Do I wanna know?

От лица Астариона: Лавируя между столиками и посетителями, твоя новая знакомая целеустремлённо двигается в сторону лестницы, ведущей на второй этаж «Эльфийской песни». Ты даже не знаешь, как её зовут, но твоя ладонь в её руке, и ты следуешь за ней. Так ли важно её имя, когда речь лишь о том, чтобы весело провести ночь? Она симпатичная и, судя по всему, готова на многое, чтобы очутиться в твоих объятиях. Множество мужчин были бы счастливы оказаться на твоём месте. С каждым шагом ты повторяешь себе, что свободен. Что хочешь этого. Нет ничего общего с тем, что ты делал для Касадора. Это твой выбор. Преодолевая последние ступеньки, ты чувствуешь предвкушение, а не нервозность, не так ли? Девушка увлекает тебя за собой в комнату. Ты слышишь щелчок замка позади себя, и в следующее мгновение её руки уже теребят подол твоей рубашки. Пальцы задевают пояс твоих брюк, и ты уже не так уверен, что готов с ними расстаться. По крайней мере, не так быстро. — Нетерпеливая малышка, — усмехаешься ты, сжимая ткань её платья, плотно облегающего бёдра, и притягивая девушку ближе. — Да, я такая, — страстно произносит она, прежде чем захватить твои губы своими. Её язык требовательно проникает в твой рот, а руки задирают рубашку, изучающе скользя по обнажённой коже. Тебе должно льстить то, как отчаянно незнакомка желает твоего тела, но это кажется каким-то искажённым и неправильным. Такими же ощущаются её прикосновения и слетающие с губ нуждающиеся звуки. По мере того, как твоё тело становится всё более напряжённым, подсознание начинает услужливо заменять их теми, которые нравятся тебе гораздо больше. Не вызывающими привычного отторжения. Принадлежащими совсем другой девушке. Велари. Что, чёрт возьми, с тобой не так? Ты пытаешься убедить себя, что можешь получить удовольствие от происходящего. Для этого не обязательно представлять свою лучшую подругу. Даже если с ней ты впервые не чувствовал себя куском мяса, а твой разум практически не пытался сбежать, как происходило тысячи раз до этого. Конечно, она не может быть единственной, с кем это возможно. В противном случае у тебя очень большие проблемы. Ничто не помогает сосредоточиться на настоящем моменте. Руки на твоём прессе нежнее, губы мягче. Сладкий вкус на твоём языке распространяется по всему телу, позволяя ему расслабиться. Так легко раствориться в этих фрагментах воспоминаний. По какой-то причине сейчас они оказывают на тебя большее влияние, чем когда были реальностью. Но всё это неправильно и нездорово. Абсолютное безумие. Ты должен остановиться, пока не стало слишком поздно, как бы странно это ни выглядело. Ты не собираешься трахать едва знакомую девушку, воображая на её месте Велари. Не то чтобы у тебя был большой опыт в этой роли, но, кажется, друзья так не поступают. Как после такого смотреть ей в глаза? Твоя осторожная попытка отстраниться не особо успешна. Всё, к чему она приводит — это то, что на тебя набрасываются с ещё большим голодом, заставляя вновь почувствовать себя вещью, которую намереваются использовать. Тебя накрывает слишком знакомое чувство отвращения. Прежде чем ты успеваешь возмутиться почти агрессивному напору, твоё тело делает это за тебя, отказываясь мириться с таким обращением. Ты не можешь сдержать подступающую к горлу тошноту, когда девушка, постанывая, сжимает твой член. Даже ткань брюк не спасает от стремительно поднимающейся волны омерзения. Ты отталкиваешь несостоявшуюся любовницу, прежде чем согнуться пополам и излить содержимое желудка на пол. Она отшатывается с удивлённым возгласом, после чего, неприятно растягивая слова, говорит: — Похоже, тебе не следовало так много пить. О да, конечно, она не считает, что дело в ней. Даже при том, что прекрасно знает, что ты не выпил ни капли. — Или тебе не стоило засовывать язык так глубоко мне в горло, — откашлявшись, язвительно замечаешь ты, окидывая её неприязненным взглядом. Она растерянно хлопает ресницами, а её рот приоткрывается с явным желанием отреагировать на твою грубость. Так и не придумав достойного ответа, девушка обиженно поджимает губы. Возможно, тебе