Глубокие реки текут неслышно

— Еще полчаса, и мы прибудем к месту пересадки, — воодушевленно произносит Чан, нарушая напряженную тишину. Джисон с некоей робостью надеется, что не зря преодолел этот путь и здесь сможет получить, наконец, ответы на вопросы, которые не дают ему покоя последние сутки. В противном случае все станет еще запутаннее, отчего не менее бессмысленно. За весь путь никто не сомкнул и глаза, учитывая, что поезд прибывал к месту ближе к полуночи. Феликс терзался то ли чувством вины от осознания того, что заставил Джисона прочувствовать, то ли просто скинул с себя личину мудака. Чан без устали интересовался его состоянием, пытался приободрить поглаживанием по плечу и с жалостью глядел на бледное лицо, усыпанное едва ли заметными веснушками. — Где находится этот ваш колледж? — спрашивает Минхо, когда машинист объявляет конечную остановку через пять минут. — В отдалении… — отвечает тут же Чан с толикой вины в голосе. — Это Пусанский филиал, но он не в Пусане. Сами понимаете, что некоторые вещи могут быть… опасными. Да и мы много тренируемся. На вокзале пусто и слишком одиноко. Джисон не ощущает ничего, как и не замечает безобразных существ. Он идет за Феликсом, чьи волосы выбились из пучка и свисают на плечи, держит за руку Минхо и недоверчиво оглядывает «пустыню». Некомфортно до жути, но стоит им пройти зал ожиданий и покинуть здание, как все становится на свои места. Серебристая тойота, тихими гулом приветствуя гостей, стоит прямо напротив двери у тротуара ровно под знаком, запрещающим парковку в этом месте. Оперевшись на пассажирскую дверь и сложив руки на груди стоит парень в черном костюме. Он скептично смотрит на прибывших, пока не улавливает взглядом Минхо. Тогда его руки медленно виснут вдоль тела, губы разомкнулись, а глаза округлились. — Здесь нельзя парковаться, — басил Феликс. — Пока водитель сидит внутри — это не парковка, лишь остановка. — Ты не внутри, — журит его Чан. — А ты подожди минутку, тогда и поговорим. Голос незнакомца приятный и располагающий, в отличии от Феликса, что, мало того, что пугает своим звучанием, так еще и ведет себя как ублюдок. Хотя Джисон с удовлетворением вспоминает раскаяние в его глазах в поезде. — Джисон, — зовет Чан, — это Джей. Он что-то типа… — Я мастер, — огрызается Джей, — просто более низкого порядка, нежели вы. — Как скажешь, — шелестит Феликс, усаживаясь на переднее пассажирское. Джисон недовольно сдвигает брови, а Минхо с интересом укладывает свой подбородок на его плечо. Длинные волосы шикигами струятся по плечу, принимаются щекотать кожу шеи, испещренную метками. Джей светится от радости и осознания того, что ему наконец-то удалось увидеть могущественного шикигами, о чем не стесняется говорить. Он все тараторит и тараторит своим восторженным голосом, остановившись у запертой Феликсом дверцы, пока Чан не напоминает ему, что у них мало времени, и он, извиняясь, начинает сыпать извинениями. Затем он открывает дверь автомобиля, приглашая прибывших разместиться, а после шмыгает на водительское сидение и еще раз напоминает, что никакой парковки и в помине не было. На заднем сидении втроем тесно. Чан не отличается миниатюрность, как тот же Феликс, который, все еще строя из себя не пойми что, удобно располагается спереди. Но Джисон, в силу своей отвратности, постепенно перебирается к Минхо на колени, позволяя трогать себя во всех местах. Так удобнее, приятнее и определенно веселее, поскольку Чан буквально щемится к двери, а Джей смотрит с таким шоком, что Феликс, не сдержавшись, тяжело вздыхает и сетует на то, что ему пришлось сорок минут к ряду выслушивать их предоргазменный скулеж, после добавляет, что если они вдруг начнут трахаться в машине, то просто вышвырнет их и даже не почувствует вины за это. Усмехнувшись, Джисон на зло мелкому засранцу целует Минхо, но все же отстраняется, удобно улегшись тому на обнаженную грудь. Ему по-прежнему хочется поесть, а теперь еще и поспать. По прибытии Джисон чувствует жутчайший голод и усталость. Поспать в машине не удалось, как бы сильно Минхо не пытался расслабить и закомфортить. Двухэтажное здание располагается на краю пышной аллеи. На его фасаде в свете луны мерцает лепнина, и величие его можно разглядеть даже в ночной