Очередная глупая затея Микасы Аккерман

Элдийский вопрос После Великой Титанической войны одним из вызовов для Марли было решение элдийского вопроса. Как нам известно сейчас, соотношение элдийского населения в колониях было незначительным по сравнению с местным, однако в тот момент нельзя было точно определить количество представителей элдийской народности. В ходе активной работы нескольких лабораторий в Марли и Лаврентике было создано несколько опытных образцов анализа крови, определяющего принадлежность к элдийцам, и результаты оказались ошеломляющими: несмотря на сотни лет завоеваний, элдийское население вне Парадиза было представлено в крупных городах вокруг двух центров: в Новой Элдии — на Пунике, и рассредоточено по Абенду. Существуют несколько гипотез, которые объясняют такое стечение обстоятельств, однако современные исследователи склоняются к единому объяснению — политика подчинения и взымания дани, не требовавшая плотного соседства элдийцев в метрополии с народами периферии. Покоренные ЭИ народы и государства преимущественно сохраняли внутреннюю автономию, но всегда теряли внешнюю. ЭИ часто имела возможность влиять также и на внутренние дела подконтрольных территорий, но обычно этим правом не пользовалась, спуская всё на уровень местного самоуправления. В некоторых случаях правителем избирался ставленник ЭИ. Основной причиной завоеваний ЭИ было не столько расширение территории империи, сколько разграбление и сама война, позволявшая империи обогатиться. При этом захваченные территории платили дань Элдии. ЭИ предпочитала, чтобы колонии перенимали язык, культуру и религию — правители и наместники получали выгоду от такой интеграции, так как вошедшие в империю государства переходили с дани на налог, куда меньший по размеру. Несмотря на удачную интеграцию многих земель, существовало четкое разделение метрополии и периферии, которое поддерживалось, в первую очередь, элдийцами и их честолюбием. Элдийцы предпочитали браки внутри своего этноса (эндогамия), считая другие народы, особенно — покоренные, недостойными. Кровь элдийцев и вправду оказалась особенной: есть ряд источников, утверждающий околомистический способ объединения элдийского народа с помощью крови. По этим сведениям во времена Прародительницы Имир и/или её дочерей проводились ритуалы каннибалистического характера, приведшие к тому, что все поучавствовавшие в ритуале элдийцы стали обладать способностью к обращению титаном — потомков этих людей мы и называем сейчас элдийцами. Элдийцы считали участие в таком ритуале честью, однако не сохранилось никаких точных описаний этого ритуала, есть только некоторые гипотезы. Самая популярная из них основана на способе посвящения в большинстве религиозных течений элдийцев — испитие вина как символа единой с Прародительницей Имир крови. По этой гипотезе в ритуале использовалась кровь людей из Королевского рода. Поскольку первые его представители владели титанами и регенерацией, для них такой способ поделиться силой с населением не был смертельно опасным. Однако нет никаких доказательств, что этот способ действует сейчас. Одно можно сказать точно: сейчас нет единой гипотезы о том, как весь элдийский народ получил силу титанов от Прародительницы Имир. С победой Марли в ВТв отношение к элдийской крови значительно изменилось. Проблемой элдийской крови была исключительная способность воспроизводить саму себя. Никакая другая примесь не влияла на результаты тестов потомков: все дети, вне зависимости от чистокровности родителя-элдийца, получали эти гены. Отсутствие успеха в этих экспериментах никак не гарантировало, что это невозможно, однако даже огромные объемы исследований не позволили выявить хотя бы один случай, противоположный этой гипотезе. Таким образом в науке появилось понятие "элдийской генетической экспансии", которое закрепилось в народе как "элдийская зараза" и "грязная" кровь.

