Hidden Truths

Заснув в том же положении, в котором он меня оставил, я проснулась глубокой ночью. Тишина окружала меня, словно тяжелое одеяло, и давила на грудь, напоминая о том, где я нахожусь. Грязное, опустошенное тело ныло, каждая клетка словно кричала от боли. Я попыталась подняться. Сделав несколько неуверенных шагов, дошла до ванной. Открутив кран, я прислушалась к звуку воды. Она тонкой струйкой стекала в мраморную чашу, а капли, отрываясь от излива, разлетались эхом по комнате. Звук казался громче, чем обычно, разрушая плотную, оглушающую тишину. Сняв с себя грязную одежду, я опустилась в горячую воду. Обжигающее тепло сковало кожу, но постепенно оно отвоевывало меня у холода. Я закрыла глаза, чувствуя, как тело обретает покой. Вода обволакивала меня, тихо плещась и успокаивая разум. Но мысли всё равно не отпускали. Неужели я останусь тут? Надолго ли? — мысли роились в голове. — Я и правда была для него удобна? Гнев поднялся внутри меня. Я почувствовала, как закипает кровь, как прежняя слабость уступает место решимости. — Я не буду ждать, чтобы меня спасли, — прошептала я себе. — Я сама сбегу отсюда. Убью Хакари. Убью их всех. Губы сжались в тонкую линию. У меня нет ничего, кроме этой злости. Но и её будет достаточно, чтобы разорвать цепи, которыми они меня связали. Я поднялась из воды, чувствуя, как горячие капли стекают по коже. Зеркало над раковиной покрывалось запотевшей пленкой, скрывая моё отражение, но я не пыталась его стереть. Мне не нужно было видеть себя, чтобы понять, кем я стала. С каждым шагом по холодному кафельному полу я убеждалась в одном: Я не позволю ему диктовать мои действия. В комнате царил полумрак. Свет луны пробивался сквозь занавески, рисуя тонкие линии на стенах. Я подошла к шкафу и открыла его. Внутри были вещи, которые не принадлежали мне, но я вытащила первую попавшуюся одежду и быстро оделась. Удобство сейчас не имело значения. Мои мысли крутились вокруг одного — как выбраться. В этой тюрьме не было места для слабых. Если я собиралась бежать, мне нужно было оружие. Что угодно, что дало бы шанс на победу. Я осторожно приоткрыла дверь комнаты, стараясь не издать ни звука. На мгновение остановилась, прислушиваясь. В доме было настолько тихо, что я слышала собственное дыхание и даже гулкое биение сердца. Тишина казалась зловещей, как будто она сама по себе наблюдала за мной, притаившись в углах. Шагнув в коридор, я сразу почувствовала холодный пол под ногами. Стены, обшарпанные и выцветшие, казались бесконечными, теряющимися во мраке. Я шла медленно, каждый шаг отдавался в ушах громким эхом, будто дом был полон пустоты. Коридоры были абсолютно пусты, без признаков жизни. Даже привычного скрипа старых досок не было — только моя собственная тень двигалась впереди. Каждая дверь, мимо которой я проходила, казалась запертой, охраняющей свои тайны. Я не осмеливалась заглянуть внутрь, боясь обнаружить то, что не готова увидеть. Когда я наконец добралась до кухни, то с удивлением обнаружила, что там тоже никого не было. Просторное помещение было залито тусклым лунным светом, который превращал обыкновенные предметы в странные, зловещие силуэты. На столе стояли пустые стаканы, а у раковины валялись грязные тарелки, оставленные, видимо, в спешке. Я закрыла за собой дверь, и в этот момент тишина стала почти оглушающей. Осторожно подойдя к стойке, я огляделась. На стене висели ножи. Их лезвия сверкали даже в слабом свете, и я потянулась за одним из них. Когда мои пальцы обхватили рукоять, я почувствовала, как холод стали отдается во всей руке. Я снова оглянулась. Никого. И всё же, казалось, что кто-то следит за мной, скрываясь в этой удушающей тишине. Сжав нож в руке, я сделала глубокий вдох, стараясь успокоить бешено колотящееся сердце. Лезвие отливало холодным блеском, словно обнажая мою решимость. Я знала, что больше нет пути назад.

