Это ещё не конец / Not Over Yet

Пролог

Мерцание свечи долго трепещет, отбрасывая тени, которые дрожат при каждом безмолвном движении пламени. Холодно. Ветер завывает напоминаниями о том, что было когда-то, что должно быть сейчас. Эрен подносит руку к лицу, рассматривая линию полумесяца, пересекающую ладонь, огрубевшую за годы лепки глиняных фигур и резьбы на гладких поверхностях. Рука художника, рука бойца — та, что творила и разрушала одновременно. Он закрывает глаза, погружаясь в воспоминания, которые изо всех сил старается забыть. Но это бесполезно, ведь его шрамы — неизгладимые следы прожитых лет, и в свои двадцать пять он уже успел покрыться ими целиком. От ладони до груди, бедра и щиколотки: весь. Было время, когда его кожа была подтянутой и не отмеченной следами суровых реалий жизни. Время, когда его волосы не были такими длинными, а щёки ещё не заросли щетиной. Мать была жива, а расстояния между пальцами предназначались только для того, чтобы в них помещались пальцы девушки, с которой ему было суждено быть вместе. И теперь всё это исчезло. В одно мгновение жизнь обрушивается как волна, оставляя после себя лишь обломки того, что когда-то казалось таким прочным и внушающим гордость. Похоже, что наковальня времени способна обратить в прах даже горы. И, как оказалось, даже людей. Становясь старше, он всё чаще задумывается, когда же всё пошло наперекосяк. Случилось ли это тогда, когда он впервые потерял её, свою невинность? Или раньше? Он так долго скорбел, что это стало его привычной реальностью, синдромом взрослой жизни, комфортным состоянием. Его глаза, невероятное сочетание зелёного и синего с золотыми вкраплениями, по-прежнему яркие и выразительные, но их искрящийся блеск теперь затуманен лёгкой поволокой. Так случается с детскими глазами, когда они слишком много всего видели: они наполняются тяжестью пережитого опыта. Они запятнаны им. Потускневшие. Мальчишеский смех, который прежде наполнял его, теперь отдается эхом в прошлом, растворяясь в однообразном гуле настоящего времени, напоминая ему, что когда-то, не так давно, всё было иначе. Когда-то они были в порядке. Относительно. Но утрата имеет свойство разрушать, менять всё до неузнаваемости. Пляшущие тени постепенно поглощают стены вокруг него, погружая комнату во тьму. Вздохнув, он тушит фитиль свечи влажными пальцами. И пламя угасает. Именно так. Именно так она и оставила его.

***

Её шарф яростно развевается на ветру. Микаса потуже завязывает его вокруг шеи, издавая тихий звук недовольства. На улице холодно. Очень холодно. Она вглядывается в конец улицы и машет рукой в перчатке, чтобы позвать «Такси!», когда таксист останавливается в нескольких метрах от неё. Микаса собирается подбежать к автомобилю, но какой-то блондин с холодными глазами быстро опережает её, распахивает дверь и бросив на неё мимолётный, безразличный взгляд, забирается внутрь. — Мудак, — выдыхает она. Микаса не из тех, кто ругается, но случаются исключения. Боже, как же здесь холодно. Чертовски холодно! — Такси! — снова зовёт она, дрожа всем телом. Зубы стучат от холода. Она снова чертыхается. Через несколько морозных и полных отчаяния мгновений Микаса наконец садится в такси. — Куда едем, мисс? — спрашивает водитель, наблюдая за ней через зеркало заднего вида. Его глаза прищурены, с лёгкой ухмылкой. Она задумывается о том, что должна будет доверить свою безопасность этому мужчине, совершенно незнакомому ей человеку. Кто может гарантировать, что он не поддастся порочным желаниям и не съедет на обочину, оставшись с ней наедине? Забавно, что некоторые вещи в жизни происходят путём невидимых соглашений, заключённых между незнакомцами. Заплати, и человек с надеждами, навыками и целями, превосходящими простое управление такси, становится обслуживающим персоналом, который доставит вас из одного места в другое, предоставляющим сервис, в обмен на деньги. Люди, используют других людей. Вот как устроен этот мир. — Мэм? Взгляд Микасы снова сосредоточивается. В зеркале она видит, как он пристально смотрит на неё. — Куда едем? — снова спрашивает он. «Как можно дальше отсюда», — думает Микаса. Но внезапно её осеняет — Почему? Почему ей хочется это сказать? Она улыбается. И называет адрес. Водитель коротко кивает, и вскоре трогается с места, его руки плавно поворачивают руль, увозя Микасу всё дальше от дома. Она смотрит на проносящийся мир за окном, размытые огни города скользят мимо, освещая её лицо сквозь стекло. Погружённая в свои мысли, её пальцы находят шарф, обвивающий шею, сжимают ткань, ощупывают её, ласкают, вспоминая. Так заманчиво погрузиться глубже в мысли, копаться до тех пор, пока они полностью не поглотят её. Но Микаса сильная, намного сильнее этого. Нет времени для фантазий, этот период давно прошёл. Она больше не ребёнок. Она теперь женщина. Взрослая женщина. Сверкающего обручального кольца на её левой руке и крепкого, влажного поцелуя, который её fiancé оставляет на щеке при встрече, достаточно, чтобы напомнить ей об этом.