непроглядности. Вокруг него простирается лес с кривоватыми деревьями и пробивающейся травой, и лишь вдалеке виднеются несколько низких ханоков. По обе стороны от высоких железных ворот территории стоят два каменных о́ни, только с течением времени их тела приобрели коричневато-зеленый оттенок, а кое-где даже покрылись зеленым мхом. Из авто Джисон выбирается на руках своего шикигами, но как только прохладный ночной воздух лижет его теплую кожу под толстовкой, он встает на ноги и идет за весело шагающей к небольшому зданию высотой в два этажа троицей. Набрав побольше воздуха, чтобы гаркнуть и напомнить о себе, Джисон делает шаг, но в тот же момент он поскальзывается на мокрой земле и чуть не падает в огромную лужу, где весело журча дрожит от порывов ветра грязная вода. С большим трудом ему удается удержать равновесие не без помощи Минхо, что протягивает руку в обыденном жесте, даже не отвлекшись от разглядывания территории, но все же одна нога Джисона погружается в вязкую трясину, и теперь его правый ботинок мокрый и грязный. Тихо выругавшись себе под нос, Джисон сжимает руку Минхо и рассерженно движется за Феликсом и Чаном, но в небольшой прихожей встречает лишь Джея. — Второй этаж, левый коридор, последняя дверь справа, — тараторит он, протягивая ключ с брелоком. — Собрание в восемь утра. Не опаздывать. — Проси повежливее, — опасно хихикает Минхо, и Джей, по всей видимости решивший, что раз шикигами тает лужицей рядом с призывателем, то не станет проблемой или надвигающей опасностью, мгновенно передумывает, ретировавшись под тихое «прошу прощения, господин». Отвечая на воркования Минхо, Джисон проходит к лестнице, но вдруг краем глаза улавливает движение в левом коридоре первого этажа. Тонкая фигурка юркает к стене то ли в попытке слиться с ней и остаться незамеченной, то ли для опоры при нахождении с шикигами такой мощности в одном помещении. Джисон чуть тормозит, бесстыдно пытаясь рассмотреть шпионку, но та сама выходит на свет, будто окончила внутреннюю войну и приняла вызов. Девушка слегка улыбается, и ее глубокие темные глаза становятся еще глубже и опаснее. За ее спиной мелькает растрепанная голова еще одного любопытного человека. Вероятно, новички редко прибывают в этот дом в такое время, поэтому те не могут упустить возможность присутствовать на таком важном событии. Или просто хотят поглазеть на шикигами. Джисону оказывается сложнее привыкнуть к тому, что Минхо эти люди видят так же, как и он. Ее черные волосы подобно мелким тощим змейкам скользят по плечам, лежат во впадинке ключиц, опадают на маленькую грудь. И только скользнув взглядом по бретелькам черной ночной майки Джисон замечет две печати по обе стороны шеи. Маячащий за ней парень имеет такие же. Она необычна в своей красоте, и Джисон думает, что обязательно бы попытался подкатить, если бы не имел что-то куда более ценное. Он с трудом может сдержать подкативший смешок, и, подмигнув ей, шагает на первую ступень, обращая взор к Минхо. Пройдя через просторный светлый холл второго этажа с несколькими удобными на вид светлыми диванами, Джисон широко зевает. Коридоры этого здания узкие, стены покрыты обоями с водяными лилиями до середины, а к полу тянется деревянный штакетник, потолок имеет белый цвет и усеян маленькими лампочками. Воздух наполнен запахом цветов и чистоты. С обеих сторон коридора располагаются светлые двери, за одной их которых слышны разные звуки: приглушенная музыка, храп или перешептывания. Джисон становится все мрачнее. Ему немного не по себе от гнетущей пустой атмосферы и уюта вокруг. Он не привык к такому окружению. Комната, что им выделили, особым убранством не отличается. Две кровати, стол, стул и шкаф. Но в этот момент Джисону эта мелочь кажется достаточной для того, чтобы наконец-то уснуть. День был тяжелым и изматывающим, он устал слишком сильно, чтобы ворчать по поводу скудности мебели. Усевшись на кровать, Джисон протягивает ноги, позволяя Минхо расправиться со шнуровкой и снять ботинки, а после позволяет стянуть с себя толстовку и джинсы. Он дожидается, пока шикигами займет место на кровати, падает на него и тут же засыпает, стоит его векам сомкнуться. Минхо под ним дышит поверхностно. Очевидно не спит, как и всегда, но никогда не двигается, боясь