Очередная глупая затея Микасы Аккерман

Новая Элдия, 854 год издания Этот учебник написан профессором Бахнамом Арлертом, однако он избегает причислять её авторство себе. Его более поздняя работа "Возвышение Элдийской Империи", написанная сухими фактами, никак не вяжется с этой работой. "Новая Элдия" в отдельных вопросах, особенно важных для новой власти, отдавала пропагандой удобных правительству королевы взглядов. Книга прошла несколько редакций, однако сохраняет в себе ценность, так как отражает взгляд на события современников и сподвижников Королевы Анны.

***

"Доводим до сведения: империи Марли в ближайшее время придется приложить достаточно усилий, чтобы завершить войну с Альянсом подписанием честного мира в силу некоторых новых обстоятельств, к которым, как мы полагаем, остров Парадиз не может быть причастен". С отбытия Армина и отряда Леви прошёл месяц. Новости доходили медленно, и это раздражало Энни больше, чем что-либо другое. Первые намёки на ситуацию в Парфии появились с ответом представителей Хидзуру. Они оставили маленький намёк в своём письме, так как не имели точных знаний о том, что случилось на полуострове, а обвинения в сторону Парадиза казались беспочвенными. Выходит, у Хидзуру не было своих сведений о происходящем на острове. Эта новость порадовала Королеву, если бы не газетные заголовки вдогонку. Всё изменила одна фотография. Удивительно, что она была напечатана так поздно. Вероятно, что-то большее, чем случайность или оплошность сдержали это доказательство, подставляющее Элдию. Казалось бы, следовало ожидать, что элдийцам однажды придется быть раскрытыми, и оставалось лишь тянуть время, делать всё для сокрытия этой тайны. Отнекиваться не выйдет. Можно переложить ответственность, но Энни не была таким человеком. Если на ком есть вина, так на ней. Она поддержала затею Армина, спланировала и инициировала высадку в Парфии — разведчики сделали свое дело. Что теперь с этим делать? Пытаться компенсировать ущерб. Вариантов было два: прогнуться под Хидзуру, отдав им пламенный лед, и пытаться выйти на союзников в самые короткие сроки, или же рвать всякие отношения с восточной империей. Энни не желала принимать таких сложных решений, но иного пути не было. Только решительность может спасти Парадиз. С момента отъезда Ханджи и Микасы прошло около двух недель. Новостей ждали с нетерпением — Энни не сомневалась, они вышлют новости как только, так сразу. Эти данные могли бы подсказать, какой вариант станет проще для Парадиза, но ждать было нельзя. Энни сидела над документом, который должен был решить всё, но не решалась поставить печать. Королева смотрела на дверь, которую закрыл командор Эрвин. Он хлопнул ею, и остался маленький притвор, через который слышался шум в коридорах. Эрвину не нравилось, что с ним не посоветовались насчет целей Армина, и, определенно, его гордость была уязвлена. Конечно, что, как не потеря контроля, может быть спусковым крючком для Эрвина Смита. В последний месяц здесь царил настоящий хаос, и Энни уже смирилась с той простой вещью, что контроля не было ни у кого. Контроль потерял каждый, и ни остров, ни его войско, не подчинялись до конца кому-то конкретному. С отъезда Йегера случилась поляризация, и его поганый язык заложил зерно для вражды. Энни понимала, что из себя представляет Эрен, но не догадывалась, что он её ловко обвел вокруг пальца. Сплоченность. Ха! Йегеру было плевать, кажется, либо он оказался настоящим дураком, когда настраивал людей против Королевы! Контроль Йегер утерял. Энни старалась, чтобы это случилось как можно скорее: она вложила столько сил и бессонных ночей, сколько было в прошедшем месяце. Ничего не осталось, но Королева могла положиться на своих людей в армии, и никакие йегеристы не переманят тех, кто получает за войну свой хлеб. Закклай, этот сумасбродный фанатик, был на её стороне. Старик был достаточно взбалмошным, чтобы война на склоне лет стала для него идеей фикс. Могла ли Энни на него положиться — вопрос другого толка. Однако с его помощью, и с поддержкой других видных офицеров, она как сумела, так и компенсировала опасность предательства