Trick or Treat?

Последние два дня Юми не видела ни Чонгука, ни Тэхена. Они не предупреждали, что исчезнут. Отец говорил, что у них “важное задание”, и что “они будут отсутствовать около недели”. Больше он ничего не объяснял, что не могло не настораживать. Вместо Тэхена с Чонгуком к Юми приставили двух наёмников, которых она видела впервые в жизни. Отец даже не представил их должным образом. Всего лишь сообщил, что вот эти двое мужчин в черных костюмах и с кирпичным выражением лица будут сопровождать Юми, пока её телохранители не вернутся. Хотелось верить отцу, что, на самом деле, он не избавился от Чонгука с Тэхеном и не закопал их тела где-то в лесу. С каждым днем казалось, что он всё более нервный, раздраженный. Отец стал больше курить сигары и пить коньяк. Вчера он вновь заказал проституток, но к утру они поспешно покинули поместье. Судя по сплетням, что гуляют между горничными и наёмниками, мистер Мин не щадил девушек и творил с ними такое, что не каждая проститутка согласится терпеть, даже за те деньги, что предлагает отец. Юми старалась не думать об этом. Меньше всего ей хотелось представлять, как её папа трахает дюжину проституток, возможно даже избивает их и заставляет их делать… всякое. Может, он так вымещает злость? Мотает головой, стараясь выкинуть лишние мысли. Опускает взгляд на открытый блокнот с её же конспектом по анатомии человека. Тэхен с Чонгуком настаивали выучить скелет вдоль и поперек, включая органы. Особенно они настаивали на положении сердца и структуры черепа. Юми подпирает голову рукой, качая ручку между пальцами. Локон падает из-за уха, вынуждая снять синий обруч и заново его надеть. Юми слегка вздрагивает из-за сквозняка. Прижав широкую юбку легкого платья в сине-белую клеточку, встает и шаркает тапочками к окну, чтобы плотно закрыть. На улице серо, пасмурно и дождливо. Ужасно. Юми тяжело вздыхает, задвигает шторы и чуть оттягивает рукава, которые и так были по локоть. Поднимает со спинки стула светлый кардиган и накидывает на плечи, в очередной раз вздрагивая. Стоит включить обогрев пола или вызвать горничную и пожаловаться на холод? Или же просто вернуться в комнату. Но там всё еще устанавливают дверь и неизвестно, закончили мастера или нет… Не успевает Юми сесть обратно и продолжить конспект, как слышит стук. В библиотеку заглядывает горничная, несколько бледная и напуганная. Она старается не смотреть в глаза мисс Мин, сжимает руки перед собой и довольно напряженно держит спину. Юми хмурится. — М-мистер Мин просил отыскать Вас и передать, ч-что он ждет Вас у себя в кабинете. Немедленно. Горничная – коридор – второй этаж – кабинет отца – двое незнакомцев – “твои новые телохранители”. Так? Юми кивает, закрывает ноутбук и выходит из библиотеки. Двое наёмников, что стояли снаружи, тут же двинулись за мисс Мин, молча и практически бесшумно. Их присутствие намного больше раздражало, чем присутствие Тэхена и Чонгука, которых Юми обычно не замечала. Перед тем, как зайти в кабинет к отцу, делает глубокий вдох и медленный выдох. Плотнее укутавшись в кардиган, Юми толкает дверь и заходит внутрь. Резкий запах алкоголя и табака вынуждает непроизвольно сморщиться. Отец сидел за своим столом, раскинувшись на кресле. Глаза стеклянные, щеки красные, на белой рубашке пару темных пятен. На столе лежал пистолет, наверняка заряженный. Но в кабинете не было трупов, да и Юми бы услышала звуки выстрелов вне оружейной. — А-а-а, моя любимая дочурка, — с кривой улыбкой, говорит отец и рукой подзывает к себе. — Подойди ко мне. Юми закрывает дверь. На самом деле, хотелось закрыть её с противоположной стороны и молча уйти отсюда. — Ты – пьян, — скрестив руки на груди, недовольно сообщает Юми. — Немного выпил, да, — он ворчливо привстает на кресле, двигаясь ближе к столу. — А что? Тебе не нравится, что я пью? — Мне всё равно. Отец щурится. Он прижимается губами к сигаре, курит и затем стряхивает пепел… мимо пепельницы. У него координация нарушена, он, кажется, совершенно не соображает, что делает. — Подойти ко мне, — опять говорит, только в этот раз в тоне слышно приказ, а не просьбу. Чем больше он выпьет, тем более агрессивным становится. По отношению к остальным, но не к Юми. Что-то не так. Она осторожно обходит стол, встаёт напротив отца, который с трудом заставляет себя подняться и накинуться на дочь с крепкими объятиями. Отец был намного тяжелее Чонгука или Тэхена. Юми смогла устоять на ногах, но его туша, особенно в таком состоянии, могла с легкостью придавить её к полу. — От тебя воняет, — кривится Юми, стараясь отодвинуть отца от себя, но он притягивает ближе. — Потерпишь. Да что с ним такое? — Пап, хватит. Ты меня задушишь… — Я – твой отец. Прояви ко мне хоть немного блядского уважения. Какого черта? Юми распахивает глаза, чувствуя, как тело словно окаменело от шока. Отец никогда так не разговаривал с ней. Он никогда не позволял себе грубить собственной дочери. — Зачем ты меня позвал? — бурчит Юми, понимая, что он бы не напился практически до отключки по обыденным причинам. Отец топил горе в своём излюбленном алкоголе. Возможно, не позови он Юми, то позвонил бы проституткам. — Я не могу просто обнять тебя… прижать к себе, м? По-отцовски, — неразборчиво говорит отец. — Пап, — она старается придать своему голосу как можно больше мягкости и нежности, когда отодвигается от отца и сталкивается с его помутненным взглядом. — Что произошло? Он смотрит в глаза Юми с густой болью, скрипучим сожалением и безмерной любовью, которая теряется среди отчаяния. Прежде, чем ответить, он опять обнимает её, вновь перенося чуть ли не весь свой вес на Юми. Отец прижимается отросшей щетиной ко лбу дочери, неприятно царапая. — Я так не хочу тебя отпускать… но я вынужден, понимаешь, Юми? — выдыхает папа и берет лицо дочери в свои горячие ладони. — Я не могу тебя защитить. Юми хмурится, моргает несколько раз. Сегодня конец недели, конец выделенного для мистера Мина срока. Он должен дать ответ либо сегодня вечером, либо завтра утром. Но Юми пытается не паниковать раньше времени. — Я всё еще не понимаю, зачем ты меня позвал. Отец тяжело вздыхает. Зловоние, что исходило из его рта, практически вызывало тошноту. Юми болезненно зажмурилась и потерла нос, пока папа отошел, чтобы налить себе еще коньяка. Несколько капель он благополучно пролил на стол. — Жаль, конечно, что ты так