побеспокоить сон своего человека. Просыпается Джисон от неприятной тряски и под шумные перебрасывания угрозами. Феликс, если судить по голосу, снова угрожает Минхо, на что-то тот хихикает очень опасно, стоя где-то над ним. — Что за нахрен? — хрипит Джисон. Минхо усмехается. Феликс продолжает стоять у двери, не решаясь подойти к ним. Его печальный взгляд перескакивает с Джисона на оскалившегося шикигами, крутящего призрачный ликорис в ладони, и обратно, будто не может решить, кто из них представляет для него большую опасность и действительно ли ему нужно здесь находиться. Поднявшись, Джисон окидывает взглядом Минхо. Его хаори обыденно распахнуто, штаны съехали с талии и держатся на бедрах, отчего косые мышцы его живота буквально приковывают взгляд. Ему приходится сглотнуть собравшуюся слюну, чтобы продолжить зрительное исследование. Сам шикигами кажется обманчиво спокойным, но в то же время готовым броситься в атаку. Он обменивается молчаливым взглядом с Джисоном, а затем снова принимается танцевать тонкими пальцами в воздухе, перебирая дымку лепестков. Это его до жути милая привычка, когда он угрожает. — Тебе было сказано, что собрание начнется в восемь, — ядовито шипит Феликс. — И что мне сделать? Джисон переворачивается на спину, раскидывая руки. Он вытягивает конечности и выгибает спину, потягивается с громким стоном, что вызывает очередной смешок от Минхо и фырчание от Феликса. — Встать и явиться, — отчеканивает тот. — И прикройся, ты здесь не один. Джисон хочет сказать, что не считает Феликса за того, перед кем нужно проявить вежливость, но его глаза снова цепляют темные глаза и тату на шее. Девушка стоит в проходе, оперевшись плечом о проем, сложа руки на груди и глядя с превосходством. Она будто ждет шоу, ожидает шага от Минхо, но тот лишь обозначает границы. — Прошу прощения, — нехотя тянет Джисон, садясь. Ступни тут же обжигает холодом. — Не слышу искренности, — фырчит Феликс за секунду до того, как красный лепесток замирает острием перед его широко распахнутым глазом. — Ты когда-нибудь слышал, как визжат души человеческие, попадая в мой плен? — с улыбкой спрашивает, при этом абсолютно не двинувшись, лишь подняв темные, как смоль, глаза на мастера, застывшего в ужасе. — Твой страх уже способен породить проклятие. Еще одно, — делает он упор на эти слова. — Так отчего же ты ведешь себя так невежливо с гостями? Попятившись, Феликс сглатывает. Острый лепесток движется за ним. Кажется, если он решит моргнуть, то ресницы обломаются об лезвие. — Повезло тебе, — снова потянувшись, скрежещет Джисон, — что я добрейшей души человек. Он встает, поправляет белье, абсолютно не смущаясь пристального взгляда девушки, и натягивает толстовку. Лишь тогда Минхо оборачивается. Его мягкие темные волосы порхают за его головой, а глаза прирастают к тощим ногам из-под толстовки. Джисон чувствует себя мелким под взглядом Минхо, но оттого не менее сильным. — Ну началось, — оказавшийся в безопасности, Феликс закатывает глаза, цокает и покидает комнату, из коридора сообщив, что необходимо выдвигаться в здание администрации. Любопытная девица радостно смотрит на них. Ей будто интересно, чем закончится эта опасная история, но Минхо не хочет кровопролития. По взгляду его Джисон видит, что он хочет лишь его. — Нет времени, — со вселенским разочарованием в голосе говорит Джисон. — Меня бесит, что они могут видеть меня. Я хочу приватности. Джисон не признается, что это бесит его ровно так же. Ему нравится, когда Минхо ласкает его без стеснения. И пусть с момента вторжения мастеров в их жизнь мало что поменялось, поскольку он позволял своему шикигами делать с ним все, что тому хотелось в любое время, Джисону все равно не нравится, что они могут смотреть на его Минхо. Девушка, громко присвистнув, садится на край второй кровати, глядя на взаимодействия призывателя и проклятия и внимательно слушая каждое их слово. Джисон бросает на нее быстрый неодобрительный взгляд, а затем снова поворачивается к Минхо, обхватывает его шею руками и прижимается телом, показывая тому, как сильно ему не хочется никуда уходить, как хочет он своего Минхо прямо здесь и сейчас. И под довольное урчание шикигами Джисон, глядя в темные глаза напротив, просит Минхо подождать, пока не вскроется вся