одного. Как только Найл Док доказал, что был на её стороне, Королева смогла вернуться в столицу. С того момента работать с людьми стало проще, и вездесущий глаз Эрвина не приглядывал за её поездками больше. Какой глупостью было с его стороны показывать госпожу Петру: гидру нужно рубить с головы. Энни не пришлось долго думать, чтобы понять, что эта женщина отчего-то её ненавидит, и на её стороне не останется. По новому роду деятельности бывшей разведчицы было легко догадаться о том, кто стал её шпионами. Дети. Эта женщина была прозорлива, выбирая работу в школе. Дети легко покупались добрым отношением, особенно те, кому пришлось тяжко — королева знала по себе. Преданность таких детей не получится просто купить. Да и Энни не решалась переманивать их, побаиваясь недооценить госпожу Рал, и обходила её сеть шпионов стороной. Эрвин умел выбирать толковых людей. Он и сам был во многом хорош, но ещё лучше ему давалось определять людям должности и задачи — Энни пыталась учиться у него, и, кажется, у неё были успехи в этом. Однако переиграть самого Смита пока не выходило. Возможно, как и говорила Микаса, это того не стоило: Эрвину нет причин избавляться от Энни. Только у Энни были не сомнения, а понимание, что Эрвин Смит ведет дела с теми, кто желал её свергнуть сразу после воцарения. Не было лишь доказательств, указывавших на его причастность к этому. Все эти предатели были живы и спокойно жили свою богатую жизнь после попытки переворота, и Энни пришлось согласиться на это. Ведь попытка так и не была доведена до конца, а устраивать показательные казни в самом начале правления с косвенными доказательствами, когда свидетелей и прямых доказательств по волшебству не осталось, могло бы оказать эффект похуже. Пиксис уговорил Энни замолчать эту ситуацию, и она, скрепя сердце, согласилась с его доводами. Но оставлять в покое предателей не собиралась. Королеве докладывали о передвижениях Эрвина и заговорщиков, и не всегда это помогало: разговоры остаются лишь разговорами, когда дело заходит о предательстве. Аристократы, с которыми Эрвин вел разговоры, были теми, кто желал от неё избавиться. Все эти люди не раз выражали свое отношение к новой Королеве как за глаза, так и лично. Было ли это простым оскорблением? Возможно. Энни не решалась давить на тех, кто потерял свою выгоду после её воцарения, исправно помогала Ханджи их выгоду выдавать, но отношение к ней не менялось. Пугающий взгляд, неосторожные слова и угрозы были для вросших в стены аристократов ребяческой болтовнёй. Они не считали её за Королеву. Конечно. Было бы проще их перебить. Это всегда работало. Но как бы злость и страх не заполоняли сознание Энни, как бы её опасения не обзывали параноидальными, она могла себя сдержать. Она была достаточно умна для того, чтобы понимать последствия кровавой резни и сдерживать свою опрометчивость. Как жаль, что не все это понимали. Что Ханджи с Микасой, что Эрен, что Эрвин Смит — все они были в том самом белом пальто, с надеждой, что элдийцам не придется марать руки в крови, что их незнание сможет удержать Парадиз от убийств и мести. Только откуда в людях столько реваншизма, что стены вот-вот обрушатся на её голову? Что-то внутреннее уверяло Энни — Гулу быть, и она ничего с этим не сделает. Эта пугающее предчувствие одолевало её порой, да так, что руки опускались. В конце концов, её попытка обезопасить себя тянула на сеяние вражды, а война и правда могла выкосить все население острова. Обиженные могли прийти на Парадиз, чтобы отомстить за убитых близких. Но и жители острова только поначалу мести не желали. Только поначалу все рассказы о внешнем враге были жителям стен побоку, им своих бед хватало, чтобы думать о глобальных. Но то ли бед становилось меньше, то ли сам "внешний враг" стал казаться жителям стен в достаточной степени весомым, чтобы стремиться к общему действию. И в этом огромном мире именно этот проклятый островок выбрал её своей Королевой, чтобы окончательно свести её с ума. Раздались шаги. — Письмо из Хидзуру, — услышала она голос солдата. Гонец вручил ей конверт, и Энни нетерпеливо вскрыла его прямо при солдате. Короткое