•••

Вернувшись в коридор, я остановилась на мгновение, пытаясь вспомнить, где могла находиться комната Хакари. Несколько раз, когда он появлялся рядом, я слышала, как он выходит из одной из дверей в дальнем конце этого длинного, тёмного коридора. Я двинулась вперёд. На удивление, дом оставался пустым и мёртво-тихим. Даже мои шаги казались приглушёнными, как будто стены впитывали звук. Я шла вдоль дверей, стараясь не зацепить ничто на пути. Лезвие ножа слегка касалось моего бедра, его вес напоминал о задаче, которую я собиралась выполнить. Подойдя к одной из дверей, я замерла. Дверь выглядела иначе, чем остальные. Она была приоткрыта, а внутри горел слабый свет. Я осторожно заглянула внутрь — ничего. Комната была пуста. Я продолжила путь. Через несколько шагов я остановилась у следующей двери. Она была заперта, но из-под неё пробивалась узкая полоска света. Я затаила дыхание, прислушиваясь. Из-за двери доносилось едва слышное шуршание бумаги, затем скрип кресла. Он там. Я прижала руку к дверной ручке, пытаясь почувствовать её холод под пальцами, пока другая крепко держала нож. Сердце колотилось так громко, что, казалось, вот-вот выдаст меня. Я замерла, собирая всё своё терпение и решимость в единый поток. Я тихо повернула ручку двери, стараясь не издать ни звука, и приоткрыла её настолько, чтобы проскользнуть внутрь. Нож я держала за спиной, стиснув рукоять так сильно, что пальцы побелели. Свет в комнате был тусклым — настольная лампа освещала груду бумаг, разбросанных по столу. Хакари сидел за столом, откинувшись на спинку кресла, и казался расслабленным, почти незаинтересованным. Его длинные пальцы перебирали какую-то бумагу, а взгляд лениво скользил по строчкам. Я сделала несколько осторожных шагов вперёд, стараясь не шуметь, но на последнем шаге пол под ногами тихо заскрипел. Хакари замер. Он медленно поднял голову и посмотрел на меня с удивлением. — Хочешь ещё? — насмешливо спросил он, лениво бросая бумагу на стол. Его тон был пренебрежительным, почти насмешливым, будто он не ожидал ничего серьёзного от меня. Я с трудом сдержалась, чтобы не броситься на него сразу. Вместо этого прошептала: — Я устала. На мгновение его взгляд смягчился, но это было достаточно, чтобы я сократила дистанцию. В следующий момент я бросилась на него, резко выхватывая нож из-за спины и целясь в грудь. Хакари среагировал быстрее, чем я ожидала. Его рука перехватила моё запястье, но я уже вложила всю силу в удар. Лезвие сорвалось с траектории и рассекло кожу на его шее, оставляя кровавую полосу. Кровь сразу же начала сочиться, капая на его рубашку. — Ты с ума сошла?! — рявкнул он, хватаясь за рану. Я снова замахнулась, но он резко ударил меня локтем в живот, сбивая дыхание. Я пошатнулась, но не отпустила нож. Гнев и адреналин гнали меня вперёд. Он попытался встать, но я бросилась на него, толкая на кресло. Нож в моих руках мелькал, как блеск молнии. Он схватил меня за волосы, пытаясь оттащить назад, но я нанесла удар, целясь в его бок. Лезвие скользнуло по коже, не глубоко, но достаточно, чтобы заставить его зашипеть от боли. — Ты думаешь, сможешь убить меня? — прошипел он, пытаясь перехватить мои руки. Я не отвечала. В моих глазах была только ярость, только желание разорвать эти цепи раз и навсегда. Его хватка ослабла на долю секунды, и я нанесла ещё один удар. На этот раз нож вошёл в плечо, заставляя его выругаться и отбросить меня ногой. Я упала на пол, но быстро поднялась, готовая к новой атаке. Кровь текла по его шее и руке, пачкая всё вокруг, но он всё ещё двигался. Он встал, пошатываясь, и попытался схватить меня. Его движения стали резкими, но не такими быстрыми. Я видела, как гнев и страх смешались в его глазах. — Ты пожалеешь об этом, — прохрипел он, но в его голосе уже не было прежней уверенности. Я знала, что сейчас у меня есть шанс. Только один. И я не могла его упустить. — Ты не больше, чем испуганная девчонка, — его слова резали уши, но я видела, как он морщится от боли. — Думаешь, нож