Do I wanna know?

Ты никогда не могла долго усидеть на одном месте, и ваше изнурительное, полное сражений путешествие нисколько этого не изменило. После победы над Старшим Мозгом хватило пары недель, чтобы понять, что твоя душа жаждет приключений и новых опасностей. Возможно, это был твой способ уйти от чувства одиночества, которое неизменно охватывало тебя во время пребывания в городе. Конечно, ты уже не была так одинока, как раньше. Пережитые испытания подарили тебе не просто надёжных товарищей, на которых можно положиться в бою, а, без преувеличения, настоящих друзей. Но большинство из них сразу же покинули город. Некоторые вернулись к своей прежней жизни, другие пытались построить новую. Тебе некуда было возвращаться. Никто не ждал тебя ни во Вратах Балдура, ни где-либо ещё. Хотя, вероятно, теперь это не совсем правда. Потому что тот, с кем ты особенно сблизилась за время странствий, решил остаться во Вратах Балдура, приобретя себе небольшой домик в Нижнем городе. Астарион. Твой лучший друг. Вы проводили вместе почти так же много времени, как и во время недавнего путешествия. Ты помогала ему обустроиться на новом месте, а также наладить логистику поставок всего необходимого для вампирских отродий, поселившихся в Подземье. Дело было не столько в том, что он нуждался в помощи, просто вам всегда было уютно и весело в компании друг друга. И, конечно, привычно. У тебя закрадывалась мысль подыскать себе жильё и остаться в городе подольше, но ты довольно быстро отмахнулась от неё. Тебе не хотелось, чтобы вампир проводил с тобой большую часть времени после обретения долгожданной свободы. Казалось правильным дать ему возможность разобраться в своих интересах, предпочтениях и в том, чего он в целом хочет от жизни. Покинув город, ты столкнулась с новой реальностью — путешествие в одиночку больше не казалось чем-то комфортным и правильным. Последние три месяца слишком сильно повлияли на тебя, показав, что в хорошей компании справляться с любыми трудностями гораздо приятнее. Но это оказалось не самым неприятным открытием. Гораздо хуже было то, что ты невероятно скучала по Астариону. Так, как никогда и ни по кому не скучала. Ты ловила себя на том, что подсознательно ожидаешь его поддразниваний. Когда ты в очередной раз не замечала ловушку или не могла справиться с замком, перед глазами мелькала дерзкая ухмылка, а в голове звучала одна из излюбленных саркастических реплик эльфа. Первое время ты улыбалась своим мыслям, пока едкое чувство тоски не стало выходить на первый план всё чаще и чаще. Без задушевных бесед по вечерам, шуток и драматизма Астариона казалось, что ты потеряла какую-то важную часть себя. Тебя пугало то, как сильно ты успела привязаться к нему. И было не вполне понятно, что с этим делать. Оставалось надеяться, что такое неожиданное последствие тесного общения в течении нескольких месяцев скоро пройдёт.

***

Спустя почти три недели наступило время возвращаться во Врата Балдура. Тебе удалось раздобыть редкий артефакт, в котором был заинтересован один знатный балдурианец. Ты получишь за это достойное вознаграждение. Не то чтобы ты испытывала хоть какой-то недостаток в золоте после спасения города, но оно определённо не станет лишним. Заранее отправив письма своим друзьям, ты договорилась о встрече с Гейлом. Он прибудет в город завтра. Сегодняшний день полностью в твоём распоряжении, и можно никуда не торопиться. Приняв ванну и позавтракав, ты покидаешь гостиницу, расположенную в нескольких часах пути от Врат Балдура. Первым делом ты собираешься забрать вещи, которые оставила у Астариона. В середине дня ты оказываешься на пороге его дома. Он приоткрывает дверь, стараясь не впустить губительные для него солнечные лучи, и театрально взмахивает рукой, приглашая тебя