послание. — Вон, — приказала она, откладывая ножичек для писем. Солдат, отдав честь, закрыл за собой дверь. У Королевы сперло дыхание. — Заперты, — пробормотала она, и руки в дрожи возжелали смять послание в труху, сжечь и больше никогда не видеть, — Хидзуру заперли их на острове! Энни прикрыла глаза. Хидзуру заперли Ханджи и её делегацию на островах, пока Парадиз не даст ответ. Что же. Выходит, у Королевы есть только один путь — объединять всех под стягом войны за свободу. Войны со всем миром, войны, которая случится, и Энни может лишь сделать ход раньше противника. И она его сделала. И сделает следующий раньше, чем Хидзуру успеют моргнуть. — Никаких послаблений, — пока Энни бормотала проклятия, размашистый росчерк оказался на документе, — Пускай удавятся своей жадностью! Прижатый печаткой сургуч плеснуло на текст, но Леонхарт всегда игнорировала подобную неаккуратность. Хидзуру позволили себе столь грубое обращение с их мирными делегатами и надеятся что-то вытребовать! Во сколько бы раз Парадиз не был меньше, позволять себе вызывающее отношение к тем, кто владеет силой титанов, было очень самонадеянно. Это была последняя капля терпения, и королева выльет весь свой гнев на каждого, кто посмеет не считаться с Элдией. Это будет уроком всем и каждому. Отступать нельзя. Война — значит, война. Королеве придется приложить все усилия, чтобы у Парадиза были силы, шансы и оружие. И, что куда важнее, союзники. Она отправляется в порт, и её ждут переговоры от лица Королевы.

***

Беда не приходит одна. Пачка указов королевы, вывешенная на площади Гермины, были один хуже другого. — Должно ли нам слушать её? — вопрошала кузина, — Таким, как она, не свойственно думать о простом народе. — Постой, — пробормотала вторая, — так почему ж ты пошла со мной в канцелярию? Я думала… Роза фыркнула, пнув камушек, и тот отлетел вперед, в толпу. Послышались возмущения. — Чтобы зарабатывать, конечно! Ты думала!.. Ты вообще никогда не думаешь. Тётушка Хелла смотрела на этот спор с удивлением. — Какую ерунду ты говоришь, на виселицу удумала глядеть? — она схватила Розу за плечо, встряхнув, — попробуй только повторить, я не хочу хоронить ещё одного ребенка! Пришлось оттащить их в сторону. — Вас могут услышать полицейские. Спорьте дома. — И ты нам даже не поможешь? — переспросила Роза у меня. — Тебе следует отвечать за свое мнение, маленькая йегеристка. Тётушка вздрогнула от моих слов. — Не говори так! Она еще маленькая и дурная! — воскликнула Хелла, — неужто и тебе не нравится всё это? — А ты говоришь, как будто ты уже старушка, — Роза отвлекла свою мать, — думать совсем своей головой не хочешь. — Слушать бы тебе взрослых побольше! — причитала Хелла. — Только вот не ваши облизывания королевы, — язвила Роза. Рита смотрела на все это со слезами на глазах. — Хватит, — попросила она, но никто её не услышал. Споры о взглядах в нашем доме не утихали уже давно, это давно достало всех, но влезать было себе дороже. Вот и сейчас пришлось оставить этих малохольных на площади, только бы сберечь свои нервы и лишний раз избежать траты времени. Хелла и правда была удивительно слепа, а Роза — в крайней степени радикальна, как это часто случается по молодости. Йегеристы в Гермине часто бывали молодыми и восторженными почитателями титана Эрена Йегера. Сложно было разобрать, дело было в том, какой силой он обладал, или же в словах, которые действительно могли зацепить юное сердце. Эрена все домашние знали с его детских лет, и для нас он не был чем-то удивительным, как он подавался своим сторонникам. Мелкий, вредный и драчливый мальчишка, которому повезло обрести силы титана какими-то чудесными махинациями множества людей. У него было очень уж острое чувство справедливости, и это было скорее его недостатком, удачно вывернутым в преимущество, за которое его ценили сторонники. Роза видела его в детстве, и она должна была разглядеть в нём обычного человека, но так не случилось. Вместо этого она рассказывала местным, что и в обычной жизни Эрен Йегер был таким же, как на своих встречах с народом (которые, как казалось, сближали его фигуру с новой «Королевой», а