Большая ложь Цзян Чена

Шелковые простыни мягко скользят по телу. Цзян Фэнмянь позволяют любовнику прижиматься к себе и ластится к рукам. Он гладит, мягко перебирает копну волос и тяжело вздыхает. Вэнь Жохань поднимает голову. – Юй захотела завести личного ученика, – тяжело вздыхает Цзян Фэнмянь. – И? – Он орёт так, что лютые мертвецы ложатся навзничь и прижимают лапки. Он шире меня в плечах, выше и специально поддавался ей в схватке. Он такой! Они говорят, что ему двадцать зим, выглядит он на тридцать с … я полагаю большим, а думает как глава клана, которому за шестьдесят. А-Хань, я так не могу. – А потом думал что стащить с этих лютых мертвецов в качестве трофея? – Да. – Ходит с лицом, – у Вэнь Жоханя занимает несколько секунд подобрать достойное и пристойное описание, – подобное камню? – Да. – Грозен и мощен, как небожитель в гневе? – Да! – А-Мянь, если ты ревнуешь свою жену, то мы начнем наши игры дождя и тучки снова и так, пока ты не перестанешь. Или ты его? Цзян Фэнмянь прикрывает глаза. – Да… – То есть моего достопочтенного любовника, – здесь пристойное определение Вэнь Жоханю подбирать совсем не хочется, – какой-то хуй с горы может взять и увести? Цзян Фэнмянь вздыхает ещё более горестно и тяжело. – Я не могу. Он учитель моего сына. И он вряд ли меня возжелает так же, как и ты. Он слишком. Слишком для этого. Вэнь Жохань сдавленно хрипло стонет. – Ещё одно слово и Глава Цзян станет ценным, но невыездным гостем этого несчастного Цишань Вэнь и этого несчастного Главы Вэнь. И жить будет безвылазно в его покоях. – Не надо А-Хань, не надо. У меня орден, дети, жена. Промышленность отправляется начала, – Цзян Фэнмянь дышит размеренно, но его сердце бьется и стучит как Цзян Чен в гневе. – Текстиль, договора… – Гдемойторговый договор? А брачный а-Мянь, где? Дети не поженены, ордена не объединены, порядка нет, а твоё прекрасное лицо я вижу раз в сезон и то если очень повезет. Гдемойзамечательный а-Мянь? – Устал и хочет отдыхать, – голос Цзян Фэнмяня становится жёстче. Вэнь Жохань довольно улыбается. – Я страшно устал, А-Хань и не могу так быстро. Тогда они все всё поймут и будет война. Если Юньмэн пострадает, то я задушу тебя лично. Вэнь Жохань смеётся. – Я умру в руках достойного человека. Так и надо было начинать, – смазанно касается губами лба. – Приезжай в Цишань поскорее. Торговые договора нужны сейчас. Ты это знаешь. Я знаю. Твоему ордену ничего не грозит, – вздыхает. – Сырьё, торговые поставки… – Мои медные врата. – Они тоже. Они прекрасны. Тащи свой интерес, хоть на него погляжу и на сына твоего. Я его никогда не видел, а такое чувство, что надо бы посмотреть. Я слышал, хороший мальчик. У этого несчастного Главы Вэнь практически есть третий сын. Несчастного Главу Вэнь пинают под бок и затыкают угрозой лишения игр дождя и тучки. Несчастный глава Вэнь негодующие засыпает. Цзян Фэнмяню не спится. Под старости лет его потянуло на людей их ниоткуда. В последнее время он начинал снова оживать, старые, давно отболевшие раны затянулись и скромного Главу Цзян потянуло куда-то не туда. Динамика с какой-то стороны была положительной. Со стороны Вэнь Жоханя динамика была пугающая. Он впервые за долгие двадцать лет относительно свободных отношений начинал проигрывать.

