Заложник

Стоило Виктору зайти на территорию Экко, как он почти физически ощутил несколько направленных на него напряжённых взглядов. Он поднял голову, любуясь на зеленеющее дерево: аномалию, собравшую вокруг себя восторженных и отчаявшихся. Может быть, будь они с Экко ровесниками, Виктор, ещё не разочаровавшийся в идеалах своей юности, придерживался бы похожих взглядов. Но сейчас, глядя на это место, он видел лишь мимолётность его красоты; видел его неумолимую обречённость на гибель. Это был просто вопрос времени, когда отравленная заунская почва заставит сочную зелёную листву зачахнуть навсегда. – Здравствуйте… Профессор. Виктор чувствовал, что подошедший к нему мальчишка осознанно выбрал использовать его прозвище, а не обратиться по имени, хоть оно и было ему прекрасно известно. – Следуйте за мной: я провожу вас к Экко. Виктор, вестимо, был под кайфом: иначе он не смог бы добраться сюда и подняться по многочисленным ступенькам до места обитания Экко. Тем самым он нарушал главное правило нахождения на этой территории. – Ни за что не поверю, что ты чистый, – первое, что сказал ему двадцатилетний выскочка, как только за Виктором захлопнулась дверь. – И всё-таки ты пригласил меня к себе. – Из уважения… к былым заслугам. – Я пришёл просить об услуге. О двух услугах, если быть точнее. Виктор уселся в видавшее виды кресло неопределённого цвета и сложил руки на ручке своей трости. Его взгляд был таким же, как и практически всегда в последние годы: отстранённым, ничего не выражающим. Экко же, стоявший у окна, напротив, смотрел с вызовом, с жаром своего юного сердца, убеждённого, что он никогда и ни за что не поступится своими принципами. – Первое: мне нужно, чтобы до завтрашнего заседания Совета Хаймердингер получил вот это письмо, – Виктор положил на стол между ними запечатанный конверт. – Я знаю, что вы поддерживаете связь. Второе: через неделю, накануне следующего заседания, мне нужна будет помощь Поджигателей в том, чтобы невредимым добраться до зала Совета. Со мной будет один спутник. – По-твоему, мы похожи на наёмников? – Нет, и именно поэтому я обращаюсь к вам. По-моему, вы похожи на тех, кто может справиться с этой задачей наиболее безопасным для меня, моего спутника и случайных прохожих образом. – Кто он? Твой спутник? – Я предпочёл бы сохранить это в тайне. Хотя ты, скорее всего, скоро догадаешься. – Почему я должен тебе помогать? – Потому, что я помог тебе обустроить это место? – Но ты не остался здесь. Ты работаешь на Силко, – Экко буквально выплюнул эти слова; он смотрел на Виктора если не с презрением, то, как минимум, с очень сильным неодобрением. – Ты сдался. Этим ты предал не только себя, но и меня, и всех, кто… – Я не работаю на Силко, – зло перебил его Виктор. – И мне нет дела до того, что ты обо мне думаешь. Посмотрим, что ты скажешь через десять лет, когда тебе будет столько же, сколько мне сейчас. – Я скажу то же самое. – Тц, – Виктор раздражённо дёрнул головой. – Просто назови свою цену. Какое-то время Экко молчал, с прищуром глядя на Виктора. – Встреча с Вандером, – сказал он таким тоном, словно делал ставку в казино, и скрестил руки на груди. – Что? – Ты встретишься с Вандером. – Зачем? – Ты прекрасно знаешь, зачем, и именно поэтому избегаешь встречи с ним. Настала очередь Виктора молчать, с прищуром глядя на Экко. Ему не нравилась такая сделка; но он и не ожидал, что дредастый назовёт цену в деньгах или в какой-то посильной помощи в исследованиях. – Ладно, – ответил он холодно, вернув себе самоконтроль, и тяжело поднялся из кресла. *** Каждая следующая ночь в Зауне давалась Джейсу тяжелее предыдущей. Видимо, на ночное время и в самом деле приходилась наибольшая концентрация токсичных выбросов предприятий Нижнего Города. Тяжёлый, словно налитый свинцом воздух душил его, раздирал ему горло кашлем, лишал сил. Вдобавок к этому он с отчаянием обнаружил, что ему до одури одиноко здесь, в подвале, набитом