Очередная глупая затея Микасы Аккерман

июль 851 года

Воздух бил в лицо. Затхлость сводила меня с ума. Вот бы всего этого не было. — Заходи с юга! — крикнула мне беловолосая женщина, и ускакала куда-то вперед. Еще бы знать, где юг в этом треклятом городе! Я спрыгнула на крышу рядом, чтобы снова оглядеться и припомнить карту: Подземный город был мне незнаком. Кенни уже скрылся где-то в домах, пока я осмысливала приказ. — Аккерман, чего прохлаждаешься? Бегом! — крикнул замыкающий полицейский. Я поспешила за ним, наконец сориентировавшись. Думать и пользоваться новым УПМ было для меня ещё сложно. И зачем я только согласилась помогать? Дом, что мы окружали, примыкал к реке с севера. Запах стоял отвратительный. Кенни показался у парадного входа, с ноги вышибая дверь. — А где мой тёплый прием? — возмутился он выстрелу из двустволки, просвистевшему у самого уха. Я перескочила в окно второго этажа, лишенное окон и ставней, перекатилась, чтобы замедлиться, и выбежала в двери. Кенни уже во всю гоготал в холле — любил он такие мероприятия. Особенно сейчас, когда Энни редко его от себя отпускала. Мы с остальными полицейскими перекрыли лестницу. — Отбой! — махнула блондинка, выталкивая из комнаты полуголого мужика, — они ушли. Кенни скривился. — Я так и понял. Блондинка принялась допрашивать единственного живого охранника на входе в бордель. Из комнат высунулись лица женщин. — Вон та симпатичная, — подметил Кенни, указывая на рыжую макушку. Я нахмурилась. — Мне-то зачем об этом знать? — спросила я дедка. Он пожал плечами. — А что еще делать? Пока Траут не выяснит, когда и куда укатили наши ребята, остается только ждать, — отмахнулся Кенни. Я бы не согласилась. Кто-то из полицейских выяснял у проституток о том, когда искомые преступники покинули бордель. Заправлявшие этим местом бандиты торговали оружием военных уже несколько поколений, и оказались серьезным врагом для Короны. Кенни уже несколько недель пытался нагнать их главаря. Мы шли буквально по пятам, но ни в столице, ни под ней, не получалось наступить на хвост. — И что теперь? — спросила я, — если мы продолжим сидеть сложа руки, то это все растянется на годы! Кенни поджал губы. — Го-оды, — повторил он, — да никуда они не денутся со своим оружием. Неужели ты не чувствуешь это? Я принюхалась и скривилась. — Что я должна почувствовать? — уточнила я. — Свободу. Мне хотелось рассмеяться. Если только свободу преступности, свободу тех, кто не гнушался посягнуть на чужую. Подземного города вообще не должно было существовать. Людям, кто выживал здесь, смерть милосерднее. — В Подземном городе всегда так воняло? — я сглотнула рвотный позыв. Блондинка направилась к нам. Кенни усмехнулся и оттолкнулся от стенки, чтобы следовать за подчиненной. — Ещё как!