***

Два месяца Цзян Чен смирно и стойко учил малолетнюю версию себя основам обращения с ци. Много думал. Единожды он почти заплакал, когда А-Чен решил, что таскать наставнику сладкие баоцзы – хорошая идея. Решил, что рассказать о кулинарных успехах Цзян Яньли – хорошая идея. Что с криком и руганью притащить Вей Усяня за шкирку на тренировку – лучшее из возможных решений. И всё это за одно утро. Цзян Чен скрепя сердце жует в темном углу булочку, боитсч подходить к Цзян Яньли, потому что тогда точно не выдержит и всё таки заплачет, и пытается втолковать двум вздорным юнцам, как надо управляться с ци. У него начало получаться. Днём, А-Чена из рук в руки надо передать мастерам каллиграфии, и начать вторую смену. Он шёл орудовать бумагами, людьми, и, наконец дослужившись, гонять адептов и орать. На себя малолетнего орать не прлучается физически. Не получается ругать. Получается только неловко дышать, объяснять где и как ошиблись, и что исправить. С трудом выходит выглядеть при этом достойно, хотя лёгкие перехватывает и жжет. Он сам себе смотрит в душу. Он своеобразно и по-детски забиться о себе. И он же не мог не позаботится в ответ. Был плюс работы рядом с Цзян Фэнмянем – он любил разбирать документацию совместно. Посреди ночи ты сидишь напротив него, смотришь то в бумагу, то на золотое ядро Главы Цзян, и понимаешь, что запутался глубоком и вязком болоте. Надо было брать себя мелкого и ехать на восток, в землю гор и бурных рек. Но всё как есть. Цзян Чен пишет быстро, ровно четко, хмурится, откладывает отдельный стопку на рассмотрение. За ним следят, но единственное, что у Главы Цзян получится увидеть не даст ему ничего. Цзян Чен вроде как любит Юньмэн. Воде как работает. Вроде как делает что-то нужное. Цзян Чен всегда вроде как что-то делает и вроде как что-то получается, и дальше этого вроде как не видит сам Цзян Чен. – Я собираюсь ехать в Цишань Вэнь, – Цзян Фэнмянь говорит мягко и спокойно. – Они предлагают договор. Почитай письмо. Что скажешь? Цзян Чен читает. Хмурится сильнее и сильнее, до тех пор пока лицо не начинает болеть. – Твари, – фыркает. – Но говорят хорошо. Если вас при встрече не убьют, не подменят и не воздействуют на разум, то звучит даже хорошо, Глава Цзян. Выглядит тоже. И выгода есть. Этот ничтожный собрал бы с них ещё пару договоров о заключении мира. – В виде брачного? В глазах Цзян Чена застывает ужас. – В виде ещё пары торговых. Возможно вам с Вэнь Жоханем стоило бы побрататься, но на случай войны лучше укрепить границу с Цишань Вэнь. У их владыки имперские амбиции. Нас уже хотят сожрать. Цзян Фэнмянь хмыкает. – Я знаю. – Вэнь Жоханю нужен только повод, чтобы устроить войну. Молитесь, чтобы этого повода не было ближайшие десять лет. Тогда у нас будет время. – Почему ты так думаешь? – Потому что любой орден, прошедший за короткий срок путь от упадка до пика могущества, теряет свою славу во время войны. Хотят большего и отомстить за прошлые обиды. Не зря на вулкане живут. – Ты к ним суров. – Этот ничтожный посмеет заметить, что они к нам могут быть не менее суровы. Не стоит терять бдительности. Но договор, – Цзян Чен морщится, – я думаю будет полезен. Смотря каковы точные условия и как именно будет вести себя Глава Вэнь. Он требует вас как можно быстрее. Это подозрительно. – Он устал ждать. Мы давно это планировали. Его отец с Вэнем договаривались. Какая мерзость. Какая мерзость пошла не так и где именно. Он сожрёт Вэнь Жоханя с костями. – Глава Цзян нужен в Юньмжне. Сейчас. Я бы не советал вам торопиться. Разрешите дела здесь. Госпожа Юй пока может отправиться с визитом к Главе Не. Если Вэни будут против нас, то будет некоторая поддержка. Вас вероятно хотят вытащить из Юньмэна и крайне сильно. Этот ничтожный не одобряет. Тем более он не одобряет стремление видеть не только вас, но и ваших детей и воспитанника. – Тем не менее Глава Не приедет позже. Этот Глава уже собрался к Владыке Вэнь, но хочет взять тебя с собой. Цзян Чен не удерживается и фыркает: – Владыке Вэней, и только. Этот ничтожный не противится воле Главы Цзян и обещает вести себя прилично. Тем не менее разумнее оставить детей здесь. От него отмахиваются снова.