отрывок из "Империи или войны"

***

— Вы знали, чем занимается госпожа Петра? Капитан Леви угрюмо смотрел вдаль, словно я не задавала ему вопроса. — Из Разведки можно уволить, но разведку из себя уже не вытравишь. Петра всегда была свободна делать то, что желает. И она не хотела уходить. Вот как. — Из нас всех она самая настоящая разведчица. — Не понимаю, о чём ты говоришь. Капитан обернулся ко мне, нахмурившись. — В моём мире разведчики — это такие, как Петра. Те, кто тайно присматриваются к происходящему, вызнают, что происходит в стане врага. В стенах очень странное понимание слова "разведчик". Леви посмеялся. — Конечно. Теперь мы все будем настоящими разведчиками, как ты и хотела. Только это никак не отбирает ответственности убивать титанов. Он развернулся и вышел. Я поначалу не поняла, в чём дело, но услышала шум. Кажется, капитан услышал его первее. Я поспешила следом, внутри всё застыло в глупом предвкушении. Отчего бы ему взяться? Кто мог приехать в расположение разведки? Стенисты с винтовками? Голос. Я узнала этот голос. Ноги сами понесли меня туда, я едва не споткнулась о воздух в своей пробежке. Неужели он вернулся? Эхом раздавались знакомые слова. Из-за конюшни виднелась повозка. — Армин! Горло разрывало от бега, и возглас был такой глупый, но я не смогла промолчать. Он стоял у коня, его обступили ребята. Жан мерился ростом с Армином, Армин смеялся. Он подрос. Не как Жан, конечно. Эту каланчу никому не догнать. Но он был выше, чем я его помнила. — Микаса! — я всё ещё не верила, что это происходит в реальности. Ноги мои приросли к земле, когда я была совсем близко. Армин подбежал ко мне сам и обнял. — Ну и лицо у тебя, — посмеялся он, — вот он я, живой и здоровый! Я забыла как ходить, как стоять и дышать, только вцепилась руками, как будто это видение сейчас пропадет. — Не верю, не верю, — голос был хриплым и смешным. — Больно. Но он не вырывался. Я отняла руки, прижав к себе. — Как ты? — выдохнула наконец я. Он продолжил смеяться. — Идёмте, — Жан подошёл ближе и махнул рукой. Марко и Конни тащились сзади, — уверен, все будут рады тебя видеть. Не поверишь, даже Эрен здесь, Королева тоже! Армин улыбнулся. — Выходит, вы тут все в делах и разъездах, — подметил он, — что же такое случилось, что все здесь? Марко вздохнул. — Всякое, — ответил он за всех, — сначала перекуси, наверняка ты устал. Ты же с самого порта к нам без остановки ехал! — Я спешил, — это звучало как оправдание, — у меня много новостей. — Да мы уже по твоей телеге поняли, — отмахнулся Конни, — ты как эту библиотеку выкрал? — Я купил эти книги. — Ага, так я и поверил. В столовой уже был беспорядок — новички как-то узнали, что приехал очень важный человек, и устроили переполох. Я не стала там задерживаться, решила оставить Армина и ребят со всеми, а сама пошла к повозке. Там уже была Ханджи, для которой книги были явно дороже Армина. — Иди сюда! — Ханджи позабыла все правила приличия, и раскрыла свои горящие глаза так широко, словно они у нее вывалятся из глазниц, — Это просто нельзя описать! Армин, вот же герой! Настроение Ханджи было заразительно, и я наконец вышла из ступора, но никак не могла прекратить улыбаться. Всё внутри дрожало от нетерпения. Книг было много, но были и блокноты с записями. Телега была полна, да под завязку — Эрвин успел вернуться из города, пока мы разгружали её. Если Армин всё это прочитал, то, похоже, эти два года он жил в библиотеке. — Арлерт, вероятно, ещё рапорт хочет передать. Не знаю, в чём дело, но лучше поступить по протоколу, — заметила Ханджи, — и поспеши, пока его не разорвали со всеми вопросами. До его смерти он должен нам всё-всё-всё рассказать. После того, как я узнала от Энни, что ей не передавали письма от Армина, я начала сомневаться в том, что мне это не привиделось. Эрен быстро свалил по делам, оставляя меня мучаться догадками — это ведь он мне про письмо рассказал. К тому же, он говорил, что Энни получила его. Было у меня два варианта: письмо скрывали от Энни, или же письма еще не было, и о нём знал только Эрен из видений. Но появление Армина стало меня склонять к первой версии. Если письмо и должно было случиться, то оно должно было прийти раньше Армина. Энни отправилась выяснять всё сама: сегодня вечером она ждала Эрвина, чтобы выяснить его версию событий. Армин приехал раньше, чем она отправилась всё выяснять. Если Эрвин Смит скрывал от неё письмо, то он явно не был на стороне Энни. Я не знала, что думать. — Вы знали о том, что Армин написал письмо? — спросила я у Ханджи. Она меня не обманывала, но вполне могла что-то утаить. Теперь-то можно было сказать? — Он писал какое-то письмо? — спросила меня она в ответ. Я переглянулась с ней. — Вы не знали о письме? — Не знала, — кивнула она, — его не доставили, выходит? Я призадумалась. Могло ли быть, что Эрен его перехватил? Да нет, что за чушь. Я прижала руки к лицу. — Надо это выяснить. Было письмо или не было его. Что-то здесь не так, капитан Ханджи. Столько всего не совпадает, что у меня нет подозрений, только страхи. Ханджи кивнула. — Поговори сама с Армином. Теперь он здесь, и вы можете всё разрешить и понять. Может, с письмом мы и разберемся. Но это было далеко не всё.