***

Замок Разведки, сентябрь 853

Энни злилась. Мой рассказ об антинаталистских настроениях стал для неё спусковым крючком, и я была уверена, что если она не сорвётся сейчас, то сорвётся чуть позже. Командор не ложился. Эрвин Смит редко соблюдал хоть сколько-нибудь нормальный режим дня, как и капитан Ханджи, которая была такой же, в особенно — стрессовые моменты. Оба работали на износ. Они выслушали мой доклад, и, как и приказала Королева, собрали небольшой совет из тех, кто был поблизости. Господин Леонхарт пропустил взъерошенного Эрена, который уже носом клевал, и выгнал Кенни в коридор, чтобы тот следил за ситуацией. Видать, все собрались. — Мы собрались здесь из-за известия, что в стенах могут подпольно действовать люди Зика по плану Эвтаназии, — объявил Эрвин Смит, — это известие ставит под сомнение работу нашей агентурной сети как в среде военных, так и в среде гражданских. До недавних пор мы игнорировали активность стенистов, и угроза, поступившая Королеве — результат нашей безответственности. В дверь постучали. — Кто это? — нахмурилась Энни, что сидела во главе стола. Командор Эрвин кивнул господину Леонхарту, и он открыл затвор на двери. Я опешила — в дверях была Петра, которой Оруо помогал перебраться через порог. Девушка была на инвалидном кресле. — Кто это? — нахмурилась королева, подскочив со стула. — Закрывайте, — приказал командор Эрвин, — то, что я сейчас расскажу, должно остаться за этими дверьми. Петра улыбнулась краешком губ командору, помогая себе руками подъехать к столу. Петра не посмотрела на Королеву, и я понимала, почему так. Она бросила взгляд на меня и на Эрена, но ничего не сказала, пока дверь не была закрыта, а Оруо не подпер её спиной. — Госпожа Петра занималась курированием нашей агентурной сети в последние годы, — обозначил Смит, — однако по последним донесениям в стенах было всё в порядке. Я позвал её сюда для того, чтобы мы смогли понять ситуацию и разобрать её вместе. Петра покачала головой. — Если речь идет о стенистах, то об их расширении я предупреждала еще полтора года назад, когда всё это только началось. С тех пор ситуация не изменилась. Мы смотрим за тем, чем они занимаются вне церквей, никакой связи с военными у стенистов нет и быть не может. Если исходить из этого, угрозы переворота беспочвенны, впрочем, у стенистов высокая поддержка в крупных городах, чтобы от культа можно было избавиться через запрет. Я бы сказала, что культ стен через свое расширение укрепляет свои позиции, чтобы не быть уничтоженным. — Но а что вы думаете о том, что они занимаются контролем рождаемости? Или это обвинение также беспочвенное? — встряла Энни. — Это не обвинение. Эту политику культ стен продвигает среди своей паствы с падения Марии, — объяснила Петра, — это решение связано с голодом в стенах. Возвращение территорий Марии, конечно, позволяет снять вопрос голода, только первые крупные урожаи мы получили лишь в прошлом году, никто не готов сказать, что следующие года будут такими же благостными. К тому же, со всеми изменениями, что сейчас происходят, никакой речи не может быть о стабильности. Эрвин покачал головой в одобрении. — Меня смущает вот что, госпожа Петра, — обратился к ней господин Леонхарт, — религиозные культы обычно склоняют своих последователей к рождению детей, и это определенно им полезно — растет паства, так как дети перенимают верования родителей. Для культа, который чувствует себя в опасности перед властью, глупо не пользоваться возможностью паству расширять. Петра призадумалась. Ханджи уперла руки в стол и положила на них голову, взъерошивая прическу. — Ваша правда, — ответил командор, — однако, как мы знаем, культ стен значительно отличается от привычного понимания религии в мире. Давайте вернёмся к вопросу антинатализма: что нам известно о попытках Зика Йегера проникнуть на остров? Я присела у окна, тяжко вздыхая. Страх, который, как я думала, уже ушёл подальше, снова начал меня топить. Эрен бросил на меня пустой взгляд и снова вернулся к Петре. — Всё просто. После того, как корабли перестали посылать к порту, не было попыток выйти на контакт с его стороны. Последние донесения о его людях такие же. Из марлийского поселения никаких новостей о попытках как-то передать информацию или сбежать. В целом, нет даже какого-либо сопротивления закрытости поселения. Марлийцев, кто прибывал в составе команды корабля на Парадиз, держали под присмотром Имир в военном поселении на самом севере Марии. Город обнесён стенами, на воротах пропускной пункт. С определенной целью и под запись в город пускали и военных, и гражданских. Однако пройти в город незамеченным было сложно, для этого требовался УПМ и свои люди в охране. Пришлось постараться, чтобы договориться с последними было сложно, да и город патрулировался шифтером, которая понимала важность неподкупности в её миссии. Такую меру предосторожности ввели достаточно давно, так как скопилось достаточно пленных марлийцев, которых нужно было куда-то девать. В городе им давали заниматься тем, что они умели, но за пределы не выпускали. Большинство марлийцев были моряками, и их возможностью заработать на хлеб было обучение местных жителей морскому делу. К 