Do I wanna know?

Раньше ты был склонен считать, что бесконечная вера Далирии в возможность исцеления вампиризма — всего лишь следствие профессиональной деформации. До обращения девушка много лет занимала должность старшего лекаря в Парламенте Врат Балдура. Тебя не удивляло, что в тех условиях, в которых вам приходилось существовать, её убеждённость стала граничить с помешательством. Возможно, эта вера была единственным, что помогало Дал не сойти с ума под гнётом Касадора. За последние два дня изучения записей надежда стала вытеснять твой скептицизм, даже несмотря на то, что информации, которой вы располагали, оставалось ничтожно мало. Вам с Велари удалось понять только то, что некий маг пытался создать лекарство, проводя эксперименты с кровью. Вы не знали, добился ли он какого-либо успеха, что за кровь использовал, или даже кем был этот волшебник. Возможно, всё это окажется всего лишь чьим-то вымыслом. Среди всех мест, отмеченных тобой на карте, только два напоминали башни, которые могли бы стать пристанищем мага. Эльфийка хотела как можно скорее отправиться к одной из них, убеждённая, что именно там вас ждут ответы на многие вопросы. Была ли это женская интуиция, или чародейка действительно разобрала запутанные шифры, для тебя не имело значения. Всё, что тебя заботило, и на чём ты продолжал настаивать, — это сначала выяснить хоть что-нибудь о личности волшебника. Ты бы не был столь категоричен, если бы мог последовать за ней. Но учитывая, что путешествие с тобой подразумевает продвижение исключительно в тёмное время суток, ты даже не рассматриваешь этот вариант, не собираясь становиться обузой для Велари. Желание вновь оказаться под солнцем, а также потенциальная возможность хотя бы частично искупить вину перед всеми, кого ты обрёк на столь незавидную участь, всё больше конфликтуют с намерением защитить эльфийку. Тебе приходится постоянно напоминать себе, по какой причине ты в первую очередь решил помочь ей. Будучи совершенно уверенным, что поиски лекарства окажутся сопряжены со множеством опасностей, ты собирался отговорить её от этой затеи. Не то чтобы у тебя было хоть какое-то представление о том, как добиться этого. Всё-таки речь шла о чрезвычайно упрямой личности. Но ты не мог позволить ей в одиночку бросаться в омут с головой и надеялся, что в подходящий момент нужные слова найдутся сами собой. Однако, видя, насколько увлечена Велари, ты всё больше сомневаешься в том, что у тебя есть хоть какой-то шанс убедить её полностью отказаться от поисков. Но, по крайней мере, ты можешь продолжать сдерживать её от совершенно безрассудных поступков. Тем более что она поразительно легко согласилась отложить путешествие к башне до тех пор, пока у вас не появятся более подробные сведения. Сговорчивость эльфийки — не единственное, что в последнее время вызывает твоё удивление. Ты не можешь сказать, в какой момент это произошло, но не сомневаешься, что её поведение в твоём присутствии изменилось. Никогда раньше она не была такой очаровательно застенчивой, а твои прикосновения и обыденные игривые фразочки не заставляли её сердце биться так яростно, что ты стал опасаться, как бы оно не разорвалось у неё в груди. Поначалу тебе казалось, что твой разум играл с тобой злую шутку, убеждая в осуществлении твоих потаённых желаний, поэтому ты предпочитал игнорировать все странности. Когда отмахиваться от них стало практически невозможно, ты испугался, что недостаточно хорошо притворялся, а реакция Велари означала всего лишь нежелание и боязнь обидеть твои чувства. Тем не менее это не остановило тебя от того, чтобы предложить ей переехать к