следует чувствовать себя виноватым. В конце концов, именно с тобой что-то не так. Но вместо этого ты испытываешь мрачное удовлетворение, с которым ничего не можешь поделать. Ты идёшь в ванную, практически не обращая внимания на шокированную и очень разочарованную девушку. Тебя начинает сковывать страх. Что, если так будет всегда? Что, если ты никогда не сможешь выбраться из ловушки, которую создаёт твой разум? В течение нескольких минут ты умываешь лицо ледяной водой и прополаскиваешь рот. Становится немного легче. С тяжёлым вздохом ты тянешься за полотенцем, чтобы вернуться в комнату и прибрать за собой, после чего устремляешься к двери. — Приношу извинения за испорченный вечер, — без единой эмоции произносишь ты, не оборачиваясь и не дожидаясь ответа. Вероятно, это была довольно глупая попытка начать всё с чистого листа. Ты просто хотел почувствовать контроль над своим телом и жизнью. Неужели это действительно так много? Пока ты решительным шагом пересекаешь нижний этаж таверны, до тебя доносится приятная мелодия и сопровождающий её голос барда: Но погоди секунду. Когда ты смотришь на меня вот так, Моя дорогая, а чего ты ожидала? Наверное, я всё ещё обожаю тебя, Когда твои руки обвивают мою шею. По крайней мере, так было в последний раз. Ты невесело усмехаешься, отправляясь бесцельно бродить по ночным улицам и прокручивая эти строчки в голове снова и снова. Твой потухший, затуманенный разочарованием взгляд скользит по ярко сияющим в небе звёздам. Прекрасное, но редкое зрелище для города, полного огней, сегодня не вызывает никакого восторга. Это далеко не первый раз, когда ты задаёшься вопросом, могло ли всё сложиться иначе. Что, если бы ты признался в том, что на самом деле хотел большего, когда Велари предложила дружбу? К тому моменту у тебя, несомненно, успели появиться некие чувства к ней. Были ли они взаимными? Хочешь ли ты знать? В этих размышлениях нет ничего, кроме пустоты и обречённости. Какой смысл зацикливаться на том, что навсегда осталось в прошлом? В любом случае, ты слишком сломлен для настоящих отношений. Ты сомневаешься, что вообще знаешь, что такое любовь. Что способен испытывать это чувство после всех страданий. В твоём небьющемся сердце огромная выжженная дыра, которую ничто не в состоянии заполнить. Но в чём ты абсолютно уверен, так это в том, что она особенная. Такая чертовски уникальная. И заслуживает чего-то настоящего. Возможно, в какой-нибудь параллельной вселенной, где ты не был бы тем, кто ты есть, между вами могло бы зародиться что-то настоящее. В этой реальности достаточно дружбы. — Достаточно, — повторяешь ты вслух, ощущая отчётливый привкус пепла, который оставляет это слово во рту.

***

От лица Велари: В первой половине дня ты успела встретиться с Гейлом и закупиться в «Волшебных принадлежностях». Помимо пополнения собственных запасов, ты приобрела всевозможные свитки заклинаний, которые, на твой взгляд, могут пригодиться братьям и сёстрам Астариона. Кроме того, по твоей просьбе волшебнику удалось раздобыть довольно редкие магические предметы — Посылающие камни. Один ты собиралась оставить себе, а два других должны были серьёзно упростить коммуникацию и координацию между вампирами. Узнав, что ты никогда раньше не пользовалась Посылающими камнями, Гейл с энтузиазмом пустился в объяснения. Чтобы передать сообщение, достаточно было дотронуться до камня, мысленно представить предполагаемого получателя и не превышать лимит в 25 слов. Конечно, из уст волшебника это звучало не так просто, но на практике всё оказалось именно так. Немного опоздав на встречу с вампирами, ты обнаруживаешь их за столиком в самом дальнем углу «Эльфийской песни». Сразу после обмена приветствиями ты отдаёшь всё, что подготовила для них, и кратко пересказываешь то, что Гейл поведал о Посылающих камнях. Твоя версия не содержит сомнительных историй о том, как эти магические предметы спасали знакомых волшебника в самых неожиданных ситуациях. Далирия рассказывает о недавних событиях, упоминая очевидный недостаток крови, из-за которого некоторые отродья испытывают слабость, граничащую