внутрь. Пока ты проскальзываешь в прихожую и закрываешь за собой дверь, вы обмениваетесь приветствиями. Эльф слегка взъерошен и, честно говоря, выглядит так, словно недавно проснулся. Это неудивительно, учитывая его вынужденный ночной образ жизни, но его внешний вид всё равно немного застаёт тебя врасплох. Ты столько раз лицезрела его облачённым в доспехи, настороженным и готовым к любым угрозам. Непривычно видеть Астариона таким расслабленным… даже домашним. Судя по широкой улыбке и тому, как он заключает тебя в объятия, слегка покачивая из стороны в сторону, ты не единственная, кто очень рад встрече. Ты помнишь самый первый раз, когда обняла его. Каким растерянным он был, как напрягся буквально каждый мускул, и с какой нерешительностью его руки обхватили твою спину в ответ. Было невыносимо осознавать, что такой простой жест совершенно чужд ему. После этого у вас было ещё множество объятий. Как радостных, так и утешительных. Можно с уверенностью сказать, что с каждым разом Астариону не только становилось комфортнее, но и нравилось это всё больше и больше. В какой-то момент выражение эмоций таким способом стало для вас таким же привычным, как и подшучивание друг над другом. Но ни от одного из ваших объятий ты не ощущала такого приятного, разливающегося по всему телу тепла, которое чувствуешь сейчас. То, как эльф укачивает тебя, прижимая к своей груди, вызывает яркую вспышку воспоминаний об одном из немногих счастливых моментов твоего детства. Это был жаркий летний день, родители уехали, оставив тебя с братом. Ты сидела на качелях, щурилась от яркого солнца и радостно смеялась, пока он раскачивал конструкцию всё сильнее и сильнее. Ты осознаёшь, что слишком сильно вцепилась в эльфа, и смущённо отстраняешься. Явно не испытывая никакой неловкости, он непринуждённо сообщает: — Твои вещи в гардеробной. — Приятно знать, что ты не избавился от них, — усмехаешься ты, разворачиваясь в направлении искомой комнаты. — Не буду скрывать, что меня посещала такая мысль, учитывая, в каком беспорядке ты их оставила, — он старается звучать осуждающе, но в голосе слышится улыбка. Ты хмыкаешь, не утруждая себя ответом на его замечание. Поддержание порядка, конечно, никогда не было твоей сильной стороной, но вампир определённо преувеличивает. Зайдя в гардеробную, ты обнаруживаешь, что твоя одежда сложена так же аккуратно, как и вещи Астариона, которых за время твоего отсутствия стало значительно больше. Некоторые твои наряды прошли через слишком многое и серьёзно потрепались за время вашего путешествия. Но теперь на твоей одежде красуются небольшие, заботливо сделанные заплатки. — Астарион… — поражённо выдыхаешь ты, оборачиваясь. — Тебе не стоило утруждать себя. — Пустяки, — небрежно отмахивается он. — Я не мог оставить это в таком ужасном виде. — Спасибо, Стар, — ты одариваешь его самой лучезарной улыбкой. — Ты лучший. — Говори мне это почаще, и я, возможно, соглашусь привести в порядок вещи, которые ты брала с собой. — Будут ещё какие-нибудь пожелания? — фыркнув, иронично спрашиваешь ты. — Ты же знаешь, что всегда можешь рассказать мне, какой я красивый, — его губы изгибаются в наглой ухмылке. — Неужели без меня некому было порадовать тебя лестными высказываниями? Бедняжка, — ты драматично вздыхаешь. — Лесть из твоих уст всегда самая сладкая, моя дорогая, — лукаво блеснув глазами, он удаляется из комнаты. — Я буду в гостиной. Твой взгляд снова скользит по аккуратным стежкам, заставляя сердце трепетать в груди. Кажется, это самое милое, что кто-либо когда-либо делал для тебя. Ты переодеваешься, несмотря на то, что на тебе чистая одежда, и присоединяешься к Астариону в гостиной. Вы некоторое время болтаете, после чего ты отправляешься по своим делам, договорившись встретиться с ним вечером.