тебе. Внезапно возникнув в твоей голове посреди ночи, эта идея оказалась слишком заманчивой, чтобы так просто отказаться от неё. После двух дней жизни под одной крышей, позволивших повнимательнее присмотреться к реакциям эльфийки, ты можешь почти с полной уверенностью сказать, что ей нравятся твои прикосновения. И несмотря на её очевидное смущение, возникающее каждый раз, когда твои руки задерживаются на ней чуть дольше мимолётного касания, ты не можешь отказать себе в этом удовольствии. Она выглядит слишком милой, когда изо всех сил пытается сохранить невозмутимое лицо. В дополнение к безусловному удовлетворению самолюбия, такие взаимодействия приносят с собой замешательство. Ты не знаешь, что делать. Следует ли тебе предпринять более активные шаги? Не потеряешь ли ты то, что имеешь, в погоне за призрачной надеждой на большее? В конце концов, то, что её тело реагирует на тебя, не означает, что чародейка хочет того же, чего и ты. Может быть, это всего лишь физическое влечение. Она же ясно дала понять, что не ищет серьёзных отношений. Почему её позиция должна измениться, когда дело касается тебя? Особенно когда то, что ты можешь предложить, так далеко от пределов мечтаний. Ты имел в виду каждое слово, когда высказывал Велари свои опасения по поводу отношений, умолчав только об одном. О том, как сильно на самом деле желаешь попробовать. С ней. И только с ней. У тебя наконец-то есть однозначный ответ на вопрос о том, чего ты хочешь. Впервые за более чем два столетия ты уверен в этом ответе больше, чем в чём-либо другом. Тебе не нужны случайные связи в попытке вернуть себе права на своё тело и плотские желания. В твоей жизни было слишком много ничего не значащего секса, и недавний инцидент только ещё больше убедил тебя в этом. Ты не желаешь искать кого-то, кто не только примет тебя таким, какой ты есть, но и хотя бы отдалённо приблизится к Велари. Нет. Ты хочешь только её. И хочешь с ней чего-то настоящего. Очень сильно. Как вообще можно было думать, что дружбы достаточно? Конечно, тебе приходилось загонять мысли о большем в самые дальние уголки своего разума, потому что эльфийка предложила быть твоим другом. У тебя всё ещё нет никакой уверенности в том, что она не хочет оставить всё как есть, но, похоже, ты больше не можешь заниматься самообманом. Боги, какой же бардак…

***

Ты сидишь в плетёном кресле на террасе, всё глубже погружаясь в свои невесёлые мысли под мерное стрекотание сверчков, пока к тебе не присоединяется Велари. За разговорами и совместным созерцанием звёзд твоё настроение стремительно улучшается. Вы стоите, оперевшись на каменное ограждение, когда ты начинаешь рассказывать эльфийке легенду о созвездии Неспящих Рыцарей: — Говорят, что когда-то они дали клятву королю стоять на страже Севера в ожидании любых приближающихся армий. После смерти короля высоко в горах произошла решающая битва… — И рыцари решили подняться в небо, чтобы вечно охранять Север, — заканчивает за тебя чародейка. — О, так ты знаешь эту историю. — Да, вспомнила, когда ты начал рассказывать. Я слышала её от брата, — разглядывая созвездие, она начинает нервно теребить свои пальцы. Кажется, что воспоминания о погибшем брате огорчили её гораздо сильнее, чем обычно. — Дорогая, ты в порядке? — твой голос мягкий и обеспокоенный. — Да, я просто… — нерешительно начинает она, разглядывая свои руки. — Думаю мне следует выполнить своё обещание. Ты нашёл в себе силы поделиться своим прошлым, и я должна сделать то же самое… Я хочу, чтобы ты знал, — повернув к тебе голову, добавляет эльфийка гораздо более уверенно. Ты наслышан о её тяжёлом детстве, о том, как