Это ещё не конец / Not Over Yet

— Эрен. Он дышит. Наконец-то, он дышит. Чувствуя головокружение, он цепляется за край острова. Ему кажется, будто он только что очнулся от кошмара, словно его схватили, проглотили, а потом отрыгнули обратно. — Эрен? Ты меня слышишь? Несмотря на мягкость в её тоне, голос Микасы внезапно пронзает его пузырь, словно игла, которая лопает сферу и возвращает его обратно в реальность. Его рот открывается, но всё тщетно. Он чувствует, как его сердце замирает при звуке её голоса, а затем подскакивает к горлу, когда он заставляет себя поднять глаза на неё. Микаса. Он собирает всё своё мужество, чтобы взглянуть в её большие, глубокие и красивые глаза, полные тревоги. Но он не может выдержать и отворачивается. — Ты… Ты слышал, что я сказала? — Что? — В ушах гул, он едва её слышит. Он не может встретиться взглядом с её белоснежным, прекрасным лицом. — Я сказала, что не понимаю, почему ты так откровенно говоришь о таких вещах, — она улыбается, не догадываясь о том, что с ним происходит. — Ты же понимаешь, что это ненормально? Её голос словно призрак, проникает в его сознание. Превращаясь в обрывистые вздохи… В стоны… В хриплые крики: «Эрен»… Призраки. Все они мертвы. Это всё фантомы. Он хочет отключить её голос, убежать, спастись от её уверенной, удушающей хватки, от надвигающегося разрушения его самообладания. — Я сам не знаю, — выдыхает он, и она только качает головой, всё ещё улыбаясь, всё такая же совершенная, ослепительная, непостижимо правильная. Всё ещё остаётся всем, о чём он когда-либо мечтал. Всем, что он никогда больше не сможет получить. В этот момент Эрен осознаёт, как сильно она изменилась. До этого, он с радостью находил в ней те черты, которые остались неизменными. Но теперь он видит: это была иллюзия, за которую он цеплялся, надеясь найти в ней обрывки самого себя. Эгоист. Он всегда был чертовски охуевшим эгоистом. Легкомысленным придурком. Ничего больше нет. Нет прежней Микасы, нет девушки из их последней совместной ночи. Осталась только та, что изменилась полностью. Та, что теперь помолвлена. Будущая невеста. Она никогда больше не станет той девушкой из его прошлого. Просто посмотрите на неё. Она снова вздыхает, протяжно и глубоко, издавая это долгое «хааааа», от которого у него пересыхает во рту. Микаса заправляет за ухо прядь волос, всё ещё приходя в себя после недавнего приступа смеха. Эрен не может оторвать от неё взгляда. Хотя теперь она такая другая — худая, странная, угловатая… она всё равно завораживает его. Недосягаемая. — Эрен… — Её голос вдруг становится серьёзным. — Прости. Я правда не хотела смеяться. — Что? — Я… — Микаса кусает губу, оглядываясь по сторонам. В этот момент Эрен просыпается, словно от удара. — Нет, нет. Пожалуйста, не извиняйся. — Он пытается натянуть улыбку, чтобы показать, что с ним всё в порядке. Не уверен, получилось ли, но по крайней мере голос его звучит ровно. — Я же не злюсь на тебя из-за смеха. С чего бы мне злиться? — Я не знаю… Он бросает на неё взгляд, который ясно говорит: «Не глупи». Микаса снова смеётся, и этот смех льётся так сладко, будто мёд стекает с её губ. Это чертовски больно. Сердце сжимается, глядя на неё. На её беззаботность. А Микаса… она понятия не имеет. Она не знает, что внутри он закипает при мысли о том, что когда-то жил другой жизнью, где она была его, где не было вопросов — только ответы. Только они вдвоём и обещание: что бы ни случилось, они всегда будут вместе. В мире была лишь одна вещь, в которой он был уверен — Микаса всегда будет с ним. Всегда. Забавное слово, это «Всегда». Пять лет назад оно значило целый мир. «Всегда, Эрен. Я всегда буду с тобой.» Микаса мягко улыбается. Эрену хочется плакать. — Хорошо, ты прав, — тихо соглашается она. Он почти забыл, о чём они говорили, но её смех — словно мёд, который снова сладко вытекает из её уст, — напоминает ему. Как так получилось, что она умудряется контролировать каждое своё слово, обращённое к нему, чтобы оно не превратилось в «Я люблю тебя» или «Я хочу тебя», или в острое и колющее «Всегда»? Как он находит в себе силы смотреть ей в глаза и игнорировать тот завораживающий взгляд, что когда-то держал его, любил его? Как у него получается стоять перед ней и не захотеть немедленно сбежать куда подальше или, что ещё страшнее, возненавидеть её за то, что она продолжила жить дальше без него? Разве, когда она смотрит на него, она не вспоминает, каким он был, когда спал — уязвимый и ничего не подозревающий, пока она незаметно выскальзывала за дверь и из его жизни? Разве её руки больше не дрожат от того, как она вырвала его сердце? Разве она не тоскует по пустотам, которые только он мог заполнить? Как ей так легко удаётся дышать с ним тем же воздухом и автоматически не вспоминать, как она разорвала его на части? Как она может так спокойно с этим жить? Как может быть такой безмятежной? Да вы только посмотрите на неё. Она так прекрасно, чертовски хорошо справляется с этим. Со всем этим. Со всей этой чёртовой ситуацией. — К тому же, — Эрен находит в себе силы сказать, сглотнув, — мне нравится, что ты так смеёшься, когда нервничаешь из-за сексуальных тем. Я никогда этого не пойму, но… Микаса