Разводы на твоём сердце

Путь занял чуть больше получаса, но для Сигмы он показался вечностью. Будучи интровертом, парень чувствовал себя не в своей тарелке в маленьком помещении с людьми в течение слишком долгого отрезка времени. Но где-то посередине дороги Осаму, до этого достававший Фёдора, повернулся к своему соседу по сидению и показал что-то на своём телефоне. — Что это? — Сигма недоумённо нахмурился, увидев фотографию трёхцветного котика. С каких пор Дазай увлекается фотографиями кошек? — Это моя кошка. Точнее, кошка Одасаку. Её зовут Хана, в переводе с японского это значит «орхидея». Правда миленькая? Двухцветный внимательно посмотрел на фотографию. Щуплая белая кошка с рыже-чёрными крупными пятнами на теле и изумрудно-зелёными глазами. На мордочке словно застыла улыбка, а белые усы смешно топорщатся по сторонам. Сыромятников всегда хотел завести кота, но редко бывал дома, и за питомцем попросту было бы некому ухаживать. Хотел по ночам поглаживать тёплое, мурчащее создание, и заполнить мёртвое пространство чем-то живым. У Осаму есть кошка. Он до сих пор заботится о питомце погибшего друга. Бывает ли шатену настолько одиноко, что он прижимает Хану к себе, зарываясь носом в её мягкую шёрстку? Чувствует ли отчаяние, когда она вопросительно мяукает, запрыгивая на кровать Оды? — Ты заботишься о кошке Оды? — Ну, строго говоря это наша общая кошка. Хотя она всегда больше предпочитала Одасаку, ха-ха. Но сейчас, когда его нет, мы остались с ней одни. Она хорошая, надеюсь как-нибудь вас познакомить. Вы очень похожи. В смысле, блин, похожи? Разве Сигма похож на кота? — Разве я смахиваю на кота? — Вполне. Хочется почесать за ушком, обнять и накормить. Вы с Ханой точно подружитесь! Длинноволосый смущённо поправляет спадающую белую прядь. Осаму странный. Сравнивать уставшего одиннадцатиклассника с кошкой глупо, но тем не менее очень мило. Если мыслить в той же плоскости, то Дазай намного больше напоминает кота. Довольно щурится, когда добивается своего, ходит легко и тихо, как и все представители кошачьих, да и волосы у него наверное, мягкие... Машина внезапно резко тормозит, и суицидник, пренебрёгший ремнём безопасности, врезается всем своим телом в переднее сиденье. Сигма встревоженно дёргается, глядя как болезненно морщится друг. — Блять, Фёдор, а можно как-то нежнее что-ли, а? — Сам виноват что не пристегнулся, ремни и существуют для того, чтобы не влетать с размаху в сиденье или лобовое стекло, держу в курсе. Шатен обиженно потирает голову, злобно показывая язык Достоевскому, который будучи за рулём, видеть этого не мог. — Осаму, всё в порядке? Не сильно ударился? — вполголоса спрашивает Сигма, качая головой, отчего серёжки издают характерный звенящий звук. На его вопрос Дазай добродушно махает рукой, сказав только короткое «ой, да бывало и хуже». В конце-концов обладатель высокого хвоста успокоился, и дальнейшая поездка прошла в почти полной тишине до самого дома Накаджимы. У симпатичного небольшого домика на окраине их уже поджидал Ацуши, до этого о чём-то беседовавший с Кёкой. Сыромятников подметил, как покраснели при этом щёки Изуми, и сделал логичное предположение, что наконец блондин из параллельного решил более явно подавать признаки симпатии. Да и было за что, девушка была одета в миленькое вечернее платье с брошкой на плече в виде зайчика, выдававшей её ещё местами детскую натуру. — Эй, Ацуши, я могу припарковать машину во дворе? — окликнул парня Фёдор, для привлечения внимания просигналив разок. — Да-да, конечно, сейчас открою ворота. Чёрная легковушка легко заехала на подъездную дорожку, и поставив машину на ручник, ребята наконец вышли из автомобиля. Осаму сладко потянулся, при этом широко зевнув, словно не спал минимум две ночи. Гоголь восхищённо открыл рот и воскликнул: — Ебать у тебя тут красиво, Ацу! Я бы тут жил, чес слово, это получше чем моя крохотная засранная комната. — Ты сам виноват в том, что не убираешься, Коль. — Ой да не душни, всё равно тут красиво. Сигма согласно кивает, рассматривая уютный дворик с пожелтевшей травой и качелей, над которой, очевидно, росла