решит всё? — Он решит достаточно, — ответила я и бросилась вперёд. Моё движение было неожиданным. Я нырнула под его руку, пока он пытался перехватить меня, и ударила ножом снова. Лезвие вонзилось в его бок, заставляя его резко выдохнуть и отшатнуться назад. Он ударил меня локтем в лицо, заставляя пошатнуться. На мгновение всё потемнело перед глазами, но я удержала равновесие. Нож выпал из моей руки и скользнул по полу. Он заметил это и бросился к оружию, но я оказалась быстрее. Я схватила нож раньше, чем он успел дотянуться, и резко полоснула его по ноге. Он вскрикнул и упал на одно колено, опираясь рукой о пол. — Чертова… сука… — прохрипел он, с трудом поднимаясь. Но я не собиралась останавливаться. Я знала, что если дам ему шанс, он убьёт меня. Снова сжав нож, я бросилась на него, целясь прямо в грудь. Лезвие погрузилось в плоть, его глаза расширились от боли и удивления. На мгновение всё замерло. Он попытался что-то сказать, но только кровь потекла по его губам. Я оттолкнула его назад, и он рухнул на пол, глухо ударившись о деревянные доски. Тишина снова наполнила комнату. Только моё прерывистое дыхание и стук сердца нарушали её. Я стояла над ним, сжимая окровавленный нож, осознавая, что сделала. Хакари больше не двигался. «Я убила его…?» Я сделала шаг назад, но тут в коридоре раздался шум. За дверью послышались чьи-то голоса и быстрые шаги. Спустя мгновение дверь снова распахнулась, и в комнату ворвались ещё люди — двое в униформе, похожие на медиков, и несколько охранников. Один из медиков наклонился над телом Хакари, проверяя пульс. На его лице мелькнуло напряжение, но он быстро скрыл эмоции за профессиональной маской. — Жив, но потеря крови значительная. Его нужно срочно в больницу, — коротко сказал он, махнув рукой напарнику. Служанки начали суетиться, перешёптываясь и бросая на меня испуганные взгляды. Охранники остались на своих местах, словно оценивая, стоит ли вмешиваться. Медики аккуратно подняли Хакари на носилки, стараясь не терять времени. Он был без сознания, а на его шее и боках ярко алели свежие повязки, наскоро наложенные, чтобы остановить кровотечение. Я прижалась спиной к стене, не отпуская нож. Скорая уже была здесь? Значит, кто-то знал или услышал шум. Тот самый парень, который прошлым вечером повёл меня на террасу — единственный, кто казался полностью спокойным в этой хаотичной сцене, — сделал шаг вперёд и остановился напротив меня. Его глаза скользнули к окровавленному ножу в моей руке, а затем вернулись к моему лицу. — Тело уносят, а ты всё ещё думаешь, что можешь победить? — спросил он, его тон был одновременно хладнокровным и насмешливым. — Или ты надеешься, что успеешь сбежать? — Ещё шаг — и ты следующий, — прошептала я, стараясь, чтобы голос не выдал моей внутренней слабости. — Интересно, — протянул он, чуть склонив голову. — Ну давай, попробуй. Я видела, как охранники напряглись, готовые схватить меня в любой момент. Но я уже не думала ни о страхе, ни о последствиях. Я рванулась вперёд, нож в руке описал дугу, направляясь к его груди. Однако он оказался быстрее, чем я ожидала. Схватив моё запястье, он резко выкрутил его, заставляя меня вскрикнуть от боли. Нож выпал из моей руки и со звоном упал на пол. — Достаточно, — сказал он тихо, но твёрдо, удерживая мою руку так, что я не могла вырваться. Я попыталась ударить его свободной рукой, но он перехватил и её, прижимая меня к стене. — Успокойся, — продолжал он, наклонившись ближе, так что его лицо оказалось совсем рядом с моим. — Ты сильная. Это факт. Но иногда сила — это не только умение драться. — Отпусти меня, — прошипела я, чувствуя, как слёзы ярости подступают к глазам. — Нет, — ответил он, его голос был твёрдым. В этот момент охранники подошли ближе. Один из них поднял с пола нож, другой осторожно удерживал меня за плечи. — Уведите её, — приказал парень, выпрямляясь. — Куда вы меня ведёте?! — выкрикнула я, начиная вырываться. — Туда, где ты сможешь подумать, — ответил он. — Мы ещё поговорим.

