Это ещё не конец / Not Over Yet

— Выметайся. — Что?! — Тебе нужно уйти, — шепчет Эрен, крепко сжимая плечи Хитч. — Сейчас же. — Но… — Не успевает она договорить, как он поворачивается и начинает лихорадочно метаться по квартире. Горячая волна гнева обжигает её лицо, окрашивая щёки в ярко-красный цвет. Эрен не смотрит на неё, чтобы это увидеть, но по напряжённости её голоса и ядовитому шипению: — Ты, блять, издеваешься?! — он почти уверен, что в этот момент она готова вцепиться ему в яйца. — Послушай меня. — Голос Эрена настолько низкий, почти неслышный шёпот, что кажется едва уловимым, когда доносится до неё через всю гостиную. Он будто боится, что его слова прорвутся через входную дверь и достигнут девушки, стоящей снаружи. — Хитч. Слушай. — Что? — Господи, если бы взгляды могли убивать. Огонь в её глазах пылает. Эрен знает этот взгляд. Хитч в двух секундах от того, чтобы метнуть в него ближайший тяжёлый предмет. — Та девушка, — он торопится, приседая на пол и пытаясь достать что-то из-под дивана. — Помнишь, я рассказывал тебе о ней две недели назад? — Э, нет. — Хитч, — стонет Эрен, похлопывая по пыльному полу и ничего не находя. — Та самая. Та, которая теперь помолвлена? На мгновение она замолкает, наблюдая, как он вскакивает на ноги. Эрен буквально бегает кругами, поправляя мебель, а затем стремительно врывается в спальню в поисках того, что, как Хитч предполагает, является её одеждой. — Ты про ту девушку, с которой столкнулся в тот вечер? — тянет Хитч, раздражённо проводя рукой по волосам. — Ту, из-за которой ты психовал, потому что у неё твой шарф или что-то такое? — Тшшш! — Эрен крадётся к двери в спальню, прижимает палец к губам и жестом указывая ей заткнуться. Беззвучно произносит: — Она. Хитч невольно выдыхает. Всё раздражение мгновенно исчезает с её лица, янтарные глаза широко раскрываются, прежде чем сузиться в весёлом удивлении. — О, Господи, — хихикает она, прижимая руку к груди. — Она? — Она, — кряхтит Эрен, падая на живот и заглядывая под кровать. — Та самая, Хитч. — Нихуя себе! — восклицает она с широкой улыбкой. Эрен закатывает глаза. — Да ну нафиг! Это она? Она здесь? — Да! Просто… пожалуйста, говори тише. — Прости, прости. — Хитч заглядывает в его спальню и ухмыляется, замечая беспорядок на кровати. — Чувак, ну ты и везучий засранец. Эрен не отвечает, вместо этого он поднимается на ноги и швыряет несколько разбросанных по комнате вещей. Хитч наблюдает, как они летят из одного угла в другой, узнавая среди них выцветшие джинсы, которые были на нём прошлой ночью. — Боже, — шипит он себе под нос. — Где, чёрт возьми, твоя одежда? Хитч едва сдерживает улыбку, когда он появляется в дверях, почти задыхаясь, уставившись на неё с паникой в глазах. Она старается не слишком наслаждаться его жалким состоянием и кивает в сторону кухни, указывая туда большим пальцем через плечо. Выражение лица Эрена становится недовольным, но она лишь расплывается в дьявольской улыбке, не в силах сдержаться. — Знаешь, — весело замечает Хитч, пока он проходит мимо неё, — Она намного красивее, чем ты её описывал. Вот это реально облом, что она теперь помолвлена. Ты многое теряешь. — Отъебись. — Я так, к слову. — Смеётся она. Эрену требуется всего несколько секунд, чтобы найти её одежду, обувь и всё остальное. Он собирает всё это в охапку, затем подбегает к ней и резко суёт ей в руки, умоляя: — Пожалуйста, Хитч. Быстрее. — По идее, мне следовало бы разозлиться на тебя за то, что ты меня вот так выставляешь, — мурлычет Хитч, вызывающе выпячивая подбородок. — Но я знаю… — её пальцы игриво цепляются за пояс его спортивных штанов, — что мы ещё продолжим это дело сегодня ночью. — Уфф. — Эрен едва не закатывает глаза до самого затылка. — Давай быстрее. Хитч прикусывает губу и хихикает. И тут же начинает расстёгивать на себе его рубашку. Она сбрасывает её с плеч, прежде чем нырнуть в джинсы, не удосужившись надеть нижнее бельё. Эрен уже исчезает в спальне в поисках чистой футболки. Лёгкая, озорная ухмылка играет на её губах, пока она надевает мятую блузку, небрежно бросая трусики в сторону, туда, где он сможет их позже найти. Когда он выходит, держа в руках наспех найденную тёмно-зелёную футболку, она кидает ему его старую рубашку. Эрен ловит её, тут же бросая ей в ответ свой телефон. — О! Лови. — Какого…? — Хитч пытается поймать его, но промахивается. Телефон с глухим, болезненным стуком врезается в стену рядом с ней. Эрен морщится от этого звука. — Хитч! — Какого чёрта? — укоряет она его. — У тебя ужасно хреновый прицел, парень. — Возьми мой телефон, — умоляет он, швыряя рубашку в угол комнаты. — Пожалуйста. Прошу тебя, мне нужно, чтобы ты его забрала. — Схуяли? Эрен открывает рот, чтобы заговорить, но тут же снова его закрывает. — Ну, я… — он смущённо осматривает комнату, почесывая затылок и отбрасывая волосы на одну сторону. Хитч прищуривается, натягивая обувь. — Ну, что, Эрен? — Я… сказал ей, что у меня его нет, — тяжело выдыхает он. Хитч выпрямляется, глядя на него с самым пресным выражением лица. Её пальцы сжимают переносицу, глаза зажмуриваются, и она издаёт долгий вздох раздражения. На мгновение кажется, что она раздумывает, размышляя над его жалким существованием. — И зачем тебе… — Чтобы она пришла сюда! — шипит Эрен, указывая пальцами на пол и делая резкие движения вниз, чтобы подчеркнуть свою мысль. — Ну