***

Двигаться. Он должен двигаться. Возможно, из-за холода в его квартире или продолжительного неподвижного сидения, но мышцы Эрена ноют от усталости. Они словно говорят ему: «Вставай. Поднимайся. Иди. Двигайся. Убирайся отсюда к чёрту.» Он встает, подходит к окну и выглядывает наружу. Его глаза обманывают его, убеждают, что он видит её, но Эрен знает, что на самом деле это другая девушка. Тёмные волосы незнакомки собраны в хвост, который покачивается с каждым плавным шагом, вызывая у него вспышки воспоминаний. Но когда миленькая головка поворачивается и он видит совершенно чужое лицо, это заставляет его чувствовать себя отвратительно. Эрена наполняет разочарование от реальности — это всегда не она. Его глаза уже много лет не видели её по-настоящему. Шесть лет. На самом деле, целых шесть лет. Столько времени прошло с тех пор, как он в последний раз видел её, обнимал, проводил пальцами по её волосам. Целовал и слышал как она шепчет его имя. Как она выдыхает его со страстью. И с каждым медленным вздохом, с мягким выдохом, он принадлежал ей так же, как его имя принадлежит ему. Он был её, целиком и полностью. В этом и кроется проблема, когда отдаёшь себя кому-то — ты забываешь, как принадлежать самому себе. Последние шесть лет он брёл по жизни, полностью оторванный от своего тела. Не то чтобы Эрен чувствовал себя живым, но он продолжает жить. Как же странно видеть, во что он превратился. Он больше не ребёнок, его заросшие щетиной щёки и длинные, растрёпанные волосы напоминают ему об этом. Он теперь взрослый. Взрослый мужчина. Неудачник. Самый настоящий неудачник. Таким его всегда представлял себе отец. Ещё один взгляд на улицу. Ветер настолько сильный, что почти сотрясает стёкла, но его кости ноют от холода, а мышцы требуют движения. Нужно что-то делать. Нужно двигаться. И вот уже пальто облегает его плечи, ключи от квартиры засунуты в задний карман джинсов, а дверь захлопывается за ним, когда он уходит.