и не… и не сможешь попрощаться… с ними. Ну, с Чонгуком и Тэхеном, — хмурится отец и поворачивается к дочери. — Они точно не успеют до твоего отъезда, — на его лице странная ухмылка, пока он пьет и наблюдает за реакцией Юми. Нужно контролировать дыхание, нужно не выдавать себя. Она должна держаться неприступно, холодно. Неизвестно, что отец вообще имеет в виду под своими загадками, но упоминание телохранителей с его уст настораживает. К тому же… он же сам их отправил на задание, так? Заранее распланировал весь этот разговор? Юми вновь скрещивает руки на груди, крепко сжимая предплечья. Сердцебиение учащается, страх неприятно крадется от пяток к затылку. — Какого… отъезда? — сглатывая, уточняет Юми. — Мистер Ву сделал мне предложение, — ухмылка исчезает, голос становится более охрипшим, озлобленным. У отца настроение меняется со скоростью маятника. — Я долго думал… советовался с некоторыми людьми… и я пришел к выводу, что… что я не могу защитить тебя, каких бы… каких бы людей не нанимал, — он облизывает губы, смотря в стакан. Ему приходится присесть на край стола, чтобы не упасть. — Тебе будет лучше там. В другой стране, где никто не найдет тебя. Юми не нравится, куда он ведет. Очень не нравится. — Пап… — у неё дрожит голос, но она не обращает на это внимания. — Что ты… — Завтра за тобой приедут, — холодно отвечает отец, поднимая на Юми уставший, почти пустой взгляд. — Ты выйдешь замуж за Вонг Уилбура, и навсегда покинешь Коре-… —Что?! — вылетает со рта прежде, чем Юми успеет себя остановить. — Нет! Нет, папа, как ты можешь! Как ты можешь, я же… нет! Нет! Крики. Юми хотелось кричать, хотелось, чтобы её отрицание отпечаталось на его лице. Громче и отчаянней. Но отец не слышит. — Меня не волнует, хочешь ты этого или нет, — подняв указательный палец, перечит отец. — Так будет безо-… — Да мне плевать! Мне и здесь безопасно! Разве Тэхен с Чонгуком не устраивают тебя?! — Юми указывает на дверь, как будто они там, где-то в поместье. По крайней мере, хотелось в это верить. — Ты приказал им тренировать меня, чтобы я могла постоять за се-… — Бесполезно. Если тебя, блять, похитят, то они не смогут помочь, — рычит отец. — Но они же спасли Юонг! Почему ты думаешь, что они не смогут спасти меня?! — Потому что я так сказал! — Ты… ты сошел с ума! — Юми хмурится, сжимает ладони в кулаки. — Папа, ты никогда не сможешь обеспечить мне абсолютную защиту, как бы ты ни старался! Ты думаешь, что в Сингапуре меня не тронут?! Отец не отвечает. Он хочет: открывает рот, вдыхает воздуха, но молчит. Юми понимает, что прокололась, слишком поздно. — Я не говорил, что ты уедешь в Сингапур. Как он заметил? Он же в стельку пьяный. Юми напряженно сглатывает. Молчит. Нет смысла оправдываться или придумывать отговорки. Не тот случай. — Я подслушала ваш разговор с мистером Ву, — шипит сквозь зубы. — Как ты вообще мог? Как?! Как ты можешь так просто продать меня?! — Потому что у меня нет выхода! — рявкает отец и в два шага преодолевает расстояние, чтобы схватить дочь за кисть и потянуть на себя. — Тэхен с Чонгуком ничему тебя не научат. Ты – амёба, которая гнила в поместье все эти годы, — он плюется, от него несет перегаром. — Ты даже не можешь вырваться… — Если ты хочешь, чтобы я врезала тебе, то я смогу вырва-… — И меня заебало, что ты постоянно крутишься рядом с Чонгуком и Тэхеном! — он дергает за руку с такой силой, что Юми чуть не падает. — Я бы, блять, уже им глотки перерезал, но они слишком хороши, слишком полезны. Лучше них нет… и сегодня я это проверю. Юми застывает. Кровь бурлит, легкие в ускоренном темпе качают воздух, голову сдавливает из-за напряжения. Испуганно смотрит на отца, понимая, что, возможно, слишком очевидна. Дыши. Просто дыши. — Куда ты их отправил? Куда ты их отправил?! — кричит, задыхаясь, и кулаком стучит в грудь отца. — Какая тебе разница? — он фыркает, вновь дергает за руку, чтобы Юми прекратила суетиться. — Они всего лишь твои телохранители, разве нет? Надоело. Юми надоело. Вспоминает всё, чему её учили. Вырывается с той же легкостью, с какой уложила Тэхена на лопатки, и отправляет отца на ближайший диван толчком локтя в солнечное сплетение, как показывал Чонгук. Папа, от шока, не успевает схватиться за дочь – он, пьяно шатаясь и размахивая руками, заваливается на диван, чуть ли не переворачивая его. Он поражен, но Юми не дает ему времени прийти в себя. — Они были со мной, когда тебя не было, — тыча в него пальцем, рычит Юми. — Когда ты тратил, блять, всё своё время на шлюх, когда ты горевал по матери, хотя всё это была твоя вина! Ты приставил ко мне Тэхена с Чонгуком и, знаешь, что они сделали? Они были рядом, когда ты, блять, не смог! — Следи за своим блядским языком, — грозно рявкает отец, поднимаясь и всё еще шатаясь. — Куда ты их отправил? — Тебе не нужно это знать. — Нет, я должна это знать! Они мои телохранители! — Они – расходный материал. — Не смей так говорить! — Какого хрена ты так сильно вцепилась в них, а?! — у отца глаза сверкают гневом. Он подходит к дочери, его ведет со стороны в сторону. — Они трахали тебя, да? Да? Признавайся, блять, Юми, они трахали тебя?! — Нет! — она идет назад, убегает от него, огибая диваны, торшеры и кофейные столики. — Ты с ума сошел?! Как тебе такое в голову вообще могло прийти?! Ты же обожал их, ты же… ты говорил, что они лучшие из лучших! — Да, но ты слишком к ним привязалась. Они тебе не семья! Они – никто! — По крайней мере, я всегда была уверена в том, что они помогут мне, что они защитят меня! — у Юми садился голос, у неё не хватало сил кричать, но она продолжала, не желая хоть на секунду замолкать и позволять отцу взять верх. — Они сделают всё, лишь бы я была в безопасности! — Я тоже для тебя это, блять, делаю! — отец не выдерживает – кидает стакан в пол с такой силой, что он разбивается на мелкие осколки. — И я говорю, что ты поедешь в Сингапур! — Я не поеду в Сингапур! Я не выйду замуж за Уилбура! — Закрой рот. Ты должна делать так, как скажу я! — Нет! Ты хоть и мой отец, но ты не имеешь права мне приказывать! — Еще как, блять, имею, — шипит сквозь зубы и каким-то образом ловит разгоряченную Юми за кисть, притягивая к себе. В этот раз он сжал сильнее, практически до хруста. — Ты живешь под моей крышей, милочка, и скажи спасибо, что за все это время я не наказывал тебя так, как стоило бы. — Отпусти! — Ты выйдешь замуж