***

Эрен не вернулся в расположение разведки к назначенному часу. Всю ночь я не могла уснуть, мучалась вопросами, что хотела задать Армину, но он был занят, и мне следовало тоже выспаться. Утром, когда мы ожидали Эрена, он не приехал, и мое напряжение только возросло. Армина мне удалось увидеть только на совете под самый закат: я напросилась, Энни мне дозволила. С учётом того, что все будут в сборе, следовало бы понять, что случилось с письмом. Одно меня скребло и не давало спрашивать — были все, кроме Эрена. Будто бы я его этим вопросом подставляла. — Второй совет за неделю, мы что, парламентёры теперь? — посмеялся Пиксис, когда вошёл в комнату. Он бросил взгляд на Эрвина, и мне показалось, что между этими двумя пробежала черная кошка. Энни указала Пиксису на стул рядом с собой. — Дело важное, информации много, и надо бы всем это услышать прежде, чем мы примем решение о том, кому и что раскрывать. Как вы понимаете, у нас есть разведданные, и теперь есть сомнения, с которыми я никак не могу расстаться. Эрвин присел на своё место. Ханджи нахмурилась, намереваясь вникать. — В прошлом году Армин высылал нам письмо из Хидзуру. Я не увидела этого письма и по сей день. Кто-то в этой цепочке скрыл его разведданные от нас. Она не говорила об Эрене. — Хотите сказать вот что, — встрял Дот Пиксис, — либо Хидзуру не передало письмо нам, либо оно потерялось по дороге. Либо кто-то на острове по неизвестной причине скрыл письмо от вас. Энни кивнула. — На каком бы этапе это не произошло, оно было скрыто намеренно. Я не склонна обвинять людей вокруг. Начнём с того, что ни в каких сообщениях Хидзуру о нём не упоминалось. Если это письмо было скрыто Хидзуру, то они находятся на противоположной от нас стороне, ведь эти данные позволили бы нам узнать, что нет необходимости держать шифтеров в гавани. Возможно, дело было в другой информации, которая для Хидзуру была чувствительна. Только если это они, нам следует резко изменить свой курс. Она оглядела всех за столом. — Есть предположение о том, что письмо было выкрано другими людьми. Возможно, так подставляют Хидзуру. А возможно, его выкрали на острове. — И кого вы подозреваете? — уточнила Ханджи. — Для начала я хочу спросить всех здесь: готовы ли вы обвинить Хидзуру в этом преступлении и лишить нас союзника? Готовы ли вы сказать мне, что кто-то из посредников Парадиза имеет доступ к нашим с Хидзуру поставкам и отношениям? Пока у меня не будет доказательств, что первая или вторая гипотеза верна, я не буду никого обвинять, но эти варианты для нас — одни из тяжелейших. Я куда легче приму то, что к этому причастны кто-то из вас. Если у вас есть, что сказать, говорите. Она села, сложив руки на столе. Видно было, что она тоже всю ночь не спала: у Энни было много причин переживать, зачатки паранойи все усугубляли. И ни о каком "легче" быть и речи не могло, если вина на ком-то из островитян. Это внутренние разногласия. Все варианты просто отвратительны. Но... Быть может, с прибытием Армина мы разберемся со всем. Быть может, он даст нам ответ? — Я могу поручиться за себя и своих людей, — Эрвин Смит поднялся, — если кто-то из нас это и сделал, то не по моему приказу. Что бы ни было в письмах Арлерта, их утайка никак не была бы уместна. Королева вздохнула. — Что же. Тогда что вы скажете, если узнаете, что незадолго до возвращения Армина... — Энни!.. — попытался возразить Армин. — Нет, я скажу это. Незадолго до его возвращения Эрен сообщил, что знает о полученном письме от Армина, но уехал раньше, чем его смогли подловить на этом. Более того, он сообщил об этом так, что я тоже должна знать о письме. Выходит вот что: либо это правда, и письмо было доставлено, но перехвачено, возможно, самим Эреном, либо это связано со способностью Атакующего титана. Однако его здесь нет, и мы не знаем, что он видел и при каких обстоятельствах. Смягчает ситуацию и то, что он сам в этом признался, таким образом, Йегер может быть свидетелем, который эту историю раскроет. — Куда он отправился? — спросила Ханджи у Эрвина. Тот пожал плечами. — Он не отчитывался? — удивилась Энни, — мне сообщили, что вы его и послали, командор. Эрвин призадумался. — Это