сейчас что-то пошло не так, и они разошлись во взглядах). Мне же казалось, что Эрен Йегер — просто случайная жертва чужих интриг. Что они не поделили с королевой меня не интересовало, потому как их позиции с моей не совпадали, и эта ссора была только на руку нашему семейному бизнесу. К сожалению, «Королева» обладала реальной властью, и ставила нам новые и новые подлянки. Отказ от сотрудничества с Хидзуру не был очередной подлянкой, это было куда больше и опаснее, потому что задерживающиеся поставки оказались отмененными. Множество договоренностей рушилось, производства вставали, и наши тоже: куда нам деться без цветного металла? Остатков едва ли хватит на следующий месяц. Куда девать все произведенные полуфабрикаты? Склады забиты доверху из-за дипломатической склоки. Головная боль, а не работа. Оправдание такому коллапсу было слабое: делегацию не выпускают из Хидзуру, ставят ультиматумы. Возможно, всё это вообще придумали для нас. Какое нам дело для делегатов, когда под Герминой без работы остается несколько тысяч рабочих рук? Куда мне их девать? Безумие. Надо же было рубить с плеча, а не пытаться договариваться. Пока на площади горели жаркие споры, за Шиной останавливалась стройка нового завода по производству цемента: мы не получили барабанные печи, и теперь они уже не приедут. Многие горожане рассчитывали устроиться туда, но сейчас эта договорённость не сможет быть исполнена. Южные пригороды Гермины, населённые нашими работниками, должны бы обеспокоиться своим положением, потому что прекращение сотрудничества с Хидзуру ударит по ним в первую очередь: у нас полный склад хлопковых и льняных бабин, и куда их девать и кому продавать — вопрос. Даже производству одежды тётушки Хеллы столько не переварить, а на острове давненько перестали делать одежду, ведь покупать хидзурянскую попросту дешевле. Поэтому уже давно оплата работникам наших трех ткацких заводов передается из других источников, а ткань на складах скоро гнить начнёт. Это еще хорошо, что отказались от производства новомодных двигателей, потому как там чего только не надо для этого двигателя! Пожалуй, единственное производство, которому ничего не будет, это наше новое производство противокоррозийной стали. Хром давно добывается на Парадизе, его используют военные для сменных лезвий, и доставлять его из Хидзуру оказалось попросту невыгодно. Сама сталь вполне хорошо обрабатывается на острове, производств, которым она нужна, множество. — Мы перевезли со склада сотню бабин на фабрику Стокс, — отчитался охранник склада. На вид и не видно, что убавилось. — Плохо. Управляющий начал заламывать пальцы. — Я отправил в отпуск несколько бригад, но они очень недовольны, и желают пообщаться с вами лично, — пожаловался он. — Надо полностью останавливать производство. — А как же!.. Будет бунт! — Значит, нужно разъяснить причины. Последняя партия была выслана с делегатами уже месяц как, Хидзуру не высылали наших кораблей обратно, и своих не отправляли. Куда нам всё это девать? Управляющий вздохнул. — И что вы предлагаете? — от бессилия в его голосе мне хотелось врезать ему. — Я поговорю с ними. Всё просто: королева отказалась от сотрудничества, мы попали в ужасную ситуацию. На острове попросту некуда девать столько ткани, и придется подождать. И ведь неизвестно, сколько придется ждать. За последнее время не было прибыли от этого производства, а ресурсов оно сожрало кучу. — Вы хотите переложить всю ответственность на Королеву? А что остается? — В противном случае, как вы и говорите, будет бунт. Уж лучше они покажут, какое глупое решение приняла эта дура, чем поднимут нас с вами на вилы. Управляющий замялся. — Королева же отправляется наладить… Даже мой вздох не показал этому болвану, как он меня достал своей наивностью. — Что она наладит там? Она союзников по войне ищет, а не торговых партнёров. Едва ли мы скоро это кому-то продадим. Надо уволить этого мягкотелого дурака. И как только это бесформенное чучело управляло заводом? — Составь список того, что есть. Будем пытаться реализовывать хотя бы как-то. — А… — Собери людей, я сам всё скажу, — выругался я, — да побыстрее!