***

Цзян Чен ненавидел, орал, шипел, почти полез в драку с Главой Цзян, а потом вздохнул и начал здраво беспокоиться. Параноить так, что несчастная цзянская делегация могла выдержать всё, что угодно и ещё немного сверху. Цишань Вэнь встречал их вежливо и как будто довольно. Он, Глава Цзян и маленький а-Чен. Напротив: сука ебаный Вэнь Жохань, Вэнь Чао – пока маленький, ещё ничего не сделавший, надо дышать, нельзя бить детей,нельзя убивать детей, Цзян Чен –и Вэнь Сюй, который пока тоже ничего не сделал. Где-то в тени приютился Вэнь Чжулю. Юный. По виду такой же, каким был Цзян Чен при потере золотого ядра. Приветствие. Цзян Чен очень вежлив. Настолько вежлив, что Цзыдань на пальце холодной, скрытый перчаткой, и безжалостная жара безночного города перестаёт казаться страшной. Цзян Чен ненавидит. Цзян Чен настолько ненавидит, что Вэнь Сюй чуть отходит от него, шаловливый радостный ребенок Вэнь Чао боится улыбаться, а Вэнь Чжулю настолько напряжён, что можно чувсвовать физически. Доволен здесь только Вэнь Жохань. Вэнь Сюю сейчас столько же, сколько было Цзинь Лину, Цзян Чен, прекрати. … Доволен здесь не только Вэнь Жохань. А-Чен улыбается. Смотрит на двух других мальчиков и улыбается, переводя взгляд на наставника. Вежливо, сдержано, но Цзян Чен выпадает в осадок, а потом понимает: им гордятся. Маленький а-Чен им гордится, потому что Цзян Чен смотрит сурово, но говорит ровно и четко, живо и даже не срываясь на крик. Спасибо А-Чен, я тоже тобой горжусь. Встреча перетекает в обсуждение. Обсуждение перетекает в визит на двоих и одного лишнего. Цзян Чен стоит за плечом Главы Цзян. Вэнь Жохань смотрит на него. На них. Разговор идёт своим чередом, но есть ощущение, что договор на словах уже был обсужден и эти твари просто мусолят формулировки, чтобы перед остальными орденами это выглядело нормально. Потом это мусолится со старейшинами, а Цзян Чен периодически вступает в разговор и проносит подготовленные, выверенные, перепроверенные бумаги и четкие аргументы и факты. Потом договор подписывают, и Вэнь Жохань идёт в разнос. – Глава Цзян, не хотите отобедать вместе со мной? Я бы пригласил бы и вашего… советника. Вэнь Сюй морщится. Если ребенок морщится на такие слова, значит вместе с отцом не ест. Вэня Чао растеряно, напугано и немного зло смотрит на в сторону отца. Значит тоже ревнует – Этот Глава согласен, – скромно улыбается Цзян Фэнмянь. Тошно. – Этот ничтожный осмелится отказать. Он должен оставаться подле наследника, поскольку является его наставником. – А мы можем пригласить и наследника Цзян, – улыбается Вэнь Жохань. – Если Наставник Ян будет спокоен, то я могу взять и своих сыновей. Лицо Вэнь Чао светлеет, наверное ребенок думает, что его возьмут тоже. Лицо маленького А-Чена светится от счастья. Цзян Чен ненавидит видеть себя мелкого таким похожим на Вэнь Чао. Цзян Чен просто ненавидит. – Если Глава Вэнь того желает, – коротко кивает.

