Очередная глупая затея Микасы Аккерман

Цена войны Мы уделили много времени причинам гражданских войн, спровоцировавшим их организованным группам повстанцев и выяснили, что одним из факторов, провоцирующих гражданские войны, становятся экономические интересы отдельных групп лиц. Здесь мы рассмотрим некоторые экономические последствия войн, свойственные как гражданским войнам, так и войнам между государствами. Существует популярное мнение о том, что всякое территориальное приобретение для государства несет прибыль, поскольку появляется новая территория для сборов налогов, на новых землях могут добываться ценные ресурсы, это место может быть как рынком сбыта, так и вести к нему, открывать путь на новое направление или закреплять и защищать выгодные позиции. Однако такое мнение о прибыльности войны следует считать устаревшим, поскольку в нашем веке войны стали обретать совершенно иной характер, и перестали быть уделом малой части вооруженных людей. С ростом числа вовлеченных, как потеря человеческого капитала, так и стоимость средств для ведения войны перестали быть погрешностью, а с ростом предыдущего появляются такие вопросы, как пути бесперебойной доставки провианта и боеприпасов армии, военные производства и их развитие, и многое-многое другое. Всё это требует дополнительных расходов от сторон конфликта, что в случае гражданской войны может быть решающим, так как одной из сторон конфликта часто является государство, которое обладает куда большим ресурсом для победы, чем повстанцы. Следует также учесть, что разрушительность современного оружия (даже разрушительность оружия устаревшего, но с применением новых технологий), причиняет ущерб не только военным, но и гражданскому населению, инфраструктуре завоёвываемой или защищаемой территории. Восстановление территории, пособия пострадавшему населению потребует вложений от победийвшей стороны. Уровень инфраструктуры также определяет количество и качество налоговых сборов на территории, и прежний уровень налогообложения на пострадавшей в ходе войны территориии установить не получится. Кроме того, часть населения сбежит на более мирные территории. Также эта территория может стать очагом конфликта в дальнейшем, так как в ходе современных вооруженных конфликов гражданское население страдает в куда большей степени, чем в прошлые века. Налоговое бремя за восстановление и умиротворение завоеванных территорий окажется на плечах населения, в конфликт не ввязанного, которое может оказаться недовольно таким положением. Результатом войны станут человеческие жертвы (среди военных и гражданских), потеря ресурсов, уничтожение инфраструктуры, экономические и социальные проблемы. Все эти жертвы несут обе стороны конфликта вне зависимости от роли и результатов войны в той или иной степени. Можно ли их избежать? Нет. Одним из ключевых вопросов этого труда является определение цены развязываемой войны. Важным признаком гражданской войны является участие гражданского населения, которое влечёт за собой значительные потери. В будущем сокращение населения повлияет на и на экономику. Финансовый фактор влияет на успех повстанцев в разжигании конфликта государственных масштабов. Результаты гражданской войны следует учитывать, поскольку в таких войнах будет иметь место применение действующей армии и современного оружия хотя бы с одной из сторон, а значит повстанцам придется столкнуться с худшими результатами, нежели чем противнику-государству. Одним из решений данной проблемы является иностранная поддержка повстанцев. Однако иностранная поддержка в вопросах национального самоопределения и гражданских войнах следует считать интервенцией, пускай часто именно это может быть решающим для успеха повстанцев. Повстанцам требуется определиться с отношением к интервенции, ведь преимущества поддержки могут не компенсировать последующие за интервенцией проблемы. Как нам известно, лишь часть государств, получивших суверенитет с поддержкой Новой Элдии, смогли сохранить себя. Таким образом, вопрос гражданских войн связан с другим вопросом: способны ли мы определить ценность человческой жизни? Циничность практического подхода к этому вопросу следует опустить для наших размышлений, оставим это философии. Однако насколько каждый отдельный человек полезен государству? Промышленная революция дала нам на это ответ: с каждым годом ценность отдельной человеческой жизни будет возрастать, и вклад, который государство делает в образование и здравоохранение этого отдельного человека, окажется пропорциональным экономическому вкладу, что совершит данный отдельный человек за свою жизнь. Получается, со временем война перестанет быть экономически целесообразна ввиду высокой стоимости человеческой жизни граждан этой страны. При этом неравномерность экономического развития разных регионов может повлечь сложные конфликты, неразрешаемые прежними методами ввиду различной стоимости человеческой жизни для сторон конфликта.