с отчаянием, в то время как другие становятся слишком агрессивными. Она также сообщает, что Леон пытается создать некое подобие магической тюрьмы, чтобы временно помещать туда тех, кто доставляет слишком много проблем и с кем не удаётся справиться менее радикальными способами. Ты могла бы помочь с этим, но Астарион без слов понимает, что у тебя на уме, и смиряет суровым взглядом, говорящим: «Даже не думай об этом». Конечно, отправляться к тысячам голодных вампиров — слишком безумная идея даже для тебя, поэтому ты решаешь сосредоточиться на источнике этой проблемы и спрашиваешь: — Вы не пробовали создавать кровь? Из воды, например. Тебе не доводилось делать ничего подобного, но твои знания и опыт подсказывают, что это весьма сложная трансмутация. Если у них уже были какие-то попытки, пусть и неудачные, это лучше, чем ничего. — Нет, — качает головой Далирия. — Леон — единственный среди нас, кто владеет магией, и в его арсенале нет ничего, что могло бы помочь. С алхимией дела обстоят ещё хуже. — Я более менее разбираюсь и в том, и в другом. Не могу ничего обещать, но сделаю всё, что в моих силах, — искренне говоришь ты. — Спасибо тебе, — искра надежды вспыхивает в глазах девушки. — Я провожу исследование влияния крови из различных источников на отродий. Возможно, мои заметки пригодятся. Ты энергично киваешь, думая, что любые сведения могут оказаться полезны. Улыбнувшись, она продолжает: — Моей первоначальной целью было создание лекарства от вампиризма. Я собирала информацию много лет… насколько позволяли обстоятельства, — взгляд Далирии на несколько мгновений становится отрешённым, устремляясь сквозь тебя, пока она не берёт себя в руки, чтобы продолжить. — Но в последнее время мои поиски зашли в тупик, — девушка вздыхает. — Может быть… — она бросает на тебя неуверенный, почти испуганный взгляд, — ты могла бы помочь… — Дал, дорогая, — Астарион прерывает её с натянутой улыбкой, — я много раз говорил тебе не забивать свою хорошенькую головку этими глупостями. Теперь ты хочешь втянуть в это Велари. — Это не глупости, а наш шанс на нормальную жизнь, — девушка с вызовом смотрит на него. — Что ж, — он резко вскакивает со своего места, — тогда позовите меня, когда вернётесь к обсуждению действительно важных вещей, — его челюсти сжимаются, а глаза метают невидимые кинжалы. — Боги, как же с ним бывает трудно, — со вздохом произносишь ты, провожая взглядом эльфа, быстрым шагом направляющегося к барной стойке. Ты предполагаешь, что он хочет оградить себя от ложных надежд, но это не полностью объясняет такую бурную реакцию. — Бывает? — насмешливо фыркает Далирия. — Я всё ещё не могу поверить, что вы по своей воле терпели его сцены на протяжении трёх месяцев. В её колкости чувствуется теплота, которую не всегда можно ожидать даже от родной сестры. Ты всё больше убеждаешься, что Астарион напрасно избегает Подземья. — Хотя, вынуждена признать, — заговорщическим тоном продолжает девушка после того, как вы обмениваетесь понимающими улыбками, — ты хорошо влияешь на него. Честно говоря, я даже расстроилась, когда узнала, что вы не вместе, — она прикусывает губу, пару мгновений обдумывая следующие слова. — Из вас получилась бы прекрасная пара. — О, — твои глаза расширяются от изумления. Ты сопротивляешься желанию выяснить, что натолкнуло её на такую мысль, и надеешься, что не выглядишь так, будто тебя взволновало это заявление. Потому что, конечно, это не так. Нет ни единой причины для этого. Прежде чем ты успеваешь заверить, что вас обоих вполне устраивает дружба, Петрас, который до сих пор был угрюм и молчалив, внезапно вмешивается в разговор: — Как будто его интересует кто-то, кроме него самого, — скептически хмыкает он. — Ты совсем его не знаешь, — в твоём голосе звучит твёрдая убеждённость. Тебе не нужно состоять в романтических отношениях с эльфом, чтобы знать, что слова его брата не имеют ничего общего с действительностью. — Неужели? Мне казалось, что я провёл с ним годы под одной крышей, но, возможно, это было лишь моё воображение, — с издёвкой говорит мужчина. Ты могла бы попытаться убедить его, что