за Уилбура и уедешь в Сингапур, хочешь ты этого или нет. Поняла?! — Я не бу-… Боль. Юми ощущает, как по правой стороне лица вспышкой расползается резкая, обжигающая боль. Пощечина. Отец только что дал ей пощечину. Прежде, чем Юми успевает прийти в себя, он отбрасывает её, как кожуру от банана. Ухмыляется, наблюдая за шоковом состоянием дочери. Вновь тянется за бутылкой коньяка и пьет с горла. Вытерев рот тыльной стороной ладони, он указывает почти пустой бутылкой на Юми. — Хочешь еще? Нет? Тогда закрой свой блядский рот. Я стараюсь для тебя и только для тебя, Юми, ясно?! — Я тебя, блять, ненавижу! Нет, она не плакала. Нет. Юми не хотела плакать. Она не хотела казаться еще более слабой и беспомощной, чем она есть на самом деле. Она ушла из кабинета, стараясь не слышать угрозы и грязь, что отец бросал напоследок, что он кричал с такой силой, что всё поместье знало, какая его дочь “неблагодарная тварь”. Он никогда её не бил. Он никогда её не трогал, не делал больно. Он всегда с такой осторожностью относился к ней, лелеял и берег, но сейчас… он… Юми сглатывает, хлопает дверью в свою комнату. Как бы сильно она не пыталась не плакать, слезы всё равно текли, а щека горела. В голове – гул, в ушах – оглушающий хлопок. Кожа немеет, печет, ноет, и Юми… Юми хочет позвать Чонгука с Тэхеном, но их нет. Увидит ли она их? Сколько у неё есть времени? Может ли она сбежать? Может ли она попросить горничных поменяться одеждой? Как найти Тэхена с Чонгуком? Где они? Они живы? Что отец сделал с ними? Почему отец её не слушал? Почему он её ударил? Она действительно выйдет замуж за незнакомого человека? Уедет отсюда? Думай. Думай! Юми садится на кровать, стараясь отдышаться, стараясь прийти в себя. Чонгук всегда учил оценивать ситуацию с холодной головой, а Тэхен говорил, что лучшие решения приходят в самый неожиданный момент. Почему они не здесь? Они ведь всегда были рядом. Юми утыкается лицом в ладони, понимая, что плачет. Зачесывает волосы назад, сжимая локоны, и смотрит в темный потолок. Ненавидит эту комнату, ненавидит эти стены. Сколько прошло времени? Сколько она плакала, как самая обыкновенная размазня? Бесполезная, беспомощная и слабая размазня? На что она вообще рассчитывает? Она ведь… Двери бесшумно закрываются. Мягкие шаги по ковру, запах влаги, метала и уличной прохлады. Кровать прогибается – кто-то садится спереди Юми, кто-то – сзади. Казалось, что она от отчаяния начала бредить, ведь они не могут быть здесь. — Успокойся, — тихий, знакомый голос Чонгука должен унять дрожь, но Юми всё еще плачет. — Не могу. Я не… — Тебе будет безопаснее, — сзади раздается бархатный голос Тэхена. — Нет. Нет, вы… вы не можете так просто… вы сказали, что сделаете всё, лишь бы я была в безопасности, — она поднимает заплаканные глаза на Чонгука, который сливался с темнотой. — Вот именно. Ты и будешь в безопасности, — отвечает телохранитель и большим пальцем вытирает слезы со щеки. — Ю, успокойся. — Я не смогу, нет… как я без вас справлюсь? А если он окажется уродом? Если… если он будет пользоваться мной? Бить меня? Если он… — Всё будет хорошо, — уверяет Тэхен и наклоняется вперед, скрипя своей экипировкой спецназовца. — Нет. Не будет… я… Всё, как в тумане. Она не видит выхода, она вообще ничего не может понять. Что – реальность, что – выдумка? Может, не было разговора с отцом? Может, её телохранители уже умерли, и всё это сон? Сон, где они пришли к ней? Но почему тогда прикосновения Чонгука так опаляют щеку, а рука Тэхена, что приобнимает за талию, дарит тепло и уют? — Успокойся, — вновь повторяет телохранитель, только в этот раз его дыхание ощутимо на лице. — Не плач, Принцесса, — нежно шепчет Тэхен, только в этот раз кончик его носа касается нетронутой щеки. — Я… я… Юми учащенно дышит, стараясь запомнить их запах. Несмотря на то, что ей нравится их парфюмы, они не могут передать настоящего аромата Тэхена и Чонгука. Кровь, метал, земля, пот? Нет. Кровожадность, хладнокровие, мрак, бездушие. Они так близко. — Ю. — Принцесса. Тело пронзает горькое, отчаянное желание ухватиться за своих телохранителей и никогда их не отпускать. Юми находит губы Чонгука. Нерешительно скользит по приоткрытому рту телохранителя, боясь отказа. Но он не отталкивает. Он обрывисто выдыхает и прижимается к Ю, сминая её губы в утешающем поцелуе. Чонгук робок. Юми чувствовала, что он не до конца уверен в том, что вообще творит, но, видимо, поцелуй что-то затронул внутри него; что-то, что вынудило почти сразу же толкнуться языком в рот Ю. Боже. Чонгук действительно целует её взасос? Он реален? Юми выдыхает и шире приоткрывает рот, ощущая жар. Боль и тревога сменяется чем-то вязким и тягучим. Мокрый поцелуй Чонгука пробуждает неизвестные, но безумно приятные ощущения, от которых Юми просто так не откажется, не сейчас. Они нужны ей. У него губы мягкие, нежные. Несмотря на то, что он углубляет поцелуй, Чонгук всё равно осторожен. Как будто он боится, что Ю его оттолкнет. Чонгук отрывается с тихим мычанием, и не успевает Юми насытиться его потемневшим взглядом, его неожиданной жаждой и желанием, рука Тэхена обхватывает подбородок, вынуждая повернуть голову. Грубо. Жарко. Он впивается в губы Принцессы, почти кусая. Юми втягивает в себя воздух, не поспевая за его темпом, но слишком быстро теряет голову под давлением Тэхена. Он причмокивает, мажет языком, стукается зубами. Ни капли не осторожничает. Юми чувствует, как Чонгук спускается поцелуями по открытой шее, легко зажимая кожу между зубами. Он не оставляет следов, хотя хочет. Ладонями гладит по ногам, талии и вдыхает аромат духов, что всё еще присутствовал на Ю. Тэхен обрывает поцелуй, поворачивает её голову обратно к Чонгуку прежде, чем встать. Юми полностью в руках Чонгука, который тянет ближе к себе, усаживая на колени. Он заставляет расставить ноги, сжимая открытую кожу под платьем, и нежно гладит, водя ладонями сверху-вниз. Как бы он не пытался быть аккуратным, что-то в нём всё равно ломалось. — Только ты должна быть тихой, — шепчет сквозь поцелуи Чонгук, пока Юми обнимает его за шею. — Хорошо? Ю? Мычит и кивает в ответ, не до конца понимая, на что соглашается. Слышно, как Тэхен шумит экипировкой. Снимает с себя жилет, пояс, наколенники, тактическую куртку. Всё падает на пол практически беззвучно. Юми слишком увлечена Чонгуком, чтобы обернуться и посмотреть. Но