853 году у нас появились свои суда, которые, к сожалению, были не такими качественными и быстроходными, как марлийские — многие морские премудрости нам были непостижимы, пускай мы много изучали трофейные суда, некоторые же были недоступны из-за неравномерного развития промышленности. Антимарлийские добровольцы работали в порту, и в стенах не оставались без присмотра. Порт был достаточно удален от стен, и взаимодействие с ним велось через Шиганшину, переправиться через которую по силам было военным на УПМ и титанам. Конечно, добровольцы могли чем-то заниматься подпольно, у них было куда больше возможностей, чем у марлийских пленных, но контроль за работой поезда и пропускным пунктом близ Шиганшины должен был максимально нивелировать эту проблему. — С учётом того, что марлийцы находятся в лагере, а добровольцы отрезаны в порту, те, кто мог бы промышлять делами Зика, — хидзуряне, — подкинул Эрен. Что Хидзуру ему сделали, чтобы он так к ним относился? — Ты так спокойно об этом говоришь, Эрен, — возмутилась Ханджи, — у Хидзуру нет причин нам вредить, но, конечно, они могли бы и пропустить случайно агента Зика на остров. — Случайно, — подметил Эрен, — а если Зик вышел на связь с Хидзуру раньше, чем мы связались с ними? — На кой чёрт им Зик, — выругалась Ханджи, — торгуют они с нами, а не с Зиком. Энни сложила руки под грудью и подошла к Эрену. Ей, определенно, не нравилось, что до этого он свои опасения не высказывал. — Хочешь сказать, решением не позволять марлийцам и добровольцам гулять свободно в стенах, мы вынудили Зика отправить к нам своих людей через Хидзуру? — заключила она. — Вопрос, конечно, остается, — заметила я, — откуда у Зика могли бы быть связи в Хидзуру, да такие, чтобы планы мирового масштаба доверять? У Энни дергалась бровь. Она не вняла моим попыткам успокоить её. — Он ведет свои дела через твою дорогую родственницу, — оборвала она, — точно. Та Адзумабито находится в Либерио, больше Зику с Хидзуру не связаться никак. Как мы раньше не подумали об этом? Она сейчас схватит его за горло! Я уже вижу, как Эрен её подначивает к драке. Молчит и улыбается, давит словами на самое больное у Энни — её безопасность. Ещё бы понимать, зачем Эрен всё это делает. — Неважно, всё сразу не продумать, — я встала между ними, — если сейчас обсуждать прошлое, то мы просто подеремся и всё. Что делать, если Зик уже занимается своими делами на острове? Как мы предупредим это? Эрвин откинулся на спинку стула. — Если Зик уже принялся исполнять план с вином, то уже никак. Сомнительно, что он знает, что мы подозрительно относимся к вину — мы намеренно его не закупаем у Хидзуру, как и всякий алкоголь. Только вот его спинно-мозговая жидкость может к нам попасть и другим способом. Например, через лекарства. Ханджи вздрогнула. — Ты сейчас панику посеешь, — пожаловалась она, — давайте отталкиваться от фактов. У нас нет сведений о том, что люди Зика как-то смогли проникнуть на остров. Но у нас нет и обратного, так как есть подозрения в его связи со стенистами. Если мы думаем, что делами Зика занимается кто-то из хидзурян, то надо определиться, что мы знаем о проделках наших заграничных друзей. Ведь за ними следят тоже, не так ли? Она взглянула на Петру. — Следят, — согласилась она, — но у меня нет подозрений насчет кого-то из инженеров Хидзуру на острове. Эти люди живут достаточно закрыто, чтобы иметь с кем-то контакт. За госпожой Киеми вы следите сами, тут уже мне ничего не ответить. Эрвин кивнул головой. Энни развернулась к окну. — Получается, что надо следить за всеми, включая и своих. Это нам не по силам, — указал Эрвин, — нужно определить возможные цели антинаталистов. Я считаю, что это Эрен и Дина Фриц. Если они собираются совершать какие-то активные действия, эти двое — потенциальные мишени. Приставим к обоим охрану. К Королеве тоже. Запустим своих людей в церковь, может быть, найдём что-то. Пока нет чёткой причины считать стенистов врагами или теми, кто на стороне Зика. Можешь идти, Петра. Займись этим с утра, пожалуйста. Когда за ней с Оруо закрылась дверь, Эрен заговорил. — А вы не думали, что стенисты самостоятельно вышли на Зика? — предположил Эрен с таким лицом, словно мы обсуждали погоду. Энни бросила на него злой взгляд. — Тебе всё это игрой кажется? Мне категорически не нравится твое отношение, Йегер. Ты вообще на нашей стороне, или как? Эрен пожал плечами. — Вы там сами определитесь как-нибудь со сторонами, — выдохнул он. Энни в два шага оказалась перед Эреном и скинула его со стула, угрожающе нависнув. — Мои нервы на пределе. Если ты собираешься творить какую-то ерунду, лучше скажи сейчас, это последний шанс не получить за свои глупости в лицо. Эрен усмехнулся. — Завтра же мы едем в столицу, ты присягнешь мне на площади и выдашь вдохновляющую речь о том, как нас пытаются разобщить перед единым врагом, — продолжила она, — твое поведение не внушает доверия, а слова — и того хуже. Нужно было разнимать. — Не стоит так. Давайте просто обсудим всё, что тебе не нравится, — предложила я. Энни зыркнула на меня со всем негодованием. — Аккерман, пойдём-ка переговорим. Она вышла из комнаты, утаскивая меня за собой. Эрен так и не поднялся с пола.