***

– Дорогой А-Мянь, – Вэнь Жохант начинает говорить размеренно, а потом интонация сбивается и фразы начинают сочится ехидством и чем-то таким, что Цзян Фэнмяню не ведомо, – скажи мне, что за тварь ты притащил к себе в орден, и почему ты мне не показал такое чудо сразу. Цзян Фэнмянь морщится и легко стукает веером по лбу полюбовника. – Ты бы прижал его к стенке и переманил к себе в Цишань. – Твой интерес пугает А-Лю. А-Лю, я тебе напомню, жрёт человеческие ядра, и в последний раз я видел его испуганным, когда взял его мелким, побитым мальцом на остатках выжженного клана. Наставник твоего сына, случайно, не увлекается уничтожением кланов? – Нет, обычный юньмэнский адепт. Из бродячих заклинателей правда, но всё же. – Похож на человека из Цинхэ, тебе, А-Мянь, не кажется? – Он осторожен не только с Цинхэ, но и с Ланями, Цзинями, и, в особенности, с тобой. В конце концов, его уважает Юй. Если паранойя Юй утихает, значит всё хорошо. – Тебе не кажется, что она хочет тебя свергнуть? Протащила любовника в орден, хочет взять его в ученики. Он весьма похож на твоего сына лицом. А ты в итоге его … возвышаешь и желаешь. Цзян Фэнмянь холодеет. И его взгляд, и его улыбка застывают. Застывает и Вэнь Жохань, зная, что будет дальше, и думая, что всё же нужно следить за словами. К обеду Вэнь Жохань является немного потрёпанным, а Цзян Фэнмянь ощутимо раздраженным.

***

Цзян Чен стоял в тихом углу и не отсвечивал. А-Чен нашёл его и тут. А-Чен, который несколько минут назад весело общался с Вэнь Чао, и, чисто технически, налаживал таким образом политические отношения с другой стороны. Вэнь Сюй куда-то пропал. – Учитель, вы были замечательны, – сбивчиво говорит мальчик. – Госпоже Юй бы понравилось, как вы показали себя. Она бы вами гордилась. Цзян Чен вздыхает. На то, чтобы им гордились, он положил молодость, жизнь и всего себя. – А этот наставник гордится тобой, – и криво улыбается. Как может. Цзян Чен боится улыбаться, он не умеет, он знает только, как правильно кричать. – Что вы обсуждали с Вторым молодым господином? А-Чен мнётся и немного смущается. – Об оружии. Он уже знает как назовет своё, когда получит. Хвастается, что отец дарит ему много вещей и что его брат крайне успешен на пути меча. – А ты? – Говорю, что для своего возраста я тоже успешен, а мой учитель учит меня не только управлять ци, но и правильно себя вести. Цзян Чен издаёт звук похожий на каркающее, сдавленное хихиканье. – Главное быть успешным. Иногда даже неважно казаться успешным. Иногда, в некоторых ситуациях, можно на словах занизить свои достижения, чтобы потом иметь преимущество внезапности. Когда ты сияешь как начищенная медная монета, то привлекаешь внимание. Когда-нибудь ты унаследуешь орден, и поймёшь, что отец не привлекая лишнего внимания к своему могуществу поступает мудро. – Я сделал что-то не так, наставник? – Но пока ты мал и в том, что вы пытаетесь перехвастать друг друга с Вторым молодым господином нет ничего страшного. Это возраст и я не видел ни одного молодого человека, которой так бы не делал. Всё в порядке. Если будешь вести себя так же хорошо на приёме, то я подумаю над тем, чтобы показать тебе создание техник, рождающих молнии. – Я буду вести себя хорошо, даже если учитель мне не покажет мне эту технику, – и Цзян Чену становится страшно.Так на него смотрел Цзинь Лин когда-то. –Потому что учитель мной гордиться.