телохранитель сам обрывает поцелуй, когда Тэхен подходит ближе. Он прижимается со спины, пальцами скользит по шее, вынуждая поднять голову. Наклоняется, целуя, и от такого положения головы Юми с трудом успевает сглатывать слюни и нормально дышать. Но язык Тэхена, что давит на её, как будто он слизывает мороженное, отвлекает от любых неудобств. Чонгук мягко приподнимает Ю, чтобы она встала. Тэхен разворачивает лицом к себе, чтобы вновь поцеловать, чтобы обнять за талию и прижать к себе. Он не трогал её – он лапал, сжимая ягодицы под платьем, талию сквозь ткань. Но когда его ладонь поднялась к щеке, он остановился. Пока Чонгук раздевался, снимая с себя куртку, отстегивая амуницию и скидывая обувь, Тэхен рассматривал след от удара. В комнате темно, практически ничего не видно, но изредка пробивающийся сквозь шторы лунный свет позволял телохранителю увидеть, что мистер Мин сделал со своей дочерью. — Болит? — тихо спрашивает, осторожно касаясь губами пульсирующей щеки. — Немного. Тэхен сглатывает, сжимая челюсти. Он наклоняется чуть ближе к левому уху, опаляя горячим дыханием. — Хочешь, я вырежу его сердце? Юми вздрагивает. Хватается за его плечи, сжимая помятую футболку, и мотает головой. — Н-нет. Нет. Не над-… — Или я прострелю ему сердце, — Чонгук обнимает сзади, наклоняясь к правому уху. — Перестаньте. Нет. Я не желаю ему смерти, — хмурится Юми. — Он, всё-таки, мой отец. — Он ударил тебя, — холодно произносит Чонгук. — Воспользовался тем, что нас нет, — хрипит Тэхен. — Я хочу накормить его пулями. — Я хочу скрутить ему глотку. — Он – мой отец, — выдыхает Юми, не понимая, почему их слова одновременно и пугают, и…возбуждают. — Ты слишком добрая, Принцесса, — фыркает Тэхен, воздушно касаясь губами чуть ниже уха. — Еще одна причина, почему ты никогда не станешь такими же, как мы, — говорит Чонгук, кончиком носа прижимаясь к виску. Юми чувствует мурашки по всему телу. Ладонью тянется назад, приподнимая, чтобы погладить щеку Чонгука, пока второй рукой сжимает ворот футболки Тэхена. Они сами льнут ближе, слепо целуют открытые участки на шее, ключице. Чонгук прижимается губами к кисти Юми, пока Тэхен кусает мочку уха и тихо смеется. — Ты вся дрожишь. — Ты боишься? — спрашивает Чонгук. — Н-Нет. Ни капли. На самом деле, Юми сложно понять, боится ли она? Она переполнена самыми разнообразными чувствами и ощущениями, о которых никогда не знала, которые впервые испытывает со своими телохранителями. Но в одном она точно уверена. Не отступит, нет. Не отпустит. — Хорошо, — выдыхает Чонгук и приближается к уху. — Тогда… разреши нам выполнить твой приказ… — На прощание, — ухмыляется Тэхен, сжимая кулачок Принцессы и преподнеся его к своим губам. Юми хмурится, стараясь следить за их мыслью. — Какой… приказ? Они вдвоем смеются, почти беззвучно. Тэхен облизывает губы, неотрывно смотря в глаза Принцессы, пока Чонгук непривычно соблазнительно мурлычет: — Отлизать тебе в два рта. …нет… — Трахнуть твой рот, разорвать твою глотку. Нет. — Подарить тебе лучшие оргазмы. Черт. Черт… — Припоминаешь, Принцесса? Блять. Они слышали. Юми краснеет. Краснеет так, что теперь и вторая щека горит. В голове мимолетно проскальзывают воспоминания из бильярдной, её разговор с четверкой, то, с какой уверенностью и жаром она доказывала всем и каждому, что никогда не переспит со своими телохранителями. Юми может приказать им, но не прикажет, ведь она дорожит ими. — Припоминаю, — шепчет и отводит взгляд, не выдерживая. — И? Отдашь приказ, Ю? — спрашивает Чонгук, обнимая её своими руками так, что у неё нет возможности хотя бы подумать о том, чтобы вырваться. — Разрешишь нам трахнуть тебя так, что ты ходить не сможешь… Почему они запомнили слово в слово? Юми нервно сглатывает. Тэхен берет её лицо в ладони, с особой осторожностью касаясь поврежденной щеки, и поднимает взгляд Принцессы на себя. — Но нас не должны услышать. — Ты должна быть тихой. Ясно? — напоминает Чонгук. Юми всегда держала рот на замке, когда она использовала игрушку. С телохранителями не должно быть больше проблем, верно? По крайней мере, Юми постарается не шуметь. Глупо отказываться от, возможно, их последней ночи только из-за риска. — Ясно. — Умница, — грязно ухмыляется Тэхен и сминает губы Принцессы в сладком поцелуе. Больше их ничего не останавливало. Юми не отдала приказ, но то, как она смотрела на них, как она с легкостью падала в их объятия, отвечала на поцелуи и позволяла трогать себя… телохранители могли обойтись и без формальностей. Тэхен до боли кусает её нижнюю губу. Привкус крови будоражит. Чонгук царапает зубами шею. Щекотно. Их руки бродят по её телу: кардиган падает на пол, пальцы Чонгука тянут собачку вниз по спине, Тэхен помогает снять платье. Юми остается в одном нижнем белье, чувствуя себя еще более обнаженной, чем с одним единственным полотенцем. Ю вздрагивает и втягивает в себя воздух, когда Чонгук приспускает чашечки бюстгальтера вместе с лямками. Не расстегивает, не снимает. Опущенные чашечки слегка приподнимают небольшую грудь, делая её более упругой, более округлой. Юми краснеет и практически вскрикивает, когда чувствует подушечки средних пальцев Чонгука на твердых сосках. Боже… Всё совсем не так. Когда она сама себя трогает, то, обычно, не уделяет время груди, но… но то, как Чонгук давит, гладит, трет. Юми дрожит. — Тише-тише, Принцесса, — ухмыляется Тэхен, наблюдая за мучениями. — Я… я пытаюсь… — Господи, ты такая чувствительная, — с восхищением шепчет Чонгук, зажимая соски между большими и средними пальцами. — Ты вся в мурашках, Ю. — Черт, — Юми шипит сквозь зубы, закусывая губу, чтобы не издать лишних звуков. Он всего лишь ласкает её, а тело реагирует. Она переступает с ноги на ногу, ощущая влагу между ног. Как давно она намокла? Даже не заметила. Внизу живота приятно тянет. Юми замечает, с каким голодом Тэхен смотрит на её грудь, как он сглатывает и вздыхает. — Ты так аппетитно выглядишь, Принцесса. Чонгук убирает пальцы, опуская ладони ниже, чтобы сжать грудь. Он мнет, наслаждаясь мягкой плотью, и целует в висок. Юми казалось, что он просто играется, но затем она видит, как Тэхен опускается, как он высовывает язык и проводит по соску, широко ухмыляясь. Блять. Горячо и мокро. Хорошо. Так хорошо. Юми хочет стонать, хочет показать, как ей нравится, но Чонгук, замечая её сомнения и желания, поворачивает голову к себе и