давай, женщина, помоги мне. — Приятели по перепихону не должны помогать друг другу, — язвительно отвечает Хитч, поднимая несчастный телефон с пола и проверяя экран, прежде чем помахать им перед ним, демонстрируя, что он не повреждён. — Ага. — Эрен просовывает руки в рукава футболки и натягивает её на торс. — Но друзья должны. — Я на это не подписывалась. — Хитч громко хохочет в ответ. — Пожалуйста! — Нет. — Хитч! — Да, блииин! — Она закатывает глаза, прячет его телефон в карман и бросает на него яростный взгляд, шипя: — Будешь мне должен, Йегер. — Уверен, мы что-нибудь придумаем. — Эрен нервно смеётся, испытывая облегчение. — Вот, держи. — Он протягивает ей её пальто и сумку, одаривая её своей дурацкой, очаровательной и ослепительной улыбкой, которую она так ненавидит. В его глазах видна благодарность, и маленькая ямочка на краю его губ заставляет её задуматься, видела ли она его когда-нибудь таким довольным. Хитч прищуривает глаза, когда он шепчет: — Спасибо. — Пожалуйста. — Она пожимает плечами, усмехаясь своей самодовольной кошачьей улыбкой, и добавляет: — Развлекайся со своей сексуальной, помолвленной и абсолютно недоступной со всех сторон бывшей. — Иногда мне хочется тебя придушить, — вздыхает Эрен. — О, — Хитч ехидно улыбается. — Я над этим работаю. Теперь они стоят перед дверью, уставившись на неё, как пара идиотов. Эрен делает глубокий вдох, затем медленно протягивает руку и осторожно обхватывает ручку двери, чувствуя холод металла в своей ладони. Он замирает, уставившись на сжатый кулак, словно ожидая, что он взорвётся, загорится или что-то в этом роде. Всё, что угодно. Жизнь вдруг стала слишком хороша, чтобы быть правдой. Неужели это действительно происходит с ним? Микаса. Здесь. Ждёт. Пришла, чтобы увидеть его. Его Микаса. Эрен слышит, как Хитч тихонько хихикает рядом с ним, забавляясь его растерянным видом. Его глаза полны внезапного ужаса, дыхание сбивается, плечи подрагивают, словно лист на ветру, цепляющийся за слишком тонкий стебель. Он выглядит таким уязвимым. Этот испуганный вид ему совершенно не идёт. — Ты нервничаешь? — шепчет Хитч, редкая нотка доброты сквозит в её голосе. — В ужасе. — Эрен отвечает мгновенно. Хитч усмехается. Эрен Йегер напуган? Это, мать его, впервые. Она легонько толкает его в бок, поддразнивая: — Ты справишься, Фабио. Эрен делает ещё один вдох. Верно. Ручка медленно поворачивается в его руке. Между ним и дверью повисает на долю секунды тишина, словно сама реальность замерла в ожидании. Осознание того, что всё его прошлое стоит прямо за этой дверью, настигает его с пугающей ясностью. В одном движении открывающейся двери, в чёрном пальто, с дорогой сумкой «Prada» и его шарфом, который изящно задрапирован на её шее, стоит Микаса Аккерман. Она здесь. Она действительно здесь. Ты справишься, Фабио. Ты справишься. Эрен чувствует, как сердце бешено колотится в груди. Он надеется и молится, чтобы на этот раз Хитч оказалась права.

***

Дверь распахивается. Микаса вздрагивает. О, Боже правый, как бы она хотела сбежать отсюда, пока у неё ещё был шанс. Глаза Хитч сверкают, словно два ярких солнца, прожигая её взглядом, полным явного недовольства. Эрен выглядит более мягким. Он неловко проводит рукой по волосам, уголки его губ опускаются вниз, создавая перевёрнутую улыбку. Взгляд его блуждает, как будто он не сосредоточен ни на чём конкретном. Их глаза встречаются лишь на долю секунды, но он тут же опускает взгляд в пол. Тишина между ними становится невыносимо неловкой. Микаса прикусывает губу, и прежде чем она успевает что-то сказать, выражение Хитч меняется. На её лице расцветает широкая, кошачья ухмылка, заставляющая Микасу моргать от изумления, не веря своим глазам. И в тот же момент девушка просто откровенно начинает хихикать. Как будто она что-то знает. Микаса хмурится, а Хитч тем временем вальсирует мимо неё по узкому коридору и скрывается в квартире напротив квартиры Эрена. Она слышит, как за той с грохотом захлопывается дверь. Бах. Эхо разносится по зданию, вызывая у Микасы мурашки по спине. И в этот момент она чувствует, как у неё внутри всё переворачивается. О, вот это да. Итак, Эрен чпокается со своей соседкой. Мило. Почему бы земле прямо сейчас не разверзнуться и не поглотить её? Микаса ощущает, как каждая клеточка её тела вспыхивает от смущения. Она едва сдерживается, чтобы не закрыть глаза и не оградить себя от этого ужасного унижения. Всё её прежнее мужество вырывается наружу в виде долгого, мучительного вздоха, и она с досадой осознаёт, что всё это время невольно задерживала дыхание в ожидании. — Эрен, — вдруг выдыхает Микаса, вываливая на него поток быстрых извинений. — Мне очень, очень жаль. Честно, даже не знаю, о чём я думала. Я должна была… — Не хочешь зайти внутрь? — его слова застают её врасплох, заставляя её глаза распахнуться от удивления. Длинные ресницы, обрамляющие её глаза, делают их в десять раз больше, чем они есть на самом деле. Улыбка появляется на губах Эрена, когда он наблюдает, как она, напрягаясь, сжимает кулаки с такой силой, что он слышит скрип кожи её перчаток. Он распахивает дверь ногой, отступая в сторону, чтобы дать ей возможность войти. — Снаружи холодно, — добавляет Эрен, жестом приглашая её внутрь. — Прошу. — Э… я… — Голос Микасы звучит слишком слабо по её мнению, поэтому она сглатывает и прочищает горло. — Ну, хорошо. И