***

Микаса устала. Устала от этого платья. Устала от этой вечеринки. Устала от этих людей. Надоело. Её fiancé продолжает болтать рядом, обсуждая какой-то спорт, который ей не особенно интересен, обняв её за талию. Он прижимает её к себе, как свой собственный позолоченный трофей в натуральную величину. Он хвастается ею. Он обожает демонстрировать свои трофеи. Микаса кивает и улыбается, оказывая вежливые знаки внимания и признательности гостям, хотя её разум давно отключился от этой формальной рутины. Болтовня, впечатления и деньги. Вот что волнует этих людей. Её взгляд устремлён к высокому окну, сквозь которое она видит внешний мир, а приглушённые голоса вокруг становятся еле слышным фоном. Снаружи ветви деревьев раскачиваются, движимые порывами зимнего воздуха. Она вздрагивает и задумывается. Несмотря на холод и ветер, как было бы здорово оказаться сейчас там, на улице. Микаса чувствует, что её настоящая жизнь за пределами этих стен — гораздо важнее, чем здесь. Она поправляет выбившуюся прядь волос за ухо, когда её fiancé замечает, что она отвлеклась. Он оставляет ещё один влажный поцелуй на её щеке, чтобы привлечь её внимание. Микаса вздрагивает, слегка смущённая. — Что-то случилось? — спрашивает он с широкой улыбкой. Выражение его лица не соответствует обеспокоенным словам, будто он вынужден скрывать свои настоящие чувства в окружении чужих взглядов. Не проявляя никакого видимого беспокойства, он спрашивает: — Ты в порядке? — Ага. — Микаса пытается улыбнуться. — Уверена? — он бросает на нее внимательный взгляд. — Да. — Не хочешь выпить? — Нет. — Могу я что-нибудь принести тебе? — Жан, — вздыхает Микаса, убирая его руку с талии. — Я ненадолго отойду, хорошо? Мне нужно в дамскую комнату. Он улыбается ей, соглашаясь, и Микаса начинает пробираться сквозь толпу, пока он или кто-нибудь ещё не успел с ней заговорить. Её переполняет непреодолимая потребность сбежать. Больше никаких людей, никаких разговоров. Никакого притворства. Она берёт пальто, повязывает шарф на шею и накидывает маленькую сумочку на плечо. Микаса выходит через чёрный ход, бросая быстрый взгляд назад. Она не думает, что кто-то заметил как она уходила, и вряд ли кто-то из них действительно обеспокоится её отсутствием. Никто из них даже не может правильно произнести её имя, или вообще запомнить его, если уж на то пошло. Так почему им должно быть до неё дело? «‎Подожди, как тебя зовут?» «‎Микаса.» Они всегда смеются. Будто её имя — какая-то шутка. «‎Подожди, повтори, как это пишется?» «‎М-И-К-А-С-А. Микаса.» «‎Божечки!» — хихикают они. — «‎Это так чудесно!» Господи. Всё им кажется чудесным. И то, что она наполовину японка, и что её назвали в честь военного корабля, и то, что все уверены — она беременна, раз так быстро согласилась выйти замуж за Жана. Микаса никогда не признается себе в этом, но их слова иногда ранят её. Временами. Оказавшись на улице, она замечает одного из гостей, который стоит, прислонившись спиной к стене, в дорогих брюках и чёрном пальто. Она останавливается. Мужчина глубоко затягивается сигаретой. Они стоят в тишине. Всё вокруг замерло. И на мгновение она чувствует, что нашла своё место. Здесь. На холоде. В компании незнакомца, который сейчас в ответе за её безопасность. Ведь он мог бы повести себя развратно, если бы захотел. Мог бы начать флиртовать с ней, предложить сигарету. Чёрт, он мог бы даже похитить её, если бы захотел. Или, что ещё хуже, он мог бы рассказать Жану. Сказать ему, что его женщина сбежала, что она бродит по огромному городу, переживая свой второй — или третий? — экзистенциальный кризис за неделю. Но он не делает ничего из этого. Так что она стоит там, в компании человека, но ощущает себя одинокой и растерянной внутри. — Ты в порядке? — внезапно спрашивает мужчина, выпуская дым через нос. Микаса вежливо кивает, уверяя его, что всё хорошо. — Поздравляю, — говорит он, и она сдержанно благодарит его, заставляя себя улыбнуться ещё раз, ещё один едва заметный поклон головой. Да, да, да, поздравляю. Она скоро станет женой. Это вечеринка по случаю её помолвки. Как это здорово, не правда ли? Как же ей повезло. Но пока она идёт по улице, с развевающимся на ветру шарфом, переступая шаг за шагом, Микаса вынуждена признать, что вовсе не чувствует себя счастливой.

