Цветущее сердце

      Три года назад –Всё для того, чтобы ваш портрет получился идеальным, – с особой любовью в голосе произнес он.       Статная черноволосая женщина расправила красное платье, усевшись на стул, и взглянула в окно. –Вильям, мне надо вам кое-что сказать, – выдержав недолгую паузу прошептала она. –М? – художник поднял голову от палитры, на которой смешивал краски. –Меня выдают замуж.       Сердце упало, тело пробила мелкая дрожь, тюбик с краской выпал из рук на пол, оставив на ковре красное пятно. –За кого? – выдавил он из себя, когда в опустевшей голове появились хоть какие-то мысли. –Лорд Менсен, у него уже было две жены: одна умерла, вторая в монастыре...мне страшно! – она закрыла лицо руками. –Я боюсь! А что, если со мной тоже что-то случится? Я не могу перечить родителям... –Маргарет, не беспокойтесь, – он успокаивал не её, а себя. –Сейчас я должен закончить ваш портрет. –Вил, не говори так, будто мы чужие...Ты меня ранишь больнее стального ножа. –Маргарет, пожалуйста, давай помолчим, – он, усевшись на стул перед мольбертом, зарылся руками в волосы. –Я не знаю, что делать...       Он дрожащими руками, сдерживая слезы в горле, торопливо наносил мазки на холст. –Роланд Менсен, живёт в Вишнëвом особняке, богат, уже растит троих детей... – Маргарет, со слезами на глазах, не послушала его просьбу, продолжила говорить. –Партия гораздо достойнее какого-то художника, – он закатил глаза. –Ужасно толст и усат! Я не переживу ещё одну встречу с ним... – она постоянно вытирала глаза белым платком с вышивкой в виде нарциссов. –Вы всё ещё им пользуетесь? –Я...я буду хранить его под подушкой... Нет! Всегда носить с собой, как можно ближе к сердцу! – торопливо заговорила она, прижимая платок к груди. –Это всего лишь тряпка... –Неправда, это платок с твоей вышивкой! Обещаю, когда перееду, я посажу в саду нарциссы. Я засажу цветами весь сад, буду целыми днями сидеть там на скамье и читать! Читать твои письма. Пиши почаще, хорошо? Как можно чаще! –Боюсь, я не мастер красивых слов. –Присылай рисунки, наброски... Обещаю, что уговорю Роланда пригласить тебя когда-нибудь! – она давала одно обещание за другим.       За тоскливыми разговорами время пролетело незаметно, и перед Вильямом уже стоял наполовину готовый портрет: остальное он мог покрасить и один. –Готово, – Художник убрал краски, подвинул к стене мольберт. –Ох, Вильям, как же теперь всë болит! – она встала, потягивая затекшую спину. –Ретта, Ретти... – он бережно положил руку ей на щеку, словно прикасался к хрустальной скульптуре. –Вил... Я люблю тебя. А ты? Встретишь какую-нибудь красивую натурщицу и забудешь меня, – она взяла его руку в свои и прижала к груди. –Никогда не забуду, – прошептал Вильям. –Обещай. Обещай, что пока я жива, ты меня не разлюбишь! –Никогда, Ретта, никогда, – художник осторожно положил голову на её плечо. Маргарет начала слегка поглаживать его спутавшиеся волосы. –Мне неважно, кто ты: леди Блэквуд или леди Менсен. Для меня ты всегда будешь Реттой... –А ты всегда будешь Вилом. Моим Вилом. –Назови своего сына Вильямом. –Назови свою дочь Маргарет.