всё больше меня напрягает, — подметила Ханджи. Энни кивнула. — Если Йегер сбежал, что весьма вероятно, у него может быть какой-то мотив или опасение, — она пыталась быть как можно спокойнее, — или он просто придурок, что так и есть. В любом случае, нам придется его отыскать и поскорее, чтобы по горячим следам найти виновника пропажи. — А если это случайность, — вдруг подумал Пиксис, — ведь так может быть. Энни честно пыталась обдумать его мысль, но я понимала, как ей это тяжко дается: Энни казалось, что никто не воспринимает угрозу, что она озвучила, как реальную. Это может склонять её к мысли, что люди в кабинете её обманывали. — Если всё так, — я встряла, — то это будет замечательно. Но не будем откидывать худших вариантов. Армин наконец подал голос. — Так или иначе, с реакцией на это следует повременить, пока мы не поняли ситуацию. О моём прибытии по этой же причине следует умолчать. Эрвин кивнул. — Может уже перейдем к теме заседания? — нетерпеливо спросила Ханджи, — с Эреном и письмом ещё разберемся. Что у вас новенького? Армин вздохнул. — Начну с самой свежей информации. В Лавренте, Южной Атлантике, появились слухи о радиосвязи Парадиза. Должен обозначить, что эти слухи были среди людей, к военным непричастных, то есть эта информация стала общедоступной. Не знаю, намеренное ли это информирование, или же нет, но теперь в мире будут считать, что у нас есть радиосвязь. Ханджи сощурилась. — Об этом попозже поговорим. У меня есть пара предположений, как такое случилось, но новость, конечно, отвратительная, — женщина бросила на меня вгляд. Я кивнула ей, соглашаясь. — Хорошо, обсудим позже, — кивнула Энни, — что-то ещё? — Да, — вернулся к рассказу Армин, — первым делом должен сообщить о скорой войне в Иберии, одной из колоний Марли в Абенде. Сейчас, когда война с Альянсом в самом разгаре, и Марли требуется каким-то образом распределять свои силы между внутренним и внешним врагом, к Парадизу они не приступят. Однако я считаю, что будет правильным начать действовать именно сейчас. Как минимум, мы будем третьей стороной, распыляя силы марлийской армии ещё больше. Марли придется отказаться от одного из фронтов, чтобы взять верх хотя бы на одном направлении. Кого они изберут мы не предугадаем, однако это ослабит Марли в любом случае. — А если это означает, что нам придется подставиться раньше срока? — нахмурилась Ханджи, — может, они отстанут как раз от нас, но это выглядит сомнительным решением. — С точки зрения марлийской стратегии мы в любом случае будем их врагом, — отверг эту мысль окончательно Эрвин. — Нет, если мы вмешаемся, то либо повстанцам дадут карт-бланш, либо пойдут на мировую с Альянсом. Армин развернулся к карте, обводя полуостров. — Повстанцев поддерживает романская Гранада. Это тоже внешний враг для Марли, — подчеркнул он, — однако, если они откажутся от своих территорий, это может быть спусковым крючком для других марлийских территорий, которые были против Марли изначально. — Кого? — встряла Энни, — Я так понимаю, помимо романов и финикийцев у нас нет других особенно желающих кровавой бойни с Марли. Это не Хидзуру. К тому же, финикийцы уже загибаются, как ты говорил мне. Армин покачал головой. — Начнём с того, что в порту полно добровольцев из колоний Марли, кто желает вернуть своим землям свободу. Да, мы не знаем других ясных внутренних противников Марли, они не оформлялись так ясно, как эти, — согласился он, — однако мы знаем, что на этом список притесняемых в Марли народов не ограничивается, и можем выяснить детали у тех, кто уже помогает нам, островитянам. — Мы и есть третий народ в этом списке, — подытожил Пиксис, — насколько я понимаю, такого отношения, как к элдийцам, никто в Марли не испытывает. — Это так, — заметила Энни, — Но это не означает, что народы колоний Марли довольны своим положением, оттого к нам бы и не прибыли антимарлийские добровольцы. Завоевание Пуники проходило в прошлое столетие. За это время коренные жители континента не привыкли к власти новой империи, к тому же, они очень скоро приравнялись к элдийцам по правам. Может, никто и не собирался намеренно их притеснять, но по факту провал между