***

Впервые за эти годы Имир покинула городок марлийских добровольцев. Будучи вынужденным сторожем закрытого города, Имир успела познакомиться со многими добровольцами, и они оказались вполне приятными людьми. Кому-то её присутствие докучало, однако необходимость этого разграничения называть марлийцам было нельзя, приходилось терпеть и выслушивать претензии. Эрвин сообщил Имир о том, какие причины заставили оградить добровольцев на острове высокими стенами, и Имир понимала свою роль в этом. Последние известия о том, что это не помогло Парадизу избежать внедрения агентов Зика Йегера, огорчали Имир не менее вынужденного заточения, которое, к тому же, оказалось бессмысленным. А теперь эти люди, что стали уже близкими и знакомыми, оказались за тридевять земель, и от Имир словно кусок оторвали. Знакомая комната в замке Разведки совершенно не помогала вернуться к старому укладу. Её постоянно вырывали из канвы жизни, что она только-только успевала сложить. Почему бы им не остановиться? Почему бы не оставить её в покое? Только назойливая полицейская, как привет из прошлого, ходила за ней по пятам, словно за все это время Имир разучилась жить в мире. Имир помнила её из Стохесса, она была их с Хисторией сослуживицей, но была забыта так же быстро, как они покинули Стохесс и отправились на службу в Митрас. А потом... А потом всё началось. — Королева официально согласилась участвовать в операции в Либерио, — заметила эта самая полицейская, заглянувшая в комнату Имир, — мне есть, чем порадовать столичных? Имир покачала головой. — Плохо дело, — сказала девушка, прикрывая дверь, — совсем никак? У тебя же есть отвердевание, почему не выходит? Имир хотела плюнуть этой девчонке в лицо. — Ты пришла сюда допытываться ..? — Хитч Дрейс, — напомнила своё имя полицейская. — Да, меня послали допытываться, и если ты не забыла, меня приставили к тебе уже давненько. Могла бы и запомнить моё имя. Имир скривилась. — От этого твое имя не вспоминается лучше, — проворчала она, — знаешь, будто бы твои отчеты мне помогают. Я и без сопливых знаю, что от меня требуется. Хитч присела на стул в маленькой комнатке Имир. — Может быть есть, чем тебе помочь? Имир покачала головой. — Ну, будет здорово, если ты свалишь. Хитч её будто бы не услышала. Имир и сама была бы рада, будь у нее хорошие новости, но ничего не менялось. Нет у нее челюстей, ну не выходит. Она способна укрепить руки, ноги, даже шею, но никак не челюсть. Во всяком случае, это не идет ни в какое сравнение с тем, что она должна уметь делать как владелец титана с таким именем. Как она раскусит Тайбера — да чёрт знает! Имир просто оказалась дефектной, бесполезной, бессмысленной... и её жизнь надеялись сохранить?! Больно-то как. Полнейшая глупость. Имир не живет, а существует так долго, как может припомнить, и все её попытки крушились о жестокую реальность. Имир не боялась, что её скормят кому-то ради более полезного титана, она думала, что это будет куда более удачный исход. — Ты знаешь, — вмешалась наконец Хитч, — тебя не убьют. Есть другой план. — Нет его, — сообщила Имир, — уходи. Дай мне отдохнуть. Хитч поднялась со стула и с мерзким скрипом задвинула его к столу. — Ты воин, — напомнила полицейская, — и ты нужна нам. Хватит думать о всякой ерунде, это разрушительно и бесполезно. Имир зыркнула на неё, будто Хитч была её тюремной надсмотрщицей. — Как будто ты понимаешь, о чём я говорю. Хитч отвернулась к двери — в лицо она не смогла бы это сказать такой грубиянке, как Имир. — Я тоже теряла близких людей, и понимаю, как тяжко оправиться. Тебе придется это сделать, иначе ты сдохнешь. А приказа сдохнуть тебе никто не давал. Дверь хлопнула, Имир посмотрела в нее и отвернулась. План был: она недавно его вспомнила, и на душе стало немногим легче. Только вот... как это совместить с тем планом, что сейчас выдумывал Эрвин Смит? А чёрт его знает. Челюсти им были нужны. Молотоборца нужно или забрать, или уничтожить. Это настолько важная цель, что Эрен заходил на огонёк поговорить. Этот придурок залез к ней на стену, и ей пришлось ловить нарушителя. Каково же было её удивление, когда она узнала Йегера. Повзрослел, кажется, но стал ли он разумнее? Да не похоже. Только поступки его тупые стали грандиознее. — Ты способна овладеть челюстями, — говорил тогда он, — но тебе придется приложить много усилий. В противном случае я буду должен скормить тебя тому, кто справится с этой задачей. Он не угрожал, Йегер пытался её замотивировать. Он напомнил ей просмотренные воспоминания того мальчишки, Марселя, но это только хуже сделало. Вероятно, Имир следовало извиниться перед его братом и вернуть то, что она ему еще способна вернуть. Воспоминания его старшего брата. Имир незачем держаться за свою жизнь, но она могла бы загладить свою вину и всем помочь. Возможно, это единственное, на что она способна.