чудовищно обращались с ней родители. Об отце, который вымещал свой гнев на дочери за неконтролируемые вспышки дикой магии. О том, как этот ублюдок держал её взаперти, кричал и позволял себе поднимать на неё руку. О шрамах, которые могли бы остаться на всю жизнь, если бы не дорогостоящие мази. О матери, предпочитавшей не становиться на сторону дочери, молча наблюдая за происходящим. У тебя нет никаких идей, что же может быть хуже этого. О чём она боялась рассказать всё это время? — Если это действительно то, чего ты хочешь, я внимательно слушаю. Велари кивает, и по остекленевшему взгляду можно сказать, что воспоминания уже увлекли её далеко за пределы террасы. — Почти сразу после того, как я сбежала из Невервинтера, мне повстречался один искатель приключений. Терен… — того, что имя звучит как проклятие в её устах, достаточно, чтобы в тебе зародилась ненависть к этому человеку, кем бы он ни был и что бы ни сделал. — У нас завязались отношения. Я была молодой и глупой… верила всем его сладким речам, даже когда разум подсказывал, что всё это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Она горько усмехается, прежде чем продолжить: — В какой-то момент он рассказал мне об одном месте, где хранятся ценные артефакты. Убеждал меня, что оно почти не защищено, настаивал, что мы не могли упустить такую возможность разбогатеть. Я так сильно хотела произвести на него впечатление, что пресекала любые попытки брата отговорить меня от этой затеи. В итоге Адриан отказался отпускать меня и отправился с нами, — на последней фразе её голос начинает дрожать, эмоции грозят прорваться наружу. Ты уже догадываешься, какой будет развязка этой истории, но терпеливо ждёшь продолжения, подавляя вспышку гнева, направленную на мерзавца Терена, пока эльфийке требуется некоторое время, чтобы взять себя в руки. Она делает глубокий вдох и отворачивается, устремляя взгляд вдаль. — Там действительно были спрятаны артефакты, но всё остальное оказалось ложью. Мы угодили в ловушку, — эльфийке удаётся сохранять ровный тон, в то время как несколько одиноких слезинок медленно скатываются по её лицу. Тебе невыносимо видеть, как она плачет. Твоя рука инстинктивно тянется к её щеке, пальцы прослеживают влажную дорожку, задерживаясь на подбородке, прежде чем опуститься на её плечо. — Терен подставил нас, чтобы завладеть сокровищами. Он планировал это с самого начала и лишь посмеялся напоследок над моей наивностью. И потом… — голос чародейки переходит на шёпот, — Адриан пожертвовал собой, чтобы спасти меня. Ты знаешь, как много значил для неё брат. Его визиты в родительский дом были единственными проблесками света в её детстве. Страшно представить, каким ударом стала смерть Адриана, особенно при таких обстоятельствах. Велари поворачивается к тебе с глазами, наполненными душераздирающей болью, слёзы небольшими ручейками стекают по покрасневших щекам. Тебя охватывает паника. Что ты можешь сказать? Как тебе успокоить эльфийку? Её губы дрожат, когда она произносит: — Он умер по моей вине. Это я должна была погибнуть… не он. В следующий момент что-то в ней ломается, и она больше не может сдерживать рыдания. Ты чувствуешь её боль, как свою собственную. Ощущения сравнимы с тысячей кинжалов, разом вонзающихся в плоть и разрывающих тебя на части. Тебе нужно сделать хоть что-то. Попытаться утешить, как можешь. Требуется усилие, чтобы вырваться из охватившего тебя оцепенения и начать действовать. Твои руки тянутся, чтобы крепко прижать Велари к себе. Её тело послушно подчиняется, продолжая сотрясаться от всхлипываний, руки безвольно свисают по бокам, а голова падает тебе на грудь. Одна