виноградная лоза, сейчас высохшая. Да, осень никого не щадит — ни школьников, ни растения. Компания шумно вваливается в дом, и разговор сразу заходит о картах. Сыромятников воодушевляется, сверкая серыми глазами. Хотя бы это он умеет лучше остальных — карточные игры его стихия, всё таки его отец владелец казино. Ребята усаживаются кружочком на ковре, и Сигма, вызвавшийся тасовать колоду, с важным видом перебирает в руках карты, ощущая как кончики пальцев словно наэлектризовываются. Азарт карточной игры — вот что придавало смысл жизни. Только тут двухцветный был уверен в своей компетентности и силе. Ребята играли в подкидного Дурака, хотя Сигма и предпочёл бы сыграть в покер, как на работе у отца, но увы, многие тут не знали правил, и эту затею пришлось отложить. В первой же партии проиграл Осаму, невинно улыбающийся. Как оказалось, он почти никогда не играл в карты. Но с его гениальным складом ума и тактическими знаниями уже во второй партии он вошёл в число победивших, среди которых был и Сигма. Длинноволосый не проиграл ни разу, полностью отдавшись любимой игре. Может, он и не был шахматным гением как Достоевский, но Дазая в Дураке уж точно превзошёл. — Нифига, Сигма так ни разу и не остался в проигрыше! Он чё, карточный гений? Шатен восхищённо смотрит на вмиг смутившегося Сыромятникова, прикрывающего лицо ладонью. Федя на это добродушно усмехнулся. — Он у нас лучший игрок в Дурака, и ещё говорят в покере неплох. У него отец управляет зданием казино, видимо оттуда и научился. Николай как обычно встрял в разговор и предложил посмотреть какой-нибудь фильм, и Кёка воодушевлённо согласилась, сказав, что у Ацуши дома есть что посмотреть. Откуда она это знает никто не спрашивал, всё было слишком очевидно. Выбор пал на какой-то новый юмористический фильм, хотя Дазай и предлагал ужастик, но его поддержал один только Гоголь, который вообще на всё был согласен, лишь бы весело. Ацуши уселся на мягкий пуфик, Изуми постелила себе рядом мягкое одеялко, Фёдор устроился на краю дивана, притесняемый своим лучшим другом с его вечно лезущей в лицо косой, рядом подсел Сигма, а Осаму, пытавшегося впихнуться на оставшийся клочок подушки выгнали на пол, с заботой о не тактильном Сигмушке. — Ну ты и злой, Фёдор. — обиженно протянул суицидник, изображая разочарование. Фильм был забавным, но Сыромятников чувствовал себя не в своей тарелке. Постоянно кто-то ворочался, ребята перешёптывались между собой или смеялись, заряжаясь позитивной энергией, а с каждой секундой двухцветному становилось всё дурнее. Он сидит в чужом доме, в окружении знакомых, но шумных людей, в уши невыносимо громко бьёт музыка, а экран сияет слишком ярко. Бедолагу медленно начинает мутить, и он встаёт с дивана, бросив что-то в духе "схожу попить воды". Худощавое тельце с высоким хвостом уже было материализуется на кухне, но там обнаруживаются пропавшие минут пять назад Ацуши и Кёка, целующиеся у окна. В любой другой момент парень бы порадовался за знакомого, и умилился бы их трогательной паре, но сейчас ему было слишком хреново. Незаметно скрывшись из проёма, Сигма принялся искать тихое уединённое место, чтобы привести себя в порядок и успокоиться. Увидев лестницу, ведущую на крышу, длинноволосый тут же полез туда, не особо беспокоясь, разрешали ему или нет. Лишь бы глотнуть свежего воздуха. Его лицо мгновенно обдаёт лёгким вечерним бризом, и дышать становится легче. Тиски паники медленно отступают, сменяясь спокойствием, хотя и всё ещё омрачённым тревогой. Как скоро его хватятся? Если Фёдор с Колей ещё поймут, что с ним, всё таки столько лет дружат, то что он скажет Осаму? Такому общительному человеку вряд ли объяснишь, что испытывают люди с социофобией. Мимо проезжает автомобиль. Сигма испуганно дёрнулся, опасаясь, что будет выглядеть идиотом, сидящим на крыше с неудобной черепицей. В кармане внезапно прожужжал телефон, и парень удивлённо разблокировал экран. Неужели поняли, что на кухне его нет? Ацуши: эй, ты в порядке? я слышал, что ты заходил на кухню, хотел окликнуть, да ты уже ушёл. что-то случилось? где ты?

