Заложник

Лёжа на холодном полу и пытаясь прийти в себя, Виктор прокручивал в голове события минувших суток. Он хотел понять, мог ли он поступить иначе и разрешить проблему в зародыше. Но кругом выходило, что и то хуйня, и то хуйня, и обе эти хуйни такие, что ну его нахуй. Выбор был между мучениями Джейса Талиса и заключением десятка заунских подростков в Тихом Омуте. Виктор открыл глаза и, с трудом подтянув больную ногу, принял сидячее положение, опёршись на стену. Мелочь облепила его со всех сторон и притихла. Талис стоял в глубине своего загона: он гордо расправил плечи и глубоко дышал, видимо, стремясь восстановить сбитое во время потасовки дыхание. Его взгляд был таким же, как вчера: злость, обида, а на самом дне – страх. Ужас. Отчаяние загнанного в угол зверя. Несмотря на то, что его взгляд постоянно стремился расфокусироваться, Виктор сумел рассмотреть кровь на запястьях пленника. Видимо, в пылу самозащиты он не разбирал, как удобнее целиться в обидчиков закованными в наручники руками. – То, что вы устроили – полный пиздец даже относительно того, что само его похищение было полным пиздецом, – злобно прошипел он, не глядя ни на кого конкретно. – Он первый начал! – «Он первый начал», – Виктор скорчил полоумную гримасу и передразнил говорившего идиотским голосом. – Тебе сколько лет, опездол? Вы вообще понимаете серьёзность ситуации, в которой оказались? Тишина была ему ответом. – Это. Абсолютно. Ненормально, – продолжил Виктор, устало потирая лоб. – Вот именно, – негромко отозвался Талис, заставляя Виктора вскинуть на него взгляд, в котором тревога мешалась с осознанием собственной вины. На какое-то время снова воцарилась тишина. – Я отказываюсь, – продолжил Джейс, стараясь, чтобы его голос звучал уверенно и непреклонно. Ему это почти удавалось; лишь кое-где проскальзывали истеричные нотки. – Я отказываюсь это терпеть. Это бесчеловечно: держать меня в клетке как ярмарочного уродца, в которого швыряются тухлыми яйцами безмозглые детишки. Пока условия моего содержания не улучшатся, я не буду предлагать вам никакого плана по моему безопасному возвращению в Пилтовер. Да, вы можете убить меня и избавиться от моего тела так, что меня никто не найдёт. Но неужели вы думаете, что Главу Совета не будут искать везде, в том числе в Зауне? И неужели вы не знаете, что рейды миротворцев никогда не обходятся без жертв и арестов нижних? Несколько мелких презрительно сплюнули на пол в ответ на слово «нижних». – Может, это, – кто-то шмыгнул носом прямо над ухом у Виктора, – порешим его и подбросим трупак на улицы Пилтовера? – Я не буду покрывать убийц, – холодно отозвался Виктор. – Может, тогда ещё и меня убьёте, а? Чё молчите, пиздюшата? – Да ладно тебе, профессор… – Это, – с энтузиазмом начал, кажется, Джерри, – давай переселим его к тебе в подвал, профессор? Ты же живёшь один, подвал глубокий. Там будет всяко лучше, чем здесь. – Какая замечательная, блять, идея. Таким образом я превращусь в единоличного похитителя, а вы, пиздюшата, умоете руки. – Не ну он же наши лица тоже запомнил… – Я согласен! – громко выпалил Джейс. *** Он действительно начал первым: когда подрастающие криминальные элементы принесли ему еду и воду и вынесли отхожее ведро, Джейс не удержался и назвал их пищу помоями. Один из похитителей с почти детской обидой ответил, что эту пищу его семья ест каждый день. Другие малолетние преступники выразились похлеще – так и началась эта потасовка со швырянием в него банок из-под пива, в разгар которой появился задохлик-глава ОПГ. Несмотря ни на что, Джейс был рад его появлению; в его случае можно было рассчитывать хоть на какие-то крупицы здравого смысла, тогда как мелкие зверята, казалось, были готовы растерзать его лишь из ненависти к жителям Верхнего Города. Джейс был очень зол. А ещё ему было очень, очень страшно. От переплетения этих ярких и разнонаправленных чувств его тело лихорадило. А может, дело было в ночёвке в заброшенном здании и отравленном воздухе Зауна. Его пугало не только то, сохранят ли ему жизнь – но и то, в каких условиях эта жизнь будет проходить. Не станет ли швыряние в него жестяных банок лишь началом? На что ещё способен заунский сброд, упивающийся своей властью над пленённым, беспомощным верхним? Это чувство – беспомощность – ужасало его больше всего. Конечно, он будет защищать свою жизнь и честь до последнего; но он в меньшинстве, на вражеской территории, закованный в ошейник, способный его убить. И лучшее, на что он может рассчитывать – это здравомыслие и милосердие полуживого наркомана. – Я согласен! – почти заорал он сразу же, как перед ним замаячила перспектива переселения в подвал «профессорского» дома. Мозг лихорадочно работал. Со взрослым проще договориться. На него можно напасть, если придумать, как обойти систему «электропастуха»: вон он, на ногах еле держится. Один удар вполсилы – и он в отключке. В доме задохлика он, вероятно, будет защищён от неконтролируемых посягательств безумных заунитских зверёнышей. Скорее всего, рядом с этим домом живут и другие люди; значит, появится вероятность до кого-нибудь докричаться и попросить о помощи. Осталось только убедить похитителей, что это решение не подвергнет их опасности. – Отведёте меня в тёмное время суток, наденете мешок на голову. Ты придумал эту пыточную систему? – Джейс ткнул пальцем в задохлика, тот как-то печально кивнул. – Значит, придумаешь и пульт дистанционного управления, чтобы угрожать мне разрядом тока, если я попытаюсь сбежать. Подвал – это тупик. Обмотаешь проводами дверь и лестницу, и я не смогу ни выбраться, ни докричаться до соседей. И чтоб этих мелких пидорасов я возле себя больше не видел! Джейс поздно понял, что в запале переборщил с последней фразой. Около десятка злобных пар глаз тут же уставились на него, словно это была свора диких собак, готовых наброситься на добычу. – Кто тут ещё пидорас, – ядовито оскалился кто-то из них. Задохлик медленно поднялся на ноги, сохраняя молчание. Когда их взгляды встретились, у того в глазах снова плескалась какая-то странная, не очень подходящая ситуации печаль. – Так и сделаем, – тихо произнёс он, и Джейс непроизвольно выдохнул, словно сбросил с плеч огромную тяжесть.