***

Обед Цзян Чену не понравился. Вэнь Сюй сидел напротив него. У Нлавы Цзян был Глава Вэнь, у А-Чена был Вэнь Чао. Вэнь Сюй во время разговора скупо смотрел то в тарелку, то на Цзян Чена. Дети сидели тихо, но что-то явно замыслив. У Вэнь Сюя были глаза смертельно уставшего тигра. Пока не выросшего, но уже желающего жрать человечину тигра, который боится сказать слово, пока главы кланов … Развлекаются. Молчание разделяется на двоих. Тебе скучно, цзянский пёс? Я бы сейчас бы выбрался на ночную охоту, я не хочу смотреть, как мой отец воркует с главой чужого клана. Зачем ты на меня смотришь вэньский ребенок, ты думаешь я не понимаю? Он не говорит так ни с сыном, ни с женой, мне гневно, а лапша у вас мерзкая. Цзян Чен кладёт столько перца, что даже Вей Усянь сдох бы второй раз от такой еды. Цзян Чену на самом деле хочется именно что сдохнуть второй раз, а не вот это всё. – Наставник Ян хорошо себя чувствует? – со лёгким смешком говорит Вэнь Жохань. – Этот ничтожный привык к такой еде и плохо чувствует вкус от рождения. Это не лечится. – Как мой шишу, отец. Он делает также, – вставляет Вэнь Сюй. – Как забавно, – улыбается Вэнь Жохань. – Я слышал наставник Ян не имеет проблем со здоровьем, но имеет громкую славу сильного заклинателя. Я бы с ним сразился с ним в свете наших новых союзнических отношений. – Если Глава Цзян позволит мне, – Цзян Чен моргает, прикрыв глаза на пару секунд, а потом перестаёт моргать вовсе, немо уставившись на Главу Цзян. – Это будет хорошо. – Этот скромный глава разрешает. Вэнь Сюй выглядит чуть удивлённым. Громкого и взбалмошного биения сердца Вэнь Чао не слышно. А-Чен опасливо замирает и смотрит то на отца, то на Цзян Чена. Молодые господа любят развлекаться. Главы кланов тоже. Вэнь Жохань просто ищет соперника по себе и прощупывает почву.

