Цветущее сердце

      Через пару дней.       Слуги носились по особняку: подготовка к приёму заканчивалась, и они проверяли, чтобы всё было идеально.       После завтрака напряженный Алан подошёл к Вильяму в коридоре. –Сегодня вечером приём, – первое, что он сказал художнику в этот день. –Постоянно о нем говоришь. Помню я. –Готовь наряд, Вильям, – он хитро прищурился, будто представив что-то. От такого взгляда по спине художника пробежали мурашки. –Тебя по красоте всё равно не превзойти, – он, убедившись, что вокруг нет любопытных ушей, позволил себе сделать комплимент, чем порадовал Алана. Юноша хихикнул, но ничего не сказал. –Я хотел написать твой портрет, –Вильям посерьезнел. –Ты не занят? –Хотел поработать, пока погода хорошая. Боюсь, снова будет дождь. Давай позже? –Из-за праздника работа растянется. –Ничего страшного. Я не позволю тебе просидеть в комнате за работой. Придут самые знатные рода города. Отец не может не похвастаться гостем-художником. Ты обязан там присутствовать, понимаешь? –Ты меня уговариваешь? – Вильям вскинул брови.       Алан слегка дёрнулся, будто вопрос застал его врасплох. –Думай, как хочешь, – он ушёл в сторону своей комнаты.

***

      Юноша оказался прав: после обеда крупные дождевые капли застучали по окнам. Алан постучался к художнику. –У тебя час на работу, – он зашёл в комнату, не дожидаясь разрешения. –Подожди, стул был другой... –А ты откуда знаешь? – Вильям знал, что Алан уже был в его комнате, когда приносил букет, но сам он в этом ещё не признался.       Юноша рассмеялся. –Ладно, ладно. Признаю, я уже заходил. Доволен? – от его радостного выражения лица художник тоже улыбнулся. –Более чем, – он достал краски из ящика стола. –Через час я уйду готовиться к приёму, так что не торопись, всё равно много не успеешь. –Так рано? –Красота требует не жертв, а времени. –Ты прав, – Вильям сел перед мольбертом.       Наконец-то он мог в открытую рассматривать Алана, не пряча взгляд, не боясь, что его заметят. –У тебя очень красивые глаза, – художник любил делать комплименты. Особенно, когда бояться было нечего. –Мамины... Камилла тоже зеленоглазая, – юноша произнёс это так, будто был чем-то недоволен, но Вильям решил промолчать.       Как назло, портрет самого красивого ребёнка Роланда писался скорее всех, словно кисть сама была рада изобразить его, двигаясь быстрее. Художник боялся, что слишком быстро завершит эту работу, поэтому специально замедлялся, подолгу рассматривая набросок на холсте.