***

— Как же не хватает твоих знаний, — наконец процедила она сквозь зубы, — Эрен ведет себя как скотина. И стенисты, которые угрожают. Эрвин, с которым Эрен никак помогает. И ты, закрылась в этом треклятом замке, наружу и носа не кажешь. Никакой помощи. Я устала. Над нами была прекрасная луна. Энни, завернувшись в форменный плащ разведки, подрагивала от уличного холода. — Эрен, как мы считаем, должен знать будущее, — не унималась она, — Только он говорит, что ничего не знает. Визиты к Дине ни к чему не привели, словно бы он никаких воспоминаний не получил, сколько ни лапал. Но я почти уверена, что он что-то знает. Если же он не знает, то он ведет свою игру. Только вот я никак не могу понять, какую. — Может, у него просто переходный возраст, — мое предположение было глупейшим. У Эрена всю жизнь был этот "переходный возраст". — Ты сама-то хоть веришь в свои слова? — Энни была готова взмолиться. Я пожала плечами. — Эрен давненько от меня отдалился. Я думала, что узнала его, но потом кадетка, все эти нападения с переворотами, и дела, дела, дела. Он всегда был странным, он уже ребенком был таким. Наверное, я готова принять его характер с этой его вредностью и грубостью. Но понимаю, какой он может быть раздражающий. — У тебя он не вызывает подозрений? Я задумалась, но ненадолго. — Вызывает. Только вот у тебя помимо реальных подозрений есть уже что-то параноидальное, — призналась я. У Энни скрипели зубы. — И что ты хочешь этим сказать? Что я на пустом месте ищу проблему? Наверное, нет. Она, всё-таки, обоснованно опасалась своего смещения и убийства. Королева — это власть, а власть несет в себе такие риски. — Тебя это как минимум тяготит. Ты уж точно не была готова к такой ноше. Энни пнула камень, он улетел в дерево. — Но сейчас-то мне что делать? — выпалила она, — Да, я не королева, я воин, я всегда была войном, и настоящей королевой мне не стать, не моё это. Мне никогда не будет близка эта парадигма, но отказываться поздно. Я не собираюсь отдавать свою жизнь, а по-другому не получится. Или я умру, или решу проблему. Для этого нужно избавиться от угрозы и внешней, и внутренней. Как мне это сделать? Я вздохнула. Она любила задавать мне такие сложные вопросы. — Возможно, тебе стоит, как и мне, на кого-то переложить ответственность. Мой совет был ужасен, я знала это. Только вот он мне правда помог. — И на кого же? На Эрвина Смита? — Да хотя бы на него. Энни прикрыла глаза. — Он делает из людей свои шахматные фигуры. Я не готова ему доверить свою жизнь, он никогда не был за человечество, он только за себя. Я давно ему не доверяю, как и он мне. Возможно, мне было удобно этим обманываться, и Эрвин Смит никогда не был хорошим. Я просто стала так считать, чтобы начать доверять. Но я могла себе это позволить, ведь я не была в ситуации Энни. — Так или иначе, без него у нас бы ничего не было, — отметила я, — но если не Эрвин, то может, кто-то ещё? Энни села на землю, обхватив ноги руками. — Никто. Мне нужно выкарабкиваться самой. Для этого я позвала тебя. Я нахмурилась. — Что ты хочешь? — Ты пойдешь и разговоришь Эрена насчёт его отношения к ситуации. Там и поймем, придурок он, или что-то действительно скрывает. — Он мне ничего не расскажет. — Ты себя недооцениваешь. У него осталась только ты и Армин, это при том, что Армина мы не видели три лета. Эрен никогда не был гением, если он что-то задумал, ты поймешь это, ты знаешь, на что он способен. Если и правда нет у него ничего опасного на уме, и ты в этом удостоверишься, я тебе поверю. Я доверяю тебе, Эрен доверяет тебе. Если кому-то и откроется истина, то тебе. Энни мне доверяет? Меня передернуло. — Что тебя не устраивает? — переспросила она. — Да я вот никак не могу понять, — я отвела глаза, — может, ты мне и доверяешь, но Эрен-то нет. Я же сказала уже, мы давно отдалились. Он относится ко мне как к юродивой. Энни поднялась с земли. — Давай без этого. Если ты не попробуешь, я иду выяснять с ним отношения сама. И, будь уверена, если меня что-то не устроит, я не останусь на его стороне, я скормлю его тому, кто сможет нам обеспечить то лучшее будущее, в котором я останусь жива. Она исполнит свою угрозу. Я сглотнула вязкую слюну. — Я поговорю, Энни. Но ответ могу не получить, понимаешь? Ты меня переоцениваешь. Энни схватила меня за отворот пальто. — Ты выполнишь мой приказ, а как с ним поступить, я решу сама.