выходцем из колонии и марлийцем просто огромен. — Сто лет — это очень много, — не согласился Армин, — кто-то мог и ассимилироваться. Но наличие разрыва нельзя отрицать, эта вещь общеизвестна. Господин Леонхарт кивнул в подтверждение. — Хорошо, — продолжил Пиксис, — есть у Марли внутренние враги. Если мы поможем восставшим колониям Марли отстоять свои права, и другие народы захотят свободы. — Это отнимет у Марли любое военное преимущество, ведь они потеряют ресурс. Армия Марли комплектуется призывом, но призывом немарлийских граждан, — ответил Армин. — Хорошо, но для этого надо победить, а внутренним врагам у Марли — быть. Это все на везении завязано. Нам нужно как-то понять, правда ли это спровоцирует другие марлийские колонии. Эрвин, что всё это время смотрел на карту, призадумался. — Получается, если романская Гранада на стороне восставших, то война будет идти и в Северной Атлантике, — он указал на колонии Марли на восточном побережье континента. — Это зависит от того, какое население в колонии, как она управляется, — подметил Армин, — у Марли и Гранады нет чёткой границы, а значит формально они воюют. Только если силы будут в другом месте, этот фронт будет им невыгоден. — Как же! Для романской Гранады это — основная территория. Для Марли — колония. Романской Гранаде будет достаточно просто вести войну здесь, а не на Иберии. Армин покивал. — Это так, но на Иберии были исконные земли романов. Гранада стала их основной территорией только после военного разгрома. Им нужна Иберия. Всё так сложно, что моего мозга не хватало на то, чтобы всё это охватить. С историей этого мира я была знакома исключительно плохо, ведь до Парадиза доходили какие-то крупицы, и всем этим обычно занималась Энни. — Так, это все гипотезы, — оборвал всех Пиксис, — идея с тем, чтобы вступить в войну сейчас мне не нравится, но время, не могу не отметить, подходящее. Что скажете, готовы ли мы к войне? Он посмотрел на Ханджи. — Нет конечно! Мы столько лет поднимали производство, чтобы сейчас всё это пустить прахом? — Ну почему сразу прахом, — удивился Пиксис, — или у нас недостаточно вооружения? — У нас и людей немного, должна напомнить, — указала Ханджи пальцем в стол, — если мы отправим их на войну, кто будет производить? Сироты? Калеки? — А почему нет? — Давайте по существу, — встряла Энни, — на какое время нам хватит вооружения и людей? Ханджи удивилась. — Вы такие абстрактные вопросы задаете! Надо понимать расклад: куда, что и сколько. Мы, к тому же, не воевали новым оружием. Никаких расчетов дать нельзя. Энни села в кресло, сложив руки перед собой. — То есть мы упустим удачный шанс сэкономить свои силы и подорвать основу экономики Марли? — вдруг выдала она. Энни, кажется, определилась со своим отношением. — Ну почему, — спустя долгое молчание ответила Ханджи, — мы можем предложить свой план Хидзуру, и если он их устроит, весьма вероятно, что они нам помогут. Хидзуряне не выглядят успешными, ведь так, или иначе, но они пытаются вести дела с нами, островными демонами. Полагаю, они хотят вернуть свою силу и славу. Как это сделать, если не подрывом основы Марли? — Согласятся ли они ещё, — отмахнулся Армин, — мы не обязаны ведь с ними согласовывать свои планы? Он надеялся на ответ "нет, не обязаны". — Обязаны. Это часть нашего договора, — вздохнула Ханджи. Армин обернулся на командора, а потом бросил неуверенный взгляд на Энни. — Ты чего так смотришь? Мне это тоже не понравилось, — проворчала она, — но другого пути к нормальному сотрудничеству мы не нашли на тот момент. Было условие на продажу пламенного льда, но решили, что ресурс невосполним, а согласование не было чем-то действительно вредным. До этого момента. — Они обрубили вам контакт с другим миром, — нахмурился Армин, — если окажется, что письма они не передавали по своему желанию, то это подтвердит, как вредно было вам соглашаться на такое. Энни нахмурилась. — Хочешь сказать, я должна была продать за бесценок ресурс, который нам самим необходим? Ресурс, на котором построена наша военная сила? — Тогда почему Хидзуру? Неужели на нем весь свет клином сошёлся? В этот раз встряла Ханджи. — Назови мне страну, которая