затыкает поцелуем. Он кивает, показывая, что она может выпустить немного пара. По-другому невозможно, ведь Тэхен присасывается, кусает, вылизывает и причмокивает, даря безумно приятные ощущения. Это так возбуждает. Юми даже не могла себе представить, что может так обильно течь. Тэхен давит языком, поцелуями перемещается от соска к соску. Горячо дышит, не в силах оторваться, и его голод заводит не меньше, чем одобрительное мычание Чонгука. Стыдно. Так стыдно, что она тает между своих же телохранителей. Чонгук отрывается, бодается лбом, вынуждая посмотреть вниз, на то, как Тэхен всё еще вылизывает. — Признайся, Ю… ты ведь фантазировала о нас, верно? Тогда, в ванной? — Я… я не… — …не успела, — ухмыляется Тэхен и заменяет свой рот пальцами, чтобы подняться и воздушно коснуться губ Юми своими. — Но хотела, да? Тебе больше не на кого дрочить. Боже-Боже… Боже. — Да… да, хотела… Тэхен недовольно цыкает языком, пока Чонгук разочарованно вздыхает. — Ты ведь знаешь, что ты могла просто отдать нам приказ, Принцесса. — И мы бы всё сделали. Всё, что ты захочешь, Ю. — Но вы же… я же… я так не могла и… Не может говорить, когда они всё еще трогают её грудь, всё еще играются с сосками, всё еще прижимаются с двух сторон. — Не притворяйся, Принцесса, — фыркает Тэхен и кулаком легонько стукает подбородок, приподнимая лицо. — Я прекрасно помню, как ты смотрела на меня, когда я прижимал нож к твоему сердцу. — И как ты умоляла одним лишь взглядом прикоснуться к тебе, когда я приставил пистолет к твоему виску, — шепчет Чонгук. — Ты посылала столько сигналов и сама даже не осознавала? — Тэхен хрипло смеется, кусая за линию челюсти. — Ты такая дурочка. — Х-хватит, нет… я… Они издеваются над ней. — Ты знаешь, что в теле женщины чувствительных зон больше, чем в теле мужчины? М? — спрашивает Чонгук практически тем же тоном, каким он преподает ей стрельбу, только в этот раз в нём ощущается трудно скрываемое возбуждение. — Но не у всех они одинаковые, — Тэхен ухмыляется, дергает бровями и опускает руку обратно на грудь. — Принцесса, здесь ты очень чувствительная… — он сжимает грубо, сильно, почти что причиняя боль. — Скажи, ты знала? — Ты трогала себя здесь, Ю? Юми старается сосредоточиться на собственной громкости, поэтому не до конца вообще может понять, что они у неё спрашивают. Как она может ответить, когда они лапают её, когда она намокает с каждой секундой всё больше и больше. — Хватит, пожалуйста… Они резко отпускают её, но не отходят. Прекращают мучения, освобождая грудь. Чонгук полностью снимает лифчик, Тэхен кидает его на пол. Они начинают покрывать её тело поцелуями очень кропотливо, не желая упускать ни единого сантиметра. Чонгук ведет по спине, лопаткам, к пояснице. Тэхен опускается по ребрам, животу, к тазу. Они оба присаживаются на колени, снимая с Юми остатки нижнего белья. Она краснеет, прикрывая рот рукой. Между ног ощущается неприятный холод. Стыдно. К большому удивлению, они молчат. Не комментируют, не язвят. Чонгук слишком увлечен ягодицами Юми, а Тэхен не может не целовать её ноги и не гладить её бедра. Господи, они же… они же хотят… Юми закрывает глаза и со всей силы прижимает ладонь ко рту, заглушая тихий стон. Тэхен слишком приятно проводит кончиком языка, слизывая влагу, а Чонгук, раздвинув ягодицы, ласкает сзади. Они почти синхронно рычат, и Юми чувствует божественную вибрацию. Стоило им попробовать её, как у них слетают тормоза. Тэхен жадно вылизывает, прижимаясь ртом почти вплотную, и глухо рычит от каждого глотка. Чонгук же до боли сжимает пальцами ягодицы, разминая, и мычит от дрожащей плоти. Казалось, что они дорвались, что они давно хотели, давно мечтали попробовать Юми везде, где только можно, и одно лишь осознание их желания вынуждает покрыться мурашками. Юми сжимает волосы Тэхена, чтобы не упасть. Они шире расставляют её ноги, чтобы получить больше доступа. Их горячие, мокрые языки сводят с ума, и Юми не может не двигать бедрами в ответ. Трется, закатывает глаза и задыхается в собственных стонах. Их тяжелое дыхание, влажные звуки, причмокивания, рык и мычание. Они ведь громче Юми, их ведь могут услышать… Вздрагивает. Распахивает глаза. Тихо стонет. Ягодица пылает. — Тише, Ю… — Тогда не куса-… о, Боже… Тэхен вставляет средний палец, продолжая теребить кончиком языка снаружи. Не успевает Юми осознать, что происходит, как Чонгук протискивает свой указательный палец внутрь Юми, рядом с пальцем Тэхена. Они растягивают её по-очереди и начинают имитировать толчки, которые она имитировала игрушечным членом. Не может больше сдерживаться. Слишком… слишком приятно, слишком хорошо. Их рты, их пальцы, их горячее дыхание и то, что они у её ног. — С-стойте, я… — Не переживай, Ю. — Мы хотим попробовать тебя, Принцесса. — Давай, Ю. — Кончай. — Кончай на наши пальцы… Юми жмурится с такой силой, что видит белые пятна. Напряжение внизу живота ослабляется, и она сжимает их пальцы, кончая. Почти вырывает волосы Тэхена, с такой силой хватается за них, и откидывает голову назад, всё еще прижимая ладонь ко рту. Юми точно не может сказать, стонет она или молчит, задыхается или вскрикивает… Она плавится. Не успевает отойти, как Чонгук встает, заменяя её руку своей. Он зажимает ей рот, вынуждает наклониться чуть вперед, пока гладит пальцами, пока вставляет в неё сразу два и дрочит ей с такой скоростью, что Юми пытается сдвинуть колени. Она мычит в ладонь Чонгука, впивается в его руку ногтями, пока он наполняет комнату ужасно грязными звуками. Тэхен всё еще там, он всё еще прижимается ртом, посасывает, вылизывает, делая всё лишь хуже. Закатывает глаза, дрожит всем телом, покрывается судорогами, когда сквиртит на пальцы Чонгука и в рот Тэхена. Юми словно увидела всё и сразу: эйфорию, страх, удовольствие, стыд, блаженство, панику. Никогда не добивалась того же эффекта игрушкой, никогда не подумала бы, что обычные пальцы и язык могут довести до такого. Не может отдышаться, не может успокоиться. Дрожит, когда Тэхен вылизывает её, слышит, как Чонгук облизывает свои пальцы, пропитанные соком Юми. Голова кружится, ноги не держат. Тэхен поднимается, чтобы поцеловать, чтобы поделиться кисло-соленным вкусом. Судя по всему, Тэхен в восторге, раз так хаотично целует, раз так мычит от бескрайнего наслаждения. Чонгук следом накрывает губы Юми, размазывая по языку слюни вместе с её же влагой. — Твоя