***

Всё было готово к отбытию. Энни бросила взгляд на хмурого Кенни Аккермана, чьё кислое лицо портило воинственный настрой Королевы. Аккерман вдруг поменялся в лице — видать, почуял что-то неладное своей нечеловеческой задницей. — Кто-то идет, — бросил Кенни, — кого только принесло в столь ранний час? Внутреннее чутье Кенни работало отменно. Через минуту, когда в её кабинет намеревались постучать, Кенни распахнул ногой дверь, оставляя посетителя в немом ужасе. Энни злобно зыркнула на охранника. — Заходите, — сказала она, — прошу прощения за это. У вас что-то срочное? Кенни удивился расшаркиваниям королевы — обычно она так не делала. Что за дед такой пришёл? — Я смотрел документы для новой книги, — сказал старичок, положив бумаги на стол, — и, кажется, нашёл, что вы искали. Энни подняла документы, пробежала взглядом, но не могла понять, в чём проблема. — О чём вы, мистер Арлерт? Старичок указал на что-то — Кенни толком не разглядел, — и разложил еще несколько бумаг на столе. — Думаю, это доказывает, что Эрвин Смит причастен к убийству свидетелей подготовки переворота, — выдохнул старик, и Кенни заметил, как его руки потряхивало, — Эти люди были доверенными лицами командующего Дота Пиксиса, полагаю, он тоже был в курсе попытки переворота, и именно его прямые подчиненные были убиты. — Это многое объясняет, — согласилась Энни. Старичок поклонился и вышел. Энни в задумчивости села за стол. — И что делать будешь? — лениво поинтересовался Кенни, — Арестуешь бровастого? Энни поставила руки на стол и сцепила в замок, упираясь в него лбом. — Не могу, — прошипела она. Кенни фыркнул. — Боишься? Энни бросила в него злобный взгляд, но Аккерман давно привык к такой манере общения. — Чего мне бояться? Он у меня на крючке. Но Смит мне нужен, — признала Энни, — и мне нужно, чтобы его план по убийству верхушки Марли был исполнен. Кенни усмехнулся. — И что, с Йегерами и со Смитом объединишься? — Когда я говорила, что поддерживаю их планы? Пока они делают то, что помогает мне, я поддержу их работу. А Смиту, как вернется, придется очень постараться, чтобы я его не повесила. Королева собрала бумаги, принесенные мистером Арлертом, и убрала к себе. — Чего расселся? — прошипела она, — Нам отплывать сегодня! Попробуй только показать Смиту, что знаешь что-то. Кенни покачал головой. Он бы ни за что бровастому не дал увильнуть от гнева этой белобрысой стервы. А издевки подождут.