"Империя или война"

***

океан к югу от Парадиза, сентябрь 853

Суша показалась перед рассветом. Капитан с опаской смотрел на незнакомый берег. Барханы напоминали берега Парадиза. — Я так гляжу, Арлерт, у тебя была альтернативная шпионская информация о местоположении Эрена, — бросил капитан Леви. Он быстро разобрался, в чём дело. — Что вы хотите этим сказать, капитан? — переспросил Марко, оглядываясь. — Давайте-ка нам Арлерт объяснит, что здесь творится, — предложил капитан, — где мы? Все в лодке уставились на меня. — Это — парфянские земли Марли. Здесь сложились все условия, чтобы стало возможным открыть второй фронт Альянса, — ответил я. Жан прикрыл рот рукой. — Во что ты нас втянул? — выпалил он. Я знал, что меня ждет этот разговор, и лишь моя трусость откладывала его. Но Энни была права. Мне потребуется поддержка, и они должны выступить на моей стороне. — В наш запасной план по спасению Парадиза. Капитан Леви скривился. План был прост. Мы должны были прорвать границу Марли с Альянсом близ военной базы на перешейке полуострова. Оттуда нужно было устранить все препятствия армии вплоть до ближайшего города и скрыться там. Как показал опыт в Гибралтаре, особенной сложности в том, чтобы взять город внезапностью не было, но вот когда военные укреплялись на подступах, продвижение вглубь становилось тяжелым. Поэтому времени у нас было немного, и элемент неожиданности был самым важным. После того, как это выйдет, нужно дождаться, когда город будет блокирован Альянсом, и провести переговоры. Уж после такого подарка для армии Альянса, завязшей в позиционной войне с Марли, Альянсу придется согласиться на весьма простое условие: поддерживать второй фронт до соединения с силами повстанцев-финикийцев у Красного Канала. В том, что силы титана позволят развить успех на этом участке, я не сомневался. Это было тем, что я мог сделать для общего дела здесь и сейчас. Это было как поддержкой повстанцам, которым я искренне желал победы, так и подспорьем делу защиты Элдии. Капитан выслушал меня с каменным лицом. По Жану и Эрду сложно было понять, что они надумали, но вот Оруо быстро показал своё отношение к этому. — Тебе голову, никак, отбили! — возмутился он. — Взять город! Как ты город возьмёшь? Капитан отмахнулся от него как от назойливой мухи. — Арлерт, ты понимаешь, что полагаешься исключительно на внезапность и свою броню, которую военные, как нам известно, уже могут пробивать? Я кивнул. — Важный момент во всём этом то, что у Марли пока не так много оружия, которое способно пробивать мою броню. Такая есть у Альянса в силу их лучших технологий и процессов. Капитан зыркнул на берег и кивнул в ответ. Жан вздохнул. — Ты, получается, в ловушку нас загнал, — подметил он, — мы должны тебе помочь. Но как же Эрена вытаскивать будем? — Эрен сам сюда явится. Если не сейчас, то в ближайшее время он явится на позиции Марли, а мы, буквально, открываем второй фронт, куда будут перебрасываться силы. Удивление и понимание на лице Жана сменялось красными пятнами гнева. — Придурок, — он толкнул меня в плечо, — ну и что с тобой поделать теперь? Капитан, конечно, был недоволен, но его миссией было защищать меня, и мою авантюру он поддержал.