едва заметно улыбается. — Тебе бы почаще так делать, — добавляет он. Она не отвечает. Вместо этого она моргает, её взгляд задерживается на лёгкой улыбке, что изгибает его губы. Никакой ямочки, никаких жемчужно-белых зубов, никакого светящегося блеска. Он больше не выглядит таким уж молодым. Внезапно Эрен кажется намного старше. Микаса жалеет, что горячий шоколад закончился. Ей больше не за что спрятать лицо, когда она, подумав, тихо спрашивает: — Ты точно в порядке? Он смотрит на неё. Его глаза уставшие, тускло-зелёного оттенка. Она больше не видит в них звёзд. — Ты выглядишь так, будто привидение увидел, Эрен. — А? — Ну, ты выглядишь… Я даже не знаю. — О, — Эрен скребёт щёку, и звук его ногтей по щетине кажется громче обычного. Он опускает взгляд и кажется ещё более уставшим, будто кофе дал обратный эффект. — Нет. Поверь мне, Микаса, всё в порядке. — Ты уверен? — Ага. — Лаааадно, — тянет она, наклоняя голову, чтобы поймать его взгляд. — Только не ври мне. — Поверь мне, всё нормально. — Эрен, несмотря на всё, улыбается. — Ну лаааадно, — снова тянет Микаса. Ему уже похуй абсолютно на всё, раз она снова заставляет его улыбнуться. — Вот уж не думал, что тебя так повеселит тот факт, что у меня есть подружка для секса. — О, это было уморительно. — Ничего подобного. — Позволю себе не согласиться. — Нет, ты просто странная. — О, я странная? — Ты — само воплощение… Микаса прикусывает губы, стараясь не рассмеяться. Хмурится и делает вид, что серьёзно обеспокоена тем, что ещё может сказать Эрен. — Ладно, — вздыхает Эрен; его выдох короткий, словно он избавился от тяжести. — Думаю, с меня хватит. — Он указывает на кружку перед ней. — Ты закончила? — Мм-м. — Микаса осторожно кивает, на её губах всё ещё играет тень улыбки. — Хорошо. — Эрен берёт кружку и идёт к раковине. Он ставит её внутрь и замечает слабый, липкий отпечаток её блеска для губ по краю, прямо над серыми ушами Тоторо. Отпечаток маленький, оставленный самым краешком её губ, с едва заметным изгибом нижней губы. Такой милый и крошечный. Он тихо хмыкает, чувствуя себя лучше. Всего на чуточку, но всё-таки лучше. — Что ж… — Её голос звучит неуверенно за его спиной. — И давно ты со своей, эээ, девушкой? Эрен глубоко вздыхает. — Четыре года. — Ого. — Да. С перерывами. Он не замечает, как Микаса начинает нервно теребить руки. — И сейчас у вас, наверное… перерыв? — Именно. — Эрен разворачивается, чтобы взять баллончик со взбитыми сливками перед ней. Её руки замирают в неловком движении. — Понятно. Её глаза следят за ним, когда он поворачивается к холодильнику. Микаса видит, как он ставит баллончик между полупустой банкой майонеза и бутылкой кетчупа. Он задерживается, просматривая содержимое холодильника, будто ищет что-то поесть. — Отсюда и Хитч, да? — тихо произносит она. — Отсюда и Хитч. — Эрен кивает и даже слегка улыбается. Ну, по крайней мере, это проясняет все предположения об измене. Но всё-таки… — Какая она? Эрен выпрямляется и смотрит на неё. — Моя девушка? — Ну… — «Ты не должна задавать такие вопросы, Микаса. Ты ведь знаешь, что не стоит вмешива…» — Да. — Эм, что ж… — Эрен на секунду переводит взгляд на окно, прищурившись, будто белизна мира за стеклом ослепляет его. — Блондинка. Голубые глаза. Невысокая. Очень красивая. — Ну разумеется. Микаса не сразу замечает, что проговорилась вслух. Когда до неё доходит, она бросает взгляд на Эрена, пытаясь понять его реакцию. Но он никак не реагирует, просто снова поворачивается к холодильнику, сунув руку под футболку, чтобы потереть живот, пока решает, что бы ему съесть. Краешек его кожи обнажается, когда футболка приподнимается, открывая вид на тазовую кость, тёмную кожу с карамельным оттенком и выпуклые, накаченные мышцы пресса, натянутые как струны, когда его рука скользит вверх-вниз по… Микаса резко отводит взгляд. — Что бы поесть, — бормочет Эрен, а затем, взяв в руки банку со сметанным соусом, резко поворачивается к ней: — А твой? Брови Микасы слегка сдвигаются. — Что мой? — Твой fiancé, — Эрен ставит банку на столешницу, а затем копается в кухонных шкафах и берёт большой пакет чипсов. — Ну, — произносит она, глядя на его руки, которые с лёгкостью разрывают упаковку. — Ты хочешь, чтобы я его описала? — Да, если не против. Микаса глубоко вздыхает, её глаза следят за его движениями, пока он вытаскивает чипсину и отправляет её в рот. Раздаётся громкий хруст, когда его зубы ломают хрупкую текстуру. — Ну, он высокий. Очень, очень высокий. Рядом с ним я чувствую себя маленькой, — «как и с тобой» — и… ну, что ещё? Он моего возраста, — «как и ты» — у него слегка смуглая кожа, — «но твоя темнее» — и такой проницательный, острый взгляд, — «иногда напоминающий твой» — светло-карие глаза… иногда золотистые, если свет падает под нужным углом. И, эм, у него пепельно-каштановые волосы, и он красивый… — Ну разумеется. Микаса закатывает глаза на его комментарий, поджимая губы. Эрен улыбается, закидывая в рот ещё один чипс и откручивая крышку от сметанного соуса. — Серьёзно? — Микаса усмехается, заправляя прядь волос за ухо. — Что? — Ты ешь чипсы? Эрен проглатывает, нахмурив брови. — А что не так? — Чипсы и кофе на завтрак, — сухо говорит