очередь, — с ухмылкой шепчет Тэхен, и кладет руку на плечо Принцессе. Они опускают её туда же, на пол. Встают рядом друг с другом, возвышаясь над Юми. Она поудобнее садится, поджимая под себя ноги. Она поднимает опьяневший взгляд на телохранителей, наблюдая, как они снимают с себя футболки, расстегивают штаны и приспускают их. Юми сглатывает, замечая выпуклости на боксерках вместе с темными пятнами. Оба возбуждены, оба твердые, требующие внимания. Они молча стоят, не дают инструкций, позволяют любопытству Юми взять верх. Двигается ближе, ладонями касается аккуратно очерченных тканью членов, понимая, что… что, черт возьми, она трогает Тэхена с Чонгуком. Трогает их, сжимает и приспускает боксерки, чтобы увидеть. Юми уже видела член, но не вживую. Только в порно, только в учебнике по анатомии, только на картинах и статуях. Но… но она никогда не щупала, не гладила, не ощущала жар, влагу, твердость. Запах. Хочет попробовать на вкус. У Тэхена – широкий, толстый, но у Чонгука – длинный, изящный. Покрытые венами, с блестящими, красными головками, с которых стекал предэякулят. Юми неосознанно сглатывает. — Тебе рассказать, или ты и так знаешь? — ухмыляется Тэхен. — Не надо. Я сама, — кивает Юми, не желая, чтобы они думали о её неопытности. — Как скажешь… — Только не переусердствуй, Ю, — Чонгук нежно гладит по голове. Юми облизывает губы, выдыхает. Водит ладонью вверх-вниз по члену Чонгука и направляет его себе в рот. Сначала пробует языком, вылизывая головку, и с удовольствием замечает, как её телохранитель сглатывает и сжимает челюсти. Хватка на волосах не усиливается, но рука подрагивает. Соленый, вязкий. Нужно еще. Юми хочет попробовать взять в рот, насколько сможет. Обхватывает губами, надавливает языком на кончик и наклоняется ниже, понимая, что не может взять даже половину. Втягивает в себя воздух и двигает головой взад-вперед, помогая себе рукой. Судя по всему, у неё очень хорошо получается, раз Чонгук обрывисто вздыхает, откидывает голову назад и тихо стонет. Как бы она хотела услышать его погромче. Отпускает, перемещаясь к Тэхену. Только вот он, в отличие от Чонгука, не церемонился: он взял Юми за волосы и резко вошел по самую глотку, вызывая рвотный рефлекс и дикий кашель. Его член распирал изнутри, вынуждая Юми жмуриться и задыхаться, и когда она уже начала шлепать его по ноге, он отодвинул её, управляя головой. Тэхен ухмыльнулся, наслаждаясь зрелищем, и толкнулся еще несколько раз в той же грубой манере. Почему Юми намокла? Почему её так сильно возбуждает нежность Чонгука и жестокость Тэхена? — Умница. Ты так хорошо справляешься, Принцесса… — Аккуратней, — беззлобно напоминает Чонгук. — Не бойся. Её не вырвет. — Ты можешь повредить её глотку. — Я знаю, как пользоваться девичьей глоткой, — фыркает Тэхен и, наконец-то, освобождает рот задыхающейся Юми. — Посмотри, ей нравится. Подбородок в их смазке и её слюнях, легкие разрываются, она всё еще кашляет, но во взгляде ничего, кроме просьбы продолжить. — Тебе нравится? — на всякий случай, решает уточнить Чонгука, и Юми не может не кивнуть болванчиком. Телохранители переглядываются: Тэхен с ухмылкой дергает бровями, Чонгук мрачно сглатывает. — Попробуй, — фыркает Тэхен и, сжимая волосы Юми, направляет её рот на Чонгука. Неосознанно высовывает язык, смотря снизу вверх. Окажись она среди незнакомых мужчин, то никогда бы не вела себя подобным образом, но телохранители пробуждают то, о чем Юми даже не подозревала. Чонгук медленно выдыхает, обхватывает свой член рукой и размазывает смазку по языку Юми. Но затем, он аккуратно входит в её рот. Тэхен всё еще держит её за волосы, поэтому прижимает её вплотную к Чонгуку, вынуждая взять по самые яйца. У неё глаза закатываются, слезы льются с глаз, но она тает, когда слышит сдавленный стон Чонгука. Тэхен ведет назад, позволяя откашляться, и затем вновь прижимает обратно. Они понимают, что её мучения могут услышать? Кто-то из горничных может зайти, думая, что Юми рвет. Кто-то из наёмников решит проверить мисс Мин, ведь из комнаты исходят непривычные звуки. Но Чонгуку слишком сильно нравится трахать рот Ю, а Тэхен слишком сумасшедший и обезбашенный, чтобы думать о безопасности. Судя по всему, даже если кто-то зайдет, они, не томя, выстрелят в нарушителя. — Боже, Ю, — не выдерживает Чонгук и обхватывает её лицо, чтобы поднять на ноги. — Иди сюда, — он целует, не обращая внимания на слезы, на слюни и смазку, теряя рассудок не меньше Юми. Он ведет за собой, к кровати. Садится на край, опускаясь поцелуями к животу. Чонгук так чувственно водит губами по её коже, слизывая падающие капли с подбородка и рта. Руками гладит ноги, сжимает бедра и слабо покусывает. Но Юми моментально напрягается, когда чувствует пальцы Тэхена сзади. Он водит вверх-вниз по заднему проходу, закрывает ей рот свободной рукой и шепчет на ухо: — Не бойся. Я не сделаю тебе больно, Принцесса, — он мягко целует шею и аккуратно надавливает, проникая почти на первую фалангу. — Всё хорошо? Да? Юми не знает. Она никогда не трогала себя… там. Боялась, что повредит себе что-то. Думала, что это неправильно, грязно, слишком пошло. — Доверься мне, — вновь просит Тэхен, и Юми кивает. Он вставляет чуть глубже, и это так странно. Тело напряжено, ноги дрожат, но Чонгук… он целует, словно чувствуя, что ей может быть больно, может быть неприятно. — Расслабься. Не сжимай, — даёт указания Тэхен, поразительно терпеливо разрабатывая. Юми мычит, сжимает волосы Чонгука для большей стабильности. Чувствует второй палец и жмурится, пытаясь расслабиться. — Если тебе не нравится, мы можем… Юми мотает головой, ловя взгляд Тэхена. Он ухмыляется, кивает и продолжает растягивать всё больше и больше. Чонгук не прекращает целовать живот, ребра, иногда касаясь груди, и поглядывает на Ю, следя за её состоянием. Когда Тэхен вставляет третий палец, она вновь мычит, но легче принимает. Чем больше расслабляет, чем больше доверяет им, тем проще. Тэхен вытаскивает пальцы, оставаясь довольным. Он отходит, и Чонгук тут же обнимает, падая на спину и утягивая за собой. Он сжимает её таз, показывая, чтобы она двигалась ближе, чтобы она нависала бедрами над ним, размазывая по его члену собственную смазку. Юми упирается руками о кровать с двух сторон от головы Чонгука и смотрит ему в глаза. — Мы сделаем всё, чтобы твой первый раз был лучшим в твоей