***

Митрас, октябрь 853

Энни продолжала гнуть свою линию. Постепенно, день за днем, она объездила всю территорию Шины, очевидно, ведя переговоры. Поначалу я гадала, о чём она говорила, а ответ ведь был таким простым. Пыталась получить одобрение плану Армина. Чтобы приступить к нему непублично. До меня так долго доходило, чем она занималась, что это осознание было больнее, чем удар под дых. Страшнее всего то, что я поняла ситуацию только тогда, когда пути назад не осталось. Армин и Эрен еще не вернулись, но она озаботилась тем, чтобы найти им работу сразу после. И вариантов отказаться у них не было. Все это я обдумывала, когда мы, получив очередные новости, особрались на очередной совет, но в этот раз Энни выставила меня за двери через пять минут после начала. — Хватает одной Ханджи, чтобы сводить меня с ума! — прокричала она. Вот так мы восприняли новость, что сбила нас с ног. А случилось вот что. — Нам вменяют развязывание агрессивной войны, — бледная, как сама смерть, Ханджи повторила слова командора Эрвина, — Как это произошло, но, главное, когда? Молчание было ей ответом. — Армин не справился с заданием, — продолжила она, — надо было заранее догадаться, мы отправили самого неопытного из шифтеров за Эреном. Но у Эрена-то что на уме?! Эрвин положил на стол газету. Там было фото. — Да вы сдурели! — воскликнула Ханджи, вцепившись в газету, — я не верю! С хлопком ладоней газета опустилась на стол. — Он не мог, — прошептала я. На фото был бронированный титан. Ханджи посмотрела на Королеву. — Ты дала ему разрешение?! — возмутилась Зоэ. — Потише, — оборвал ее Пиксис, — давайте успокоимся. Сядь, Ханджи. Ханджи хлопнула по столу ещё раз — всё на столе вздрогнуло от её гнева. — Вы тайком всё спланировали, — догадалась я, — вы с Армином спелись, и под предлогом возвращения Эрена отправили его с ребятами начинать войну. Ханджи поймала мой взгляд, чтобы понять, что это объяснение — то, что было и у нее на уме. — Как вы это объясните, Королева? — едва сдерживая себя, спросила Ханджи. Армин не мог такое сделать. Слезы наворачивались на глаза. — Я не собираюсь это объяснять, — ответила Энни, — но собираюсь этим воспользоваться. Или вы со мной, или против меня. Командор нахмурился. — Вы не ждали, что вас так просто засекут, — заметил он, — но военные корреспонденты смогли сфотографировать титана. Тут не отвертеться, можно лишь сказать, что титан нами был утерян. По глазам Энни было видно, что новостей о военных действиях в новой точке она ждала, но не обвинений Парадиза в развязывании войны. — Альянс может этим не воспользоваться, — подметил командующий Пиксис, — будем ждать, что они сделают. — Если мы будем ждать, то потеряем шанс, — подметила Энни. — Хидзуру тоже нас обвиняют в произошедшем, — указал Пиксис, — и, гляжу, делают вид, что вообще о Парадизе позабыли. — Лицемеры, — нахмурилась Королева. — Есть такое, — согласился Пиксис, — однако это наш шанс сообщить, что мы непричастны, и это личная инициатива. Это позволит вернуться к сотрудничеству с Хидзуру. — Поздно, — процедила Леонхарт. Эрвин посмотрел на неё. — А что думаете вы, командор? — подхватил Пиксис. — Мы не сможем полноценно вести войну. Но и с Хидзуру наши дела катятся в тартарары. Желаете моё мнение? Оба плана отвратительные, — подытожил он, поднялся и вышел вон. Энни тоже поднялась. — Подумайте хорошенько, — заметила она, — я общалась с главнокомандующим, и он вместе с армией готов поддержать план Армина. Пиксис поднялся следом и вышел вон, хлопнув дверью. Мы остались втроём. — Как ты могла это сделать тайком? — выпалила я. Ханджи махнула мне рукой, осадив. — Этого следовало ожидать, — сказала она спокойно, — Энни давно поддерживает этот план, и плевали они с Арлертом на то, чем это обернётся нам и острову. — Я бы на вашем месте такое не говорила, — предупредила Энни, — сотрудничество с Хидзуру уже навредило острову, в отличие от нашего плана. — Развязывание войны на чужой территории! — воскликнула я, — не обернулось?! Да война нам стократ сильней обернётся! Энни раскрыла дверь и, схватив меня за руку, вытолкнула в коридор. — Хватает одной Ханджи, чтобы сводить меня с ума! — прокричала она, хлопнув дверью. Я села на пол, едва удерживая себя от слёз. Меня потряхивало, и дыхание совсем сбилось, чтобы думать о том, как это всё выглядит. Кто-то подхватил меня за руку и вытащил наружу. — Королеве не понравится, если окажется, что кто-то заметил тебя там, — подметил Кенни. Он уже собирался уходить, как я схватила его за рукав. Аккерман с жалостью взглянул на меня и остановился. — Она с ума сошла. Армин с ума сошёл. Они хотят... — я затихла, чтобы сказать полушёпотом, — войны. Кенни пожал плечами. — Только не надо тут соплей о том, как плохо убивать и как хорошо не убивать, — произнес разбойник спокойно, — Уж тебе не следует сопли разводить по поводу убийств, деточка. Мне. Мне, которая в последние годы перестала думать об убитых моей рукой, не следует говорить высокопарных речей. Тут Кенни был прав. Более того, именно его поддержка помогла мне принять то, что я убийца. Если бы не это, вероятно, я бы не смогла дожить до этого дня, оставаясь военной. Пускай так. Но есть кое-что больше, чем моя воинская обязанность, больше, чем мораль и мои личные грехи. И я должна была остановить близких от ошибки! — Ты с ними? — спросила я, наконец успокоившись. Кенни коротко усмехнулся. — Белобрысые предложили мне присоединиться к их авантюре, а кто я, чтобы отказываться от такого предложения? Все ваши терки и дипломатии — такая скука! Моя жизнь всегда была борьбой, и я не желаю из-за каких-то нравоучений отказываться от того, что приносит мне удовольствие. Жизнь одна, и я собираюсь хорошенько повеселиться. Он потрепал меня за щеку. — Постарайся и ты, соплячка, — я втянула носом, — делай то, что приносит тебе удовольствие, пока жива. Кенни ушел к дверям. Я снова втянула носом, слезы так и норовили выйти соплями. Аккерман, как всегда, выбирал риск и сражения, и, как верно он подметил, не в моём праве его осуждать. Да и он меня не осудил, а поддержал. Хороший он всё-таки человек.