она, явно осуждая его. — Ага. — Он поднимает пакет, поворачивая его к ней так, что она ощущает запах высокохолестеринового «счастья», скрытого внутри. — Хочешь? Микаса морщит свой маленький носик. — Нет, спасибо. Эрен пожимает плечами и отправляет ещё один чипс в рот. — Ладно, как хочешь. — Приятно знать, что ты по-прежнему питаешься здоровой пищей, Эрен. Но, похоже, он не слышит её. Он смотрит на неё так, будто всё ещё ждет продолжения разговора. О. Точно. Про её fiancé. — Ну и, э-э… он умный. Прямо очень, очень умный. Совсем скоро он унаследует IT-компанию своего отца. — Впечатляет. — Ага. — Тогда это объясняет, почему он работает в воскресенье. Микаса вздыхает. — Точно. — А как он с тобой? Она замолкает на мгновение, понимая, что этот вопрос должен был бы вызвать у неё неловкость — и обычно так и было бы. Но голос Эрен такой спокойный, что она задумывается над ответом. — Он очень добрый и терпеливый, всегда нежен со мной. Мы никогда не ссорились. Ни разу. — Что ж, это хорошо. — Да, так и есть. — А как вы познакомились? — Ну, это довольно длинная история. — У меня есть время, — просто отвечает Эрен. Микаса запускает руку в пакет с чипсами, выуживая две маленькие хрустящие штучки. — Это было около двух лет назад, когда он ещё учился в университете. Я сидела одна на скамейке, ела чипсы, — она поднимает чипсы в руке, на что Эрен кивает, — и читала, когда он сел рядом и сделал то, что сразу привлекло моё внимание. — И что же это было? — Он начал цитировать отрывки из моей книги. Просто по памяти. Как-то ему удалось увидеть, на какой я странице, и он просто извлёк из своей головы те самые строчки, которые я читала. Это было… мило. Эрен глубоко вздыхает, его грудь вздымается, словно он собирается сказать что-то грандиозное. — Вау. — И это всё, что он выдавливает из себя. Микаса кивает. — Мм-м. А потом он сказал, что не понимает, как у меня получается делать что-то такое простое, как чтение, и при этом выглядеть так захватывающе. — Она улыбается, в основном самой себе. — И что если он позволит мне уйти, даже не узнав моего имени, то потом не сможет с этим жить. Эрен поднимает бровь, продолжая жевать. — Ух ты. Он такой обаяшка. — О, иногда может быть таким. Если захочет. — И какую книгу ты читала? — Эм… — Дай угадаю… «Иллюзии»? Микаса погружает чипсы в соус, надув губы. — Да. — Ха! Я знал. — Ну, это же та самая книга, которую я прочитала раз пятьдесят. — Ага, — фыркает Эрен. — Всего-то пятьдесят раз. — Молчи. — Это всё еще у тебя? — Книга? Эрен закатывает глаза. — Нет, Микаса, пакет чипсов, который ты ела. — Нет, — спокойно отвечает она, поднося чипсы ко рту. Она аккуратно прожёвывает еду перед тем, как снова заговорить. — И книги тоже нет. Эрен улыбается её сухому юмору, а затем его улыбка становится ещё шире, когда он замечает, как она рассеянно слизывает соль с кончиков пальцев. — И почему же? — спрашивает он, наклоняясь чуть ближе. Микаса задерживает дыхание, стараясь не вдыхать его запах. — Я оставила её, когда переезжала, — говорит она, и кивает на его драматичное «Что?!». — Да, знаю. Он практически прижимает руку к сердцу, когда обвиняет её: — Почему ты так поступила? — Я всё ещё задаюсь этим вопросом. — Она тяжело вздыхает, подавляя взволнованность, когда делает глоток его древесно-цитрусового аромата. — Ты всё ещё танцуешь? — вдруг спрашивает Эрен. Микаса опускает взгляд. — Нет. Теперь уже нет. Эрен вытаскивает горсть чипсов, запрокидывает голову и бросает их в рот. Какое-то время он молча жуёт, уставившись в пространство. А затем неожиданно: — Поффему, блин?! Крошки вылетают у него изо рта, оседая по всему острову. Микаса морщится, её рука с чипсинкой, которую она собиралась положить в рот, застывает в воздухе. — Пожалуйста, Эрен, — умоляет она. — Сначала проглоти. Он что-то нечленораздельно бормочет, подставляя руку под подбородок. Половина её боится, что он выплюнет еду прямо на ладонь, чтобы прикрикнуть на неё. Он жуёт ещё несколько секунд, нахмурив брови и раздувая ноздри от раздражения, и Микаса молится, чтобы он не подавился. После того как он проглатывает, Эрен делает глубокий вдох, вытирает рот, хлопает руками по столу и смотрит на неё. — Почему? — Всё сложно. — Хрень собачья, — тихо ругается он себе под нос. — Эрен… — Глаза Микасы округляются. — Я не понимаю, — говорит он, качая головой. — Я имею в виду, Микаса, танцы — это ведь твоя жизнь. — Больше нет. — Она чувствует, как часть её души раскалывается вместе с этим признанием. И Эрен, кажется, ощущает то же самое. — Но… это же просто чушь! — Это не так. — Прости, я просто… ни капельки в это не верю. Её лицо становится непроницаемым, она отгораживается, уходя от разговора. — Я же сказала тебе. Всё сложно. — Ты просто бросила, без причины? — Нет. — Голос Микасы лишён эмоций. — На то были причины. — Скажи мне. — Эрен. — Её глаза закрываются, она устало вздыхает. — Пожалуйста! Давай, я же волнуюсь. — Волнуешься? — Глаза Микасы медленно открываются и задерживаются на его лице. — О чём? С чего вдруг? — Потому что… — Эрен запинается, осознавая, что только что сказал. Смущённый, он фыркает, качает головой и отворачивается. — Неважно. Но Микаса не отступает. Она