•••

Меня тащили через длинные коридоры, пока я вырывалась, пытаясь освободиться, но их хватка была слишком сильной. Охранники молчали, лишь крепче сжимая мои руки. Наконец, мы остановились у массивной деревянной двери, ведущей в подвал. Я уже знала, куда меня ведут, и ненавидела это место всей душой. Каждый шаг вниз по скрипучей лестнице наполнял меня чувством отчаяния. Этот подвал был сырым, тёмным, с запахом плесени и гнили, словно его специально сделали таким, чтобы сломить любого, кто окажется внутри. Они бросили меня на холодный, грязный пол. Я со стуком ударилась локтем, но боли почти не почувствовала — всё затмевала ярость. Подняв голову, я огляделась. — Вряд ли вы держите здесь что-то важное, — прошипела я, взглядом обводя облупленные стены. Подвал выглядел как место, которое давно забросили. Пыль, паутина в углах, ржавые цепи на стенах. Здесь не было ничего, что напоминало бы о тайных документах или сокровенной информации. — У него два подвала, — пробормотала я себе под нос, ощупывая грязный пол. — Это место явно не то, где он хранит что-то важное. Охранники не обратили на мои слова никакого внимания. Один из них грубо подтолкнул меня, заставляя сесть. — Сиди здесь, — бросил он холодно. — Приятного отдыха, — добавил второй с издёвкой, захлопывая дверь за собой. Тяжёлый звук замка эхом отдался в тишине. Я осталась одна, окружённая сыростью и грязью. Мрак подвала давил, но я знала, что не могу позволить страху взять верх. Поднявшись на ноги, я осмотрела дверь. Металлические петли и массивное дерево. Вряд ли мне удастся выбить её. Затем я медленно обвела взглядом стены. — Если он думает, что я просто сдамся… — шёпотом сказала я себе, чувствуя, как злость вспыхивает вновь.

•••

Тишина в подвале длилась вечность. Я сидела на полу, чувствуя, как холод пробирается через одежду. Пальцы дрожали, но не от страха, а от злости и усталости. Единственным звуком было моё дыхание и капли воды, монотонно падающие где-то в углу. Я уже начала думать, что они просто оставили меня здесь, когда услышала, как снаружи загремел замок. Дверь скрипнула, пропуская полоску света в тёмное помещение. На пороге стоял он. Парень с чёрными волосами, тот, кто всё время наблюдал за мной с холодной, почти безразличной улыбкой. Сейчас его лицо казалось ещё более замкнутым. Глаза были прищурены так сильно, что я не могла понять, куда он смотрит. — Ты любишь создавать проблемы, не так ли? — произнёс он, медленно входя внутрь. Его голос был тихим, но в нём звучала угроза. Я не ответила. Просто смотрела на него, стараясь не показать, насколько тяжело мне удерживать равновесие. Он подошёл ближе, осматривая меня с ног до головы, как хищник, оценивающий свою добычу. — Что молчишь? Надеешься, что я пришёл спасти тебя? — продолжил он с лёгкой насмешкой. — Я ничего не жду, — резко ответила я, подняв голову. — Особенно от таких, как вы. — Ты ранила Хакари, — сказал он, будто напоминая мне о том, что я и так знала. — Жаль, что не убила, — резко ответила я, стараясь сохранить твёрдость в голосе. Он кивнул, словно признавая мои слова, но его взгляд оставался холодным. — Ты удивляешь меня, — произнёс он, подаваясь чуть ближе. — Не каждая на твоём месте решилась бы на такое. — Если ты пришёл просто поговорить, можешь уходить, — бросила я, чувствуя, как злость снова вспыхивает внутри. Он замолчал, внимательно изучая меня, затем встал, медленно отряхивая руки, как будто очистился от невидимой грязи. — У него действительно два подвала, — вдруг сказал он, скользнув взглядом по стенам. Я напряглась, эти слова застали меня врасплох. — Что? — спросила я, стараясь не показать замешательства. — Здесь ты ничего не найдёшь, — продолжил он спокойно. Он повернулся ко мне, его глаза сузились, и в этом взгляде было что-то пугающее, что-то, от чего я почувствовала себя маленькой и уязвимой. — Хакари выживет, — добавил он, словно считал это важным. — Но последствия для тебя будут. Его слова эхом отдавались в моей голове, пока он медленно вышел из комнаты и захлопнул за собой дверь. Я осталась одна, в холоде и сырости подвала, но теперь в воздухе витали новые вопросы.

