, она максимально нормальная в этой компании. В этот момент дверь распахивается, и перед ними появляется худощавая брюнетка с высоким хвостом, в зелёном платье с оборками и белом пальто — Микаса видела её всего час назад. Девушка вздрагивает, едва не роняя пластиковый контейнер из рук. — О! — восклицает она. — Боже, я как раз собиралась постучать. — Саша! — Эрен улыбается, и его лицо светлеет, в то время как у Микасы оно наоборот заметно темнеет. — Я ждал тебя! Саша тяжело вздыхает, опуская взгляд на свои ноги, едва удерживаясь в неустойчивых босоножках на платформе. — Ну вот, я тут. Поздно, но пришла. Принесла еду с вечеринки и… О, Боже. Действительно «О, Боже». Её светло-карие глаза расширяются, черты лица застывают, как и поза, в которой они с Микасой замерли одновременно. Обычно жизнерадостный голос Саши словно теряется в воздухе, и… — Микаса? — Саша? — Вы знакомы? — Эрен недоумённо хмурится. — Эм… — Саша первой нарушает тишину. — Да. Я… — Она закрывает глаза, её голос дрожит. Микаса бы обязательно что-то сказала, если бы в следующую секунду не прозвучала ошеломляющая правда. — Я близкий друг её fiancé. У Эрена отвисает челюсть. — Пиззз… — выдыхает он. Микаса ощущает, как её сердце сбивается с ритма, губы пытаются что-то сказать, но слова застревают в горле. Её тело хочет сдвинуться с места, но она застыла, словно парализованная. Голова кружится, и всё, что она может представить, это выражение лица Жана, когда Саша расскажет ему, где она её встретила. В эту секунду Микаса сожалеет обо всём. О том, что пришла сюда, что познакомилась с друзьями Эрена, что столкнулась с Сашей, что бросила на вечеринке своего fiancé. Но больше всего она сожалеет, что поддалась соблазнительному шёпоту своего сердца, потому что… вот куда это её привело. Микаса с трудом сглатывает. Саша опускает взгляд. Эрен стоит, застыв посреди всего этого. И единственная мысль, которая мелькает у каждого из них: «Воистину, пиздец!»