прикусывает нижнюю губу, словно удерживая слова внутри, прежде чем спросить: — Что значит, ты волнуешься? — Забудь об этом. Он по-прежнему не смотрит на неё. Без теплоты его взгляда, её лицо снова становится холодным. Она ощущает прилив паники, который смешивается с горячим шоколадом и чипсами в её желудке, вызывая приступ тошноты. — Эрен. — Я сказал, забудь, хорошо? — Но… — Микаса. — Он наконец поднимает на неё глаза, где отражаются звёзды и всё на свете. — Оставь это. — Отлично. Наступает тишина. И появляется чувство вины. Оно нависает над ними обоими. Эрен уверен, что теперь она точно уйдёт. Что он, несомненно, её оттолкнул. Он почти слышит, как его собственные слова возвращаются к нему эхом — язвительные, постыдные: «Хрень собачья…» «Забудь об этом…» «Я сказал, забудь, хорошо?» «Микаса…» «Оставь это…» Чёрт подери. Чем больше он об этом думает, тем сильнее убеждается, что она точно уйдёт. Он не хотел реагировать так импульсивно, но… Почему она до сих пор не занимается любимым делом? Это её самая большая страсть. Почему говорит, что больше не хочет? Это не его дело. Она не твоё дело, Эрен. Он бы хотел уметь контролировать себя, распределять свои эмоции понемногу, а не выплёскивать их все разом. В своей голове он уже слышит: скрип дерева по дереву, стук её каблуков по полу, громкий хлопок входной двери, грохот, который отзывается эхом… — Это просто жизнь. Кто-то из них говорит. Эрен поднимает голову. Он понимает, что это Микаса. — Жизнь. — Вздыхая, её грудь тяжело опускается. — Вот почему я больше не танцую, Эрен. Помолвка, переезд в новое место. Слишком много всего. Его лицо искажено болью. — Но танцы — это твоя жизнь, Микаса. Ты любишь это. Всегда любила. Обожала до чёртиков. И вот тут они совершенно разные: когда на Эрена давят, он закипает. Микаса же, наоборот, превращается в лёд. — Да. Но я не знаю, что ещё тебе сказать, — тихо произносит она. — Сейчас я не танцую, и на этом всё. — Ладно, — он старается изобразить безразличие, хотя уверен, что это у него плохо получается. Микаса замолкает, становится совсем тихой, устремив взгляд в окно. Эрен больше не видит в её глазах отражения снежинок, не видит, как они касаются чернильной поверхности её зрачков, создавая рябь, прежде чем исчезнуть. Она моргает один раз, потом второй, и он вдруг осознаёт, что считает. Осознаёт, что подглядывает, пытается поймать отблеск той старой Микасы — его Микасы — на её лице. И он знает, что не должен этого делать. Знает, что он такой дурак. И именно поэтому всё равно делает. На её кончиках пальцев ещё осталась соль, даже на ногтях, но она не подносит их к губам, не старается слизать её. Потому что её мысли уже далеко. Не с ней. Не с ним. Она думает, погружается, блуждает. Она увядает. Великолепная роза. Эрен всё больше задаётся вопросом, что она сейчас чувствует, какой вкус у этой соли на её руках. Её ресницы дрожат с каждым морганием, словно бабочки, готовые взмахнуть крыльями и улететь. И Эрен никогда ещё не чувствовал себя таким далёким от неё, как сейчас — она рядом, прямо здесь, но так далеко от него. Он не может понять, как это возможно, что когда-то весь его мир был открыт прямо перед ним, расцветал в его ладонях, дрожал и дышал жизнью. Жизнь оказалась жестокой шуткой: всё засосало в чёрную дыру, вынуждая его учиться жить без неё, учиться заново дышать. Потому что кислород больше не наполнял его лёгкие так, как раньше. Он постоянно спотыкался на словах, потому что произносить её имя больше не позволялось. Но вот она, снова здесь. Тихая, задумчивая, уже раздражённая им — и ему нравится, что она заставляет его нервничать, и нравится, что он выводит её из себя. Он обожает то, что рядом с ней он снова способен что-то чувствовать, просто чувствовать. Он не совсем понимает это, ему, как мужчине, такие вещи сложно объяснить, но она убивала его столько раз, и всё равно она единственная, с кем он чувствует себя живым. И он знает, каждой своей частичкой, знает: Мне придется снова отпустить её. Потому что он видит, как лепестки осыпаются с неё один за другим, и то, что остаётся, сворачивается в бутон, увядает, сжимаясь внутрь себя. Эрен чувствует себя таким беспомощным, таким бесполезным, потому что ничего уже не изменить. Он должен отпустить её снова. «Fiancé?» «Да, я выхожу замуж через несколько недель.» «Это замечательно!» «Спасибо.» «Я очень рад за тебя.» Очень рад. А без него так вообще счастлив. Этот её fiancé, этот… человек. Тот ли это мужчина, который заслуживает эту девушку, что когда-то принадлежала Эрену? Шепчет ли она его имя ему в плечо, позволяет ли ему целовать её глаза, пока она засыпает? Даёт ли она ему такие же обещания, какие давала Эрену? Любит ли она его так же страстно, с такой же силой, с такой же самоотдачей в каждом движении, в каждом слове, в каждом объятии и изгибе спины, в каждом пробивающемся через губы слове, ещё горячем от дыхания? Она так глубоко погружена в свои мысли, что даже перестала моргать. Эрен тянется за очередным чипсом из пакета, стараясь изо всех сил не задеть её. Он не осмеливается. Он макает чипсину в соус, его взгляд прикован к её лицу, где отражаются тени её размышлений. Даже не касаясь, он чувствует