***

Я пришла к дверям комнаты, где ночевал Эрен, сама не своя. У меня не было и единой мысли о том, как подступиться к проблеме. Я постучала. Эрен не ответил, но я услышала шаги за стенкой — на месте. Йегер распахнул дверь и тут же убрал руки в карманы. — Думаю, ты понимаешь, почему я тут. Эрен кивнул на кровать. Я зашла внутрь и присела на скомканное одеяло. — Твое поведение заставляет думать, что с тобой что-то не так, — утвердила я, — ты ведешь себя скрытно, ты подначиваешь Энни. Что ты хочешь сделать, Эрен? Эрен захлопнул дверь и встал у стенки. — Я выполняю то, что от меня хотят. Это была отговорка. — Всё выглядит не так. Более того, ты знаешь, что многим известна твоя способность видеть будущее. Эрен усмехнулся. — Будущее. Так уж будущее, — пробурчал он. — Ты его видишь? Он сложил руки на груди. — Я много чего вижу, но не будущее, — ответил он. Я нахмурилась. Он играл словами. — Что ты планируешь делать со своим предзнанием? — спросила я. Эрен вздохнул. — Я буду делать то, что позволит спасти Элдию. — И что же это будет? Он отошел от стенки и склонился надо мной. — То, что спасёт всех вас, — его вкрадчивый голос звучал пугающе, — мы это уже обсуждали. Что еще ты хочешь услышать? Я выдохнула, собираясь с мыслями. — И что, ты собираешься всех перебить? Ты думаешь, что наш план не сработает, и Парадиз уничтожат другие страны? Эрен выпрямился. — Думаю, моя помощь в том, чтобы всех перебить, не потребуется. Этим займется кое-кто другой. Я же буду тянуть время, пока проклятие Имир мне это позволяет. Я подскочила на ноги, полностью проигнорировав вторую фразу. — Так ты знаешь! Он отвернулся. — Я знаю только фрагменты, и никогда вас не обманывал в этом, — выплюнул он, — я вообще никого не обманывал, это вы меня пытаетесь обвести вокруг пальца. Наверняка от моих рассказов о возможном будущем сомнения насчёт Эрена появились у многих. Но я поняла свою ошибку, я пыталась её исправить. Неужели не помогло? — Тогда что? Кто собирается всех перебить? Эрен усмехнулся. — Ты мне не поверишь. Поэтому я не отвечу. Раздражение поднималось во мне волной. Я как никогда чувствовала негодование, которое приходилось терпеть Энни. — И что, ты будешь молчать об угрозе? — Вы сами всё скоро узнаете, — отмахнулся он, — передавай Энни, что не в моих планах её убивать, да и пока никто не собирается это делать, она будет жить долго и счастливо. Он знает, что случится. Он видит это фрагментами уже сейчас. Но он недоговаривает, потому что до конца не понимает ситуацию. Если я не права, то Эрен просто поехал крышей. А ведь он давно поехал крышей! Я прижала руки к лицу, словно бы от этого отчаяние, что меня переполняло, не выльется наружу. От всего этого у меня начала болеть голова. Нет, только не ты! Я сжала пальцами виски, желая, чтобы они лопнули, но прекратили это безобразие. Сейчас только её не хватало! Холодные пальцы отняли мои руки от головы. — Садись, — потребовал Эрен, — успокойся, а то натворишь всякого. Что бы ты сейчас ни сделала, я не скажу тебе, как всё обернётся. Я в недоумении последовала приказу — села. Боль обручем сдавливала голову, но хотя бы перестала быть такой острой. — ... хаос, что меняет будущее, — едва разобрала я в его шепоте, — Делай то, что должна, не вмешивайся, тогда и от меня будет польза. О чём он вообще? — Я не понимаю, — призналась я. — Всякий раз, когда что-то