***

Вечер того же дня.       Богато украшенный зал освещался большой хрустальной люстрой. Музыканты играли. Стуча по полу каблуками, танцевали несколько пар людей: замужние пары из различных знатных семей. Вильям увидел лишь четыре знакомых лица: Роланд с Амалией; Маркус, танцующий с какой-то пышногрудой дамой; и Камилла, болтающая со своей подругой.       Художник удивился: Алан так настойчиво требовал от него явки на этот приём, а сам не пришёл. Вильям, чуть обидевшись на юношу, пошёл к столам с закусками, где, что-то обсуждая, сидели мужчины очень важного вида. Он услышал обрывки их разговоров. –...Роланд не пожалел денег... –...его старший весь вечер ухаживает... –...а девка-то и танцевать не думает... –...скольким ухажёрам отказала...       Всё так, как он думал: мужчины оказались обычными сплетниками.       Музыка на недолго прекратилась. К Вильяму, с удовольствием поедавшему какой-то небольшой десерт, подошёл хозяин особняка. –Пойдем, я тебя представлю, – он дёрнул его за рукав и повёл ближе к сплетникам. –Господа! Знакомьтесь, это мой почётный гость, Вильям Рейвен. Художник, пишет портреты моих детей. –Рад вас всех видеть, – гость слегка склонил голову.       "Теперь и меня будут обсуждать."       Мужчины внимательно осмотрели Вильяма с ног до головы, переглянулись и улыбнулись.       "Суки," – он сдержался, чтобы не поморщиться. –Мы пойдём, – Роланд утянул его в сторону. –Иди пригласи кого-нибудь. –Но кого? –Вон, спереди есть кто-то. Пойдем, представлю.       Они подошли к скучающей девушке. Она была одна, несмотря на то что выглядела весьма притягательно: чёрные волосы, собранные в интересную причёску, украшенную жемчугом; серо-сиреневое платье с коротким рукавом и небольшим воротником, сшитое по иностранной моде; шея, наполовину скрытая под колье; руки в изящных белых перчатках, расшитых блестящими серебряными нитями; на лице, как и у всех, маска, скрывающая почти всё лицо; а под ней - опущенный взгляд. Хоть она и не блистала фигурой, вкус в одежде явно был на высоте. –Госпожа Лукреция, позвольте представлю вам своего почётного гостя, – уже порядком надоевший обмен формальностями и поклонами, после чего Роланд оставил их, упорхав на крыльях любви приглашать жену на танец.       Вильям, мысленно выдохнув, подал правую руку даме. Лукреция, слегка кивнув, подала ему в ответ левую.       Дождавшись начала музыки, они начали танцевать. Художник, хоть и был из небольшого рода, танцевать умел хорошо - его родители обожали это дело и с детства учили танцевать своего сына. Его партнёрша, постоянно опускавшая взгляд, вдруг посмотрела ему прямо в глаза. Вильям увидел своё отражение в зелёных зрачках. Её взгляд был скромен, но ничуть не робок. Художник отвернулся в сторону, вспомнив другие изумрудные глаза. Не такие скромные, а нахальные, чуть высокомерные, пронзительные и проницательные, обдающие холодом по спине. Те глаза, которых на приёме он ещё не видел.       Через боковой вход в зал зашел опоздавший Алан. Вильям не мог его толком рассмотреть, кружась в танце, но он уже понял, что юноша оделся необычайно красиво, затмив своим видом всех присутствующих.       Увидев художника, опоздавший улыбнулся. Он ушёл куда-то в сторону, но его сразу же окружила стайка мило щебечущих дам, неприлично наперебой приглашавших его танцевать.       Наконец музыка стихла. Вильям, поблагодарив леди Лукрецию, почти бегом кинулся к Алану. Она снова отошла куда-то в сторону, словно ожидая кого-то. –Не скучал? – художник отпугнул дам своим приходом – те, всё же, хоть немного дорожили своей репутацией. –Отбивался от девушек. Заскучаешь тут... – он отвёл взгляд. Одет юноша был и вправду красивее всех: праздничная белая рубашка с вычурным воротником и кружевными манжетами, на которых блестела серебряная вышивка; сапфировые серьги; волосы, забранные в полухвост; чёрные брюки, поддерживаемые на узких бёдрах ремнём с цепями. От него шёл лёгкий аромат нарциссов и лаванды - словно он носил с собой букет цветов, собранных на единственной ухоженной клумбе в саду. –Ты тут весьма популярен, как я погляжу. Никого себе не присмотрел? –Нет... –Что так? Тебе не откажет ни одна... –Не хочу танцевать, – он отвернулся.       Они наблюдали, как музыканты снова заиграли, пары снова закружились. –Знаешь...– Алан привстал на цыпочки, чтобы прошептать художнику на ухо: –С великим удовольствием потанцевал бы с тобой...       Вильям дёрнулся от горячего дыхания на своём ухе. Он осторожно взглянул в его изумрудные глаза с пляшущими в них озорными искорками. –Нас не поймут... – с горечью в голосе прошептал художник. –А если нас никто не увидит? – юноша хитро улыбнулся. –Как? – художник постоянно оглядывался, боясь, что их кто-то подслушает. И правильно делал: мужчины-сплетники уже косились на них, –Например, у меня в комнате. После приёма. М?       Вильям, секунду поразмыслив, согласился. –Потерпи пару часиков, поизображай из себя павлина, – Алан похлопал его по плечу. –Я пошёл есть.       Юноша лёгкой походкой подошёл к столу с закусками и сел подальше от чужих глаз, словно пришел только покрасоваться перед художником и поесть.

***

      Наконец-то люди начали уходить с приёма. Лукреция удалилась одной из первых, поэтому Вильяма ничего не держало: он протанцевал с ней ещё несколько раз, пока она, извинившись, не ушла.       Он устал от почти постоянных поворотов, громкой музыки, женского парфюма... Но одни мысли о том, кто его ждёт, прогоняли всякую вялость.       Художник, сдерживая ноги от бега, тихо пробирался в сторону хозяйских спален, оглядываясь назад. Алан выглянул в приоткрытую дверь и увидел крадущегося гостя. Вильям шмыгнул в комнату, и юноша запер дверь на ключ. –Как я устал!.. – художник бесцеремонно упал на чужую кровать. –Лукреция хорошо танцует? – в его голосе чувствовалось негодование. –Отвратительно, совершенно не чувствует ритм! Может, поэтому её никто не приглашал? –Кто знает... Я весь вечер ждал конца этого праздника показушности. –Понимаю, в глазах рябит уже.       Алан, до этого момента стоявший, сложив руки на груди, сел на край кровати.       Вильям с наслаждением рассматривал профиль юноши в полутьме комнаты, освещаемой ярким лунным светом. –А ты? Хорошо танцуешь? –Даже без музыки могу, – художник приободрился, резко встал с кровати и, взяв Алана за руки, потащил за собой. –Давай, вставай, вставай... – он, приобняв юношу за талию, начал кружиться по комнате, закрыв глаза. В мыслях он безостановочно считал ритм, чтобы не сбиться.       Алан звонко рассмеялся, откидывая голову назад. Лёгким движением руки снял ленту с хвоста, он тряхнул распущенными длинными волосами.       Вильям разомкнул веки и столкнулся с тёплым, радостным взглядом изумрудных глаз.       Юноша, неожиданно остановившись посреди комнаты, обнял художника, обвил руками, прижался, не желая отпускать. Вильям успел лишь выдохнуть перед тем, как Алан накрыл его губы своими. Целоваться он совсем не умел, чему художник мысленно посмеялся – снилось по-другому.       Вильям перехватил инициативу, углубил поцелуй, покусывая чужие губы, отчего юноша тихонько постанывал.       В сердце художника словно распустились бутоны какого-то чудесного цветка – настолько прекрасно он себя почувствовал сейчас.