её. Она словно осязаема в его руках, осыпает поцелуями его тело, обвивает его своим смехом, ногами, собой. И Эрен знает, что ему пиздец, потому что он уже чувствует её на себе, хотя она даже не пошевелилась. Он уже слышит, как она выдыхает его имя ему в ухо, хотя она ещё не произнесла ни слова. Эрен уже обогнал на три шага вперед её fiancé, хотя он даже не встречался с ним. Он находит какое-то странное утешение в том, что у него есть то, чего её будущий муж никогда не получит. Её первый поцелуй, первое свидание, первый медленный танец, первое балетное выступление, первое купание нагишом, первую любимую книгу, первое «Я люблю тебя», первое «Ты выйдешь за меня?», первое «Я согласна», первое «Всегда», первое… «AAAND IIIIIIIIIIIIIIIIIIIIIIIIII» — А! — Боже! Они оба вздрагивают. Микаса подскакивает с коротким вскриком, руки лихорадочно шарят по сумочке в поисках источника вибрации. Чипсина, покрытая сметанным соусом, вылетает из руки Эрена и падает ему на футболку. «WILL ALWAYS LOOOVE YOOOOOOUUU» — П-прости! — Нихуя себе блять. «OOH OOH OOH OHHHHHHHHHH» — Прости, прости. Эрен хватается за грудь, пытаясь удержать свою душу от побега, пока Микаса, нервно задыхаясь, роется в сумке. — Это просто… — Её лицо бледнеет, когда она наконец достаёт громко орущий Айфон и смотрит на экран. — Мой телефон. Они оба смотрят друг на друга. — Он? Микаса кивает. Эрен тоже. Уитни Хьюстон продолжает разрывать пространство своими завываниями, телефон бешено вибрирует в руке Микасы. Или это она дрожит? Она выглядит напуганной. Они оба опускают глаза на пятно от сметанного соуса на его футболке. Эрен снова смотрит на неё. Она действительно в ужасе. — Я вернусь, — выдыхает он. Она снова кивает, прижимая телефон к груди и беззвучно шепчет: «Извини». Эрен беззвучно отвечает: «Всё в порядке». И потом он уходит. А она говорит. Уитни Хьюстон затихает. — Алло? — Привееееет, детка! — Жан. Это последние три слова, которые Эрен слышит, прежде чем уйти в свою спальню. Дверные петли скрипят, и он на мгновение задумывается, стоит ли закрывать дверь полностью, но щебечущий голос Микасы просачивается сквозь узкую щель между стеной и дверью. Он украдкой смотрит на неё через этот зазор. — Правда? — Она стоит спиной к нему, и ее плечи кажутся такими напряженными, что Эрен чувствует, как напрягаются его собственные мышцы. — О. Ну, это хорошо. Молчание. — Да. Я в порядке. Опять молчание. — Ничего особенного. — Она не двигается с места. Эрену интересно, дышит ли она вообще. — Убралась, покормила Джиджи, съела тост. Ну да. Вот и всё. Конечно же, она рассказывает как проходит её день. Эрен не упоминается. Он обдумывает, может ли его тень просачиваться сквозь её слова, пропитывая их его присутствием. Я кое у кого дома. Без тебя. Смеюсь. Болтаю. Играю на нервах. Вот что Эрену хочется слышать. Вот, что он слышит вместо этого: — Я тоже скучаю. Он закрывает глаза. Пытается не чувствовать этого. Жжение. Игнорируй его. Игнорируй боль. — Ты, что? — Вдруг в голосе Микасы слышится веселье. Эрен слышит радость в её словах, как тихие шёпоты превращаются в нежные восклицания. — Серьёзно? О. Правда? А потом она смеётся. Короткий, рассеянный смешок — совсем не тот смех, каким она смеётся рядом с ним. — Ну, может, тебе стоит перестать покупать «Pringles», не думал об этом? Она снова смеётся. Этот чужой смех. Эрен отходит от двери, поворачиваясь спиной к ней и смотрит вглубь своей спальни. Он всё ещё чувствует повсюду запах Хитч. Он всё ещё чувствует запах Микасы. — Нет, он этого не делал. — Её тон мягкий. Эрен вздыхает, окутанный её нежным голосом, словно попадая под дождь, и наслаждается каждой каплей её смеха. — По крайней мере, не тогда, когда я была там. Я просто его покормила, и всё. Вдруг голос мужчины врывается в квартиру. — Ну, я просто сказал… — Чёрт! — Микаса беспокойно шипит. Эрен снова подглядывает через дверь, наблюдая, как её пальцы лихорадочно скользят по сенсорному экрану телефона. Он слышит глубокий, мелодичный голос того мужчины. Он такой уверенный, такой заботливый. — …если он снова засунет голову в тубу из-под «Pringles», я… И звук выключается. Микаса медленно проводит рукой по лицу, выпрямляясь и прижимая телефон к уху. Она выдыхает через нос, пытаясь успокоиться. Эрен всё ещё наблюдает за ней. Тук-тук. Тук-тук. Почему у него так бешено колотится сердце? — Да, я в порядке. Просто… случайно щекой включила громкую связь. Она тихо смеётся. Эрен тоже усмехается. — Ну, я всё ещё осваиваюсь с этим новым телефоном. Наступает пауза, пока Микаса молча крутит локон волос вокруг пальца, внимательно слушая своего fiancé. Эрен представляет его голос, вызывая его по памяти. Сильный, чуть грубоватый, но в то же время с нотками доброты. Возможно, он действительно нежен с Микасой, как она говорит. — Мм-м. Да. Эрен не замечает, как закрывает глаза, прислоняясь спиной к стене. Он ловит каждое её слово, каждый вздох. Её ответы короткие, простые, в них чувствуется лёгкость, присущая в разговоре людей, которые давно знают друг друга. — Да, хорошо. Увидимся там. Эрен открывает глаза, смотрит в пустоту, его кровать еле различима за туманом мыслей и чувств. — Пока… А? Прости, я не