твоя ладонь оказывается на спине чародейки, а вторая ласково проводит по её волосам. Вскоре ты с удивлением обнаруживаешь, что её рыдания постепенно становятся тише, а тело уже не настолько сильно дрожит. Так странно осознавать, что твоего молчаливого присутствия достаточно, чтобы принести ей утешение. Это придаёт тебе решимости наконец заговорить, продолжая успокаивающе поглаживать эльфийку по голове: — Это не твоя вина. Нет ничего удивительного в том, что ты надеялась на что-то светлое и хорошее после всего, через что тебе пришлось пройти. Тебе, как никому другому, прекрасно известно, что слова не способны мгновенно избавить от сожалений и снять с плеч всю вину, но ты не знаешь другого способа показать, что понимаешь Велари… дать понять, что она в этом не одинока. Её руки поднимаются вдоль твоего торса, пока не сжимают верхнюю часть рубашки. — Я не должна была позволять брату погибнуть вместо меня, — тихо произносит она между всхлипываниями, сильнее прижимаясь лицом к твоей груди. — Это был его выбор. Ты не могла повлиять на это решение. И он бы не хотел, чтобы ты продолжала убиваться из-за него. Хватка эльфийки на ткани усиливается, всё тело кажется таким напряжённым, словно изо всех сил пытается отгородиться от произнесённых тобой слов. Вырывающиеся из груди всхлипы становятся отрывистыми по мере того, как чародейке всё больше не хватает воздуха в лёгких. — Постарайся дышать, дорогая, — просишь ты, сосредоточившись на том, чтобы сделать собственное дыхание глубоким и ровным. Сопровождающие этот ритм движения твоих рук вдоль её спины постепенно расслабляют Велари, дыхание почти синхронизируется с твоим. Её пальцы разжимаются, разглаживая образовавшиеся на рубашке складки, затем перемещаются чуть выше, поправляя воротник. От случайного прикосновения к твоей ключице по коже пробегают мурашки. Ты наклоняешь голову, дотрагиваясь кончиком носа до мягких прядей, и задаёшься вопросом, по-прежнему ли это похоже на дружеские объятия. — Астарион… — Да, моя дорогая? — слегка приподняв голову, произносишь ты. — Спасибо тебе, — выдыхает она. — Было тяжело держать это в себе. — Спасибо, что доверяешь мне настолько, чтобы рассказать об этом, — бормочешь ты ей в макушку. — Давай я принесу тебе салфетку, пока ты не промочила мою рубашку насквозь, — слова слетают с твоих губ прежде, чем ты успеваешь их обдумать. Это слишком похоже на то, что твой разум сопротивляется возникшей между вами близости и стремится во что бы то ни стало оградить тебя от неё. Ты морщишься от скверного ощущения, что умудрился всё испортить. Эльфийка сразу же отрывает голову от твоей груди и проводит рукой по мокрому пятну на ткани: — Прости… Со мной уже всё в порядке, — чародейка полностью отстраняется от тебя и смахивает оставшиеся слёзы тыльной стороной ладони. — Я хочу вернуться и попробовать завершить трансмутацию, если не против. Да, ты определённо всё испортил. Чёртов идиот. — Пойдём, — рассеянно киваешь ты, поворачиваясь к двери. Тебе остаётся только смотреть вслед Велари и жалеть, что не можешь отмотать время назад, когда она пересекает гостиную, по-видимому, направляясь в свою комнату. Ты раздражённо проводишь рукой по затылку, после чего подходишь к стеллажу с вином. Многие смертные имеют привычку топить свои печали в алкоголе. Тебе бы потребовалось опустошить все свои запасы, чтобы добиться хотя бы кратковременного эффекта. Это явно не стоит того, поэтому ты собираешься просто насладиться вкусом. Твой выбор останавливается на «Тени Жасмарима» — легендарно редкого красного вина, которое по-хорошему следует оставить для какого-нибудь особого случая. Ты