жизни, — шепчет телохранитель и притягивает к себе для поцелуя. Она кивает, он гладит по рукам, спине, ребрам и обхватывает таз. Чонгук направляет себя, и Юми уже чувствует, какая у него горячая головка. По размерам они почти такие же, как и её игрушка, так что не должно быть проблем… Чонгук опускает её, толкается глубже. С каждой секундой он всё больше хмурится и рычит, пока Юми крепче сжимает покрывало и учащенно дышит. В его рванных движениях, вязком поцелуи и тяжелом дыхании чувствуется, что Чонгук хочет сорваться, что он контролирует себя, лишь бы не причинить Юми боль. Но когда он полностью проникает внутрь, то рычит и до синяков сдавливает её таз, вынуждая покрыться мурашками. Пульсирующий член ощущается намного лучше, чем искусственная игрушка. Горячо, мокро. Чонгук так глубоко, он так растягивает, и это так, черт возьми, приятно. Юми стонет в его рот, сжимает его тело ногами и дергает тазом, закатывая глаза от желаемого трения. Теперь она понимает, почему тогда, в бильярдной, все уговаривали её попробовать, ведь это ни с чем не сравнить. — Боже, Юми, ты такая, блять, узкая, — шипит Чонгук, хмурится и откидывает голову на кровать, пытаясь собраться с силами. — Ты такая горячая, мягкая… — Чонгук, я… — О, нет. Нет, не говори моё имя таким блядским тоном, — шепчет телохранитель, с желанием смотря на Юми. — Не говори, иначе я не сдержусь… — Чонгук… — Почему ты никогда меня не слушаешь? Юми резко втягивает в себя воздух и падает всем весом на Чонгука, когда он приподнимает её таз и толкается с такой скоростью, с какой она никогда бы в жизни не смогла сделать себе приятно фалоимитатором. Никогда. Чонгук двигался рывками, чтобы кровать не скрипела, он вбивался с силой, с отточенным ритмом, и Юми пришлось впиться зубами в его плечо, чтобы не закричать. Чонгук тяжело дышал ей на ухо, от него исходил жар. Их тела так близко, она чувствует его сердцебиение своей грудью. Мягкие шлепки кожи об кожу почти выходили за пределы комнаты, сдержанные стоны казались чем-то слишком интимным, чтобы слышали другие. Юми впитывала каждый звук, что издавал Чонгук, и пыталась свыкнуться с мыслью, что он внутри неё, что он трахает её с той же преданностью, с какой защищает. Чонгук сжимает ягодицы одной рукой, пока вторая ползет вверх по спине, к её волосам. Он гладит, шепчет что-то сладкое, что-то безумно приторное и нежное, от чего Юми неосознанно сжимает его внутри. Она пытается разобрать слова, пытается что-то ответить, но не может – всё тело отдано безумному блаженству. Юми находит в себе силы привстать, чтобы вновь поцеловать Чонгука, чтобы вновь ощутить его язык у себя во рту. Он глухо стонет, ускоряет темп, и в какой-то момент Юми не выдерживает. Она даже не успевает понять, как и когда… когда она кончила, когда всё тело покрылось мурашками, когда она стонала в приоткрытые губы Чонгука его же имя. Юми вся дрожит от удовольствия, понимая, что мокрая, что ноги трясутся, что грудь распирает от невероятных чувств и ощущений. Хочет столько всего сказать, хочет попросить, приказать, умолять, но всё, на что она способна – влажные поцелуи. Чонгук приподнимает Ю с себя, освобождая. Ощущение пустоты кажется недопустимым. Юми поражается собственным желаниям, жадности, жажде… то, что ей показал телохранитель, казалось недостижимым и невообразимо сладким. Но затем, руки Тэхена толкают, вынуждая упасть спиной на кровать. Он нависает, упираясь руками о мягкий матрас, и с ухмылкой рассматривает лицо Юми: рот приоткрытый, глаза прикрыты, ресницы дрожат, слюни текут. Он наклоняется, чтобы поцеловать, чтобы одним своим грубым толчком языка в её рот продемонстрировать, что Тэхен совсем не такой нежный и трепетный, как Чонгук. Юми приподнимает ноги, сгибая и показывая, что она полностью готова. Тэхен ухмыляется сквозь кусающий поцелуй и сам сжимает её чуть ниже колен, вынуждая поднять выше, ближе к кровати. У Юми хорошая растяжка, она много занималась до тренировок с телохранителями, но в данном случае она не может с той же легкостью управлять телом. — Ох, Принцесса, — шепчет Тэхен, пока проводит головкой вдоль, собирая влагу. — Боюсь представить, как ты хороша внутри… — Тэхен, не… только не мучай меня, — охрипшим голосом, просит Юми, приобнимая его за шею. — Мучать? — он хихикает, закусывая нижнюю губу. — Поверь. То, как я мучаю – ничто, по сравнению с тем, как я трахаю. Юми выгибается дугой, распахивает глаза и в последний момент накрывает свой рот ладонью, заглушая протяжный стон. Тэхен входит во всю длину, растягивая, заполняя до предела и приглушенно рычит сквозь сжатые зубы, смотря на Юми. — Блять… ты узкая даже после Чонгука… бл-я-ять, — стонет Тэхен и совершает первый, медленный толчок. — Принцесса… Он пытается наращивать темп, но останавливается после каждого третьего толчка. Пульсирует, сдерживается. Наклоняется ближе, вынуждая колени Юми коснуться её же плеч. От такой позы всё горит, намокает, плавится… так хорошо. Тэхен звереет, как только с уст Принцессы сквозь её ладонь слетает: — Не останавливайся… пожалуйста… Тэхену плевать на шум, плевать на скрипучую кровать и влажные шлепки. Он рычал дико, толкался грубо, душил… он душил Юми. Его ладонь вокруг её шеи, пока он толкается внутрь, растягивая её, уничтожая. Боже. Тэхен душил с таким профессионализмом, что он знал, когда остановиться, когда и где надавить, когда сжать сильнее или ослабить хватку, вынуждая Юми кончить практически сразу. Она не знала, нет… не представляла, что ей нравится подобное, что ей нравится чувствовать руку Тэхена у себя на шее, задыхаться и видеть нарастающую тьму в глазах. Он мог её убить, он мог её попросту задушить, но в нужный момент отпускал, в нужный момент позволял вдохнуть воздуха. Тэхен целовал, толкался всё быстрее и быстрее, вызывая у Юми писк. Она до боли сжала его волосы, ногтями впилась в его напряженную спину и жмурилась, не понимая, что с ней происходит. Мокро… ужасно мокро. Он выскальзывал из неё, но тут же входил заново, продолжая уничтожать её, продолжая вбивать её в матрас. Юми была готова на всё: ударь он её, засунь он ей пальцы по самую глотку, проткни он её сердце острием ножа – она бы не дернулась. Жадность и жестокость Тэхена охватывала с головы до пят. Когда он замечает, что Юми близко, то протискивает руку между их телами, чтобы надавить там, где он глубже всего проникает. В глазах