расслышала. Пауза. — О. Да. Да… Боже. Ещё одна. — Хорошо. Я тебя тоже люблю. — Микаса. — Голос мужчины режет слух Эрену. Он слышит его, хотя телефон уже не на громкой связи. — М? Хорошо. Я тебя тоже люблю. — Что? Я тебя тоже люблю. — Я знаю. Эти слова эхом отдаются в его голове. — Ладно. Пока. Я тебя тоже люблю. Я тебя тоже люблю. Я тебя… — Эрен? Он резко вздрагивает. — Да! — Он быстро стягивает футболку через голову, торопливо пересекая комнату. — Я сейчас… Подожди. — Хорошо. Скрип дерева о дерево. Стук каблуков по полу. Микаса собирается уходить. Эрен распахивает дверь шкафа, хватает первое попавшееся на глаза худи и скидывает грязную футболку в сторону. Натягивая худи, он едва не запинается о собственные ноги, пытаясь как можно быстрее добраться до двери, где, наконец, глубоко вдыхает, проводит рукой по взъерошенным волосам, открывает дверь и выходит. Микаса стоит перед ним. Прядь волос падает ей на лицо. Её пучок чуть распустился. Эрену приходится напрягать усталый взгляд, чтобы удержать внимание на ней. — Всё нормально? — Да, я… — Она замолкает на секунду, проводя руками по джинсам, в то время как Эрен чувствует, что его глаза вот-вот лопнут. — Он уже… едет домой. — Вот как. — Да, — пожимает плечами Микаса, её плечи поднимаются так высоко, что почти касаются бриллиантовых серёжек. — Он просто… не знаю. Ему удалось освободиться пораньше. — Круто! — В его голосе слышится неестественный надрыв. — Да, — она глубоко вдыхает, её грудь заметно поднимается, и Эрен замечает очертания косточек лифчика под её топом. — В общем, мне пора. Расстояние между ними сокращается, но почему-то кажется, что оно стало только больше. — Наслаждайся вечером, — говорит Эрен, подходя ближе к ней, пока она направляется к двери. Микаса качает головой с недоверием, обматывая красный шарф вокруг шеи, прежде чем снять пальто с вешалки. — Серьёзно, это просто чудо. Он никогда… — Она осекается, смотрит на него, вздыхает. — Ну, тебе это не интересно. — Да неужели? — Эрен ухмыляется, засовывая руки в карманы худи. — Ты меня недооцениваешь. Улыбка, расцветающая на её лице, чёрт возьми, того стоит. Она не пытается надеть перчатки, просто закидывает сумочку на локоть, поворачивается к нему, и Эрену так хочется, чтобы входная дверь вдруг расплавилась, замёрзла или замок заклинило, и чтобы они навсегда остались запертыми внутри, чтобы она никогда больше не покидала его. — Спасибо тебе, Эрен, — шепчет Микаса, слегка царапая уголок рта. Ему интересно, осталась ли на её пальцах соль. — За горячий шоколад. За чипсы. Он обхватывает ручку двери, молясь, чтобы та не сработала. — Да без проблем. — Прости, что смеялась над тобой. — Перестань. — Из-за меня ты испачкал в соусе свою футболку. — А вот этого, — Эрен корчит лицо, — возможно, я никогда тебе не прощу. — О, нет. — Микаса улыбается. — Это моя любимая футболка. И вот наступает длинная пауза, тишина натягивается, как струна. Эрен не двигает рукой — ещё нет — его пальцы неохотно сжимают дверную ручку. Кажется, Микаса хочет что-то ему сказать. Эрен думает, что бы ещё добавить. Но никто из них ничего не говорит. — Ладно, мне пора, — наконец выдыхает она, оживившись, как маленькая девочка. Эрен пробует повернуть ручку. Дверь открывается. — Пора, — эхом повторяет он, понимая, что ему следовало бы приложить больше усилий, чтобы казаться менее разочарованным. Микаса выскальзывает из его квартиры, и, оказавшись снаружи, оборачивается к нему. Он стоит неподвижно, глядя на неё сверху вниз, лихорадочно придумывая, как заставить её остаться. Она тоже стоит, глядя на него снизу вверх, ища слова для прощания. — А, подожди! — вдруг выпаливает Эрен, оборачиваясь, чтобы найти обувь. — Дай, я провожу тебя до двери. — Нет-нет, — Микаса быстро возражает. — Правда. Мне надо бежать. — Да, но… — Эрен. Пожалуйста. Просто… — Она зажмуривает глаза, слегка покачиваясь на месте. — Нет. — Ладно, — его руки опускаются вниз, в знак поражения. Микаса бросает на него взгляд, полный благодарности за его усилия. И снова это ощущение, это присутствие, этот тихий шёпот, который твердит: «Ну же, скажи ему что-нибудь. Скажи, что вернёшься, что увидишь его снова.» Но она его игнорирует. Жан уже в пути. Жан едет домой. Пора уходить. — Ладно, желаю хорошего… Подожди! — Микаса уже наполовину повернулась, чтобы уйти, но резко разворачивается обратно и протягивает руку, ладонью вверх, прямо к Эрену. Он нахмуренно смотрит на её руку. Она хочет, чтобы он взял её за руку? — Моя ручка. О. Точно. — Чёрт, подожди, — он бегом несётся в спальню. Микаса вытягивает шею, чтобы заглянуть внутрь, наблюдая, как он скрывается за дверью. Она слышит, как открываются и закрываются ящики, как его руки перебирают бумаги, слышит его раздражённое «блять», которое он выплевывает себе под нос, роясь в своих вещах. Она улыбается про себя, думая о том, как хорошо на нём сидит это худи. Зелёное. Как его глаза. Этот цвет ему действительно идёт. Хорошо, что он был в нём весь день, потому что… Стоп. Она что сейчас правда об этом подумала? Микаса кашляет. Наконец, Эрен возвращается. В правой руке он держит её ручку, в другой — небольшую книжку, и на лице у него сияет довольная улыбка. — Держи, — говорит