решаешь, что желание порадовать себя — достаточно веская причина, берёшь бутылку вместе с бокалом и устраиваешься на диване. Вскоре до тебя доносятся приближающиеся шаги. Когда Велари появляется на пороге гостиной, держа в руках свои алхимические принадлежности, ты смотришь на неё поверх книги, вопросительно изгибая бровь и стараясь не выдать истинных эмоций по поводу возвращения эльфийки. — Не хочу сейчас оставаться одна, — произносит она с лёгким оттенком плохо скрываемой горечи. Тебе приходится сдерживать желание подскочить и заключить её в объятия. Вместо этого ты откладываешь книгу в сторону и мотаешь головой в сторону бутылки, предлагая: — Будешь? — Не откажусь, — отвечает чародейка, улыбаясь уголками губ. Она располагается на коврике возле камина, скрестив ноги, изящным взмахом руки разжигает огонь и расставляет различные колбочки вокруг пока ещё пустой ёмкости. Ты подходишь к Велари, протягивая бокал с вином: — Держи. — Спасибо, Стар, — ваши пальцы соприкасаются, и ты не торопишься убирать ладонь, слушая учащённое сердцебиение эльфийки, звучащее сладкой музыкой в твоих чутких ушах. Опустив наконец руку и не утруждая себя тем, чтобы скрыть надменную улыбку, ты возвращаешься на своё место, в то время как чародейка, сделав первый пробный глоток, спешит поделиться своим восторгом: — Мм… какое восхитительное вино, — она отпивает ещё немного. — Странно… — задумчиво протягивает эльфийка после паузы, — не могу узнать, что это. — Сомневаюсь, что тебе приходилось пробовать его раньше, — усмехаешься ты, предвкушая какой эффект произведут твои следующие слова. — Это «Тень Жасмарима». — Невероятно… — изумлённо выдыхает она. — Где ты его достал? Ты вытягиваешь ноги на пуфике, закидываешь руку за голову и одариваешь Велари хитрой улыбкой, наслаждаясь произведённым впечатлением, прежде чем пуститься в объяснения: — Оказалось, что у владельца винной лавки в соседнем квартале есть весьма полезные связи в Лускане. Несколько разговоров… и он был настолько очарован моими познаниями, что согласился раздобыть для меня одну бутылку. Может быть, конечно, дело вовсе не в винах, а в моём природном обаянии, но итог один, — твоя улыбка превращается в дерзкую ухмылку. — Перед тобой действительно сложно устоять, — игриво замечает эльфийка. — Спасибо, что поделился таким сокровищем. Я давно не пробовала настолько вкусного вина. Неудивительно, что о нём слагают легенды. — Твоя лесть желанна, но совсем не обязательна, если ты просто хочешь добавки, — смеёшься ты, вставая, чтобы налить ей ещё вина. — И я действительно рад разделить его с тобой. Ты крепче сжимаешь бутылку, готовый поклясться, что от улыбки, озаряющей лицо чародейки, чувствуешь трепет в районе своего небьющегося сердца.

***

Спустя некоторое время Велари подходит к тебе, держа в одной руке бокал, а в другой флакон с тёмно-красной жидкостью. Она, затаив дыхание, ждёт твоей реакции, пока ты с подозрением принюхиваешься к содержимому и делаешь несколько глотков, оценивая свои ощущения. — Боюсь, мне придётся тебя огорчить. Выглядит, конечно, как кровь, но утоляет жажду не больше, чем вода. Мне нужно что-нибудь более сытное, — мрачно усмехаешься ты. — Чёрт… — её плечи опускаются. — Конечно, это не могло быть так легко, — она подливает вина в свой бокал и опускается рядом с тобой на диван. — Выше нос, — пытаешься подбодрить ты, протягивая руку, чтобы слегка сжать её предплечье. — Уверен, рано или поздно одна из твоих блестящих идей даст нужный результат. — Надеюсь, ты прав, — она задумчиво смотрит мимо тебя. — Может быть, это подействует на тех, кто никогда не пробовал крови мыслящих существ? — Интересное