имеет технологии получше Хидзуру. — Альянс, — Армин ответил так, словно извинялся, — вы простите меня, Хидзуру, конечно, технологичны, но страны Альянса его обогнали. Марлийцы имеют хорошие наработки, которые, я надеюсь, вы использовали, но именно из-за их кражи война с Альянсом у Марли и началась. — На момент заключения договора у нас не было других сведений, — подметил Эрвин, — Да, возможно, мы ошиблись в выборе союзника. Но прежде следует понять, что мы можем сейчас сделать. Надо обдумать план вторжения и передать весточку в Хидзуру. Там и решим. Армин нахмурился, но ничего не ответил. — Так, — Энни поднялась с места, — я вижу, что у нас достаточно разногласий сейчас, чтобы голословно спорить и разругаться. Я предлагаю перенести этот разговор на потом. Сейчас я хочу от вас, Ханджи, доклад о том, чем мы располагаем. К Закклаю пошлите депешу о составе и комплектации войск. Армин предложит свои планы командору. Как всё будет готово, мы это обсудим, и, если будет ясна ситуация, вышлем за Хидзуру. А сейчас разойдёмся по делам. Ханджи подорвалась со стула и вылетела из кабинета пулей. Я подскочила следом и поспешила за ней. — Капитан, — позвала я. Ханджи обернулась, лицо было её в таком негодовании, которое я давненько не видела. Она редко злилась так сильно, хотя на эмоции не скупилась. — Они собираются отправить людей, которых и так не хватает, на войну! Ты же слышала, что говорят на совете торговцы — у нас не хватает рук. Они собираются их перебить! Я вздохнула. Ханджи была права. — Но ведь это может быть шансом потерять меньше. Мы в любом случае в состоянии войны с Марли, и тут ничего не исправить, нам придется воевать. — Я понимаю это. Но, быть может, попозже? — в голосе Ханджи сквозило отчаяние. Она понимала, что это невозможно. — Вы же сами знаете, что это будет. Мы перенесем всё, но тогда не нам, а потомкам придется с этим бороться. Армин прав в том, что это шанс. Если нам хватит сил, быть может, следует попытаться? Ханджи стала тише. — Конечно, я всё это понимаю. Разведчики всегда умирали, и я не стала лицемернее оттого, что прошли годы. Но мне с каждым годом всё сложнее отправлять на смерть людей. Если я дам разрешение, скажу, что мы можем, я подпишу многим смертный приговор. И умирать будут дети, такие, как вы. Как будто раньше такого не было. — Я перестала понимать вашу логику, — вздохнула я, — но, конечно, мне совершенно не хочется, чтобы кто-то умирал. — Для этого нам нужно, чтобы мы были достаточно сильны и укомплектованы. У нас есть многое, но это совсем не тот уровень, что у Марли. Ты и сама знаешь. Да и людей у нас в разы меньше. — Знаю. — Я хочу верить, что Хидзуру помогут, — вдруг сказала она, — сколько я с ними вела диалог, всё сводится в моей голове к тому, что за Парадиз выступают не все, а очень немногие. Госпожа Адзумабито утверждает, что Парадиз нужен как друг, и потому они должны нам помогать, а мы из благодарности будем им полезны. Я тоже думала, что Хидзуру воспринимает Парадиз как возможность возвыситься. Как минимум, было ясно, что Парадиз считали пороховой бочкой, которая, однако, управляет собой. И с которой Хидзуру удалось договориться на самых ранних этапах. На это и рассчитывали Хидзуру — Парадиз ослабит Марли, и Марли проиграет в борьбе за власть. — Однако мы не знаем, как этот план воспримут в Хидзуру. Мы и про письмо не знаем, — Ханджи тяжко вздохнула, — ещё и радиосвязь. Прознали как-то. Новости отвратительные. Я бы поспорила. Как минимум, мы не засекали других радиосигналов, значит, такой аппаратурой, как у нас, не обладают другие страны. Кроме того, в Марли нестабильность. Тоже хорошая новость. А вот письмо и Эрен меня напрягали. — Разберемся со всем по порядку, — я положила ладонь на плечо капитана, — не переживайте. Ханджи усмехнулась. — Это правда.

