Всё будет просто волшебно

      Сугробы намело такие, что без труда по ним передвигаться может разве что Йети, но тот вряд ли живет в их районе. Уж больно далеко от метро, да и экология плохая. Юджи недовольно хмурится, ощущая, как в очередной раз зачерпнул рыжим потертым «тимбом» порцию влажного снега, вяло сползающего по резинке носка. Ветер выбивает дух, и рюкзак держится на плечах лишь чудом. Взгляд Юджи цепляется за высокую стеклянную новостройку — в народе просто человейник. Значит, через два поворота он будет у нужного подъезда. Если бы его попросили — он смог бы пройти эту дорогу с закрытыми глазами, обойти груду неубранного мусора у алкомаркета, срезать немного у нелепо цветастого здания детского сада, повернуть у серой девятиэтажки, пересечь внутренний дворик, привычно выискивая глазами свет в маленьком, зашторенном окне на пятом этаже.       Козырек над подъездом обзавелся приличной коллекцией сосулек, так что Юджи поглядывает на них с опаской, шустро ныряя под его защиту. Пальцы быстро пробегаются по металлической панели, вводя нехитрый код, цифр на кнопках не разглядеть, настолько они истерты, да и необходимости в этом особо нет. В домофон лучше не звонить, это негласное правило. Дверь противно, но уже как-то по-родному скрипит, впуская в теплое и душное нутро подъезда. В темном предбаннике пахнет пылью, старыми газетами, и жареной картошкой. Юджи шумно топает ногами по облысевшему придверному коврику, оставляя после себя цепочку мокрых следов на раздолбанной плитке. Сенсор старенького «самсунга» неохотно реагирует на замерзшие пальцы, раз за разом упрямо требуя ввести код, когда проверка наконец пройдена, Юджи немного медлит, листая исходящие вызовы, стараясь с первого раза ткнуть в нужную иконку. Пара длинных гудков обрывается гадким попискиванием сброшенного звонка. Телефон ныряет в карман необъятного желтого пуховика, Юджи дергает молнию на куртке, расстегивая ворот, и привычно перешагивая через ступеньку поднимается на самый верхний этаж.       Лестничная клетка здесь заканчивается помещением, скрытым от обычных жильцов. Юджи отгибает толстую, плохо покрашенную проволоку, заменяющую навесной замок, и боком протискивается в техническое помещение. Ряды электрических щитков на стенах ровно гудят, мигая огоньками счетчиков. Лампочка вспыхивает с задержкой, все такая же тусклая, подпаленная зажигалкой, но на удивление долговечная.       Мокрый рюкзак шлепается рядом с продавленным креслом, стоящим у стены. На его спинку летит куртка, изрядно подмокший бумажный пакет — аккуратно ставится рядом. А сам Юджи с тихим шипением хватается за батарею. На руках остаются крошки облупившейся краски, а болезненное покалывание в промерзших пальцах заставляет менять ладони поочерёдно.       Мысли в голове хаотичные, так и просят покопаться в них, но это ловушка, прямо как со стекловатой, лучше даже не касаться. Где-то внизу хлопает дверь, и на лестнице раздаются приглушенные шаги. Решетка издает возмущенный стон, но послушно открывается, впуская немного запыхавшегося Мегуми в шапке набекрень.       Мгновение, чтобы столкнуться взглядами, еще одно — чтобы сделать пару шагов навстречу и мягко притянуть его к себе, встречаясь губами. Мегуми лишь успевает в удивлении вскинуть брови, когда Юджи поясняет: — Скучал — пиздец.       Теплые уже ладони ложатся на бледные щеки Мегуми, обводя острые скулы, большим пальцем поглаживая подбородок, Юджи ощупывает его как слепой, стараясь впитать в себя каждую шероховатость кожи, выступающую косточку челюсти, углубляет поцелуй, трепетно сцеловывая чужое участившееся дыхание. Мегуми шумно выдыхает, обхватывая широкие плечи, вплетает пальцы в короткостриженный затылок, еще влажный от снега.       Где-то этажом ниже с грохотом открываются двери лифта, заставляя обоих ненадолго оторваться друг от друга, Мегуми не выдерживает первым, вновь тянется к обветренным губам, касаясь быстро, почти неощутимо, но до дрожи сладко. — Я скучал тоже, — Мегуми выглядит до очаровательного серьезным и сдержанным, но уж Юджи точно знает, как он сейчас взбудоражен. Это заметно по мелким частым подергиваниям ресниц, и по суетливости рук, поглаживающих Юджи по спине. — Хэй, все в порядке, у нас весь вечер и ночь впереди, — Итадори берет ладони Мегуми и прижимает к своей груди, накрывая своими. — Прости, что раньше не получилось, было много подработок, и в шараге долгов накопилось, сдавал.       Фушигуро понимающе кивает, не успевая ничего сказать, когда его язык вновь оказывается в чужом рту. Юджи кажется, что вкус у поцелуя — как у крепкого сладкого чая с лимоном. — Что там батя? — Юджи спрашивает осторожно, стараясь ненароком не вскрывать больную тему. Но переживания слишком сильные, чтобы держать их в себе, и вопрос слетает с языка на автомате.       Мегуми скомканно пожимает плечами, отступает, и с тихим вздохом падает в кресло. — Набухался и спит. Я уж думал он сегодня не отрубится, но все же сморило. Теперь до обеда точно проваляется.       