***

"      Дорогой мой Вильям, Вот уже как две недели я являюсь леди Менсен, чему не рада.       В особняке безумно красиво: везде ковры, картины, цветут вишни. Но чего-то не хватает. Повелю поставить вазы с цветами. С ними, наверно, станет лучше.       Роланд оказался на редкость мерзким. Он явно умён, но не признаёт во мне равную. Общается со мной так, будто я совершенно ни в чем не разбираюсь!       Вильям, прошу, пиши мне больше.       Мне никто не запрещает читать на веранде. Я сижу там до самого вечера, пока совсем не стемнеет.       Сад здесь запущен: я велела уволить садовника. Разберусь со всем сама. Деревья засохли, клумбы заросли, скамейки разваливаются.       Надеюсь, что в библиотеке (она здесь на редкость огромна) найду научные книги, стану аптекарем-самоучкой. Вместо обычных цветов выращу целый сад лекарственных растений. Найду, чем занять себя.       Как ты? Как себя чувствуешь? Пожалуйста, напиши мне сразу несколько писем!       Навечно твоя,       Ретта Б."       Обкусанные пальцы держали в руках письмо. Написанные дорогими чернилами строчки расплывались от слез, капающих на текст.       Вильям, до крови искусавший губы во время прочтения, кинулся писать ей ответ. "      Ретта!       Получил твоё письмо. Заплакал. Как я по тебе скучаю!       Без тебя плохо: почти не сплю, а если и удаётся, то вижу тебя! Каждый раз, когда я пытаюсь что-то нарисовать в блокноте, что ты подарила, у меня получается твоё лицо!       Но я рад, что сам особняк не вызывает у тебя отвращения.       Надеюсь, что у тебя всё получится. Надеюсь, что Роланд поскорее умрет (по какой-нибудь неизвестной причине).       Расскажи, появились ли у тебя друзья среди слуг? Как к тебе относятся дети?       Я не мастер красивых слов, прости, больше не знаю, что тебе сказать. В конверт положу несколько последних набросков.       Навечно твой,       Вил Р. " "      Дорогой мой Вил!       Как же долго доставляют письма, ожидание невыносимо. Но, благодаря ему, чтение становится гораздо приятнее.       Наброски великолепны! Спрятала их в ящик своего стола (благо, Роланду плевать, что я храню).       Среди своих слуг приметила двух хорошеньких горничных. Кажется, их зовут Аннет и Изабелла. Аккуратные, порядочные, ко мне относятся дружелюбно.       Старший сын, Маркус, меня как-то недолюбливает. Ему около двадцати. Чрезвычайно похож на отца! Такой же толстый и усатый.       Вторая, Камилла, относится ко мне недоверчиво, но, я думаю, мы с ней ещё подружимся. Она отличается от брата. Красивая, воспитанная. Хотела предложить тебе жениться на ней, но передумала (использовать её как прикрытие для наших встреч будет несправедливо). Камилла ещё совсем юна и невинна, ей всего лишь чуть больше шестнадцати.       Последний вызвал во мне самые смешанные чувства. Его зовут Алан, младше сестры примерно на год. Если с Маркусом он сводный, то с Камиллой точно родной: они оба явно пошли в мать! Алан сначала сторонился меня, а если и встречался, то смотрел, как на простолюдинку. Но в последнее время он стал добрее, мы часто сидим с ним на веранде допоздна, зачитываясь новым романом (он тайно бегает за книгами к своему знакомому). Приносит необычно интересные романы и очень познавательные книги по садоводству и лечебному делу.       Вил, я тоже плохо сплю по ночам. Вижу твой образ, сжимаю в ладонях платок, не могу сдержать слëз. Часто по утрам встаю с некрасивым лицом из-за этого. Но это неважно. Важно, что моя любовь к тебе с каждой секундой разлуки лишь крепнет. Надеюсь, что твоя тоже.       Со всей любовью,       Ретта Б. " "      Моя милая Ретта!       Я принял несколько крупных заказов, продал множество старых пейзажей за кругленькие суммы. Кажется, это признание. Моё имя уже обсуждают в светских кругах. Я необычайно рад этому!       Также рад, что ты нашла себе единомышленника. Несказанно рад! Просто прекрасно, что теперь у тебя есть развлечение и поддержка.       Как твои успехи с садом? А с лечебными травами? Как дела у Аннет и Изабеллы?       Знай и не сомневайся: моя любовь ничуть не слабее твоей. Я всегда помню тебя. Я всегда буду любить тебя. Если с тобой что-то случится, я отомщу Роланду, меня ничего не остановит.       С искренней любовью,       Твой Вил Р. ''

***

      Они переписывались ещё два года.       За это время Маргарет привела сад в величественный вид, научилась делать некоторые лекарства, парочку слабых ядов, которые тестировала на крысах, которых периодически ловили в кладовке Аннет и Изабелла, а также, как и предполагала, подружилась с Камиллой.       Вильям тосковал, но искренне радовался, когда его Ретта нашла новые увлечения и добилась успехов. Он слал ей некоторые наброски, которые считал наиболее достойными. Она всегда радовалась, хвалила и благодарила. Но в его душе поселилось какое-то нехорошее предчувствие.       И однажды ему пришло письмо, отличающееся от всех прошлых: "      Вил,       Я даже не знаю, с чего начать!       Сегодня утром, когда слуги приходили меня будить, я заметила, как странно переглядываются Аннет и Изабелла. Они выглядели так, будто целовались пару минут назад. Я спросила их прямо, что у них за отношения. И оказалась права. Они не пытались юлить или врать, честно мне признались. Я рада, что хоть кто-то в этом особняке счастлив в любви! Рада, что мне так доверяют.       В обед Роланд заговорил со мной про детей. Прошло уже два года, а я так и не беременна. Мне кажется, проблема в нём, но он, конечно, это не признает. Кто я такая, чтоб ему перечить, блядь?! (Искренне прошу прощения за ругательства.)       Вечером я отпустила Аннет и Изабеллу отдохнуть, пусть порадуются. Сама пошла читать в беседку в саду. Алан снова принёс стопку новых книг. Он так вырос за эти два года! Настоящий красавец. Отношусь к нему, как к родному. Он знает о нашей переписке, но не собирается рассказывать о ней кому-либо. Ему можно доверять.       Как ты? Надеюсь, у тебя всё гораздо лучше. Как работа? Как питаешься, не голодаешь? Я так о тебе волнуюсь, не представляешь!       Твоя,       Ретта Б. "       Вильям забеспокоился, гнетущее чувство в груди росло и росло. Роланд нечасто заводил с ней речь о детях, и каждый раз Маргарет писала об этих "супружеских" разговорах. И каждый раз художнику было плохо.       Вильям дрожащими руками написал ей ответ.       Следующие два месяца писем от нее совсем не было. Художник уже устал писать в никуда. Он боялся, напридумывал себе кучу вариантов, что могло случиться с его Реттой, и все они были безрадостными.       Так и вышло – по всей округе громом пронеслась новость, что третья жена главы рода Менсен, леди Маргарет Блэквуд-Менсен мертва.