он, слегка запыхавшись, протягивая ей оба предмета. Микаса опускает взгляд на его руки, забирает вещи, и вдруг в её груди что-то трепещет. Её захлёстывают чувства; на обложке книги — одинокое синее перышко в центре, окружённое мерцающими звёздами. Она знает эту книгу. Её глаза скользят по изображению, впитывая каждую блестящую точку, а потом стремительно поднимаются, чтобы встретиться с его взглядом. Глаза Эрена сияют странной, почти радостной теплотой. Она тяжело вздыхает, и, хотя знает, что правильно прочитала название, всё же спрашивает: — Что это? — Это «Иллюзии». — Эрен проводит пальцами по волосам, отводя их с лица. — Возьми. Глаза Микасы становятся огромными. — Эрен. — Она лихорадочно качает головой, пытаясь вернуть ему книгу. — Нет, нет, Эрен, я не могу. — Не глупи. Просто возьми. — Но это же твоя… Он машет рукой в воздухе, отметая ее возражения. — У меня есть ещё штук пять. Пожалуйста, просто возьми. — Но ты же не можешь просто так отдать свою… — Это всего лишь книга, Микаса, а не моя печень, — он подталкивает её руки ближе к её телу, ощущая, как она напрягается от его прикосновения. Контакт длится всего секунду, но её взгляд устремляется на него, удивлённый и восхищённый. Его руку слегка покалывает в том месте, где она касалась её. Он чувствует лёгкое головокружение и улыбается: — С Рождеством. Микаса стоит, ошеломлённая, прядь чёрных волос прилипла к её губам, пока она, моргая, пытается прийти в себя. — Эм… — Она опускает взгляд на свои руки, крепко сжимающие книгу и ручку. — Спасибо, — шепчет она, снова поднимая глаза на него. В её взгляде столько благодарности, что Эрен чувствует, как у него начинает подкатывать комок к горлу, а щёки Микасы окрашиваются в такой милый розовый оттенок, что ему кажется, ещё немного, и он разревётся. — Я верну её, когда закончу. — Звучит неплохо. — «Даже идеально. Вообще-то просто охуительно.» Они продолжают стоять в тишине: Микаса прижимает книгу к груди, будто пытаясь впитать её в себя, а Эрен смотрит на шарф, обвивающий её шею, на её румяные щёки и оголённые костяшки пальцев, и не может перестать думать о том, какие ещё потаённые части её тела могли бы быть такими же розовыми как… — Я хорошо провела время, — тихо говорит она, подтягивая сумочку на плечо, и всё в её облике напоминает ему его собственное прошлое так резко, что Эрен вынужден сглотнуть, чтобы избавиться от комка в горле. Он слегка давится. — Я тоже. И он видит, как она собирается уходить, делает глубокий вдох, прежде чем заговорить снова. Время замирает на миллисекунду. Он слышит её. «Всегда, Эрен. Я всегда буду с тобой.» И всё снова приходит в движение. Едва успев понять, что произошло, он видит, как её улыбка расцветает на её лице. — Ладно, мне действительно пора. Счастливого Рождества! — С этими словами Микаса разворачивается и идёт по коридору, звук её каблуков отдается в ушах Эрена. — Скоро увидимся! — Ага! — Он машет ей вслед. Она оборачивается и улыбается через плечо. Уже почти на полпути вниз по лестнице, Эрен вдруг окликает её: — О, Микаса! Её шаги резко обрываются, и спустя мгновение он слышит шесть быстрых ударов каблуков, когда она поднимается обратно вверх по ступенькам, чтобы оказаться достаточно высоко и снова увидеть его. Она держится за перила, глядя на него. — Что? — Постарайся не разнести нашу входную дверь, ладно? Микаса закатывает глаза с такой силой, что Эрену становится страшно, как бы у неё не началась мигрень. — Пока, Эрен. — Пока. И вот её уже нет. Он стоит, словно парализованный, ошеломлённый тем, что только что произошло. Сердце колотится так яростно, что Эрен боится, что оно вот-вот вырвется из груди и помчится за ней следом. Это… это реально случилось. Микаса только что была здесь. Здесь. Эрен захлопывает дверь, оглушительный звук разносится по его квартире, когда он подлетает к окну в своей комнате, отдёргивая штору, чтобы выглянуть наружу. Он сразу её видит: она движется плавно, тело легко покачивается, пока она идёт, снежинки падают вокруг, и даже с этого расстояния Эрен замечает её особенную походку — плечи расправлены, ноги грациозно скользят под длинным пальто, волосы собраны в тот небрежный пучок, из которого выбиваются пряди. Когда она тянется пальцами к резинке, распуская волосы, чёрные локоны каскадом падают вниз. Она уже ушла так далеко, что Эрену едва удаётся её разглядеть, но он всё ещё видит, как её волосы достигают середины спины, и вдруг он забывает, как дышать. Сколько раз он принимал других девушек за неё? Думая, что это она идёт мимо его квартиры. А теперь это действительно она. Это она, это правда она! Микаса сворачивает за угол и исчезает из виду, а его сердце болезненно сжимается от внезапной пустоты. Вот и всё. Она действительно ушла. С тяжёлым вздохом Эрен плетётся в гостиную. Оглядываясь вокруг, он вдруг понимает, насколько пустым кажется его дом без неё, как будто она всегда должна была быть здесь. Места, которых она касалась, каждая поверхность, по которой она водила рукой… всё изменилось. Всё другое, потому что она здесь была. Аромат её духов всё ещё витает вокруг. Её голос эхом звучит в его ушах. Нежно и сладко. Она смеётся. Она говорит. Отвечает ему.