Глаза у Юджи — словно жидкий мед, золотисто-карие, но сейчас они кажутся почти черными, брови хмурятся против воли, и небольшой шрам, рассекающий бровь, становится более заметным. Маленькое напоминание о том, что связываться с Фушигуро Тоджи ему пока не следовало бы, но Юджи никогда не умел учиться на своих ошибках. В целом — абсолютно плевать на постепенно спивающегося ублюдка, до тех пор, пока он не создает проблем для Мегуми. За него — готов получить по роже еще сотню раз, если понадобится.       Юджи пинает ногой тяжелый деревянный ящик так, чтобы сесть ровно напротив Мегуми, удобно устроив свои руки на его острых коленях, поглаживает, сквозь плотную темную джинсу. Свет от лампы ложится нечетким масляно-желтым пятном, на середину комнатушки, и Мегуми подается вперед, стараясь соприкоснуться лбами, на мгновение. Их личный знак абсолютной поддержки. — От тебя пахнет морозом, — Мегуми для пущей убедительности зарывается носом во взъерошенные выжженные волосы, втягивая аромат шампуня, и совсем немного — мокрого снега.       Юджи почти мурчит от нехитрой ласки, но все же отвечает: — Я шапку где-то провафлил, пока так гоняю.       Мегуми тут же подскакивает, заставляя Юджи выпрямиться, и поспешно лезет в свой рюкзак. Спустя пару секунд извлекая на свет небольшой сверток, замотанный в помятую новогоднюю бумагу. — Значит, я угадал с подарком. Немного с опозданием, но с Новым годом тебя. Надеюсь, размер подойдет.       Юджи выглядит невероятно довольным, он улыбается так широко и ярко, что весь свет, который от него исходит, хочется собрать и повесить на елку, вместо гирлянды. Он осторожно разрывает обертку, доставая комплект — мягкую серую шапку с помпоном, и такие же варежки. — Это что, заячьи ушки? — Юджи в полном восторге рассматривает декор на варежках, пока Мегуми старается заправить под шапку непослушные волосы. — Они просто офигенные, Гуми, ты — лучший. — Типа того, я подумал, что год кролика все же, будет в тему, — Мегуми выглядит смущенным, и думает, что ему все же стоит записаться в поликлинику к кардиологу, потому что ну не должно человеческое сердце так быстро биться.       Юджи аккуратно снимает подарок, бережно откладывая его рядом с собой. — Люблю тебя, Мегуми, спасибо большое. Надену их прямо сегодня.       Мегуми вспыхивает до самых кончиков ушей и раздраженно ворчит, но взгляда не отводит. Бормочет что-то неразборчиво, внезапно теряя способность к связной речи. — Я тоже для тебя кое-что приготовил. Обещай, что примешь подарок и будешь его носить, — Юджи ослепительно улыбается, подтягивая к себе внушительный крафтовый пакет. — Если там снова что-то, вроде костюма горничной, то я тебе в задницу его засуну, — насупившись обещает Мегуми, вспоминая, что встречается с идиотом, от которого можно ожидать все, что угодно. — Эй, обижаешь, дважды я не повторяюсь. Просто пообещай, что не откажешься. Там никакой пошлятины нет, отвечаю. — Хорошо, хорошо, показывай, что у тебя там, — любопытство берет верх, и Мегуми, казалось бы, даже не дышит, пока Юджи распаковывает перед ним обувную коробку. — Ты с ума сошел? Это «конверсы»? — Мегуми неверяще переводит взгляд с высоких черных кед, на Юджи и обратно. — Ага, они теплые и не промокают, специально для зимы, можно хоть сейчас гонять, — Юджи переставляет коробку на колени к Мегуми и растерянно замирает, считывая расстройство с его лица. — Тебе не нравятся? — Нравятся, — Мегуми и правда давно мечтал о таких, но позволить себе пока не мог, совмещать универ и работу на первом курсе никак не получалось. — Но они же стоят дохрена и больше, я не могу их принять. Сколько зарплат ты на них угрохал? — Ты пообещал, да и вернуть не получится, я чек выкинул, — Юджи равнодушно пожимает плечами, отводя взгляд. — Просто взял немного ночных смен, мне не трудно, да и в шараге всегда доспать можно.       Возможно «немного» — это пара месяцев, но Фуши лучше об этом не знать. А ко сну по четыре часа — он уже даже немного привык.       Мегуми чувствует неприятное покалывание в глазах, и опускает взгляд на свои осенние кеды, в которых проходил всю прошлую зиму. Немного потертые, и подклеенные, вероятная причина его непроходящего насморка. Ком в горле никак не хочет сглатываться, поэтому он молчит, пытаясь просверлить дырку в бетонном полу. — Все-таки я не угадал? — Юджи интерпретирует его молчание по-своему, и у Мегуми все внутри скручивается от этого расстроенного тона. — Прости, поможешь надеть? — Мегуми шустро расшнуровывает обувь, пока просиявший Юджи готовит обновку, избавляя её от частей упаковки.       На примерку уходит пара минут. Мегуми еще никогда не носил обуви лучше, черная матовая кожа с высокой шнуровкой, прямиком из его забытых сохраненных вкладок. В голове проносятся десятки вариантов благодарности, и ни один из них не сможет передать, насколько сильно это чувство. Объятия получаются слишком крепкими, но так даже лучше. — Оставайся в них, если тебе удобно. А то нам еще в центр ехать, пока до остановки дойдем, по таким сугробам, успеешь замерзнуть.       