Заложник

Чтобы обустроить подвал к прибытию пленника и в ночи дойти до заброшки, Виктору пришлось вколоть себе двойную дозу мерцания. Его разум, как и телесные ощущения, поплыл, утратил чёткие границы. Он не на 100% отдавал себе отчёт в том, что делает – но иначе он не смог бы пережить этот день. Перед тем, как Джейсу Талису надели мешок на голову и вывели его на улицу, он зло и решительно посмотрел в глаза Виктору и потребовал: – Проверяй. Виктор колебался. Ему не хотелось этого делать; в последнюю очередь в своей жизни ему хотелось делать что-то вроде этого. Талис повторил, так же требовательно и властно: – Проверяй! И Виктор, почувствовав себя пленником в большей степени, чем пленённый Советник, нажал на кнопку. Джейс Талис крупно вздрогнул, как-то неестественно скрючился и упал на колени; его лицо исказила гримаса чудовищной боли. Леденящий ужас объял Виктора. Никогда в своей жизни он не ощущал себя бОльшим дерьмом, чем сейчас. Он застыл на месте, не в силах пошевелиться, не в силах в полной мере осознать, как так вышло, что вот он, разумный человек со свободой воли, нажал на кнопку – и вот другой разумный человек корчится в муках. Так похожих на его собственные. Как это возможно. Как он мог такое допустить. Все взгляды были сосредоточены на Талисе, а сам он едва ли что-то видел в эти минуты, так что никто не заметил замешательства и оцепенения Виктора. Как только он снова обрёл способность двигаться и говорить, он постарался произнести как можно более уверенно и непринуждённо: – Надо отрегулировать мощность. Рассчитано-то на собак, а у них есть… Эм… Шерсть. И удар получается не таким сильным. Я не подумал об этом вчера. Потому что был под кайфом, как и сегодня. Виктор полез с отвёрткой к небольшой коробочке в задней части ошейника Талиса, который уже успел подняться на ноги, деловито покопался в ней и закрыл обратно. – Теперь будет не так сильно. Снова проверять не стану. Пойдёмте уже. *** Мешок с головы Джейсу Талису сняли только тогда, когда он, чуть не упав на лестнице, спустился в подвал Виктора. Мелочь ушла, они остались одни. Талис подслеповато щурился, привыкая к свету после темноты. С помощью всё той же отвёртки Виктор расстегнул замок на наручниках, и, снова заметив кроваво-красные следы от них на запястьях пленника, негромко произнёс: – Надо обработать… – Да уж не надо! – Талис вырвал из рук Виктора свою собственную и резко отвёл её в сторону, словно собирался ударить. Виктор остался стоять, как стоял, даже не думая защищаться; удара не последовало. Джейс отошёл назад и уселся на старую кровать, что стояла здесь на случай, если Виктор завозится в подвале и будет нуждаться в отдыхе, прежде чем подняться наверх. Вынести из подвала всё, что там копилось: чертежи, записи, книги, банки, в которых ещё его родители закатывали варенье, старые детские игрушки, такую же старую и неизвестно чью одежду и прочий хлам – не представлялось возможным. Так что Виктор, как мог, расчистил часть пространства, застелил кровать чистым постельным бельем, расставил несколько работающих на батарейках светильников (верхний свет включался возле двери, так что у Талиса не было бы возможности пользоваться выключателем). Света было маловато, так что вдобавок он поменял батарейки в обнаруженной здесь же старой праздничной гирлянде и зажёг и её. Наверное, гирлянда совсем не подходила ситуации; но Виктор был обдолбанный, когда принимал решение включить её, и продолжал быть обдолбанным сейчас, так что никаких противоречий не видел. Дом был старый, и подвал в нём проектировался отчасти как бункер, где можно переждать опасность какое-то время. Поэтому здесь даже была ржавая раковина и её ровесник-унитаз, рядом с которыми Виктор положил пару чистых полотенец и мыло. На стол, покрытый старой клеёнкой, поставил графин с водой и тарелку с хаотичным набором еды, которую ему удалось найти в своём кухонном шкафу и холодильнике: яблоко, куски хлеба, сосиска, леденец, полбанки консервированной фасоли. В общем и целом он считал, что постарался на славу. Советник Талис, судя по брезгливому взгляду, не разделял его мнение. – Ну, я пойду. Виктор начал восхождение по узкой деревянной лестнице с обмотанными проводами перилами; Джейс ничего не ответил. *** Виктору снилось, как он бежит по полянке, заросшей густой травой. Тело такое лёгкое и послушное, ноги – сильные, и дышится так легко. Вокруг летают разноцветные бабочки, летают и кричат… – Аааааа! Тут крыса! Задохлик! Профессор! Тут крыса, крыса! Она смотрит на меня! Она приближается к моей кровати! Она может допрыгнуть до кровати? Думаю, что может! Ааааааа! На помощь! На помощь! Тяжело вздохнув, Виктор перекатился на бок, достал из-под подушки небольшой нож, с каким можно было бы пойти по грибы, если бы кто-то в Зауне осмелился их собирать, и сел на кровати. На этот раз он не забыл снять корсет и ортез перед сном, поэтому путь до подвала под истошные вопли Советника Талиса занял прилично времени: больная нога была практически бесполезна в ходьбе. Дойдя до подвала, Виктор молча спустился на пару ступенек, хорошенько прицелился и быстрым резким движением метнул нож: его руки, которыми приходилось всё вывозить, были гораздо сильнее, чем нижняя часть тела. Нож вонзился в хребет жирной крысе, что подбиралась к кровати Джейса Талиса и действительно могла на неё запрыгнуть. Крыса вздрогнула несколько раз и испустила дух. Виктор хотел было попросить Советника подать ему труп несчастной, но, взглянув на его широко открытые в шоке глаза и отвисшую челюсть, махнул рукой и решил спуститься сам. – Прошу меня великодушно простить, дорогой гость, – Виктор, кряхтя, наклонился и поднял крысу за хвост. – Мне казалось, что я всех их уже потравил. Завтра разбросаю по углам свежего яду.