***

— И что ты думаешь? — Энни хлопнула дверью, когда все вышли из кабинета, — война нам поможет? У меня не было сомнений, особенно после рассказов Энни насчёт нашего вооружения. Остается понять, всё ли верно видит она. — Если это нам не поможет, то только Гул Земли решит элдийский вопрос в нашу пользу, — мой ответ был скорее саркастичным, но он был честным, — Сейчас лучший момент. Мне нужно понять, есть ли кто-то, кто может выступить против Марли сейчас, чтобы ослабить её ещё больше. Есть ли те, кто сможет присоединиться со временем, и кому нужно передать весточку и заверить в своей поддержке. Если это получится, то шансы, как будто, высокие. — Откуда такая уверенность? Ты что-то знаешь, — она ткнула пальцем в мою грудь, — выкладывай. — Иберия вспыхнула в пару дней, когда весть о восстании в Маринидах достигла их. — Так это правда..! Там был ты. И ты это сделал? Она смотрела огромными глазами, так, словно не верила, но знала, что это так. — Подожди. А Мариниды? Финикийцам тоже ты помог? Я не ответил, но Энни всё по лицу поняла. — Что на тебя нашло? Они ведь тебя видели, мне доносили слухи о титане на континенте! У меня на этот вопрос был целый монолог, но она бы не выслушала его сейчас. — Ты как будто не знаешь, как приходится жить в угнетении, — ответил я, — я считаю, что поступил правильно, помог тем, кто в помощи нуждался. Это будет правильным выбором и для Парадиза, как угнетателя в прошлом, и для тех, кто страдает от империй сейчас. Более того, это наш способ выжить! — Раз слухи про бронированного были не слухами, — утвердила она, — это значит только одно. Марли пойдут на нас войной, а не на колонии. Я покачал головой. — То, что во всём этом есть мой след, не означает, что они пойдут на Парадиз. Начнём с того, что я был только тем, кто дал повод людям. Я не был причиной. Энни прижала ладони к лицу. — Понятно. Она отошла к окну, присаживаясь. — А Хидзуру? Всё так плохо с ними? — Да нет. Они достаточно сильны, чтобы помочь в технологическом плане. — Нет, — Энни оборвала меня, — это было плохое решение? — Плохое, — согласился я, — у них нет друзей, только враги. Их империя вот-вот развалится, и они черпают силы из колоний и Парадиза. Наши ресурсы продляют их дни. Пока они всё не вытянут, будут пользоваться положением. Или пока мы им не откажем в этом. Энни была в ужасе от сказанного. — Это ужасно. Получается, они могут как отказать нам в войне, так и согласиться. Если согласятся, то только для ослабления Марли, но это усилит Альянс. — Это действительно усилит Альянс. Альянс отхватит парфянский кусок Марли, а там какой-то важный ресурс, который очень нужен Альянсу. — Нефть там. Нефть, — нахмурилась Энни, — это мы уже выяснили. Пока этот ресурс Марли не добывают, но Альянс пользуется этим маслом в войне. То есть они откажутся? — Они могут отказать в помощи повстанцам ещё и потому, что у них самих колонии трещат по швам. Пуштуны, балохи, маньчжурцы, карены. Чжунго и Чосон. Это я молчу о том, что Саха Сире поджимает их с юга, они уже забрали огромный кусок старых колоний, а теперь пытаются аннексировать камчадальские земли — полуостров уже отрезан, хотя с юга земли совсем не пригодны для жизни, там гарнизон стоит. — А могли бы торговать. — Не с кровными врагами, — я покачал головой, — не суть. Пример сепаратистов Марли может развалить и Хидзуру. — Да и чёрт с ними! — вскочила Энни, — пусть лопнут! А пока Хидзуру огромен, они сделали из нас свою очередную колонию! Надо разрывать договор! Она горит очень опасным энтузиазмом. — Нет, Энни! — кажется, я сказал это слишком громко, — нельзя, никак нельзя. Капитан Ханджи в том права, что они нам ещё полезны. Мы можем продолжать делать вид, что всё хорошо, вести с ними дела. Это лучше, чем Хидзуру от негодования и разрыва спустят всех собак на нас. Нас и так все ненавидят. — И что ты предлагаешь? Это же не сочетается с войной никак, если нам не дадут разрешения. — Да, не сочетается. Но пока мы не будем понимать, что другого пути нет, не стоит рвать отношения. Энни отвернулась. — Ладно. Подождём. Её колотило, она злилась с того самого момента, как все вышли. — Ты в последнее время нервная, — заметил я. — Я в последние годы нервная, — выплюнула Энни, — чтобы ты понимал, все эти королевские штучки окончательно свели меня с ума. Микаса говорит, что у меня паранойя. Она усмехнулась. — Зато ты больше не бьешь стены и людей, — я попытался сделать комплимент. Энни скривилась. — Это необходимость, которая однажды меня выведет, и я кого-нибудь зверски убью.