Фушигуро только кивает, все еще не размыкая объятий, и только потом спрашивает: — В центр? У тебя еще какие-то планы? — Ага, но заранее говорить не буду, сам увидишь, это сюрприз, — улыбка Юджи становится такой мечтательной, что Мегуми невольно напрягается, впрочем, успокаивая себя тем, что все предыдущие сюрпризы кончались хорошо. Особенно тот, с костюмом горничной.       До метро они добираются быстро, Мегуми немного жалеет, что не может во всеуслышание заявить о своих правах на Юджи, потому что он словно магнит, притягивает к себе разного вида странных личностей, многие из которых, не гнушаются откровенным нарушением личного пространства. Механический голос объявляет нужную станцию, и они выходят из вагона на широкую и темную платформу, со всех сторон украшенную мозаиками с изображением Ленина, и прочей советской атрибутики, хотя народа и не много, но Юджи все равно, для верности, прихватывает его за рукав куртки, мастерски лавируя между пассажирами, за что Мегуми ему сильно благодарен.       Итадори старается не подавать виду, но у самого мурашки бегут по спине от предвкушения. Он с трудом прячет довольную улыбку и лишь на секунду, абсолютно случайно, касается ладони Мегуми, сжимает ее, буквально на мгновение, и отпускает, чтоб пропустить вперед на эскалатор. На улицу они выбрались слегка потрепанными, но в целом — вполне довольными. Подземный переход выплюнул их аккурат к центральной ёлке. Потоки людей, хоть и поредевшие с наступлением сумерек, спешили по своим делам, город пестрел огоньками и гирляндами, блестящими зазывающими вывесками, и мигающими витринами. Юджи с некоторой завистью наблюдал за тем, как влюбленные парочки обнимаются при встрече, не стесняясь целуются и переплетают пальцы. Ему тоже так хотелось, хоть он и не смыслил много в романтике. Но жизнь во всё вносит свои коррективы.       Мегуми давно не выбирался в центр, поэтому немного отвлекся от разговора с Юджи, завороженно рассматривая ледовые фигуры, меняющие свой цвет в зависимости от подсветки. Это было красиво. Такой Мегуми кажется Юджи волшебным, словно он и не человек вовсе, он смотрит на него широко открытыми глазами, и не может насмотреться, наслушаться.              Праздничные улочки очень оживленные, и им приходится быть осторожными. Это так огорчает. Мегуми хочется обнимать, прижиматься к нему, оставлять теплые поцелуи на тыльной стороне ладони. В конце концов, Юджи берет его под руку, в красках рассказывая о совсем недавно открывшемся катке. — Ты прикинь, находится почти в самом центре, а народу совсем нет. Так что я без проблем нам билеты выкупил.       Мегуми отчего-то становится так уютно, хочется прижать Юджи поближе к себе и слушать эту его болтовню практически вечность. Поэтому он идет всю дорогу до катка молча, просто наслаждаясь этим моментом уединения. Уже стоя в раздевалке, Мегуми вдруг вспоминает одну очень важную деталь: — Тут такое, я на коньках паршиво катаюсь, как-то никогда не получалось. — Ничего страшного, у меня тоже долго не получалось держать на них равновесие. Нужно чуть согнуть ноги, как пружинка, и немного наклониться вперед, отталкиваясь поочередно. Не парься, я всегда буду рядом.       К тому моменту, как они выходят на лед, на улице становится совсем темно. Включается цветная подсветка, народ встречает ее дружными одобрительными возгласами, и лед становится похож на танцпол в клубе. — Слушай, ты пока прокатись кружочек, а я посмотрю, хочу оценить э-мм…технику, — Фушигуро смущен своей неловкостью, и для начала решает ни за что не отпускать деревянный бортик. — Только один, и сразу вернусь за тобой, никуда не уезжай без меня.       Как будто он может!       Юджи держится уверенно, хоть и кажется слишком свободным, наблюдать за тем, как он ускользает куда-то вперед, лихо поворачивая на виражах, и приковывая к себе одобрительные, оценивающие взгляды — неожиданно неприятно. Мегуми не хочется отпускать его от себя надолго, ощущая, как в груди ворочается неизведанное до сих пор чувство собственничества. Какая-то девушка нелепо падает Юджи в ноги, будто нарочно повиснув на нем, в фальшивой попытке встать, и это становится последней каплей.       Мегуми неловко отталкивается, из-под лезвий на лед летит мелкая белая крошка, но успех явно на лицо. Он всего на мгновение упускает Юджи из виду, когда тот неожиданно появляется откуда-то сбоку, надежно поддерживая его под локоть. — Я узнал, что тут можно договориться с оператором, и попросить его поставить песню. Ну, знаешь, парочки так делают. — Ого, круто, прям романтика, — Мегуми немного язвит, но увидев, как засветилось лицо Юджи — тушуется.       Музыка льется на каток вместе со светом тысяч крошечных огоньков. Юджи берет руки Мегуми в свои и крепко сжимает. Сердце у Фушигуро замирает на первых же нотах — эта песня определенно его любимая.