***

Мальчишки, которые с особенным энтузиазмом взялись помогать мне с импульсно-кодовой модуляцией, втянули в дело свою младшую сестренку, и это их решение было, наверное, лучшим из всех. Дети быстро учились, а эта троица, к тому же, была одаренной — видать, в родителей. Мальчишки скоро изучили всю необходимую теорию, и я сажала их считать одно и то же, чтобы потом сравнивать результаты в случае расхождений. Поначалу мальчишки бесились, но дело было важным, так что ответственность они принимали, пока однажды не придумали, как упростить себе задачу, и не обучили сестру. Малышку Аду растили прилежной, аккуратной и внимательной, потому её расчёты оказывались ровно такими же: она всё свое усердие вкладывала в качество и точность. Мальчишки не могли усидеть на месте и часто отвлекались (хотя их помощь мне была очень полезна), и поэтому я искренне поражалась личностным качествам этой скурпулезной девочки. Она была тоже непрочь побегать со старшими, ей всего-то двенадцать было. Однако ответственности Аде было не занимать, и ей очень хотелось, чтобы ее таланты пригодились. А я не уставала её хвалить. Так малышка Ада стала нашим калькулятором: капитан Ханджи и капитан Абель (до сих пор удивительно называть его капитаном) не могли нарадоваться на неё. Девочку формально в армию не приняли из-за возраста, но смогли устроить секретарём в отдел разработок Разведкорпуса и подбрасывать деньжат в дополнение к секретарскому окладу. Новые королевские законы позволяли детям-сиротам устраиваться на работу с малых лет, хотя на должность, которую Ада заслуживала, взять её всё ещё не получалось. Детям нужно было отслужить в кадетском корпусе для получения допуска, но я считала это требование излишним. Упрощение этой процедуры мне довелось как-то обсудить с Энни, но на тот момент мы не могли до конца всё обдумать, и всё отложилось. А сейчас, когда столько всего творится, а я поссорилась с Энни, решения относительно школ и подобных должностей откладываются в долгий ящик. На самом же деле детки занимались самой настоящей военной тайной. Правда, я даже им об этом не сообщила, знали только Ханджи и Абель. Двигатели внутреннего сгорания наконец-то попали на производство. За время, что королева жила в расположении Разведки, сынок Ривза (не без помощи Армина) уговорил отца взять заказ и сам принялся за исполнение. Мальчишка с энтузиазмом выслушал перспективы от производства таких двигателей, и загорелся идеей. Как только эта беда нас оставила, мы могли вернуться к другим делам. — Надо собираться в дорогу, — сказала Ханджи, когда я вошла в её кабинет, — срок подходит, мы обещались до пятьдесят четвёртого закончить работу. Точно, уже дело к зиме. — Я совсем забыла. Кто поедет? — Мы вдвоём да несколько ребят нам в поддержку. Я пока думаю, может Конни взять? Я вспомнила, как ему было неприятно сталкиваться со мной, и решила, что Ханджи следует отговорить. — Нет, не надо. Я думаю, он будет не рад моему обществу. Ханджи подняла на меня глаза и поправила очки. — А что случилось? И мне пришлось рассказать, что я натворила в столице. Лицо капитана с каждым моим словом становилось всё бледнее. — Ты серьёзно?! — выпалила она, — Как это вообще в твою голову пришло?! Это паранойей тебя захлестнуло? Я сглотнула горечь. — Сама не знаю. Это... просто так вышло. Он точно виноват. Ханджи выдохнула, не в силах ответить. — Я думала про тебя лучше! — наконец высказала она, — ты хоть извинилась? Ещё бы извиняться. Он сам виноват! — Нет. Я была груба, да, но он это заслужил. Он пользовался тем, что сильнее, и теперь, когда я могу надавать ему, он должен понять, чего стоила его грубость! Ты бы видела его наглое лицо! Ханджи открыла рот и замерла. — Микаса! Она перехватила воздух ртом и сняла очки. — Ты не понимаешь, что своими действиями ему сообщила! — Ханджи подошла ко мне и схватила за плечи, встряхнув, — Твоя логика не трактуется только тем образом, что ты говоришь. Мало того, что ты поддержала идею "кто сильнее, тот и прав", так