Сигма: Просто хотел попить воды, решил не мешать. Я на крыше, вышел проветриться. Всё хорошо

Ацуши печатает. . . Ацуши: сейчас попрошу кого-нибудь прийти к тебе, чтобы ты там не грустил. только будь осторожнее на крыше, не свались, хорошо?

Сигма: Угу

Скорее всего, пришлют Колю. Ему с самого детства удавалось рассмешить Сигму вне зависимости от серьёзности ситуации. В плохом настроении или в слезах — Гоголь выдавал максимально тупой анекдот, услышанный по кругу уже сотню раз, и всё равно было до жути смешно. Но в итоге на крышу к нему залез Дазай, растрепав свою красиво уложенную причёску. Первым делом он протянул Сыромятникову банку с печеньем, и пока тот удивлённо принял её, шатен подтянулся и вскарабкался на самый верх, устроившись рядом с товарищем. — Тебе Ацуши просил передать печенье. Сказал ты очень его любишь. Двухцветный неловко выдавил слова благодарности, открывая банку и уплетая её содержимое. От печенюшек с шоколадной крошкой он просто не мог устоять. — Всё в порядке, Сигмуль? Почему ты ушёл? — спрашивает Осаму, при этом потягиваясь прямо на черепице, совершенно не опасаясь за свою жизнь. Духцветный не нашёлся с ответом, сцепив руки в замок и придерживая у груди банку, как бы обнимая её. — У меня бывают... панические атаки. Иногда. Если слишком шумно, ярко или много людей вокруг. И я не могу это контролировать. Вечно себе все мероприятия порчу из-за стресса. — Да ладно, у всех бывает. Неприятно конечно, но тебя никто тут не осуждает. И вообще ты классно в карты играл, я бы даже сказал ахуенно. Прям представляешь тебя дилером в каком-нибудь престижном казино, — хмыкнул суицидник, окончательно растрепав вьющиеся волосы, — Я бы тогда даже подсел на азартные игры. Сигме кажется, что он не заслуживает этой искренней улыбки на лице Дазая. Он никому искренне не улыбается. Только ему. Почему он, а не кто-то другой? Он же такой пугливый и жалкий, с таким то и дружить противно. Почему шатен выбрал быть настоящим именно с ним? Потому что они похожи? Или есть иная причина...? — Карты это единственное, в чём я могу похвастаться успехами. Только в игре я могу почувствовать уверенность и азарт. А так я пугливый и стрёмный. Осаму по-дружески хлопает его по плечу, сверкая карими глазами. — Да не неси чепухи, с тобой намного интереснее чем с Фёдором или Николаем. Ты такой простой и лёгкий в общении, не пытаешься подловить, переиграть, и имеешь в виду именно то, о чём говоришь. В общем я горд называть тебя своим другом, Сигмуш. Можно же тебя так называть? Двухцветный чувствует, как на глаза наворачиваются слёзы, потому спешит тоже растянуться на крыше, лишь бы не выдать себя. Он чувствует себя по-особенному комфортно, и паника наконец отпускает его. Дазай полностью прогнал её своим присутствием. — Да, конечно. И я тоже рад называть тебя своим другом.