***

Плечи Эрена поднимаются от холода. Он продолжает идти, не пытаясь укрыться от мороза. Ему просто нужно идти. Что-то внутри него настойчиво повторяет: иди, иди, иди. Просто иди, Эрен. И он идет. Бесцельно шагает вперед, засунув руки в карманы пальто и тяжело выдыхая через нос. Где-то снаружи играет музыка. Рождественская музыка. Его взгляд на мгновение скользит по улице, замечая отсутствие снега. Приближается бесснежное Рождество. Самое худшее. Оно напоминают ему о… — Ой! — Эй! Все происходит мгновенно. Он падает вперед, хватаясь за что-то. За женщину. Она тоже падает. Его руки в панике обвиваются вокруг её талии и прижимают к груди, в которую она врезалась. Одна из рук высвобождается и упирается ладонью в ближайшую стену. Их общий вес сильно давит на его запястье, почти выворачивая его. Он шипит от боли, но, чудом, удерживает их обоих от падения на землю. Эрен тяжело дышит. Они оба. Тогда его охватывает злость. Он отталкивает женщину назад. «Смотри куда ты, чёрт возьми, несёшься!» — слова уже готовы сорваться с его губ. Прямо здесь, они вертятся на кончике языка. Но внезапно Эрен не может ни говорить, ни дышать, ни думать, потому что… Потому что сейчас он видит её. Её. Она смотрит на него широко раскрытыми глазами, её радужки — глубокие омуты чернил, которые он знает слишком хорошо, до боли хорошо. Его голос предательски дрожит. Дрожь пробивает всё его тело. Девушка, едва успев ахнуть, вцепляется в воротник его пальто и выдыхает потрясённое: — Эрен?