•••

Я уже не знаю, сколько времени провела здесь. День? Два? Кажется, вечность. Мне приносили только воду и кашу — такую же противную, как и её вид. Иногда служанки насмешливо ставили передо мной миску, похожую на собачий корм. Я пыталась не подавать виду, что это задевает, но внутри всё кипело. Этот подвал был создан, чтобы сломить любого, кто сюда попадёт. Холодный воздух, запах сырости и бесконечная тишина давили на меня с каждой минутой. О Хакари никто ничего не говорил. Его имя было табу, а лица тех, кто спускался сюда, оставались пустыми, без намёка на сочувствие. Но я жалела. Жгучая горечь поднималась изнутри, когда я вспоминала, как его кровь стекала по лезвию ножа. Я жалею… жалею, что не убила его. Жалею, что моя рука дрогнула, что мне не хватило силы или решимости.

•••

В подвал зашла та милая служанка, которую я всегда замечала среди других. Она была единственной, кто хоть как-то проявлял ко мне сочувствие. Она тихо подошла, взглянув на меня с той лёгкой тревогой, что всегда была на её лице, и сказала: — Ты можешь вернуться в «свою» комнату. Хакари вернулся… Её слова заставили меня вздрогнуть, и я подняла голову, но чувство облегчения было лишь кратким. Я не знала, чего ожидать. Он вернулся — но в каком состоянии? Что это значит для меня? Всё было слишком запутано, чтобы радоваться, но, возможно, это мой шанс. — Он в порядке? — спросила я, хотя прекрасно понимала, что мне никто не даст полного ответа. Служанка лишь молча кивнула, не решаясь добавить что-то лишнее. Я поняла, что не стоит тратить время на расспросы. Когда мы вышли из подвала, служанка тихо сказала, что Хакари хочет меня видеть. Мои мысли мгновенно обострились. Неужели, после всего, что произошло, он всё ещё хочет видеть меня? Или, может, он собирается меня убить? Это я ещё как-то поняла бы. Внутри меня боролись противоречивые чувства. Но я знала одно — если я хочу выйти отсюда, если я хочу хоть как-то сохранить контроль, мне нужно быть более покладистой с Хакари. Возможно, только так я смогу внушить ему доверие, получить шанс на манипуляцию или хотя бы на понимание, что он может не держать меня как пленницу. Но в глубине души я не верила, что мои усилия приведут к чему-то хорошему. Я ждала Тоджи. Его и его людей. Потому что только они могли помочь мне выбраться отсюда. Подойдя к злосчастному кабинету Хакари, служанка постучала и, не дождавшись ответа, зашла, оставив меня позади. Получив разрешение войти, она тихо пожелала мне удачи и исчезла за дверью. Я осталась стоять в коридоре, чувствуя, как напряжение в воздухе стало почти осязаемым. Когда я наконец вошла, его фигура сразу привлекла внимание. Хакари сидел за столом, его тело было покрыто бинтами, и лицо, хотя всё ещё сохраняло свою привычную жесткость, было искажено болью. Несколько повязок обвивали шею, а на груди были следы от ударов ножом. Я не могла не заметить, как сильно он изменился после нашей последней встречи — его глаза были тусклыми, а лицо потеряло прежнюю уверенность. Раны явно не позволяли ему двигаться как прежде, но в его взгляде всё ещё была угроза. Он смотрел прямо мне в глаза, и от этого взгляда мне стало не по себе. Он как будто пытался читать меня, искать в моих глазах хоть что-то, что могло бы изменить его мнение. Я сделала шаг вперёд и, стараясь удержать равновесие, проговорила: — Как себя чувствуешь? В душе я орала от радости, что ему досталось, но внешне я старалась не показывать своих истинных эмоций. Его молчание только усугубляло напряжение между нами. Он всё так же молча смотрел на меня, но я могла чувствовать, как его боль, словно невидимая волна, накатывает на меня. Если бы не его израненное тело, он бы, наверное, давно напал на меня. Через минуту тишины, он, наконец, заговорил. — Ты сказала, что у тебя есть доступ к данным Фушигуро. Дай мне их. Я едва сдержала усмешку. Тупица. Как я могу ему что-то отдать, если он разбил мой телефон вдребезги? — Всё было в телефоне, который ты сломал. У меня не такая продвинутая сенсорная память, — ответила я стальным голосом, стараясь не поддаться нервам. Он не отреагировал сразу, а затем продолжил, как будто мы не стояли здесь, а вернулись в тот день на террасе. — А с чего он начал копать на меня? Я почувствовала, как раздражение начинает заполнять меня, но сдержалась. — Я не знаю, — сказала я уже с раздражением в голосе. Его терпение иссякло. Он резко стукнул по столу, и звук от удара эхом отозвался в комнате. Я вздрогнула от неожиданности, но всё же не шагнула назад. — А что ты, блядь, знаешь, а? — он практически заорал, и я почувствовала, как его