***

Доминирование элдийский генов в смешанных браках никак не вязалось с современной окончанию ВТВ генетикой. Это открытие требовало от руководства Марли конкретных и поспешных действий: анализ крови и тесты стали обязательными для всего населения. Для предупреждения влияния элдийских генов на население Марли были организованы зоны для проживания элдийцев: физическое ограничение позволяло как контролировать опасное население, так и предупреждать смешанные семьи с родителем-элдийцем. Для дополнительного эффекта ошеломляющие исследования о природе элдийских генов были обнародованы. Такое решение привело к еще большей сегрегации: неэлдийское население поддерживало такое решение. В обществе с обеих сторон укрепилась культура эндогамии, поддерживаемая последующими ограничительными мерами как на элдийцев, так и на тех, кто не являлся представителем титульной нации. Брак внутри своего этноса оставался и остается единственно допустимым в обществах большинства этносов. Первые запреты, наложенные на элдийское население, были связаны с разумными предосторожностями, которые, однако, сопутствовали волне ненависти к элдийцам, как к угнетателям: это позволяло вводить жесткие ограничения без какого-либо сопротивления и при этом получать поддержку от народа. В первое десятилетие эти ограничения принимались в большом объеме, и уже к 853 году сформировался свод жестких правил, значительно ограничивающих элдийское население. Этот шаг, как и некоторые последующие, позволил как объединить марлийское общество внутри себя, так и отгородить элдийцев всеми возможными способами. - 749 год — расширение использования элдийского населения в армии Марли на принудительной основе; - 755 год — Отказ от призывной армии, переход на контрактную форму для марлийского населения. Это приводит к тому, что элдийцы помимо подвержения этноциду и дискриминации со стороны неэлдийского населения, оказываются основой военной мощи Марли — кратно растет смертность. Всё это вкупе с сегрегацией и отказом от межэтнических браков с элдийцами приводит к тому, что численность континетальных элдийцев непропорционально сокращается, на это накладывается и общая тенденция падения коэффициента воспроизведения населения по всему миру. При этом элдийцы остаются важной для экономики эксплуатируемой группой: отказ от дешевого принудительного труда в гетто с каждым годом становился всё более сложным. К середине девятого столетия "вырвать" элдийцев из экономики Марли стало практически невозможно. Понимание этого приводит империю к необходимости дифференцировать ресурсы, которые она использует. Однако здесь Марли сталкивается с другой проблемой. Несмотря на весьма успешную насильственную ассимиляцию континентальных элдийцев, на отсутствие сепаратистский настроений и стремления к автономии, сегрегация мешала тому, чтобы решить элдийский вопрос раз и навсегда: необходимое для того, чтобы избежать экспансии элдийских генов, разделение, растущая с обеих сторон ксенофобия не позволяли это. Таким образом, от элдийцев нельзя было отказаться, но и их присутстсвие было опасностью, так как несло нестабильность Марли: военную, экономическую и этносоциальную. При всем этом, ограничения, налагаемые на элдийцев, оказывается, могут быть наложены на население колоний бывшей Элдии, перешедшее под управление Марли. Это применение законадательной меры изначально не планировалось, однако некоторые написанные в спешке популистичные законы предлагали и такое толкование. Спусковым крючком для этого было введение закона об отказе от призыва марлийской крови: этот закон позволял в первую очередь, марлийцам избежать службы в армии, так как войска могли быть укомплектованы призывниками-элдийцами, однако в ходе войн последующего столетия Марли перестали ограничиваться элдийским населением. Таким образом, помимо сегрегированных элдийцев, назревает конфликт с другими подконтрольными Марли этносами. В ситуации элдийцев он не мог быть разрешен самым простым способом — "растворением" национальности в общемарлийском населении. Для других этносов это было возможно, так как основная причина отделения элдийцев не действовала на них (речь об т.н. элдийской генетической экспансии). Таким образом, самым простым решением было бы изменение парадигмы национальной политики Марли в отношении неэлдийских этносов и колоний. На тот момент было выдвинуто несколько решений: т.н. "плавильный котёл" и концепция "салатницы" — оба варианта рассматривались марлийским руководством, однако предпочтение первого второму было заметным (эта парадигма постулировалась в Лавренте). Однако, оказывается слишком поздно: ксенофобия в неэлдийском обществе распространилась не только на элдийцев, но и на этносы колоний, которые попадали под элдийские ограничения. Эндогамия внутри этносов остается единственным допустимым обществом браком. Сформировалась титульная марлийская нация, дискриминируемая элдийская группа, проживающая в двух гетто на территории Пуники и шести на территории Алемании, а также граждане метрополии и граждане колоний Марли — старых и новых. При этом титульная нация Марли никогда не была доминирующей по количеству населения. Стоит отметить, к титульной нации на протяжении прошлого века присоединялись и немарлийские купеческие диаспоры, интеллигенция и иные объединения богатых граждан, которые сумели наладить экономический, культурный или политический контакт с представителями Марли, часто односторонний, в обмен на привелегии марлийца. Такую специфичную концепцию титульной нации Марли позаимствовало у Элдийской Империи, которая таким же образом очерчивала пределы своей титульной нации — народа Имир, однако существовало два отличия: элдийцы времен ЭИ ценили чистоту крови, отказываясь от смешанных браков (в отличие от марлийцев в 750-850гг), и их численность в метрополии позволяла называть элдийцев титульной нацией не только по признаку наименования государства, но и по критерию доминирования. В Марли оба эти критерия были нарушены. Изначально немарлийские группы начали смешиваться с марлийцами из-за необходимости династических браков: вскоре и в среде интеллигенции такие браки стали считаться допустимыми. Это увеличило численность титульной нации, но незначительно: марлийцы не входили в первую десятку этносов Марли по численности населения.

отрывок из "Империи или войны"