предпринимаешь, всё меняется, — он опять говорил загадками, — поэтому если не прекратить, то незачем спрашивать меня о будущем. Я не отвечу. Я выдохнула, пытаясь понять, что он хочет этим сказать. — Приподнимись. Эрен вытащил одеяло, на которое я села, и завернул меня в него с головой. — Как же это делалось? — вздохнул он, скидывая с ног какие-то странные ботинки. Его слова глушились одеялом на моих ушах. — О чём ты? Эрен залез на кровать, облокотился о стенку и протянул руку к моей спине. Я дернулась от неожиданности. Через одеяло почувствовались легкие похлопывания. — Ты что делаешь? Я всполошилась. Непривычное действие, особенно непривычное — для Эрена. Мне было неловко. — Садись ближе, у меня рука отвалится, — проворчал Йегер, — ну или ложись, что ли. Я наклонилась к кровати, ноги в сапогах, что торчали из-под одеяла, свисали с неё — закину, так меня поколотят за нарушение чистоты, — легла, напряженная, как струна. Впрочем, от усталости меня уже клонило в сон и в таком неудобном положении. Одеяло было мягким, и я чувствовала себя как в коконе. Только вот слова Эрена не давали мне успокоиться. Эрен положил ладонь поверх одеяла на моё плечо, и принялся похлапывать. — Помнится, мама так делала, — сказал он, — спи. Свежая голова будет полезнее твоей ночной тупости. Я едва слышно прыснула: и обидно, и смешно. Хотелось расплакаться от непонимания и горести. — Я пришла разбираться, вообще-то, что ты задумал, — мой голос дрожал. Эрен завозился сзади, видимо, удобнее устраиваясь. — Конечно перебить всех — и своих, и чужих, я же чёртов дьявол. Но было бы здорово хотя бы поспать. Без кошмаров. Может, Эрен и был себе на уме, но, кажется, он переживал тот страшный этап, когда правда ему раскрывалась, кусочностью и неясностью сводя с ума. Наверное, ему просто хотелось, чтобы его выкидоны перестали воспринимать как что-то опасное. Только я уже нарисовала его опасностью в глазах других. Он сам об этом сказал. Когда Эрен затих, я ушла к себе. Уж не знаю, что было в его голове, но, похоже, воспоминания ему портили весь сон. Возможно потому он был таким колким и раздражительным. А может, я только оправдания находила. Я часто выдумывала оправдания людям, только вот не всегда это было правдой. Часто это было моим желанием упростить — вот плохие, вот хорошие. Да, теперь в моей парадигме были плохие. Их было много, и я тоже была плохой, пускай, не до конца.

***

Энни выслушала меня с каменным лицом. — Тогда понятно, — подытожила она, — я не поеду в Митрас, останемся здесь. Пока потерпите нашу делегацию здесь. — А дела? — Плевать, канцелярия сама разберется, что делать. Я зря что ли столько лет занималась тем, чтобы королевство могло самостоятельно функционировать. Сейчас у нас проблемы посерьёзнее. Если и Эрен ничего не знает, и мы, то придется хорошенько подумать. Это может затянуться надолго. — Он говорил о том, что сторон не две, всё сложнее. Что это значит? Энни долго не думала. — То и значит. Ваши попытки с прогрессом — не единственное решение. И было бы хорошо, потому что Хидзуру на нас наживается, а прока от этого пока мало. Я пожала плечами. Вот и она теперь гонит на Хидзуру. — Вот бы Армин вернулся, нам не хватает его светлой головы. Кстати, что он в письме писал? Энни встрепенулась. — Какое письмо? Всё внутри похолодело от её слов. Она не знает о письме? Что это вообще значит?