ещё и запустила эту всю мысль дальше! Понять, чего стоила его грубость? Да это ведь ты просто обиду свою на нём отыграла! Ты сильнее, но воспользовалась этим против того, кто слабее, а не в защиту. Ханджи отпустила мои плечи и заглянула в глаза. — Даже по-другому если размышлять. Если тому, кто причиняет боль, сказать, что жертва может его перерасти в способностях или власти, и побить в ответ, то почему бы всякую жертву не убивать? Мало ли что она захочет сделать с тобой в мести. Почему ты об этой интерпретации, к примеру, не подумала? Я стыдливо отвернулась. — Послушай, — продолжила она, — ты уже достаточно взрослая, чтобы решать самостоятельно, но глаза твои как будто закрыло пеленой. Я бы не подумала, что обида может сделать это с тобой. Удобно сделать виноватым того, кого ненавидишь. — Этот... он заставил меня вспомнить, какая я слабая. Он заставил меня ненавидеть себя и пересиливать. Я не могу простить это. Она потрепала меня по плечу. — Ты и не должна прощать. Но то, что ты избила этого человека до потери сознания — твоя ошибка. И тебе стоит за неё извиниться. Человека! Ну и сказала! Да какой он человек, он просто мерзкий ублюдок! Я взглянула на Ханджи, но едва разглядела её. Слезы заволокли мне глаза. — Соберись, — сказала она, — если ты продолжишь этот круг ненависти, а не замкнёшь, то как ты собираешься образумить Королеву? Как ты Эрена образумить собираешься? Или есть те, кто достоин умереть, а есть те, кто нет? Я проморгалась и не дала себе зареветь. — Это жестоко, Ханджи. Она смерила меня взглядом. — Если ты решила быть хорошим человеком, то стоит исправить свою ошибку, а не лицемерить. Иначе любое твое моральное право утеряется. Это твоя расплата за жестокость. Я развернулась и хотела было уйти, как поняла, что не могу. — Что с тобой? — спросила она тихо, — Не справишься? Мне было тяжело отказаться от своей отдушины и признать, что это стало ошибкой. Я надеялась, что хотя бы такое я могу себе позволить за испытанное. Но Ханджи была права. Я поступила жестоко, и лицемерно теперь пытаться делать то, чем занималась я в отношении Энни и её сторонников. — Получается, я потеряла моральное право отговаривать Энни и Армина от войны? Ханджи вздохнула горько и села в кресло. — Нет, если ты оборвешь то, что начала. У всех бывают ошибки, мы ведь просто люди. Но ошибки можно осмыслить, исправить и идти дальше. Я обернулась на Зоэ — она постукивала по дужке своих очков. — Я исправлю. Ханджи кивнула. — Тебе придется. Я много думала о том, что говорил нам Армин, и начала догадываться об одном проколе в их плане. Думаю, ты тоже думала об этом. Я, признаться, не могла понять, о чём говорила Ханджи. — В ведении такой масштабной войны у Парадиза есть только одно преимущество. Титаны. И пока ситуация с угрозой не стабилизируется, от титанов нельзя будет отказаться. А значит, всё то время, что Королева собирается путем военных союзов заключать какие-то дипломатические отношения или предпосылки к этому, Парадиз будет оставаться чужим, и быть угрозой для этих новых "союзников". Одно противоречит другому. А ведь и правда. Этот аргумент очень важен, и следовало бы обозначить это противоречие в плане. Только... Если и оно не сможет переубедить Энни, то что сумеет? Как будто это будет последний аргумент. — Я хочу, чтобы ты обсудила это с Энни. И извинилась, — кивнула Ханджи, — Если от титанической силы не избавиться, план Армина к миру не приведет, посеет только ненависть. Как только ты разберешься со своей, следует напомнить об этой. Она вернулась к делам, и мне оставалось только оставить её. От одной мысли о том, что мне следует извиниться перед преступником и разбойником, становилось дурно. Но в одном Ханджи была права полностью — морального права говорить о ненависти и мести у меня не будет, если я со своей не разберусь. Я посмотрела на солнце, вздохнула и отправилась в больницу. Нужно найти в себе что-то светлое и доброе, чтобы справиться с этим наказанием, что я сама на себя навлекла.