предположение, — размышляешь ты, медленно постукивая пальцем по колену, — учитывая, что кровь животных действительно не идёт ни в какое сравнение… Можно попробовать протестировать на порождениях. — Я подготовлю несколько флаконов, чтобы передать в Подземье, — эльфийка подносит бокал к губам, пристально вглядываясь в твоё лицо. — Ты голоден? Всегда. Эта проклятая жажда крови сопровождает каждую секунду твоего существования, с той лишь разницей, насколько невыносимой она ощущается. Это может быть гложущее чувство пустоты, распространяющееся по твоим венам, или нестерпимая боль, проникающая в кости и не позволяющая думать ни о чём, кроме желания устранить её любой ценой. В любом случае, тебе пришлось смириться и научиться функционировать вопреки этому голоду. Ты сглатываешь, не позволяя взгляду опуститься на шею эльфийки, и отвечаешь как можно небрежнее: — Всё в порядке. Я могу отправиться на охоту позже, если проголодаюсь. Или подожду, пока Кулакам снова не понадобятся мои навыки, — хищно ухмыляешься ты, обнажая клыки. Это была хорошая сделка: ты помогаешь им выслеживать всевозможных негодяев, а взамен можешь утолить как свой голод, так и кровожадность. И всё действительно не так уж и плохо по сравнению с тем, как ты питался до обретения свободы. Вот только это не делает кровь Велари менее привлекательной и желанной. Изумрудные глаза перед тобой излучают сомнение, в очередной раз подтверждая, что твоё притворство работает на неё далеко не так хорошо, как того бы хотелось. — Если животные гораздо хуже утоляют голод, а заказы поступают нерегулярно, почему ты больше не пьёшь мою кровь? — Поскольку мы перестали подвергать себя ежедневному риску, героически спасая мир, — иронично хмыкаешь ты, — не вижу достаточных причин просить тебя об этом. — Если моя кровь позволяет тебе чувствовать себя лучше, для меня это достаточная причина, — твёрдо заявляет эльфийка, удерживая твой взгляд. Вряд ли она демонстрировала бы такую же поразительную решимость, если бы знала, какая тебе требуется сила воли, чтобы сдержать себя и вовремя остановиться. — Для меня нет, — вздыхаешь ты, ущипнув себя за переносицу. — Только не за твой счёт. — Не драматизируй, у меня достаточно крови для нас обоих, — насмешливо фыркает чародейка. Она хочет, чтобы ты её укусил, или это твоё разыгравшееся воображение? — Кто-то соскучился по моим клыкам на своей шее? — дразняще мурлычешь ты, выгибая бровь. — Может и так. Такой ответ определённо становится неожиданностью для вас обоих, но тебе гораздо лучше удаётся скрывать своё удивление, которое вдобавок притупляется предвкушением крови эльфийки. Ты успеваешь заметить, как округляются её глаза, прежде чем она быстро отводит взгляд, делая несколько судорожных глотков из своего бокала. Намереваясь убедиться, что Велари действительно не возражает, и не собираясь смущать её ещё больше, ты отбрасываешь всё кокетство и игривость в сторону и серьёзно спрашиваешь: — Ты уверена, что хочешь этого? — Да. Тебе трудно прочесть в её глазах что-либо, помимо отсутствия сомнений, когда почти всё, о чём получается думать, — это манящий запах крови. — Тогда иди сюда, — зовёшь ты, похлопывая себя по коленям. Эльфийка ставит бокал на стол, прежде чем переместиться, устраиваясь, как вы оба привыкли, спиной к тебе. Рука ложится на твою ногу чуть выше колена, чтобы сжать её, если ты слишком увлечёшься, потерявшись в шее чародейки. Приобняв её за талию, ты другой рукой убираешь волосы, перекидывая их через плечо, когда Велари начинает говорить, словно пытаясь объяснить неожиданный ответ, вырвавшийся ранее: — Это приносит неповторимые