***

Тренировочные площадки Вэней такие же как у Цзянов, только против огня защищены лучше. Цзян Чен редко пользуется мечом, а о кнуте может только мечтать, но сейчас… сейчас он будет смотреть по ситуации и если нужно будет главу Вэнь задушить и высечь, то его задушат и высекут. А-Чен на него смотрит. Вэнь Сюй опасливо притаился около Главы Цзян. Бой начинался ярко. Вэнь Жохань он такой: пытается задавить тебя силой, быстро, сжечь за секунду и выплюнуть кости. Цзян Чен слышал. О, Цзян Чен знает какого это владеть большим орденом и привести его к пику могущества. И в отличие от, главы Вэнь, он не палится, не кичится, не повторяет прошлых ошибок. Он тринадцать лет делал вид, что больше орет чем делает; что только и способен завидовать; что уважает их и точно не хочешь подмять их ордена под себя. Цзян Чен кричал, но все важные вещи делал ужимкой, пока широкая заклинательская общественность отвлекалась на дурной характер. Цзян Чену хотелось бы, чтобы на него смотрели, но когда на тебя смотрит вся Поднебесная становится слишком опасно. Можно быть безмерно могущественным и сделать так, чтобы никто этого не увидел. Так безопасно ордену, а важнее ордена нет ничего. Вэнь Жохань бьёт сильно и мощно. Цзян Чен бьёт и в этот раз не промахивается специально. Это значит, что теперь он не промахивается вообще. Яркие огненные всполохи летят Цзян Чену в лицо и отражаются, как электрические разряды. Лицо Вэнь Жоханя слишком красивое, чтобы портить, а вот прожечь руки и заставить их дрожать – идея хорошая. Цзян Чен сражается не подло, а логично. Нет ни одного честного поля боя в этой Поднебесной. Поэтому Цзян Чен начинает размениваться не типовыми ударами меча и техниками, анастоящим искусством. Настоящее искусство – это когда напротив тебя сотня вэньских солдат и тебе нужно жить. Настоящее искусство – это когда напротив тебя лютый мертвец, а ты пока не воспитал первое поколение заклинателей и единственный, кто может защитить Юньмэн – ты сам. Цзян Чен не учёный. Но если хочешь жить, искажай общепринятые техники так, чтобы они были экономны в отношении сил и смертоносны, пугающи. Потому что их никто раньше не видел и что с этим делать не знает. Потому что таких кривых и глупых, ничтожных манипуляций с ци никто никогда не видел. Истинную ничтожность Цзян Чена никто никогда не видел. Цзян Чен совсем не как Вей Усянь – ему не нравится кропотливо оттачивать новую технику, но у него есть упорство и нежелание умирать тихо и бесславно. Его техники не наука. Его техники – это искусство, написанное полуголодным крестьянином углем на бамбуковой дощечке. И видел Цзян Чен человека, убившего Вэня бамбуковой дощечкой. Просто, быстро, жестоко, с коротким гневным криком. Ему выбивают меч из рук. Так даже лучше, но прекрасное лицо Вэнь Жоханя придется подпортить. Теперь стоит делать упор не на молнии, а на воздушную стихию. Подкинуть Вэнь Жоханя высоко в воздух и, когда тот сориентируется, резко дёрнуть вниз, защищая себя от лавины огня сверху. Щитом из молний … и резко его скинуть тысячью водных змей. Пока Глава Вэнь не понимает отчего этот цзянский пес пользуется украдеными и нагло подсмотренными ланьскими техниками нужно заехать кулаком по челюсти. Без ци и техник, просто и по-человечески. Потому что Вэнь Жохань недостоин не техник, ни меча, ни бамбуковой дощечки. Вэнь Жохань входит в раж. Кажется ему нравится и начинается не бой, но потасовка и Цзян Чену физически хорошо от близкого плотного физического контакта. Ему прилетает в плечо, но руку Вэнь Жоханя берут в захват. Баланс и покой стремительно катиться в диюй. Они падают на землю и продолжают. Вэнь Жохань в какой-то момент оказывается на нём. Это мерзко, потому что Вэнь Жохань сверху. Это отвратительно, потому что Цзян Чену почему-то нравится. Они слишком близко. – Я всё знаю, – Цзян Чен шипит и скидывает Вэнь Жоханя с себя, оставляя болючий ожог на груди. Но бой пока продолжается в рукопашную. Удар по Жёлтому дворцу, пикок в бедро, вывихнутая рука – Вэнь Жоханю мало. Цзян Чену слишком много гнева, он снова начинает пользоваться техниками и ему отвечают тем же. Молнии с небес и огненный шторм строго в пределах тренировочной площадки. Строго в рамках дозволенного, и всё же немного больше. Здесь начинаются клановые техники. Общепринятые и изменение, но уже мощнее, сильнее и ярче. Издалека это похоже на салют. Вблизи ничего не видно и страшно находится от температуры и света. – Хватит! Всё мгновенно утихает. Цзян Фэнмянь редко кричит. Но сейчас он кажется раздражён. Вэнь Жохань и Цзян Чен повинуются одновременно. Видно Вэнь Чао в ужасе. Вэнь Сюй в не меньшем ужасе старательно что-то записыват в свиток. А-Чен вплотную прижался к отцу, а Вэнь Чао к нему. Никого из них не отталкивают. Вэнь Жохань довольно посмеивается, поглядывая на Цзян Чена. – Всё было не честно, твой помощник мне поддавался. Оставь мне его на пару дней, я хочу взять реванш, – у Вэнь Сюя от манеры речи дёргается глаз. – Мне понравилось, Наставник Ян, это было хорошо. Хотя я бы посмотрел бы как укладывают мертвецов одним криком. Цзян Чен кивает. – Этот ничтожный не посмеет, поскольку имеет пристрастие к простой крестьянской речи. Если я буду неподобающе выражаться при трёх молодых господах и двух Главах, то Глава Цзян меня неправильно поймет. – Наставник Ян может считать, что его уже поняли … туманно, – Вэнь Жохань скалится. – Этот ничтожный может повторить ещё раз. Этот ничтожный может повторить и громче, и сильней.