правда, за которой они и приехали. Минхо же руки с горячей кожи ягодиц не убирает. Прижимает половинки тесно друг к другу, присасывается к шее, оставляя свежий и яркий засос, а после отступает, так грациозно и легко сделав несколько шагов назад, словно вспорхнув, что из уст подглядывающей девицы вырывается восхищенный вздох. — Вуайеристка, — бросает он презрительно той, на что она растягивает губы в улыбке и сужает темные глаза. — Черен, — произносит она, протянув руку. — Какие цели ты преследуешь? — задает ей вопрос Минхо. Он стоит в проходе, сложив руки за спиной, отчего его хаори распахнулось сильнее, являя взору соблазняющую грудь. — Я пришла познакомиться со своим одноклассником. Он — самый интересный человек в этом месте. — Я приехал за ответами, а не для того, чтобы учиться. Черен на мгновение смущается, а затем поправляет прядь черных волос, скользнувших в декольте. — Брось это, — фырчит Джисон, научившись у Феликса. — Я не поведусь на твои соблазнения. — Ты неинтересен мне так, — тут же отвечает она наглым тоном, и Джисон решает, что они определенно подружатся. Оба нахальные, любопытные и, очевидно, противные в характере. — И раз ты здесь, то ты студент. Джисон смотрит на Минхо. Он стоит в проходе, не двигаясь, словно статуя из свинца, и расслабленно слушает разговор. Черен же, снова поправив волосы, переводит изучающий взгляд на Минхо, столкнувшись с ним в зрительном контакте. Хватает лишь пары секунд, чтобы взгляд ее стал жадным, желающим. Джисон смеется, застегивая джинсы на талии. И словно решив, что существует необходимость оправдываться, Черен говорит, глядя на Минхо: — Он тоже мне не интересен так. Лишь глупцы вселенского масштаба ложатся под проклятия. — Похуй мне на твои замечания, — хмыкает Джисон. Он возится со шнуровкой ботинок. — Как и на вас всех здесь вместе взятых. Я собираюсь на ваше собрание, а не отдаюсь проклятию, как ты сказала, только потому, что мне нужны ответы. — Эгоцентричный ублюдок, — шипит Черен. — Мне нравится. — Тем хуже для тебя. Черен опускает плечи, но Джисон замечает, что она не слишком расстраивается, скорее, ожидает такого исхода. Она кладет запакованный самгак-кимпаб с лососем на разворошенную кровать и говорит: — Съешь, иначе трепетать от страха не будет перед кем. — Ты боишься? — спрашивает Минхо самодовольно. — Я не вижу. — Похоже, мое зрение острее, поскольку я видела ту чертову лилию на его спине, — весело щебечет девушка, чем заставляет Джисона замереть в растерянности. — Заткнись, — шипит он. — Скажешь кому-нибудь, и даже заметить не успеешь, как лишишься языка. — Сядь, — приказывает она, и тату на ее шее движется. Бесконечные фракталы, выполненные черной краской, принялись завиваться спиралями. Опешив, Джисон лишается всех мыслей в голове, кроме одной, что убеждает его о необходимости приземлиться задницей на кровать. Его тело начинает двигаться, но морок будто рассеивается через секунду. Джисон все еще считает нужным присесть, но может сопротивляться зову. — Так и думала, — усмехается Черен. — Кто же ты такой, а? — Именно это мы и собираемся выяснить. — Ты и твой любовник-шикигами? Девушка склоняет голову, отчего ее густая копна принимается двигаться, а смоляные пряди разлетаются по плечам, неприкрытым одеждой. — Я и мой охрененный любовник-шикигами, дорогуша, — передразнивает Джисон, подходя ближе. — Скажешь что-нибудь еще о нашей связи? — Мне нет дела то того, что тебя долбит в зад проклятие, но мне интересно его происхождение, сама природа призывателей. У нас немного данных о них, в этом колледже был лишь один такой, да и я впервые встречаю проклятие такого уровня, — она восхищенно смотрит на Минхо. — Возможно, имея в козырях тебя и твоего парня, мы сможем понять, почему призыватели такие дикари. — Наверняка же всем нравится, когда кто-то может претворить их негатив в существо, что будет домогать до самого изгнания, да? — ехидно спрашивает Джисон, сразу же предполагая ответ. — Может быть, — жмет плечами Черен. — Нам пора, иначе Феликс снова поднимается и обматерит здесь все, и, возможно, твой шикигами все же прибьет его. Хихикнув, Джисон хватает угощение, подлетает к Минхо и, повиснув на его плече, движется в коридор, пропуская вперед Черен, за которой следует к месту встречи.