вдруг что-то словно тянет её внутрь его квартиры. Она точно не знает, что это, не понимает, почему она здесь и зачем она это делает — но ощущение того, что она отпускает контроль и сдаётся, словно на удивление облегчает её. Ноги сами ведут её вперёд, и медленно, но верно, Микаса входит в дом Эрена, переступает порог его двери и попадает в мир, сильно отличающийся от её собственного. Эрен закрывает за ней дверь. Замок тихо щёлкает, будто боится издать слишком громкий звук и разрушить хрупкость её присутствия здесь. Наступает тишина. Никто из них не двигается. Глаза Микасы изучают окружение. Это место так ярко и открыто отражает самого Эрена, что ей хочется смеяться. На самом деле, просто… смеяться, потому что вдруг всё кажется чересчур забавным. Даже воздух здесь другой. Как будто он не часть этого мира, а часть того, кто был, есть и будет Эреном Йегером. Повсюду царит лёгкий беспорядок. Книги сложены стопками у стен и даже разбросаны по полу. Пыль оседает на неподвижных лопастях вентилятора, свисающего с потолка. Шторы винного цвета распахнуты, открывая вид на окна, за которыми непрерывно падает снег. Контраст между внешним миром и внутренним, между снегом и Эреном, поразителен. В этой атмосфере Микаса едва ли может вспомнить холод, который ждёт её снаружи. С того места, где она стоит, она видит просторную гостиную, в которой большой диван, журнальный столик и кресло явно не сочетаются, но расположены так, что создаётся впечатление, будто они идеально подходят друг другу. Вся комната выдержана в насыщенных, природных тонах: зелёные, серые, коричневые, бледно-желтые оттенки — и тому подобных. По сравнению с этим, её собственный дом, стерильно чистый, с белыми и хромированными поверхностями, внезапно кажется ей совершенно холодным. В этом месте есть что-то тёплое, что-то особенное в каждом оттенке. Микаса не знает, как это объяснить, но эти цвета обволакивают её, манят к себе. Они говорят сами за себя. Как и всё это место. Она узнаёт кое-что из мебели, которая стояла в их старом доме много лет назад. И телевизор, широкоэкранный HD-монстр, который дедушка Армина отдал им давным-давно в качестве подарка, заставляет её сердце болезненно сжаться. Она отводит взгляд от него и замечает приоткрытую дверь слева от себя. Кусочек пространства позволяет заглянуть в спальню Эрена, где стоит кровать с дико растрёпанными простынями. Может быть, это из-за внезапной тишины в комнате или мягкого звука дыхания Эрена, но мысли Микасы постепенно успокаиваются, погружаясь в тихое восхищение. На этот раз Микаса двигается. Она отходит в сторону, чтобы дать Эрену пространство пройти вперёд. Его шаги скрипят за её спиной. Раз, два, и затем замирают. Её пальцы тянутся к стене рядом с ней. Они касаются гладкой поверхности, ощущая её прохладную твердость. Микаса закрывает глаза, впитывая все эти ощущения, и осознаёт, что эта квартира — укромное место Эрена в этом огромном мире. Пыльный вентилятор, книги, разбросанные по полу и сложенные у стен, смятые простыни на его кровати и мебель, которая не сочетается, — всё это его. Стена, к которой она прикасается, и запах чего-то непривычного в воздухе, пронизывающего каждый уголок, заявляют о… чём-то другом. О новизне. О чем-то совершенно новом и в то же время до боли знакомом. О нём. Прямо здесь, на этой кровати, одному богу известно, со сколькими девушками Эрен переспал — свободно, без каких-либо обязательств, ведомый лишь капризами своего тела. Потому что это он, тот самый Эрен, которого она помнит. Импульсивный, не привыкший вникать во что-то, если это не трогает его до глубины души. И кто знает, возможно, он был влюблён когда-то, возможно, он влюблён даже сейчас. И именно здесь он боготворит её, кем бы она ни была, с тем пылом и страстью, которые наполняют его сердце. Микасе почти стыдно думать об этом, но её любопытство искренне. Почти восхищённое. Всё вокруг неё представляет собой карту того, каким Эрен является изнутри. Его небрежность, его страсть, то, как он говорит и как думает, и даже персидский ковёр, брошенный в угол комнаты, дают небольшое представление о том, кем Эрен может быть сейчас. Это место — его душа, вывернутая наизнанку. Микаса глубоко вдыхает, ощущая, как мгновение спокойствия внутри неё начинает исчезать. Эрен неподвижно стоит у неё за спиной, засунув руки в карманы, словно ожидая, когда она закончит, прежде чем ему позволят заговорить. Микаса сбита с толку. Всем этим. Как он это делает? Обладает таким мужеством, чтобы впустить её в свой дом? Она бы не смогла так поступить. Это было бы как сорвать с себя одежду и обнажиться перед ним, позволить ему увидеть те её части, которые она с таким трудом скрывает. Это его дом. Воплощение всего, что представляет собой Эрен. И он просто позволяет ей войти, как ни в чем не бывало. Как он это делает? И, самое главное, почему? — Итак… — раздается его голос, низкий и хриплый. — Что привело тебя сюда, Микаса? Тяжелый вздох срывается с её губ. Что ж, это очень хороший вопрос, Эрен. Она вроде как задавалась тем же вопросом. — Я, эээ… — горло пересыхает, она пытается сглотнуть, но это не помогает. — Я… Хм. Ну… Я думаю… Я… «Чёрт». — Всё нормально, — мягко отвечает Эрен. — У меня всё равно есть кое-что для тебя. Глаза Микасы расширяются на мгновение. Её голос обретает хоть какую-то уверенность, когда она спрашивает: — Правда? — Твоя ручка. Ты её забыла. — Моя ручка? — она хмурится. — Не понимаю. — Когда я дал тебе свой адрес, — Эрен медленно подходит ближе, осторожно оставляя между ними достаточно пространства. — Ты развернулась и ушла, забыв её. Она всё ещё у меня. Микаса хмурится еще сильнее, но ясность, озаряющая её лицо, показывает, что она точно вспомнила, о чем он говорит. — Эрен, зачем мне это возвращать? Улыбка, которой он одаривает её, может ослепить любого. Микасе приходится приложить усилия, чтобы сохранить серьёзное выражение. Она снова сглатывает. — Мы просто притворимся, что ты пришла сюда за этим, — Эрен пожимает плечами. — Проблема решена. Микаса напрягается. На мгновение внутри неё поднимается паника. Её выбросило далеко за пределы её зоны комфорта — дальше островов, океанов, в чужие миры. Туда, где её больше ничего не держит, никто не подгоняет и не указывает, куда идти. Нужно убираться. Это была ошибка. Убирайся. Сейчас же. Микаса прочищает горло. — Ладно, — говорит она, выдавливая слабую улыбку. Ей удаётся немного успокоиться. Эрен отвечает на её улыбку, слегка приподнимая бровь. Лёгкий смешок вырывается из его губ, прежде чем он поворачивается и уходит. Микаса остаётся на месте, игнорируя дрожь в руках, пока она аккуратно снимает перчатки, одну за другой. Она осматривается вокруг спокойным, внимательным взглядом, и, наконец, решает: Десять минут. Она даст себе десять минут, и после этого уйдёт. Десять минут в его доме её не убьют. Ей это по силам. Она справится. Она… — Как насчёт горячего шоколада? Тело Микасы напрягается, как восклицательный знак. — Ты серьёзно? — Тогда я приму это как «да», — Эрен ухмыляется ослепительной улыбкой. Он уже поворачивается, чтобы пройти на кухню, когда Микаса поднимает руку, чтобы возразить. — Нет, подожди! Эрен поворачивается к ней. В его глазах читается доброта и бесконечное терпение, как будто он заранее знает, что она скажет, ещё до того, как слова слетят с её губ. — Ты… — Она нервно сжимает руки, сминая перчатки в кулак. — Ты не обязан это делать, Эрен. — Умоляю, — говорит он. — Твои щёки практически пылают. Ты замёрзла. Просто дай мне приготовить тебе немного шоколада, ладно? Пальцы Микасы прижимаются к щекам. — Ладно, — сдаётся она, но Эрен уже ушёл на кухню, не дожидаясь ответа. — Клади свои вещи куда хочешь, — говорит он, его голос остаётся спокойным и уверенным, без малейшего признака волнения. — Хорошо, — отвечает Микаса тихим голосом. Она засовывает перчатки в сумочку и снимает пальто, чтобы повесить его на один из деревянных крючков у двери. Затем осторожно снимает с шеи шарф и тоже вешает его. Её пальцы случайно касаются кожи на шее, и она чувствует, как та пылает жаром. Она всё ещё дрожит. Ручка её сумочки врезается в руку из-за тяжести содержимого, и это начинает причинять боль. Направляясь на кухню, она не может не думать о Жане — о том, что он так и не позвонил, о том, что он может позвонить в любой момент. И самое важное — о том, что это худшее место, где это может произойти. Но все эти мысли исчезают, когда она видит Эрена, стоящего к ней спиной и включающего электрический чайник и кофеварку. Горячий шоколад для неё, кофе для него. Почти как в старые времена, когда запах кофе наполнял воздух, проникая в каждую его молекулу. Микаса готова поклясться, что слышит голос Армина, который велит ей: «Давай, присаживайся». Давай. Кажется, что она ощущает его присутствие. Но не уверена. Это действительно почти как в старые времена, когда запах кофе наполнял молекулы в воздухе… Почти.

***

Эрен слышит приближающиеся за спиной шаги на каблуках. Он поворачивает голову, мельком глядя через плечо на Микасу, и тут же жалеет об этом. Он быстро отводит взгляд, жестом указывая на кухонный остров, который разделяет гостиную и кухню, где под выступающей кромкой прячутся три барных стула. — Можешь сесть, если хочешь, — бросает он, снова сосредотачиваясь на том, что делает. Его рука роется в кофейных гранулах в поисках маленькой мерной ложечки, спрятанной внутри. Несколько чёрных крупинок прилипают к ладони от нервного пота. Он собирается вытереть их кухонным полотенцем, когда слышит её тихое дыхание: — Ладно. Микаса подходит к острову и бросает сумочку на грубую деревянную столешницу. Эрен отчётливо слышит скрежет дерева по дереву, когда она отодвигает стул и садится на него. Затем наступает тишина, прерываемая лишь тихим постукиванием её пальцев по столу. Тук. Тук. Тук. На мгновение Эрен радуется, что последние несколько месяцев ему было лень стричь волосы; он чувствует, как горят кончики его ушей. Красные, как шарф, который только что был обмотан вокруг её шеи. Его щёки тоже слегка покраснели, так что, слава богу, он был слишком ленив, чтобы ещё и бриться. Боже. Тук. Тук. Тук. Он чувствует её взгляд, впивающийся ему в спину, и на мгновение ему приходится напомнить себе, как правильно дышать. Тук. Тук. Тук. Вдох. Выдох. Не так уж и сложно, Эрен. Не так уж и сложно. Тук. Тук. Тук. Постукивание прекращается. — Симпатично, — слышит он её комментарий. На этот раз Эрен не осмеливается снова оглянуться на неё. — Ты о чём? — Твой дом, — Микаса выдыхает. — Мне нравится. — В нём нет ничего особенного. — Но он такой… как это сказать… домашний? — Домашний? — Эрен фыркает. — Да, домашний. — Ну, как скажешь. Он слышит её вздох, такой протяжный, что он не может удержаться