люди меняются, но это кажется пустой тратой энергии. Он может думать об Астарионе всё, что угодно. Тем временем вампир продолжает, небрежно постукивая по столу костяшками пальцев: — Тебя ждёт сильное разочарование, если ты не понимаешь, что он искусный манипулятор и всех без исключения использует в своих интересах, — его взгляд скользит по твоей шее. — Видимо, он нашёл кого-то повкуснее, — комментирует отсутствие следов укусов Петрас, пожимая плечами с таким видом, словно другого объяснения быть не может. — Значит, теперь ты нужна ему для чего-то другого. То, что он считает тебя безнадёжно наивной, безусловно, очень раздражает, но грубый ответ так и не слетает с твоих губ. Ты убеждена, что это именно то, чего добивается вампир. Подчеркнутое безразличие в его тоне не соответствует горящим глазам, которые не перестают выискивать на твоём лице какие-либо признаки того, что тебя удалось вывести из себя. Далирия бросает на брата испепеляющий взгляд, прежде чем с извиняющейся улыбкой обратиться к тебе: — Прости, что тебе приходится это выслушивать. Но я не могла не взять его с собой. В Подземье он создаёт ещё больше проблем. — Всё нормально, — отвечаешь ты, небрежно махнув рукой. Слова Петраса определённо оставили неприятный осадок, но не настолько серьёзный, чтобы помешать сосредоточиться на деле. Особенно когда речь идёт о возможном решении проблем Астариона, связанных с вампиризмом. — Вот, держи, — достав из рюкзака дневник и внушительную стопку пергаментов, девушка протягивает всё это тебе. — Здесь всё, что мне удалось выяснить. — Ты хочешь, чтобы я забрала это? — с сомнением спрашиваешь ты, представляя, как много значат для неё эти записи. — Да, — уверенно кивает Далирия. — Думаю, так будет лучше. У тебя будет неограниченное время, чтобы всё изучить, а мне больше не придётся беспокоиться об их сохранности, — она едва заметно улыбается. Ты задаёшься вопросом, движет ли Далирией отчаяние или она действительно настолько тебе доверяет. В любом случае, ты благодарна ей и рада предоставленной возможности. Прежде чем ты убираешь записи, девушка поясняет, как в них ориентироваться, и просит отправлять ей сообщения при любых вопросах. Астарион возвращается к вам с бутылкой вина подмышкой и четырьмя бокалами в руках. Он выглядит заметно спокойнее и жизнерадостнее, и ты, вероятно, никогда не перестанешь удивляться, как резко может меняться его настроение.

***

Когда Далирия и Петрас уходят, вы с Астарионом тоже почти сразу покидаете таверну. Пока ваш путь проходит по слишком оживлённым для разговора улицам, ты раздумываешь над тем, чтобы поинтересоваться, как прошла предыдущая ночь. Он не только спросил бы, но и не упустил бы возможности подразнить тебя. Ты почти убеждаешь себя, что не боишься того, каким может быть ответ, когда эльф нарушает тишину, избавляя тебя от необходимости проверять это на практике: — Всё прошло не так уж плохо, не так ли? — Я бы сказала, довольно хорошо, — с улыбкой отвечаешь ты. — Конечно, атмосфера могла бы быть более весёлой, если бы вместо Петраса пришёл кто-то другой. Но не похоже, что у нас был выбор. — О да… У меня сложилось впечатление, что единственное развлечение для него — это выводить людей из себя, — насмешливо фыркаешь ты. — Иногда это приводит к драмам, которые забавно наблюдать, — его рот изгибается в ухмылке, — но чаще раздражает. Астарион резко останавливается, отстранённо глядя вдаль, после чего хватает тебя за предплечье, мягко, но уверенно разворачивая и заглядывая в твои глаза с беспокойством, смешанным с гневом. — Он обидел тебя, пока меня не было? — ледяным тоном спрашивает он. Ты вздрагиваешь от его прикосновения и с трудом сглатываешь под пристальным взглядом: — Нет. Видимо, не стоило делиться своими наблюдениями. Кто же знал, что это приведёт к такой реакции. Эльф и раньше был сам не свой, когда кто-то или что-то угрожало тебе. Но, как правило, речь шла о реальной опасности, а не о чьем-то остром языке. Честно говоря, такой вопрос от кого угодно, кроме Астариона, не на шутку разозлил бы тебя. — Но он пытался? — сощурив глаза, допытывается