ярость наполняет воздух. Я поняла, что Тоджи явно начал что-то делать, раз Хакари так волнуется. Возможно, всё, что происходило, было связано с тем, что Тоджи наконец-то начал действовать, и это начинало выводить Хакари из себя. Мне нужно было держать себя в руках. В кабинет заглянул брюнет, который ранее заменял Хакари. Его лицо было серьезным, и он казался напряжённым, как всегда. — Господин, Фушигуро хочет сначала вернуть казино, и он… — Заткнись, Камо, — перебил его Хакари, его голос был холодным и настойчивым, намекая, что лучше не говорить об этом при мне. Он, похоже, не хотел, чтобы я знала что-то, что ему не выгодно. Камо замолчал, будто понимая, что лучше не продолжать. Он коротко кивнул и добавил: — Он скоро приедет. И, не дождавшись ответа, вышел, оставив нас одних. Я не могла не задуматься, кто это мог быть, кто был на пути к ним, и как это всё связано с Тоджи. После его ухода я повернулась к Хакари и, не понимая всей картины, всё же решилась задать вопрос. — Кто приедет? Его взгляд стал ещё более холодным, а его слова, полные презрения и уверенности в своём превосходстве, прозвучали словно приговор. — Не твое дело. Раз уж ты ничего не знаешь, и Тоджи, похоже, ты не интересуешь, значит, ты бесполезна. Надо избавляться. Его слова ударили как молния. Они не просто угрожали, они были расчётливыми и жестокими. В его глазах я не увидела сомнений — для него я была уже обречена. — Что значит “избавляться”? Отпусти меня, просто. Мне нет дела до тебя и до Тоджи, — соврала я, хотя на самом деле мне было дело только до Фушигуро. Он усмехнулся, но его взгляд оставался холодным и зловещим. — Не хочется, знаешь ли, — сказал он, подбираясь ближе. — Думаю, над тем, чтобы отдать тебя на съедание своим людям. Пусть насилуют сколько угодно. Слова были произнесены с такой лёгкостью, как если бы он просто обсуждал какие-то мелочи. Я почувствовала, как кровь застывает в жилах, но старалась не выдать ни малейшего страха. — Ты не посмеешь! — крикнула я, чувствуя, как ярость захлестывает меня. — Тебе не хватило ударов ножом? Могу исправить. Он удивлённо поднял брови, но в его взгляде не было страха — только насмешка. — Адель, ты удивляешь меня, — произнёс он, отстранённо, будто размышляя вслух. — Откуда столько смелости? На кого-то надеешься? Ты одна в моем доме, и не думай, что я добрый и ничего не сделаю с тобой. Мне сейчас просто не до тебя. Его слова прозвучали как угроза, но в них была и доля правды. Я была беспомощна в этом доме, и, несмотря на свою ярость, я знала, что он может сделать со мной всё, что захочет. — Выйди, с тобой поговорим позже, — сказал он, махнув рукой, будто не хотел больше тратить на меня время. — Но если я узнаю, что ты связана с Фушигуро и у вас есть какой-то план, то знай — ты сдохнешь ещё до того, как его план реализуется. Его слова оставили после себя холодный след, но я не могла позволить ему увидеть мой страх. Я коротко кивнула, стараясь скрыть все эмоции, и направилась к двери. За ней стоял тот же мужчина, который нес меня из подвала в комнату. Схватив меня за запястье, он грубо потянул в сторону, и, несмотря на попытки вырваться, я не смогла сопротивляться. Он отвёл меня в эту комнату, которую я теперь называла тюрьмой. Он бросил меня на пол, не заботясь о моем комфорте, и закрыл дверь на ключ, оставив меня в темноте. Тело всё ещё ломило от боли, раны напоминали о себе с каждым движением. Я пыталась сосредоточиться, но в голове было слишком много мыслей. Одиночество, холод, и неуверенность в будущем — всё это накрывалось новой мыслью: что теперь? Единственное, что хоть как-то давало мне силы, это знание, что Тоджи начал действовать. Но вот только, действуют ли его планы в мою пользу? Действительно ли я ему удобна, что он решил оставить меня здесь с этим извергом? — этот вопрос не давал покоя. Я пыталась понять, что происходит в голове Тоджи, но вся ситуация казалась мне запутанной и опасной. Он ведь не мог не знать, что со мной происходило. И если он оставил меня здесь, то зачем? Или он просто решил избавиться от меня, оставив на произвол судьбы? Может, его планы не касаются меня вовсе, и я всего лишь пешка в его игре. Тот факт, что он не пришёл мне на помощь, только подтверждал мои страхи. Но всё же, что-то внутри меня не могло поверить, что Тоджи просто использует меня как марионетку. С такими мыслями я направилась к кровати и, несмотря на боль в теле и беспокойство в душе, наконец-то заснула. Сон был тревожным, полным смутных образов. Я просыпалась несколько раз, но каждый раз, закрывая глаза, снова погружалась в тёмную бездну.