ощущения. Онемение, наступающее после вспышки боли, на некоторое время освобождает меня от всех тревог… от всего негатива этого мира. Боль, онемение… И она находит в этом что-то хорошее? Что это, если не полное безумие? Заметив, что её тело более зажато и напряжено, чем обычно, ты притягиваешь её ближе, побуждая полностью откинуться на тебя. — Если хочешь, чтобы я поверил, что тебе это нравится, придётся расслабиться, — говоришь ты, едва касаясь губами шеи. Эльфийка вздрагивает, её сердце начинает неистово колотиться, но она всё же позволяет себе полностью прижаться спиной к твоей груди. Более или менее удовлетворённый этим, ты вонзаешь клыки в мягкую плоть и делаешь первые неторопливые глотки, намереваясь насладиться каждой каплей. Каждым ударом сердца, ускоряющим движение крови по её венам к твоему рту. Каждым мгновением, когда сущность чародейки постепенно проникает в тебя, смешивается с твоей кровью, струится по всему телу, наполняя жизнью. Ты не обманул, когда сказал, что её кровь подобна солнечному свету. Каждое кормление сравнимо с выходом из мрака на залитый солнцем луг. Яркие лучи танцуют на твоей холодной бледной коже, согревая каждый дюйм, наполняя изнутри теплом и счастьем. Связано ли это непременно с кровью эльфийки, или всё дело в близости, которая возникает между вами в такие моменты? Что-то среднее между рыком и стоном вырывается из тебя, а хватка на Велари усиливается, когда она начинает ёрзать, непреднамеренно создавая трение, которого так жаждет твоя ноющая длина. Такая реакция твоего организма на её кровь стала привычной и не создавала слишком неловких ситуаций. Но сейчас ты чувствуешь себя почти смущающе твёрдым и не можешь не усугублять своё положение, фантазируя о том, как восхитительно было бы погрузиться в её влажное тепло. Как идеально она обхватила бы твой член, как будто была создана специально для тебя. Как сладко стонала бы от наслаждения, сжимаясь вокруг тебя. Безошибочное возбуждение эльфийки никоим образом не помогает. Ты можешь почувствовать это в её крови, в её запахе и даже в том, как Велари старательно сводит ноги вместе. Тебе не удаётся сдержать ещё несколько горловых звуков удовольствия, прежде чем провести языком по колотым ранкам и отстраниться. Когда ты немного разворачиваешь её, опуская голову себе на плечо, в глаза сразу же бросается припухшая и слегка кровоточащая губа, которую эльфийка, по-видимому, слишком сильно прикусила, сдерживая собственные непристойные звуки. — У тебя здесь кровь… — сообщает она, показывая на своём лице. — Боюсь, мне понадобится твоя помощь, дорогая, — дразняще улыбаясь, заявляешь ты. — Увы, я не могу воспользоваться зеркалом. Она поднимает руку, чтобы вытереть кровавую дорожку, тянущуюся от уголка твоих губ к подбородку. — Было бы обидно потратить это впустую, не так ли? — с игривым блеском в глазах спрашиваешь ты, ловя её за запястье. — Да, — выдыхает она, затуманенным взглядом наблюдая, как ты обхватываешь губами её палец и тщательно облизываешь подушечку. — Теперь я в порядке? — Нет, не совсем, — не сводя глаз с твоего рта, отвечает эльфийка. Воздух между вами буквально искрится от напряжения, и ты наклоняешься, приближая своё лицо к ней. — Ты могла бы попробовать ещё раз. Я бы не стал возражать. Не зашёл ли ты слишком далеко? После нескольких мгновений колебания она приподнимается тебе навстречу и быстро проводит языком по твоей нижней губе, резко отстраняясь со смесью испуга и желания в глазах. Это прикосновение посылает электрический разряд по твоему телу. Это было слишком быстро. Ты хочешь большего. — Знаешь, у тебя на губах тоже кровь, — с придыханием