сверкает, низ живота окутывает жар, и она кончает, задыхаясь и дрожа. Хмурится, стонет в рот Тэхена, оставляя царапины на его плечах и шее, и чувствует, как по щекам текут слезы. Не может прийти в себя. — Ты только посмотри на это, — где-то на фоне слышно смех Тэхена. — Вся насквозь промокла, — он выходит из неё, позволяя опустить ноги. — Этого более чем достаточно, да? Юми поворачивает голову и замечает, как Чонгук кивает, смотря на неё с похотью, с голодом. Чонгук помогает встать, на ноги, придерживая за талию. Он поворачивает к себе лицом, несколько раз целует. Юми тает, льнет к Чонгуку и не замечает, как Тэхен встает сзади. Без предупреждения, он поднимает её на руки, расставляя её ноги настолько широко, что она тут же краснеет. Несмотря на её полуживое состояние, она всё равно смущается, понимая, что её ноги виснут на ладонях Тэхена, пока Чонгук смотрит. О, Боже. Она настолько открытая, что… что… — Что вы делаете? Что вы… — Шшш. Помнишь, да? Никто не должен услышать нас, Принцесса, — ухмыляется Тэхен и позволяет обнять себя одной рукой за шею для большей стабильности. — Расслабься. Я удержу тебя… Юми чувствует головку Тэхена там, где он её разрабатывал пальцами. Даже если бы она хотела напрячься, то не смогла – тело слишком измотанное, слишком выжатое. Сил нет. Поэтому, он с легкостью проникает головкой, но тут же останавливается, слыша болезненное шипение с уст Принцессы. — Всё хорошо, всё хорошо, — ласково шепчет Чонгук, прикладывая ладони к её красным щекам. — Смотри на меня. — Тэхен слишком широкий… — Я знаю, Принцесса, но ты ведь хочешь, чтобы мы были внутри тебя одновременно, м? Хочешь? — Да… да, очень… я очень хочу… — Тогда потерпи немного, — мурлычет Чонгук, неописуемо нежно целуя в губы, в щеки, в нос. — Всё хорошо, ты сможешь, Ю, я знаю, ты сможешь… — Блять, — рычит Тэхен. — Она слишком узкая. — Она будет еще уже, когда я войду, — говорит Чонгук, краем глаза поглядывая на коллегу. — О, Боже, — хнычет Юми в рот телохранителя, когда Тэхен проникает почти на половину. — Я не смогу… — Сможешь, — уверяет Чонгук. — Ты сможешь, Ю… ты сможешь принять нас двоих. Тэхен – убивал, но Чонгук – возрождал. Тэхен с приглушенным рыком входит полностью, и Юми почти кричит ни то от боли, ни то от распирающего изнутри члена. Ощущения настолько непривычные, странные, приятные и сбивающие с толку, что она не может привыкнуть, не может успокоить себя. Чонгук говорит дышать, целует и пальцами ласкает её спереди, мягко размазывая и надавливая на чувствительные точки. Казалось, что она не сможет, что у неё не получится, но спустя несколько слабых, но ярко ощутимых толчков от Тэхена, Юми всё больше и больше расслаблялась, всё больше и больше начинала чувствовать что-то… необычное, что-то приятное. Боль понемногу исчезла. Как только они поняли, что Юми привыкла, Тэхен понемногу ускорял темп, а Чонгук… Чонгук начал пристраиваться спереди. Юми схватила его свободной рукой за плечо. Боялась, что не вместит в себе сразу двоих, что её разорвет на куски. Но Чонгук успокаивающе целовал, слишком нежно мычал и шептал, что она справится, что “всё будет хорошо”. Она верила, она всегда им верит. Когда он проникает головкой, то они оба рычат из-за узости. Чонгук сдерживается, чтобы не кончить, когда проникает еще глубже, и утыкается лбом в плечо Юми, чтобы скрыть стон. Ладонями сжимает её ноги до ощутимых синяков, почти касаясь пальцев Тэхена, и полностью входит, заполняя Ю до предела. Они внутри неё. Телохранители… Тэхен и Чонгук внутри Юми, одновременно. — Боже… ты такая мокрая, — Чонгук не говорит, он стонет, и закатывает глаза при каждом толчке. — Принцесса… ты… ты такая узкая, такая хорошенькая, блять, — задыхаясь, хрипит Тэхен, кусая за шею. — Тебе нравится, Ю? — Скажи, что тебе нравится, Принцесса… Юми кивает, боясь, что если откроет рот, то всё поместье узнает, как ей нравится. Они постепенно наращивают темп. Толкаются по очереди, толкаются одновременно, иногда останавливаются, чтобы не кончить. Юми еще никогда не видела их такими слабыми и сильными в одно и то же время. Они распадались на части не меньше неё – дрожали, покрывались мурашками, их сердца бились с бешеной скоростью… во время заданий они более спокойные, сдержанные, они при допросах вели себя совсе не так. Совершенно другие. Чем быстрее, тем глубже. Чем глубже, тем приятнее. Чем приятнее, тем ближе. Юми была так близко к тому, чтобы заново кончить, что она сама себе поражалась. Ощущение наполненности было настолько бесподобным, что она не хотела, чтобы они отпускали её. Они никогда не были так близко друг к другу, они никогда не становились одним целым. Юми ощущала себя любимой, ощущала себя желанной и властной. — Мы ведь первые у тебя, да, Ю? — не своим голосом шепчет Чонгук, пьяно смотря в глаза Юми. — Первые, кто трахает тебя, кто показывает, какого это – быть с мужчиной. М? — Д-да… да… — Принцесса, никто не подарит тебе столько же удовольствия, сколько мы с Чонгуком. Никто, — сквозь зубы, шипит Тэхен. — Даже твой будущий муж. — Он будет толкаться в тебя, стонать тебе в ухо, но ты никогда не кончишь… — Ты всегда будешь думать только о нас. Да? Да? О, да, Принцесса… сжимай сильнее… — Ю, ты такая горячая, ты такая узкая… блять… — Пообещайте, что найдете меня, пообещайте, что… Боже… — Ты всегда будешь наша, — собственнически рычит Тэхен. — Мы никогда тебя не бросим, — влюбленно шепчет Чонгук. Юми не знает, от чего конкретно она кончила, но их слова отпечатались у неё в голове на всю жизнь. То, как они хаотично, бездумно толкались в неё, как они вышли и кончили на её живот, спину, как они целовали её, с языком и без, как они терлись о неё, обнимали и молча делились блаженством, показывая, что Юми для них единственная. Они были правы. Правы, когда сказали, что она всегда будет думать о них. Всегда. Они исчезли после той ночи. Наёмники, что охраняли Юми, были найдены мертвыми во внутреннем дворе. Отец объявил в розыск Тэхена с Чонгуком, пообещав чуть ли не всё своё состояние тому, кто принесет их головы ему на стол. Он не знал, что они сделали с его дочерью… …и не знал, что они задумали. Юми тоже не знала, но она верила, что они найдут её, что они выполнят её приказ. Даже обмениваясь кольцами с Уилбуром, даже приземляясь в Сингапуре, даже лежа в одной кровати со своим мужем, она всё равно ждала их и знала, что они придут.