***

Вы сидите за столиком в Эльфийской песне. В таверне многолюдно и довольно шумно, но это даже хорошо, учитывая, что в результате обмена последними новостями ваш разговор затрагивает тему вампирских отродий. После того, как Астарион кратко обрисовывает ситуацию, делясь тем, каких успехов удалось достичь и с чем возникли сложности, ты спрашиваешь: — Ты навещал их в Подземье? — Каким бы невероятно бескорыстным и великодушным я ни был, дорогая, — иронично произносит он, прищёлкнув языком, — но всему есть предел. Я делаю достаточно, — последнее слово слетает с его губ с нажимом, — и не собираюсь пренебрегать своими интересами ради них. Эльф проводит рукой по волосам. Жест, который, как ты знаешь, обычно указывает на то, что он раздражён или испытывает дискомфорт. Ты бы сильно удивилась, если бы вампир внезапно растерял весь свой эгоизм. И уж точно не обрадовалась бы, учитывая, что в течение двух столетий он был лишён буквально всего. Но что бы Астарион ни говорил, ты знаешь, что он заботится о своих братьях и сёстрах, да и о других вампирских отродьях больше, чем готов признать. Ты предполагаешь, что на самом деле он не желает слишком глубоко погружаться в своё прошлое. Он был обращён одним из первых и чаще других испытывал на себе жестокость Касадора. Его стремление максимально дистанцироваться от пережитого неудивительно. Ты не собираешься давить на него, поэтому задаёшь более нейтральный вопрос: — Когда вы собираетесь встретиться в следующий раз? — Завтра. Можешь присоединиться, если хочешь. Это неплохая идея. Ты могла бы подробнее расспросить о том, с чем они испытывают трудности, и подумать, какую помощь можешь оказать. — А кто именно придёт? — уточняешь ты, делая глоток чая, к которому до сих пор не притрагивалась. Вампир прищуривается и с дразнящей ухмылкой спрашивает: — За те несколько мимолётных встреч у тебя успели появиться предпочтения? Ты пожимаешь плечами и небрежно отвечаешь, не поддаваясь на провокацию: — Далирия показалась мне милой. Она действительно произвела на тебя приятное впечатление. Чего нельзя сказать о некоторых других. Но Астариону не обязательно об этом знать. — В таком случае, ты, вероятно, будешь рада увидеть её завтра. Она придёт сюда с Петрасом через час после заката. Вот как раз с ним ты вряд ли найдёшь общий язык. Петрас всем своим видом демонстрировал, что это последнее, чего бы он хотел. Если эльф и замечает промелькнувшее на твоём лице разочарование, то никак это не комментирует. — Отлично. Значит, договорились, — ты улыбаешься, и он кивает в ответ. Ты задумчиво оглядываешь помещение и замечаешь симпатичную девушку, которая не сводит глаз с Астариона. Его внешность всегда привлекала массу внимания, но с тех пор, как он стал одним из спасителей Врат Балдура, у него, несомненно, не было отбоя от поклонников. У тебя, честно говоря, тоже. Но, в отличии от вампира, ты не особо любишь купаться во внимании окружающих и слушать комплименты от незнакомцев. Ты думаешь, что они значат для него так же мало, как и для тебя, хотя и подпитывают ненадолго его эго. — Ты взяла это только для того, чтобы наш стол не выглядел слишком пустым, или всё-таки собираешься съесть? — вопросительно изогнув бровь, он выводит тебя из задумчивости. — Собираюсь, — со слабой улыбкой ты берёшь в руки вилку и подцепляешь небольшой кусочек пирожного. Тебе всегда немного неловко есть в присутствии Астариона, потому что он не может позволить себе того же. — На что это похоже? — спрашивает он, наблюдая за тем, как ты кладёшь в рот ещё один кусочек. — Хм… — ты понятия не имеешь, как описать этот вкус тому, кто употребляет только кровь и алкоголь. — Оно сладкое. Возможно, было бы даже слишком приторным, если бы не кислые ягоды, — ты страдальчески улыбаешься, не зная, что ещё добавить, но его интерес, кажется, удовлетворён. — А что насчёт крови? — Зависит от того, о чьей крови мы говорим, дорогая. Некоторые на вкус ничем не лучше бутылки самого паршивого вина, — он морщится и трясёт головой с притворным отвращением, заставляя вас обоих рассмеяться. — Другие просто не особенно примечательны, — продолжает он, жестикулируя, — сладковатые или с горчинкой. — Конечно, иногда попадаются изысканные экземпляры, сравнимые с выдержанным виски. — На что похожа моя кровь? — Солнечный свет, — ответ слетает с его губ слишком быстро, и сложно сказать, кто из вас выглядит более испуганным и ошеломлённым. Возможно, это тот случай, когда следовало сдержать своё любопытство. Почему у него возникает такая ассоциация? Хочешь ли ты знать? Астарион быстро берёт себя в руки, откашливается и продолжает с довольно беззаботным видом: — Твоя кровь обладает неповторимым вкусом… насыщенным и сладким, с пряными нотками. Не знаю, что именно делает её такой особенной для меня. Может быть, то, что ты была первым мыслящим существом, чью кровь