***

Это он. Он. Это сон. Это просто сон. Так должно быть. Но нет. Нет, нет, это не так. Эрен улыбается, его лицо озаряется, черты словно пробуждаются одна за другой. — Микаса? — шепчет он в изумлении, его руки сжимают её плечи. — Боже… что… — Его голос дрожит от волнения. — Господи… охуеть! Микаса смеётся. Эрен ошеломлён, он издаёт смешок, который вырывается из глубины груди. Он мягко и очень осторожно отстраняется от неё, помогая ей обрести равновесие. Она такая маленькая в его руках, такая лёгкая, гораздо легче, чем он её помнил. — Это ты, — говорит он, затаив дыхание, будто произнеся это вслух, она станет ещё реальнее. — Это ты! — Я… — Я не могу… — Это как… — Микаса, я… Её грациозная осанка и напряжённая поза убеждает его — Эрен не спит. Она реальна. Девушка, что стоит перед ним, Микаса Аккерман, — это действительно она! Но Микаса никак не может осознать, что происходит. Что-то подсказывает ей, что это очередной её сон. Она так привыкла к этим снам, к призрачным воспоминаниям о нём и к резким пробуждениям, которые всегда следуют за ними. Она никогда не хочет просыпаться, когда видит эти идеальные сны о нём. Поэтому она решает, что, если просто подыграет, то на этот раз не проснётся. Нужно лишь подыгрывать, и сон никогда не закончится. Но затем Эрен отпускает её, и Микаса замечает, что она все ещё цепляется за его пальто. Прижавшись. К его пальто. Она держится за лацканы, сжимая ткань пальцами. Ощупывая её. Лаская. Вспоминая. Постепенно черты её лица смягчаются, глаза широко распахиваются. Всё лицо бледнеет, становясь совершенно белым. — Э-Э… — её голос срывается. — Погоди. Эрен?! Его губы приоткрываются в таком же изумлении. Эрен тяжело дышит, проводит рукой по волосам, чувствуя себя крайне неловко. — Эм. — Он опускает взгляд на её руки. Она всё ещё держится за него. Его голос становится мягким, нежным. — Да. Да, это я. Эрен. — Эрен? — вновь спрашивает Микаса и её глаза распахиваются ещё шире. — Эм. — Он смеётся. — Микаса, — медленно произносит он, прижимая руки к груди. — Это я. Это я, Микаса. Эрен! Её глаза — огромные, как две яркие луны, а лицо застыло в бледном оцепенении. Эрен чувствует, как смех поднимается в нём, достигая таких интонаций, которые он раньше не слышал в своём голосе. Смеялся ли он когда-нибудь так? Испытывал ли когда-нибудь подобное? Стоял ли когда-то там, где сейчас стоит, и смотрел на то, что сейчас видит? Микаса, Микаса из его снов, Микаса из его прошлого, Микаса воплощённая как дама в красном платье с изящной причёской и щеками, обветренными холодом, стоит прямо перед ним. — О, — внезапно выдыхает она, хлопая себя ладонью по лбу. Она отворачивается от него и начинает расхаживать взад-вперед. Эрен не сводит с неё глаз, просто не отрывает взгляд. Пока она бесцельно ходит по кругу, Эрен замечает, что на ней надето. Это малиновое платье, облегающее её фигуру. Оно заканчивается чуть выше колен; её пальто плотное и шерстяное. Волосы собраны в аккуратную причёску. Она почти не похожа на саму себя. Затем взгляд Эрена опускается на пол, привлечённый твёрдым «цок, цок, цок», который следует за каждым её шагом, и… Постойте. Она в туфлях на каблуках? Внезапно Микаса резко разворачивается к нему лицом. У Эрена буквально дёргается шея от внезапности этого движения. — Эрен, — медленно произносит она, смакуя каждый драгоценный слог. — Что, ради всего Святого, ты здесь делаешь? — Ну, я здесь живу, — отвечает он. — Я здесь последние пять лет. Новый год будет моим шестым. Голос Микасы переходит в шёпот. — Правда? — Да! Да, правда. Как насчёт тебя? Что ты здесь делаешь? — Я просто… — Микаса замолкает, чувствуя, как громко колотится сердце в груди. Она делает глубокий вдох, наполняя лёгкие воздухом. Выдыхает, чувствуя, как напряжение уходит. — Я просто решила пройтись. Знаешь, осматриваюсь вокруг. Я недавно в городе, понимаешь, и пробыла здесь всего… Хотя, это не так важно, наверное. Дело в том, что мой fiancé нашёл хорошую работу в центре, а раньше он здесь жил, поэтому… — Что? — вздрагивает Эрен. — Что? — Fiancé? — эхом откликается он, ненавидя, как звучит его голос. Столь задыхающийся. И такой… потрясённый. — Эм — Микаса опускает взгляд на свои руки. Они дрожат. — Да, — говорит она, поправляя ремешок сумочки на плече. — Да, я выхожу замуж через несколько недель. Эрен открывает рот. Но не может произнести ни звука. Несколько недель? Почему? Как? Как можно было так безошибочно отсчитать время? Как нечто столь важное может быть сжато до этих удушающе коротких нескольких недель? — Это… — «Странно. Больно. Невероятно разрушительно и просто…» — Замечательно! — Правда? «Нет». — Да! — О. — Поздравляю, Микаса. — Спасибо, — она смущённо улыбается, опуская взгляд. — Каждый говорит мне это. Все считают, что это замечательно, что я наконец-то обретаю стабильность. Я очень счастлива. Эрен, прищурившись, смотрит на нее и кивает. Но он не может не заметить, что её слова звучат несколько наигранно, будто она повторяет их снова и снова, как актёр, который слишком часто репетировал свою роль и в итоге звучит