•••

Утром меня разбудила та самая служанка, её слова были неясны в моём сонном состоянии. Я лишь едва приподняла голову и сонно пробормотала: — Я не понимаю… — Госпожа, прошу, проснитесь! Возможно, это ваш шанс сбежать, — её голос звучал настойчиво, почти тревожно. — Фушигуро приехал со своими людьми, и сейчас в зале обговаривают детали с Господином Хакари. Моё сердце пропустило удар. Тоджи… Он здесь? Это действительно был тот момент, которого я ждала? Моё тело ещё было тяжёлым от усталости и боли, но мысли о возможном спасении давали мне силы. Я быстро встала, пытаясь игнорировать ломоту в каждом суставе и боль от свежих ран. Не было времени думать о физическом дискомфорте — этот шанс мог быть единственным. Служанка взглянула на меня с беспокойством, но я уже была настроена. Она направила меня к двери, и я шагнула в коридор, стараясь не издавать ни звука, словно не существовала для этого дома. Я осторожно подкралась к лестнице, стараясь не издавать ни звука. Мои шаги были едва заметны на старом деревянном полу, а сердце бешено стучало в груди. Я затаила дыхание, пытаясь сосредоточиться. Каждая секунда была на вес золота. Подойдя ближе, я замерла, услышав мужские голоса. Это был Тоджи и Хакари. Их разговор доносился из-за двери на верхнем этаже. — Очень смело с твоей стороны приходить ко мне домой, — услышала я голос Хакари. — Засиделся ты на моем бизнесе, Кинджи, — ответил знакомый голос, который я так давно не слышала, и на мгновение сердце сжалось. Я желала услышать его, и теперь он был здесь. — На нашем. Не забывай, кто помогал тебе, — с холодной решимостью произнёс Хакари. — Если ты называешь это помощью, то я не знаю, даже что ответить. Любой дурак смог бы просто вывести деньги из этого казино и оставить всех игроков в долгах, — ответил Тоджи, его голос был полон пренебрежения. — Это не помощь, это просто игра с цифрами и наивными клиентами. И ты это хорошо знаешь, Хакари. — Ты не понимаешь, — сдержано ответил Хакари. — Это не просто бизнес, это власть. — Власть? — усмехнулся брюнет. — Власть — это не просто сидеть за столом и решать, кто получит что. Власть — это управлять тем, что нельзя контролировать. И ты это не контролируешь, Хакари. Ты всего лишь один из многих, кто играет в эту игру. Я прислонилась к стене, пытаясь уловить каждое слово, которое доносилось до меня, и чувствовала, как напряжение в воздухе растёт. — Ты — лишь ещё одна пешка на поле, где я определяю, кто победит. Ничего не понимая, я подошла чуть ближе, стараясь скрыться в тени. Каждая клеточка моего тела была настороже. Это ощущение страха и ожидания проникало в меня всё глубже. Но я не могла отступить — я должна была услышать их разговор до конца. Тоджи продолжал говорить, его голос был холоден и расчётлив, но с каждым словом я ощущала, что что-то важное происходит. Хакари, казалось, не мог скрыть свою тревогу, его голос становился всё более нервным, а паузы между его словами — всё длиннее. — Ты просто заносчив, Тоджи. Ты думаешь, что все вокруг только и делают, что идут по твоим следам. Но я твой конец, — Хакари выдавил эти слова с ледяной решимостью. Тоджи, казалось, не испытывал ни малейшего страха. — А твоя дурочка? — сказал Хакари с насмешкой. — Изнасиловал её, дал своим подчинённым повеселиться — что может быть более унизительным для неё? Но ты, наверное, рад, что у тебя есть ещё один подопытный? Тупо отправлять такого неопытного шпиона… мне тебя жалко, ты правда думал, что она сможет манипулировать мной? Тоджи хмыкнул и облокотился на стол, скрестив руки. — Настолько неопытная, что смогла нанести ножевые ранения и затуманить твой мозг? — его слова звучали с таким холодным, почти презрительным тоном, что Хакари на секунду замолчал, удивлённо