говоришь ты, проводя рукой по её волосам. — Ты мог бы исправить это. Я бы не стала возражать, — почти повторяя твои слова, она снова опускает взгляд на твой рот. С её кровью, текущей по твоим венам, мыслить здраво и задумываться о последствиях почти невозможно, поэтому ты наклоняешься, чтобы лизнуть ранку. Чародейка немного сдвигается в твоём направлении… или тебе это только кажется. В любом случае, ты не можешь удержаться и захватываешь её нижнюю губу, слегка посасывая. Друзья так делают? Твоё лицо застывает в нескольких дюймах от её, ваше дыхание смешивается, а в смотрящих на тебя глазах ты видишь тот же вопрос. Он отодвигается на задворки сознания, как только ваши губы находят друг друга. Поначалу это мягко, осторожно и почти невинно. Её руки обвиваются вокруг твоей шеи, пальцы зарываются в волосы. Твои ладони скользят вниз по бокам к спине, чтобы притянуть эльфийку ближе. Когда ваши языки встречаются с невысказанной мольбой о большем, энергия в комнате сразу же меняется. Велари тихо стонет тебе в губы, и твой член дёргается от этого прекрасного звука. Вы перестаёте сдерживать отчаянную потребность друг в друге, полностью растворяясь в настоящем моменте. Эльфийка перемещается у тебя на коленях и прижимается вплотную, ни на секунду не отрываясь от твоего рта, как будто ей невыносима мысль о том, чтобы отстраниться ради чего-то столь банального, как дыхание. Тебе не нужно никакого другого поощрения, чтобы прижать её бёдра к своим с восхитительным трением, которое заставляет вас обоих издать одобрительный звук. В следующее мгновение все приятные ощущения затмевает удушающая паника. Комната кажется такой тесной и тяжёлой, как будто может обрушиться на тебя. Ты замираешь и пытаешься сделать глубокий вдох, но давящее чувство в груди позволяет лишь судорожно хватать ртом раскалённый воздух. Почему это происходит? Неужели ты не заслуживаешь ничего хорошего? Снова оказавшись в ловушке своего разума, ты остаёшься один на один с отвращением и виной. Что ты наделал? Вы выпили две бутылки вина. Сознание Велари замутнено алкоголем, а ты едва не воспользовался этим. Тебе всё ещё трудно простить себя за то, как ты обошёлся с ней в начале вашего знакомства. Соблазнял и манипулировал, чтобы она никогда не подумала отвернуться от тебя. Инстинкты, выработанные за два столетия, диктовали тебе действовать именно так, но это нисколько тебя не оправдывало. Эльфийка не до конца поддалась твоим манипуляциям и решила помогать, потому что увидела в тебе… Ты на самом деле не уверен, что именно. Нечто большее, чем то, каким тебя видели другие… и даже ты сам. Честно говоря, это только усиливает чувство вины. И всё же ты вновь действуешь в соответствии со своими эгоистичными желаниями. Даже после того, как Велари раскрыла тебе ту часть своего прошлого, которая прекрасно демонстрирует, как сложно ей было снова научиться доверять. Возможно, ты действительно не заслуживаешь ничего хорошего. Страх овладевает тобой, когда не удаётся сбежать от этих мыслей и вернуться в настоящее. Взволнованный голос эльфийки доносится издалека, а перед глазами всё расплывается. Ты осознаёшь, что она отодвинулась от тебя на достаточное расстояние, но не можешь сфокусировать взгляд на её лице. Когда тебе наконец удаётся восстановить контроль над своим телом, ты резко вскакиваешь с дивана и содрогаешься от очередной волны отвращения, заметив, насколько всё ещё твёрд твой член. — Астарион… — обеспокоенно зовёт чародейка. — Прости… Думаю, мне нужно подышать свежим воздухом, — бормочешь ты, старательно избегая её взгляда. Скорость, с которой ты покидаешь дом, удивительна даже для тебя.