и всё-таки поворачивается, чтобы проверить, всё ли с ней в порядке. Это огромная ошибка. Микаса смотрит в окно, оперевшись подбородком на руку, и моргает, явно не сосредоточившись на чём-то конкретном. Несколько прядей чёрных волос выбились из аккуратного пучка и светятся ярко-рыжим в лучах дневного света. Её профиль мягкий и идеальный, с тонким кончиком носа. Её ресницы, такие длинные, что почти скрывают черты лица, вздрагивают каждый раз, когда её взгляд слегка меняет направление, а губы чуть приоткрываются с каждым вдохом… Ах. Эрен заставляет себя сосредоточиться на кофейнике. Тук. Тук. Тук. Постукивание уже не слышится снаружи — теперь оно отдаётся внутри него, превращаясь в горячий, лихорадочный стук в груди. — Ты устала? — Эрен едва справляется с тем, чтобы заговорить. Он надеется, что дрожь, поднимающаяся в его теле, не проскользнёт в его голос. — Нет, — голос Микасы лёгкий, словно ветерок. — Я просто задумалась. «Задумалась», — размышляет Эрен. — «О чём?» — А, — это всё, что он может вымолвить. Он не может придумать, что еще сказать. — У тебя… — начинает Микаса, но её голос запинается. Эрен решает закончить оставшиеся приготовления в тишине, прежде чем очень осторожно повернуться к ней лицом. Его пальцы обхватывают край столешницы позади него, когда он опирается на неё всем весом, и острый край мрамора врезается ему в ягодицу. — «У тебя» что? — подсказывает он. Его голос становится всё мягче. — У тебя… есть ванная? — В голосе Микасы слышится дрожь. Лицо Эрена приобретает странное выражение — нечто между тревогой и замешательством. Что-то в лице Микасы полностью изменилось. Оно выглядит… испуганным. Она осознаёт, что, видимо, неправильно подобрала слова, поэтому быстро исправляется и добавляет: — Прости. Я хотела спросить, можно ли воспользоваться твоей ванной комнатой? — Там, — Эрен указывает на свою спальню. Микаса поворачивает голову через плечо, следуя за его рукой, и он замечает, как она напрягается. — Дверь слева. Её голова резко поворачивается обратно, и она смотрит на него с выражением… паники? — Ты имеешь в виду, в твоей комнате? — Её голос становится ещё тише. — Ага. — О. — Её взгляд опускается на руки, которые снова нервно сжимают друг друга, одна внутри другой. Она будто бы боится его или что-то в этом роде. Эрен открывает рот, чтобы что-то сказать, но её голос прерывает его. — Хорошо. Я скоро вернусь. Не успевает Эрен что-либо сказать, как Микаса соскальзывает со стула и, легко ступая, направляется в его спальню. Она замирает на долю секунды, затем толкает дверь чуть дальше и заходит внутрь. Эрен наблюдает, как она тихо пробирается через комнату, и её каблуки, только что цокавшие по полу, теперь приглушённо стучат по ковру. Микаса исчезает за его кроватью, и он напряжённо вслушивается в звук открывающейся и закрывающейся двери ванной. Он выдыхает самый длинный и глубокий вдох в своей жизни, его грудь опадает с протяжным, почти свистящим звуком, как у пустого аккордеона. Обе его руки нервно пробегают по волосам, собирая пряди в кулаки и чуть натягивая их, будто пытаясь снять напряжение. Вода в чайнике начинает кипеть. Она сердито бурлит, пока Эрен делает несколько глубоких вдохов, прижимая ладони к лицу. Он издаёт приглушённый стон, который глохнет в его руках. «Пиздец». Комната начинает кружиться. Или это просто его голова? О, Боже. «Заебись». Так, ладно. Похоже, всё не так просто, как он думал. «Легкотня,» — говорил он себе. — «Проще простого.» Это была ложь. В его голове внезапно звучит голос Хитч, словно издёвка, пожирая остатки его здравомыслия: «Ты справишься, Фабио». Ага, конечно. И вот, внезапно, присутствие Микасы становится единственным, что мелькает перед его глазами. Даже когда они закрыты, он видит её. Чувствует. Представляет её образ, стоящей там с сумочкой в руках, без пальто и шарфа, открывшейся ему в своей простоте, к которой он просто не готов. Её волосы, собранные в аккуратную причёску, её тонкие руки, скрытые в чёрных рукавах, маленькие прядки, выбившиеся из пучка, как будто им там не место, как будто их не нужно убирать так далеко от лица. И тут его собственное дыхание, ни с того ни с сего, начинает сбиваться ко всем чертям. Его сознание переворачивается, перезагружается и полностью очищается. Линии её шеи, изгибы позвоночника, бёдер, ног — всё, всё вокруг него пылает её образом. Её глаза, такие большие и потрясающие, смотрят прямо на него, заставляя его внутренности гореть. Всё, что он видит перед глазами, — это она. Её грудь. И ключицы. И каждая мелочь, из которой она состоит. Она здесь. Микаса. Она действительно здесь. Вернулась. Она сейчас в его ванной. В его доме. Микаса Аккерман действительно здесь, и, как, чёрт возьми, Эрен вообще мог убедить себя, что он сможет это выдержать? Проведя ещё несколько секунд в жалости к себе, Эрен поднимает голову, проводя пальцами по лицу, словно оно плавится. Его взгляд скользит по гостиной, словно он не до конца верит в реальность происходящего. Возможно, решив, что никогда не поверит. Он тяжело вздыхает, и собирается отвернуться, когда… Розовое. Кружевное. На абажуре лампы, как чёртово рождественское украшение, висит нижнее бельё Хитч. Бельё. Хитч. Дыхание Эрена застревает в горле. Микаса, должно быть, видела… Пиздец. «Пристрелите меня». Эта молитва ни к кому конкретно не обращена. «Пристрелите меня сейчас же».