***

Медсестра проводила меня в палату и закрыла дверь. Йен с фиолетовым лицом вздрогнул, увидев это, но заставил себя надменно усмехнуться. Ему это далось с болью. — Пришла закончить? Я скривилась. — Нет, — это всё, на что меня хватило. — Неужто извиниться? — продолжил он. Я отвернулась, чтобы не видеть это лицо. — Да. Прости, что сделала это с тобой. Он фыркнул. — Хочешь остаться добренькой, да, — буркнул он, — тебе ж плевать. — Нет, — продолжала я, — мне не плевать. Я поступила плохо, и я хочу, чтобы ты знал, что мне стыдно за то, что я сделала. — А мне, в общем-то, плевать на твои извинения, — подметил он, — лучше бы пришла посмеяться. Что ты, что твой братец-придурок, строите из себя невесть что, лучше других себя считаете. Хоть бы какое-то приличие соблюдали, видно же, что мы одинаковые, просто такие слабаки как вы не можете вслух сказать, что правит всем сила. — Да и черт с тобой, — выругалась я, — видать, тебе не понять, что такое совесть. Он посмеялся через боль. — А ты-то откуда знаешь? Только вид делаешь, а сама себя лучше меня считаешь! Совесть? Да нет у тебя её! Йен от своей тирады быстро устал и прохрипел. — И стыд твой мне не нужен, стыдишься ты перед собой, а не передо мной. Гордячка. Это было отчасти правдой. — Хочешь знать, так твои извинения и гроша не стоят. Я давно понял, что проиграл. Но я не собираюсь сдаваться. Я наконец посмотрела на его лицо, удивившись сказанному. — Что значит — "проиграл"? — переспросила я, — Если ты считаешь, что... — Я не успел, — прошипел он, — не успел сторговаться о цене на твою голову еще тогда, в пятидесятом, и ты мне отомстила. Я вскочила со стула. — И всё-таки это был ты! Он презрительно усмехнулся. — Это же так очевидно было, — удивился он, — ты не поэтому на меня набросилась? Мои руки опустились. — Нет... и да. Йен расплылся в улыбке. — Чокнутая, — сказал он, — ты чокнутая. Нет у тебя морального права извиняться и быть "хорошей". Ты такая же, как я, просто из всех сил вид делаешь, что выше этого. Иди нахер, у меня свербит от твоего ханжества! Я сжала руки в кулаки и вышла вон. Наверное, он был прав. Я не могла принять ту абсурдную мысль, что он не заслуживал быть избитым, и пошла извиняться. Это было тем лицемерием, о котором меня предупреждала Ханджи.