я попробовал. Или всё дело в твоей магии. На последней фразе он слегка кривится, и ты пользуешься возможностью сменить тему, потому что его лестные слова вызывают слишком противоречивые эмоции: — Ты опять говоришь о моей магии с таким видом, словно это что-то ужасное, — твои брови сходятся на переносице. — Нет, — он с лёгкой улыбкой закатывает глаза, — я просто слишком хорошо знаю, насколько ты опасна. — Только не говори, что боишься меня, — усмехаешься ты. — Конечно, дорогая. Если я выведу тебя из себя, от меня не останется ничего, кроме горстки пепла, — из его горла вырывается короткий смешок, который при любых обстоятельствах вызывает у тебя ответную улыбку. Вы продолжаете подшучивать друг над другом и разговаривать до тех пор, пока ты не чувствуешь, что твои глаза начинают закрываться, а мысли путаться. Ты соглашаешься с эльфом, когда он говорит, что тебе определённо пора ложиться спать, и, попрощавшись, идёшь к стойке, чтобы снять комнату. Получив ключ от номера, ты направляешься к лестнице. Какой-то неведомый импульс заставляет тебя оглянуться и бросить взгляд в сторону Астариона. Та самая девица, которая ранее раздевала его глазами, приближается к нему, похотливо покачивая бёдрами. Ты застываешь на месте, борясь с подступающей тошнотой. Когда она подсаживается к нему, щебеча что-то со сладкой улыбкой, по языку его тела нельзя сказать, что он хоть в какой-то степени возражает. Ты предпочитаешь не замечать, как болезненно сжимается твоё сердце. Разве не этого ты хотела для него? Чтобы два столетия жестокого обращения, отсутствия выбора, контроля над разумом и телом остались в прошлом. Чтобы вампир начал жить полноценной жизнью, наслаждаясь свободой. Зная о его проблемах с интимной близостью, ты убеждаешь себя, что твоя реакция вызвана только тем, что ты беспокоишься о своём друге. В конце концов, легко читается, что единственная цель этой особы — затащить Астариона в постель. И даже если тебе кажется, что это не то, что ему нужно, судя по его поведению, он так не считает. Кто ты такая, чтобы останавливать его? Он знает себя лучше, и это его выбор. Ты отворачиваешься от них и спешишь на второй этаж, стремясь как можно скорее добраться до своей комнаты. Возможно, ванна поможет стереть их бесстыдный флирт из памяти. К сожалению, ни отмокание в горячей воде, ни накопившаяся усталость не помогают тебе спокойно провести ночь. Твой разум рисует непристойные картины того, что может прямо сейчас происходить в одной из гостиничных комнат, заставляя тебя беспокойно ворочаться в постели. Воспоминания о единственной ночи, которую ты провела с Астарионом после вечеринки тифлингов, врываются в сознание помимо твоей воли. Ты до сих пор винишь себя за то, что поддалась его чарам, несмотря на очевидные попытки манипулировать тобой. Было так легко потеряться в моменте, почти не замечая того, как эльф мысленно оказывается за много миль от лесной поляны. Интересно, получил ли он хоть какое-то удовольствие? Тогда казалось, что, по крайней мере, большую часть времени он наслаждался происходящим так же сильно, как и ты. Но после его откровений о том, как ему приходилось переступать через себя и подавлять отвращение, чтобы соблазнить очередную жертву для Касадора, ты начала серьёзно сомневаться в своих воспоминаниях. Именно это признание побудило тебя сказать тогда: — Может быть, на самом деле тебе нужен друг, а не любовница. — Мне… — изумлённо выдохнул эльф, — мне бы этого хотелось. Я был со столькими, что вряд ли смогу сосчитать. Бесконечный парад любовников, — мрачно усмехнувшись, произнёс он. — Но друг… — пронзительный алый взгляд встретился с твоим. — Я не могу вспомнить ни одного, — он протянул тебе руку, и ты накрыла её своей. — Пока не появилась ты. Это был один из тех редких случаев, когда улыбка коснулась его глаз. С тех пор ты дорожила возникшей между вами дружбой, как самым ценным, что у тебя было за всю жизнь. Астарион мог стать всего лишь очередным малозначимым коротким романом, но вместо этого вы познали радость настоящей дружбы, которой оба были лишены прежде. Но что ты за друг, если образ его обнажённого тела, нависающего над тобой, продолжает мелькать перед твоим мысленным взором? Воспоминания кажутся настолько реальными, что кожу начинает покалывать, словно его прохладные пальцы и мягкие губы действительно прикасаются к тебе. Разум и тело предают тебя. Одних фантазий о твоём лучшем друге достаточно, чтобы сделать тебя непристойно влажной. Ты не из тех, кого легко смутить, но прямо сейчас твоё лицо горит от стыда. Тяжело вздохнув, ты в отчаянии накрываешь голову подушкой. Может быть, дело просто в том, что после него у тебя никого не было. Всё-таки прошло довольно много времени. Лучше не задаваться вопросом, почему ты не испытываешь особого энтузиазма при мысли о том, чтобы провести ночь с кем-то другим.