конспектами и книгами. Раньше он ужасно уставал от человеческого общества и постоянно хотел сбежать в свою лабораторию или домой, к книгам. Идея о том, чтобы целую неделю валяться в постели и читать, казалась ему упоительной; он всё собирался как-нибудь, очень скоро, обязательно отдохнуть, но постоянно находились всё новые неотложные дела. Казалось, это могло бы стать его ментальной отдушиной на время нахождения в плену; но почему-то это так не работало. Джейс изнывал без людей, без доброго слова, без прикосновений. Может, так дичают животные, что когда-то были домашними? Так долго не могут получить желаемого, что в какой-то момент отчаиваются дождаться? Каждый визит Виктора был словно свет в конце туннеля; чем дальше – тем большую ценность приобретало каждое сказанное слово, каждая минута, проведённая в его компании. Собственная гордость и отрешённое выражение лица Виктора не позволяли просить о том, чтобы он приходил чаще и оставался дольше, но сдерживать радость каждый раз, когда наверху лестницы открывалась дверь, становилось практически невозможно. В одну из ночей Джейсу снилось, что мир постигла ужасная, всеобъемлющая катастрофа, и он оказался единственным выжившим. Потерянный и разбитый, бродил он по пустым городам в надежде найти другого человека, но не находил никого. Постепенно им всё сильнее завладевало отчаяние. Он рыдал во сне, пытаясь объять осознанием принципиальную невозможность контакта с другим разумным существом. Ни приветствия, ни рукопожатия, ни объятий, ни осмысленного взгляда. Ничего. Никого. Он проснулся, надрывно кашляя и практически задыхаясь. Ошейник – его круглосуточный тюремщик – казался давящим, стремящимся задушить. Такими же казались и стены подвала, он вдруг стал каким-то маленьким и тесным, и Джейс вдруг подумал: а что, если он тут задохнётся? Не помня себя, он встал с постели и бросился к лестнице, но тут же вспомнил сокрушающую боль от удара током и остановился. Новый приступ кашля набросился на него, заставив согнуться и упасть на колени. В полузабытьи он не мог позвать Виктора, потому что едва ли помнил, кто это, и в целом не слишком осознавал реальность. Когда одна прохладная ладонь легла ему на плечо, а вторая – на щёку и скользнула вниз, под подбородок с отросшей щетиной, чтобы приподнять его голову, Джейс ощущал себя находящимся в предсмертной агонии. Его слезящиеся, раскрасневшиеся глаза наткнулись на взгляд спокойных глаз цвета крепкого чая. – Ты паникуешь, и тем самым себе же делаешь хуже, – сказал спокойный голос. – Это токсичный воздух, им бывает тяжело дышать, но ты не умрёшь от него ни сейчас, ни потом. Ты не задохнёшься от него. Просто дыши спокойно. Вдох, – обладатель спокойного голоса шумно втянул воздух носом, – выдох. Виктору пришлось повторить несколько раз, прежде чем Джейс понял, что от него требуют, и начал дышать вместе с ним. Когда лёгкие начинал раздирать кашель, ему хотелось снова согнуться в три погибели и надрывно пытаться избавиться от этого ощущения, но Виктор не отпускал его, и в какой-то момент Джейс, наконец, почувствовал, как приступы приходят и уходят. Каждый раз заканчиваются. Непонятно, как так вышло, но в конце Джейс устроил голову на коленях Виктора, а холодные руки размеренно гладили его по волосам, по плечам, по спине. – Выпей это, – разомлевшему от ласки Джейсу сунули под нос кружку с чем-то, пахнущим сухими травами. – Доказанной эффективности нет, но мало ли поможет. Наверное, он всё ещё был не совсем в себе, когда укладывался на кровать, потому что не почувствовал ни малейшего укола уязвлённой гордости, когда сказал сгорбившейся над тростью фигуре: – Посиди со мной. Пожалуйста. Три раза стукнула по каменному полу трость. Руки болезненно сжали её, и раздался приглушённый, но мучительный стон, прежде чем под чужим весом прогнулся матрас кровати. Джейса больше не касались, но само по себе ощущение присутствия другого человека помогло ему вскоре уснуть.