***

— Что будете заказывать? Женщина поднялась с барного стула и фигура ее перекрыла лампы. — О, — пропищал бармен, — какая неожиданная встреча. — Солидарна. У бармена дрожали руки. — И как же вы на меня вышли? — спросил он Елену. Она улыбнулась. — Секретам лучше оставаться секретами, не так ли? Бармен не мог не согласиться. — Я пришла узнать, как продвигаются дела. Мне известно, что за время с моего прибытия было многое сделано, но хотелось бы выйти на исполнителей, — Елена положила руку на стол и зыркнула на застывшего бармена, — не стоит бояться. Я не собираюсь смещать со своего места столь успешного управленца. Всё-таки, мне известно, что работа с церквями — ваших рук дело. Бармен сумел отодрать ноги от пола и приблизиться к этой пугающей женщине. — Не хочу вас разочаровывать, но всё это было сделано с помощью одного человека из разведки. Я помогал церквям, это правда, но в столице все попытки оказались безуспешны. Елена нахмурилась. — И кто же этот человек? — Приближенный Эрена Йегера, — прошептал бармен, — Флок Форстер. Елена важно кивнула. Бармен, засуетившись, принялся наливать ей бренди. — Руки у тебя дрожат, — заметила она, — боишься меня? Бармен бросил на нее взгляд. — Нет, — пытался оправдаться он, — холодно просто. Елена посмеялась. — Дела к зиме. А времени у нас немного, — подыграла она, — расскажи мне, как у вас всё устроено. Я хочу понять, чем помочь могу. Бармен оглянулся — был ранний вечер, оттого и людей было не так много. — Мне известно, что вы отличный организатор, и я бы хотел передать вам всё, но этого так много, что за разговор и не успеешь. Елена с усмешкой подняла брови. — Вот как. — Идея легкой смерти пришлась по душе в Культе Стен. Эти люди изначально проповедовали похожие мысли, и было достаточно просто уговорить их ввести более жесткую риторику. Со сторонниками Эрена у них разногласия, поэтому я старался не смешивать их работу. Разведчик, о котором я упоминал, определенно — доверенное лицо Эрена, поэтому о том, чем занимается этот человек самостоятельно, сказать не могу. Но из-за того, что он не дает лезть в их дела, я не соглашался на вмешательство в наши. Так, удалось переманить несколько банд из Подземного города, что не смогли устроиться в новых порядках. Эрен, похоже, брезгует общаться с ними, поэтому я переманил их к нам. Мы контролируем оружие и газ, которым пользуются военные, и в случае, если они откажутся от плана легкой смерти, у нас будет контроль над поставками. Елена усмехнулась. — Мне нравится твоя хватка, — сказала она, и это было от всей души, — Боюсь, лучше бы я и не сделала! Выходит, и стенистов ты с разбойниками не мешаешь? Бармен покачал головой. — Нет, этого не потребовалось. Так уж вышло, священники Культа весьма терпимо относятся к преступникам, и считают, что своей помощью в общем деле они заслуживают прощение за свои грехи. Мои ребята помогают в церкви столицы, развозят вещи и в целом помогают как-то контактировать с разными приходами внутри стен. Тут проблем нет. — А с военными ты как дела ведешь? — Я не веду с ними дела сам, этим занимается этот Флок, и вмешиваться не позволяет. Моя забота — помогать церквям убеждать прихожан, и это дело успешно. Елена поставила стакан с грохотом. — Врунишка, — пожурила она бармена, — а как же оружие ты получаешь? — Не поверите! Само в руки приходит. Елена посмеялась. — Красиво говоришь. Я хочу посмотреть на это. Бармен резко стал серьезен. — Я попрошу одного из своих людей вас сопроводить. Она бросила на бармена жесткий взгляд. — Ну уж нет, ты отведешь меня сам. Закрывай свой бар и вывеску туши, всё равно никого нет. Бармен нервно дернулся, но повиновался. Елена посмотрела на пьянчугу в углу, что спал, и вытащила его наружу. — Закрываемся, — сказала она, поднимая глаза на девочку, что встала в дверях. Пьянчужка упал у её ног, поскуливая, а девочка в военной форме застыла перед ней, словно не услышала. — Закрываемся, — терпеливо повторила Елена. — Д-да, — кивнула ей посетительница и, едва не запутавшись в ногах, повернула куда-то и пошла поспешно. Микаса в ужасе хватала воздух как рыба, выброшенная на берег. Елена, кажется, её не узнала, но она не узнать Елену не могла. Кто её выпустил?!