***

Оставаться спокойной иногда чертовски сложно. Особенно когда тебе буквально нечем дышать. И сейчас Микасе действительно нечем дышать. Её лёгкие словно отказываются работать, пока она нервно пробирается через его спальню, изо всех сил стараясь не замечать скомканные в беспорядке простыни на его кровати, кремовый цвет стен и его мягкий запах, проникающий в каждую клеточку её тела, заставляя каждый нерв напрягаться. Всё это давит на неё. Слишком резко, слишком стремительно. Найти ванную оказалось несложно. Дверь слева, как он и сказал, распахнута настежь, и перед ней открывается маленькое помещение. Слишком маленькое. Не лучшее место для панической атаки, но другого выхода нет. Ей нужно где-то спрятаться. Скрыться. Как только Микаса заходит внутрь, её накрывает знакомый запах стирального порошка — тот самый, которым пахли вещи Армина, и которым Эрен пользуется с незапамятных времён. Так пахло в доме его родителей. В её сознании мелькает мимолётный образ: тётушка на коленях на полу, пытается научить их с Эреном правильно складывать одежду. Эрен злится, когда у него не получается, и разбрасывает всё вокруг. Тётя смеётся, её глаза сужаются до маленьких щёлочек, её смех наполняет весь дом, словно музыка в театре. И Армин. Улыбается, рассказывает о чём-то новом. Армин слушает, вбирая все звуки вокруг себя, пока… Стоп. Прошлое слишком наваливается. Слишком давит. Сейчас всего этого через-чур. Дверь закрывается. Микаса прислоняется к ней спиной, тяжело дыша, колени подкашиваются с каждым коротким вдохом. Кажется, что стены сжимаются, и комната становится теснее. Её трясёт. Дыхание прерывистое, сердце колотится, словно бешеное. Пульс стучит в ушах — она буквально слышит, как кровь бурлит в её жилах. Что с ней происходит? Микаса закрывает глаза, делает долгий, тяжёлый вдох, вбирая в себя этот свежий запах стирального порошка. Дышать. Сейчас ей нужно только одно — дышать. Сколько времени прошло? Она не знает. Мысли отступают, растекаясь по её сознанию тягучей, густой массой. Пустота. Перед глазами — пустота, и лишь образ, который она запрограммировала в своей голове: воздушный шарик. Он надувается — вдох. Сдувается — выдох. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Дыши. Проходит ещё несколько минут. Буря понемногу стихает. Сердце продолжает гулко биться внутри, но уже размеренно. Весь мир затихает, остаётся только её дыхание. Вдох. Выдох. Контроль. Пустота… Контроль. Микаса открывает глаза. Мир мало-помалу обретает чёткость. Она видит стиральную машину, затем сушилку — обе стоят в маленьком шкафчике за раздвижной дверью, занимающей почти всю стену. Она моргает. Голова кружится. Так всегда бывает после этих приступов. Она не до конца понимает, что это такое. Они просто случаются иногда. Панические атаки. Так когда-то сказали врачи. Они даже предлагали ей лекарство. Но это не важно. Дыхание Микасы сбивается, она всё ещё стоит, прислонившись к двери, поддаваясь наплыву эмоций. Внезапно она слышит шаги Эрена за дверью. Её дыхание замирает. Пол под его ногами скрипит — он, кажется, уже рядом, может быть, в своей комнате. Но потом звук удаляется. Он возвращается на кухню. Микаса делает ещё один глубокий вдох, долгий, такой, что лёгкие аж ноют от усилия. Внутри неё поднимается жар, подобно той зловещей тишине, которая всегда наступает после катастрофы. Кровь покалывает кончики пальцев, сжимается в ладонях. Мышцы сводит судорога, но она игнорирует это. Всё нормально. Ты в порядке. Ты справишься. Всё хорошо. Она смотрит в сливное отверстие в раковине. Как она здесь оказалась? Да неважно. Главное — дышать. Дыши. Микаса крутит ручки, наблюдая, как вода вырывается из крана и с плеском попадает в раковину. Она опускает пальцы под струю. Холодная вода обжигает руки. Она держит их там, ожидая, пока вернётся чувствительность. Вскоре вода становится горячей, затем обжигающей, и Микаса шипит, отдёргивая руки. Зато теперь она чувствует. Её тело снова реагирует на прикосновение. Она сжимает себе руку. Чувствует. Хорошо, уже лучше. Её дыхание становится более ровным, не таким тяжёлым, не застревающим в горле. Часть её хочет позвать Эрена — кого угодно, кто мог бы помочь. Чтобы он… поговорил с ней? Может, это поможет. Она не знает. Она уже не знает, что на самом деле помогает. Проходит ещё несколько минут. За дверью тишина. Эрен не издаёт ни звука, а может, Микаса просто не слышит. Вскоре она осознаёт, что смотрит на своё отражение в зеркале. Она скользит взглядом по своим чертам, снова встречая ту же незнакомку, которую видела дома. Глубокий вдох. Шарик надувается. Шарик сдувается. Вот так. Теперь ты в порядке, ты действительно в порядке. Раздражённо она поправляет несколько прядей волос, выбившихся из пучка, заправляя их за уши, и наблюдает, как слабый румянец появляется на её щеках. Постепенно её охватывает жар, тело словно окутано невидимым пламенем. Это всегда так происходит. Её тело просто… иногда сходит с ума. Сердце начинает колотиться, лёгкие сжимаются до предела, и внезапно она потеет, задыхается и дрожит до такой степени, что клянётся, что сейчас развалится на части. Никто не знает об этих приступах, а она страдает от них уже несколько лет. Почти шесть, на самом деле. Почти шесть лет. В последнее время они случаются всё чаще, проявляясь в самые неожиданные моменты: за ужинами, на вечеринках, в вечера, проведённые с родителями Жана, а иногда даже когда она просто наедине с ним, там, где она, казалось бы, совершенно в безопасности. Разве может безопасность вызывать такое состояние? Проходит ещё несколько мгновений, прежде чем сердцебиение Микасы замедляется до нормального ритма с достаточными паузами между ударами. Тук-тук. Секунда. Тук-тук. Ещё одна. Дышать становится легче. Она почти успокаивается. Часть её, довольно весомая часть, предлагает просто пойти домой. Просто сдаться. Она продержалась здесь — сколько? — три минуты, прежде чем потерять контроль? Ей стоит просто уйти домой. Уйти и сдаться. Дождаться Жана с работы, как положено. Быть хорошей женой, достойной женщиной. На этот раз она внимательнее осматривает обстановку, впитывая детали. Она видит унитаз, ванну, которая также служит душем, голубые плитки на стенах, облупившуюся краску на раковине перед собой, небольшое зеркало, покрытое пылью. Светлая шторка для душа отодвинута, и она замечает шампунь, мочалку — все необходимые вещи. Но вдруг что-то знакомое привлекает её внимание, заставляя улыбнуться. Гель для душа «Old Spice». Тот же, что и у Жана. Микаса тихо фыркает, прикрывая рот рукой. Ну что за совпадение? Наверное, Эрен уже задаётся вопросом, почему она так долго, и, честно говоря, Микасу немного удивляет, что он до сих пор не заглянул проверить, всё ли с ней в порядке. Она смывает воду в унитазе, чтобы создать видимость какого-то использования, и тот издаёт ужасный, булькающий звук, как будто бедняга захлебывается. Две вещи заставляют её покинуть ванную и вернуться к Эрену. Во-первых, её упрямство оставаться вне зоны комфорта, пока она не примет этот вызов. И во-вторых — ну, тут всё очевидно. Горячий шоколад.