монотонно. Он не верит ей. И часть её это чувствует. — Да, это замечательно, Микаса. Правда. Я очень рад за тебя. И вот тогда Эрен замечает его. Её левая рука тянется к ткани, обернутой вокруг шеи, и его взгляд привлекает внимание большой бриллиант, сверкающий на её пальце. Даже просто смотреть на эту чёртову штуковину больно. Она такая внушительная, такая броская. Такая ненужная. Но потом… он замечает кое-что ещё. Это его шарф. Его шарф, обёрнутый вокруг её шеи, словно драгоценное украшение. Его шарф. На её шее. Она носит его. Эрен ухмыляется. Он не может избавиться от ощущения, что этот шарф, так ярко выделяющийся на фоне её одежды, совершенно не сочетается с её нарядом, словно не был задуман как часть её образа. Но она всё равно его носит, после стольких лет. Ухмылка Эрена превращается в улыбку. Шарф выглядит как метка, как заявление о чём-то важном. Его собственный флаг, воткнутый в землю, гордо вознесённый и заявляющий права на эту территорию, помечая её как свою. Его, а не кого-либо другого. Возможно, неправильно даже думать о таком. Он только что встретил её снова, и, возможно, неправильно… — Я как раз собиралась перекусить, — говорит она, и часть её даже не понимает, почему она признается в этом. Её будто подмывает рассказать ему всё, что с ней сейчас происходит. Она могла бы выпалить: «Эй, Эрен, я знаю, что мы не виделись больше пяти лет, но ты должен знать, что я помолвлена с замечательным человеком, у которого друзья — просто ослы, и они даже не могут запомнить моё имя. А ещё, я сбежала с собственной помолвки. Разве это не замечательно?» Но она понимает, что не должна. Она знает, что не стоит оставаться с ним ни на секунду дольше. Это опасно. Это неправильно. Она должна попрощаться. Она должна уйти и бежать как можно дальше от него. Потому что у них слишком много общего, слишком много воспоминаний. Но она не может. Микаса не может заставить себя уйти, оторваться от него — от его каштановых волос, небритого лица, светящихся глаз и той ямочки на щеке, что всегда появляется, когда он улыбается. Она словно приросла к месту. Прикована. Как гвоздь, притянутый магнитом. — Я тоже, — говорит Эрен, прерывая поток её мыслей. — Хочешь пойти со мной? Я знаю одно отличное место всего в нескольких кварталах отсюда. Микаса приоткрывает рот, чтобы возразить, в её голове звучат тревожные сигналы, предупреждающие о том, что согласие на это приглашение может привести к нежелательным последствиям. — Эм, нет. Я… — Ну, пожалуйста, — настаивает Эрен, покачиваясь на ногах. — Мы так давно не виделись! Давай, Микаса. Пожалуйста. Она на мгновение замолкает. Микаса нерешительно оглядывается через плечо, вглядываясь в темноту, как будто ищет кого-то. Позади неё никого нет. Она вздыхает. Конечно, никого. — Хорошо, — соглашается Микаса, снова поворачиваясь к Эрену. Часть её всё ещё убеждена, что это всего лишь сон, что всё происходящее — лишь плод её отчаянного воображения. Но в том, как глаза Эрена загораются искренним блеском, нет ничего нереального, они светятся, как у ребёнка. Он улыбается ей. Микаса отвечает ему улыбкой. — Хорошо, с удовольствием, — мягко говорит она, заправляя волосы за уши. — Ты мог бы заодно показать мне окрестности. Я всё ещё новенькая в этом городе, и мне не помешает любая помощь. Эрен ослепительно улыбается, и эта улыбка завораживает Микасу. Она изучает его взглядом, исследуя каждую его черту, словно карту неизведанных территорий. — Конечно. Твой fiancé не показывал тебе город? — Нет, — вздыхает Микаса, думая о Жане, о вечеринке, с которой она сбежала, осознавая всю абсурдность своей ситуации. — Он… занятой человек. — А, — кивает Эрен. — Тогда, думаю, хорошо, что мне выпала такая честь. Микаса закатывает глаза, и Эрен — он просто смеётся. Он смеётся. Ещё совсем недавно он был потерянным человеком, странником, блуждающим по миру в поисках своего пути. Теперь он здесь, он обрёл себя. У него есть куда идти, чем заняться и Микаса, о которой нужно позаботиться. Микаса наблюдает, как он нервно проводит рукой по волосам. Они касаются его плеч, слегка колышутся на концах. Он выглядит таким напряжённым, измотанным и потрёпанным, но в то же время таким новым, таким изменившимся. Это похоже на то, как солнце вновь встречает мир каждое утро — оно было здесь прежде, но всё изменилось. Перерождение. Микаса прикусывает губу. Что-то внутри неё кричит: «Проснись, проснись, проснись!» Но теперь это уже не сон. На этот раз Эрен здесь по-настоящему. И он совершенно не такой, каким она его видела в своих снах всё это время. Потому что время меняет людей, они взрослеют, становятся другими, и эти перемены коснулись их обоих. Микаса плотнее запахивает пальто, кольцо с бриллиантом слегка мерцает на свету. Эрен проверяет карманы на наличие кошелька. Он чувствует, как пульс стучит в ушах, откликаясь на её образ, её присутствие, которое так ощутимо рядом. Его глаза не видели её уже много лет. Но теперь видят. В этот момент Микаса дарит ему ещё одну из своих улыбок, и Эрен чувствует себя самым счастливым человеком в мире.