— Бля-дь, Эрен.

— Что?

— Перестань дразнить меня.

Как он жил все эти годы без неё?

— Я ненавижу тебя.

— Повтори-ка.

— Я ненавижу. Тебя.

Всю свою жизнь Эрен был квадратным стержнем в круглом отверстии. Ничто никогда по-настоящему не складывалось. Он всегда был лишним. Всегда был неподходящим. Но с ней, туманность в его жизни рассеивается, превращаясь в нечто кристально ясное. С ней свет льётся в окна ровно так, как нужно. С ней, и только с ней, жизнь наконец обретает смысл, объясняя, почему стоит продолжать жить.

— Но я всё равно люблю тебя. Я люблю тебя, Микаса.

— Я тоже.

Эрен закрывает глаза. Видит её. Но на этот раз он не ощущает боли при мысли о её лице, не чувствует печали из-за того, что на её пальце кольцо другого мужчины. Теперь нет ни грусти, ни боли, ни страха, ни волнения. Он спокоен. Внезапно, Эрен просто… дышит.

— Будь со мной.

— Всегда.

Открыв глаза, он снова находит те места в своей квартире, где только что была Микаса. Кухонный остров, гостиная, его спальня. Он столько раз просыпался здесь после ночей, что стирались из его памяти, рядом с людьми, чьи лица он не мог вспомнить, он чувствовал, как теряет своё сердце и какие-то части самого себя. Но теперь эти места светятся. Они чисты, ярки и прекрасны, потому что она их коснулась. То, что когда-то было жестоким, теперь стало поистине прекрасным. Таков был мир, когда она была с ним. Снег всё ещё падает за окном — белый, мягкий, идеальный. Эрен обдумывает, не пойти ли к Хитч, чтобы забрать свой телефон. Может, даже рассказать ей, что только что произошло. Она бы посмеялась. Подразнила бы его. Надрала бы ему задницу за то, что он вышвырнул её раньше. Он просчитывает остаток своего дня. Что он будет делать теперь? Куда он пойдет? Но, если честно… Какая разница? На самом деле, ничто другое больше не имеет для него значения. Жизнь по-прежнему пуста и бессмысленна, но теперь совершенно по-новому. Разве это не пиздец? Он всё ещё тот же дерьмовый человек — он знает, что он такой, — но каким-то образом теперь он лучше. Каким-то образом теперь он другой. Почему-то сейчас он улыбается.

— Скажи это снова.

— Всегда, Эрен. Я всегда буду с тобой.

Потому что, может быть, просто может быть, эта девушка никогда ему не лгала.