***

Эрен поднимает взгляд от своей кружки, когда слышит скрип открываемой двери ванной. За этим следуют шаги Микасы. Когда она приближается, он снова опускает глаза на свою чашку, как только понимает, что она достаточно близко, чтобы смотреть на него. Микаса появляется в дверном проёме и находит его склонившимся над кухонным островом и опершимся локтями на столешницу. Он держит в руках керамическую кружку и дует на поднимающийся от неё пар, вытянув губы. Перед ним стоит кружка поменьше с изображением «Мой сосед Тоторо», наполненная горячим шоколадом. Сверху возвышается слой взбитых сливок. У Микасы, как по команде, текут слюнки. Она улыбается, когда Эрен поднимает взгляд. Их глаза наконец встречаются. — Ты в порядке? — спрашивает он, делая маленький глоток кофе. — Да, — выдыхает она, запрыгнув на барный стул. Её щёки всё ещё горят, а в ладонях чувствуется лёгкое покалывание. Внезапно она осознаёт, как близко они сейчас находятся друг к другу — он стоит с другой стороны острова, прямо напротив неё, наклонившись так близко, что она видит золотые искорки в его глазах, когда он внимательно наблюдает за ней и изучает её лицо. Эрен опускает взгляд на свою кружку, медленно проводя пальцами по её краю. — Я не знал, сколько тебе нужно, так что… — Он ухмыляется, пододвигая к ней баллончик взбитых сливок. — Не стесняйся. — Спасибо, — Микаса берёт маленькую кружку в руки и подносит её к губам, вдыхая шоколадный аромат, смешанный с лёгким оттенком чего-то, что принадлежит только Эрену. Он так близко, что она может почувствовать что-то ещё, что-то сладкое и родное, исходящее от его одежды и кожи. Странная смесь ароматов неожиданно успокаивает, особенно после того, что случилось с ней в его ванной всего несколько минут назад. Домашний аромат. Эрен даже не пытается скрыть, что пристально смотрит на неё. Микаса чувствует его взгляд, когда закрывает глаза, делая маленький глоток, и тихо вздыхает от удовольствия, что заставляет Эрена широко улыбнуться. — Вкусно? — Обалденно. — Отлично. Они снова замолкают. Звуки их неспешных глотков наполняют комнату. Они настолько молчаливы, что Микасе кажется, будто она слышит, как падает снег за окном, хотя это маловероятно. Её глаза блуждают по деревянной столешнице между ними. Она проводит ногтем по тёмной прожилке на поверхности, делая ещё один глоток горячего шоколада. Эрен становится совсем тихим, как тогда, когда позволил ей войти в свой дом. Он ждал, пока она закончит изучать окружающее её пространство, ждал с той лёгкостью, которой ей самой явно не хватает. Вскоре её взгляд переключается на кое-что другое. Эрен не смотрит на неё, поэтому она продолжает смотреть на него. Её глаза останавливаются на маленькой ямочке на его подбородке, на веснушчатом кончике его носа, на отдельных волосках щетины на его лице, которые выглядят острыми и колючими, подчеркивая гладкость его кожи. Она думает о том, как бы они ощущались под её пальцами, и даже не пытается отругать себя за такую мысль. Эрен, кажется, погружён в свои мысли. Его длинные ресницы, словно плотные занавески, скрывают драгоценные камни при каждом моргании. Микаса замечает, как его кадык поднимается и опускается при каждом глотке. Она смотрит на сухожилия, натянутые на его шее, на маленький кусочек кожи в стыке ключиц, где начинается его футболка, прикрывая остальное тело. Её взгляд задерживается на его руках, сложенных на кухонном острове. Она замечает выпуклые бицепсы, сгибы его локтей, светлые волоски на предплечьях и вены, проступающие под загорелой кожей, которые переходят к тыльной стороне кистей и к пальцам, крепко обхватывающим кружку, акцентируя внимание на выступающих костяшках. На коже между его бровями появляется крошечная складка, заставляя Микасу задуматься, видела ли она её там когда-нибудь раньше. Возможно, это из-за возраста. А может, это от того, как сосредоточенно он смотрит на столешницу между ними. Микаса прищуривается и теперь уже она бесстыдно пялится на него. Эрен, похоже, не замечает или не придаёт этому значения, полностью погружённый в свои мысли. Она наблюдает, как он моргает. Она следит за его рукой, которая отрывается от кружки и перемещается на другую руку, пальцы рассеяно касаются обнажённой кожи бицепса, ногти оставляют бледные царапины. Его взгляд внезапно останавливается на ней. Микаса вздрагивает, и быстро переключает все свои усилия на очередной глоток горячего шоколада. Густая жидкость проходит по её горлу раскалённым комом. Она заметно морщится от своей глупой ошибки. Брови Эрена медленно поднимаются вверх. — Что? — не колеблясь спрашивает Микаса низким, похожим на шёпот, голосом, который заставляет его внутренности сжаться. — Что «что»? — хмурится Эрен. Микаса тяжело вздыхает, проводя пальцем по краю своей кружки. Эрен замечает облупившийся лак на её ногтях, думая о том, как это мелкое несовершенство контрастирует с её несознательной, абсолютной красотой. Лёгкая хрипотца слышится в её прерывающемся от волнения голосе, в котором каждая интонация то взлетает, то падает. Он мог бы утонуть в этом звучании. — Ты пялишься, Эрен, — говорит Микаса, и он усмехается. Ничего не может с собой поделать. Улыбка сама появляется на его губах, непроизвольно. — Это я-то пялюсь? — срывается с его языка прежде, чем он успевает подумать. Как