«Всё будет просто волшебно, пока в наших жилах течёт кровь»

      Самым сложным оказывается — отвести друг от друга взгляд. Юджи двигается медленно и осторожно, позволяя Мегуми самому приблизиться. Но как только это происходит, отъезжает чуть назад.

«Мы будем любить непременно, пока в наших жилах течёт кровь»

      Юджи готов в любой момент поддержать, но Мегуми делает успехи. Он обнимает его со спины, и позволяет просто скользить, тесно прижавшись.

«Всё будет просто волшебно, пока не остынут наши сердца»

      Они подъезжают к самому неосвещенному участку катка, и Юджи аккуратно толкает Мегуми к ограждению, нетерпеливо целуя обкусанные губы, накрывая теплыми подрагивающими пальцами порозовевшие щеки. Если кто-то заметит — плевать. Всегда можно скрыть обоих глубоким капюшоном пуховика.

«Всё будет волшебно, всё будет в наших руках»

      Начинается легкий снег, он кружится в цветных лучах уличных ламп и напоминает блестящие конфетти. Они стоят так еще немного, переводя дыхание, и Юджи опять тянет его на лед. В самый центр, без тени смущения держит Фушигуро за руки, и не отводит взгляда. На ресницах Мегуми остаются снежинки, собрать их прямо губами с подрагивающих век — хочется невероятно сильно. Они пробуют покружиться, медленно, неловко, но так драгоценно. Мегуми совершенно счастлив от того, что Юджи хохочет как маленький ребенок, спотыкается, утягивая и его с собой — этот момент хочется запомнить в мельчайших деталях на всю жизнь: широкая улыбка, напрочь вышибающая душу, выбившаяся из-под шапки влажная прядь, рваные облачка пара, и сцепленные руки. Одни из которых, в варежках с кроличьими ушками.