уставившись на него. Я стояла за дверью, сжимающаяся от каждого слова, которое они произносили. Всё это время я была не просто пешкой, а приманкой. Я играла свою роль, не осознавая до конца, что являюсь лишь инструментом в чужой игре. Тоджи не пытался меня спасти, не защищал. Он использовал меня, чтобы отвлечь внимание Хакари, чтобы его люди могли незаметно внедриться в сеть, которую тот строил годами. Тоджи говорил с такой уверенностью, что даже Хакари, казалось, начал осознавать, как сильно ошибся. — Ты просто не осознаёшь, что у тебя отняли всё. Ты даже не знал, что моя собственная “неопытная дурочка” может сыграть такую роль. Она выжила, а ты… ты скоро останешься ни с чем. Слышать, как Тоджи подтверждает мою роль в его стратегии, заставляло меня чувствовать странное чувство гордости, но одновременно и злости. Я была лишь пешкой в чужой игре, но эта пешка всё ещё могла изменить ход партии. — Но знаешь, ты молодец, — вдруг сказал Тоджи. — Взять моего близкого друга, чтобы устранить меня? Похвально. — Да если пойти глубже, у тебя там все хотят тебе глотку вырезать. Просто Сиу оказался полезнее. Сиу? Сиу Кон? Ахренеть. Как Тоджи узнал об этом? Как он вообще всё это сделал, пока я тут страдала? Пока Хакари был занят мной, он предпринял меры? Я не понимаю, что происходит. Надеюсь, что в его плане есть место для моего спасения и что меня заберут отсюда как можно скорее. Вдруг меня схватили сзади, и я попыталась закричать, но мне закрыли рот. Словно в замедленной съемке я почувствовала, как тело напряглось от страха, но голос, который прошел рядом с моим ухом, был спокойным и знакомым: — Будь тише, — сказал Чосо. Я замерла, успокаиваясь в его руках. Сердце всё ещё билось быстро, но теперь я чувствовала себя защищённой, как никогда раньше. Чосо был рядом, и его спокойствие передавалось мне. Он тихо сказал: — Всё в порядке. Он осторожно отнес меня обратно в мою комнату, словно бережно, чтобы не причинить лишнего беспокойства. В его руках я чувствовала себя в безопасности, как будто вся боль и страх, что терзали меня, немного отступили. Когда он аккуратно усадил меня на кровать и отступил, я не смогла сдержать слёзы. Вдруг меня охватило невыносимое чувство беспомощности. Я бросилась в объятия Чосо, и его руки сразу обвили меня, как будто стараясь защитить от всего этого ужаса. — Они… они меня… — не договорив, я снова почувствовала, как слова застревают в горле, не в силах вырваться. Чосо молчал несколько секунд, а потом его голос был тихим, но решительным. — Всё хорошо, успокойся. Мы убьём их, хорошо? Не плачь. — его слова были как обнадёживающий приют среди этой бездны боли и страха. Я прижалась к нему, зарыв лицо в его грудь, чувствуя, как с каждым его словом мои плечи расслабляются, а сердце бьётся немного спокойнее. Чосо держал меня крепко, и его слова были как лекарство от боли. Но почему-то именно сейчас, когда я находилась в его объятиях, мне вспомнилось всё, что произошло. Как я оказалась в этом доме, как доверилась Тоджи, как думала, что я играю свою роль, а на самом деле стала лишь пешкой в чужой игре. Все эти моменты, когда я была одна, беззащитная, когда пыталась выжить, надеясь на помощь, которая так и не пришла. Каждое унижение, каждый удар, и в тот момент, когда Хакари мне сказал, что я бесполезна… всё это вернулось, как водоворот. В его руках я почувствовала тепло и безопасность, которых мне так не хватало. Но эта тяжесть, эти воспоминания, не отпускали меня. Почему-то именно сейчас я осознала всю глубину происходящего, как за каждым моим шагом стояли чужие планы, чужие руки, и я была всего лишь частью чужой игры. — Всё будет хорошо, — тихо сказал Чосо, как будто понимая, что мне нужно время, чтобы прийти в себя.