будто дьявольский дух самой Хитч вселился в него. Вот и наступил момент, когда он смачно запарывает всё к чертям. Скрежет шин по асфальту, резкий скрип оборванной пластинки — именно так выглядит внезапное выражение на лице Микасы. Забавно, как несколько простых слов могут полностью изменить всё. Микаса замирает, как застывшее дерево. Микаса пытается сдержать вздох. Микаса вдруг выглядит… испуганной. Он её напугал. Эрен беспомощно наблюдает, как её глаза на мгновение расширяются, а затем стремительно опускаются к кружке в её руках. Она съёживается, словно хочет исчезнуть. Кажется, она вот-вот упадёт со стула. Её тело вдруг становится слишком тяжёлым, словно придавлено стыдом. Эрен сглатывает. Внутри него поднимается паника. Он тут же начинает ненавидеть себя. — Чёрт, — шепчет он, закрывая глаза. Микаса даже не смотрит на него. Её взгляд прикован к кружке в руках, и она молчит. Это молчание убивает его. — Блять, — выдыхает Эрен. — Прости. — Нет, всё нормально. — Я правда… — Всё в порядке. Эрен прикусывает губу. Микаса по-прежнему не смотрит на него. — Прости, — говорит она. — Не знаю, зачем я пришла. Не стоило… Я… Эрен чувствует, как потолок обрушивается ему на голову. Он не может дышать. Он задыхается, когда Микаса внезапно произносит: — Думаю, это была ошибка. Господи. Пожалуйста. Нет. Её руки хватают сумочку. — Мне пора. Раздаётся скрежет дерева по дереву, когда она отодвигает стул, звук её каблуков, и вот она уже встаёт. Всё, что совсем недавно приносило Эрену радость, теперь причиняет боль. Он мгновенно выпрямляется и сжимает руки в кулаки, беспомощно наблюдая, как всё это происходит слишком быстро. В его голове крутится только одно: Она уходит. — Подожди, подожди! — Эрен чуть ли не перепрыгивает через кухонный остров, отчаянно пытаясь остановить её. — Постой. Просто… подожди. Пожалуйста! Микаса болезненно морщится. Она качает головой, забрасывая сумочку на плечо. — Мне правда не стоит, Эрен. Я… — Микаса. Как он произносит её имя, заставляет её остановиться. Он воспринимает это как шанс и тихо шепчет: — Останься. Пожалуйста. Просто… забудь то, что я сказал. Представь, что ничего не было. Я идиот. Я идиот, Микаса. Я сожалею. Она смотрит на него с удивлением, как будто не ожидала такой реакции. — Я не хотел указывать тебе на это… — Эрен снова прикусывает губу, зажмуривает глаза, проводя обеими руками по волосам. — Да чтоб меня. Микаса смотрит, как его пальцы скользят между прядями, как его зубы вонзаются в нижнюю губу, сжимая её так сильно, что она боится, что он может её прокусить. Эрен открывает глаза и смотрит на неё, видя, как её щеки заливает румянец. И она кажется такой маленькой. Микаса, из всех людей, выглядит для него сейчас такой маленькой. — Пожалуйста? — выдыхает он и снова кусает эту чёртову губу. — Честно, прости. Микаса остаётся на месте, не зная, что делать. Почему он так много извиняется? За что он так раскаивается? В его голосе звучит такое… отчаяние. Она замечает, как на его губе остаются следы от зубов, которые медленно исчезают. Что ей делать? «Иди домой», твердит разум. «Останься», шепчет сердце. Дыши. Как снова научиться дышать? Микаса открывает рот, чтобы что-то сказать, и Эрен смотрит, как тонкая ниточка слюны тянется между её приоткрытыми губами. Но они снова смыкаются, плотно сжимаются, и она коротко выдыхает через нос. — Мне правда не стоит, Эрен. — Мика… — Я помолвлена, — внезапно, почти отчаянно, шипит она. — У меня есть fiancé. Мне нужно вернуться к нему. Мне вообще не следовало сюда приходить. С губ Эрена срывается долгий вздох. Он ничего не может с собой поделать, когда осмеливается спросить: — Тогда почему ты здесь, Микаса? Зачем ты пришла? Это очень хороший вопрос. Правильный вопрос. Он заставляет её задуматься. Эрен бросает ей вызов, и пальцы Микасы сжимаются ещё крепче на ручке сумочки, когда она тихо отвечает: — Я действительно не знаю, — её голос звучит так слабо, будто готов вот-вот сорваться. Эрен резко вдыхает, и этот звук заставляет её взглянуть на него. — Ну… — Он снова находит свою кружку, подносит её к губам и делает долгий глоток, стараясь успокоиться. — Разве это не забавно? Её лицо — это идеальное, ангельское личико — постепенно озаряется, как будто мир просыпается с первыми лучами солнца. Эрен набирается смелости. Откуда она берётся, он не знает, но он открывает рот, проводит кончиком языка по раненой поверхности нижней губы и надеется уговорить её остаться, хотя бы ненадолго. — Как ты вообще сюда попала? Входная дверь ведь всегда заперта. Микаса вздыхает, и этот вздох кажется невесомым, как будто она сама соткана из облаков. — Если я расскажу, — говорит она, — ты мне не поверишь. Эрен старается не улыбаться, потому что её рука снова легла на барный стул. Её ноги стоят на полу, не двигаются и не собираются уходить. И она улыбается. И теперь он тоже улыбается. Она не уходит. Пока что. Она держит его сердце в своих руках. Она заставляет его совершать ошибки, волноваться и испытывать весь спектр ярких эмоций, которые случаются только тогда, когда ты жив, когда ты дышишь. А потом он снова слышит скрип дерева о дерево. И звук её каблуков по его полу. Эти глаза смотрят на него, проникая через плоть и кости, открывая его настоящего. Его губы чуть раздвигаются, он глубоко вдыхает. — Давай попробуем.