***

Стоило королеве покинуть стены, как за Розой поднялись волнения. Трост и Гермина провожали королеву в путь цветами и возгласами, хотя последняя отличилась неясностью сказанных горожанами слов. Никто, будто бы, не видел, но не все были рады решению, обнародованному тем злосчастным утром. Война. Кто желает войны? Глупцы да воины, а горожане не были ни первыми, ни вторыми. Они желали мира и процветания Парадиза, но никакая война не принесет в дома благополучие, только смерть. Необходимое решение, но никто не понимал, как больно было его принимать. И вот результаты нахлынули на них, как нельзя кстати. Эрвин ехал позади Королевы в тот день. Вспыхнувшие в голове воспоминания заставили поморщиться. — Война или рабство? — спросил он сам себя. Люди в стенах не были готовы ни к первому, ни ко второму. Веры в защиту от Хидзуру не было: в послании четко говорилось, что разведчики Ханджи в Хидзуру останутся заложниками до принятия Парадизом решения. Заложники, конечно, теперь сбежали, только мотивы Хидзуру от этого могли лишь ожесточиться. Письмо Королевы чётко обозначало позицию Парадиза, и Эрвин отправлял его, скрепя сердце. Ежели Хидзуру не вышлют им соотечественников, Эрвин сам был готов их забрать, только это разрывом отношений с Хидзуру это не ограничилось бы, это было бы объявлением войны. К огромному сожалению, жесткость не была доступной политикой в их положении. Да и война не была выходом. Нельзя говорить о войне, когда на острове происходит что-то необъяснимое. Конечно, Эрвин скоро догадался о сотрудничестве последователей эвтаназии с Эреном, и, кажется, Эрен их здорово обманывал, только это не отменяло назревающий раскол. Кажется, на этом острове никто так и не понял суть самосбывающегося пророчества. Даже Микаса, которая его назвала и опасалась того, что они сами к нему и приведут. И все же, власть оказалась у молодого, еще совсем неопытного поколения. Мудрости старых управленцев на них не хватало, как и влияния. Да и самим управленцам иной раз не хватало мудрости понять, что их идеи выбрал не разум, но сердце, что-то такое животное и внутреннее, что и распознать нельзя. Эрвин знал, что его часто вело любопытство. Иной раз это было стремление к силе и власти, иногда — внутренний моральный компас. Он верил в то, что делал, как он мог упрекать других, что те выбирали сердцем? Вздох. Пожар разгорается в стенах. Он слышит голоса, и слышит лозунги, и важно ли это? Важно ли то, что они кричат, за кого они, чего они желают? "Важно, — напоминал себе Эрвин, — никто не слушал народ, и если я отказываюсь их слышать, то кому они кричат?" Командор спустился с коня. Толпа перед ним собралась огромная, и через головы было не видно, кто впереди. Слух словно бы отказался воспринимать происходящее, и как сквозь вату, заполонившую уши и разум, Эрвин пробирался через толпу, что шла к очереди. — Жить, работая, или умереть, сражаясь! — скандировали люди. Их пронзительные голоса разрывали уши. — Эрвин Смит? — расслышал он. — Это я, — подтвердил он, — и, кажется, вы недовольны. Могу ли я чем-то помочь? Отовсюду послышались возгласы. — ...бросили нас... — ...заперли, как скот!.. — ...увольняют! Им, толстосумам, денег, видете ли, не хватает!.. — ... чёртовы хидзуряне! — Да какие хидзуряне! Это всё Ривз! Эрвин обернулся к тому, кто узнал его: это был рабочий в комбинезоне, потрепанном жизнью и работой. — Можете, — отвечал ему рабочий, — Ривзовские объявили, что будут увольнять нас, цеховиков, раз уж теперь Хидзуру нас бросили. Если это не прекратится, наши семьи начнут голодать! — Голоду не бывать... Но бунту может довестись. Гермина не так давно пылала, отчего бы Тросту не вспыхнуть? — Проблемный у вас город, — усмехнулся Эрвин, — беды никак вас не оставляют. — Как же! Был бы то один только Ривз, так нет, все паразиты нынче решили на нас нажиться! Из Гермины приезжали заводчане, так что Рихтмаер, что сброд Ломова — тоже увольняют простых работяг! — Что есть нашим семьям? — послышалось позади. — Куда нам податься? — спросила женщина совсем рядом. Эрвин оглядел рабочих — они были в отчаянии. Люди — чрезвычайно важный ресурс, и распыляться им никак нельзя. Потерявшие работу и кров, потерявшие надежды на хорошую жизнь, за будущее полезут на баррикады. Эрвину не нужно отправлять их на баррикады. Ему нужно, чтобы баррикады не были возведены против него. Стенам нужно было умиротворение, внутренние противоречия ни к чему. Хотя бы кто-то должен сохранить мир. Но как он его сохранит, когда осталось ему совсем недолго? Станут ли люди, что займут его место, выбирать людей, а не себя? Готовы ли они жертвовать малым ради большего? Не поломают ли они всё? Возможно, Эрвин искал путь спасения для себя. Возможно, он видел в этом необходимость для элдийцев. А может он действительно считал, что умиротворение сейчас может соседствовать с надеждой воспользоваться этой поддержкой в будущем. Но разве не будет лучше, если эти люди получат причину защищать его? Почему бы не сохранить опору под своими ногами, когда его потащат на эшафот? Он всегда помогал людям, невзирая на то, знают об этом или нет. Может ли он один раз сделать это так, чтобы его защитили в ответ?