вампир. — Он слишком мало знает обо мне, чтобы его попытка увенчалась успехом, — твои губы растягиваются в улыбке, которой, как ты надеешься, достаточно, чтобы убедить его, что с тобой действительно всё в порядке. — Возможно, мне стоит напомнить ему, что он обязан тебе своей жалкой жизнью, — сквозь зубы говорит он, опуская руку. Твоя ладонь непроизвольно обхватывает то место, где мгновение назад были пальцы Астариона, словно пытаясь избавить тебя от неприятного ощущения пустоты. Ты собираешься возразить, что это не твоя заслуга, но у вас уже был подобный разговор, и эльф, прекрасно понимая, что ты хочешь сказать, останавливает тебя: — Не надо, — его взгляд снова смягчается. — Без тебя я бы не принял этого решения. Только благодаря тебе я не провёл ритуал, погубив тысячи душ, включая мою собственную. Ты спасла их всех… как и меня… и ничто не разубедит меня в этом, — эльф качает головой с самым серьёзным выражением на лице. Ты опасаешься увидеть какие-либо следы сожаления о сделанном выборе, но не замечаешь ничего подобного. Это заставляет почувствовать невероятную лёгкость в теле и вызывает лучезарную улыбку на твоём лице, которая становится только шире при виде ответной улыбки вампира. В течение следующих нескольких часов вы гуляете по городу. Сначала заглядываете в парк, обсуждая по дороге твою любимую еду. Ты пытаешься описать вкус как можно подробнее, в то время как Астарион делает предположения о том, что ему могло бы понравиться, а что он не стал бы пробовать даже с приставленным к горлу кинжалом. Затем вы отправляетесь в гавань, где устраиваетесь на пирсе, с которого открывается прекрасный вид как на реку Чионтар, так и на расположенную на скалистом острове Морскую Башню Балдурана, в которой, помимо прочего, базируются Пылающие Кулаки. Эльф рассказывает о механизмах защиты, предусмотренных в крепости на случай вторжения вражеского флота. Ты, в свою очередь, делишься тем, что знаешь и помнишь об особенностях обороны Невервинтера, отмечая менее выгодное расположение города по сравнению с Вратами Балдура. После этого вы развлекаете себя небольшой игрой, которую придумали в один из свободных вечеров в лагере. Основная задумка заключается в том, что Астарион выбирает созвездие, а ты пытаешься угадать его по описанию. Задача усложняется тем, что вампир должен придумать самые нелепые ассоциации, на которые хватит его богатого воображения. Если тебе удаётся понять, о чём идёт речь, в качестве награды он рассказывает тебе одну из легенд, согласно которой возникло название этого созвездия. Иногда тебе кажется, что некоторые истории он просто выдумывает. Но это не делает их менее захватывающими, так что жаловаться не на что. На обратном пути, когда эльф провожает тебя до гостиницы, вы рассуждаете о том, из каких растений можно изготовить самые смертоносные яды, и спорите о шансах на выживание в случае немедленного применения мощного противоядия. — Я чудесно провела время, — говоришь ты, останавливаясь у входной двери. — О, дорогая, я тоже, — он тепло улыбается тебе. — Но разве так не всегда, когда мы вместе? — в его голосе появляются игривые нотки. Не то чтобы ты задумывалась об этом раньше… но это чистая правда. — Так и есть, — соглашаешься ты, испытывая странную необходимость отвести взгляд. Словно в противном случае есть риск потеряться среди отблесков лунного света, мерцающих в алых глазах эльфа. — Велари… — произносит он, делая паузу, которая заставляет вновь встретиться с ним взглядом. — Загляни ко мне завтра, когда будет время. Мне бы хотелось отдать тебе кое-что, пока ты не уехала, — в его глазах на короткое мгновение мелькает печаль, или, что более вероятно, это просто игра света. — Хорошо, — немного рассеянно киваешь ты, не зная, как относиться к тому, что он говорит о твоём отъезде как о чём-то неизбежном. И всего через пару дней после твоего возвращения… Наверное, в этом есть смысл. Он знает, что ты никогда не остаёшься надолго. Почему сейчас должно быть по-другому? — Сладких снов, моя дорогая. — Доброй ночи, Стар. Почему требуется такое серьёзное усилие, чтобы повернуться к двери?