Артефакт из прошлого

      Гермиона никогда специально не интересовалась наследием Основателей. На первых курсах, когда книги были для нее истиной в последней инстанции, она просто принимала за аксиому факты их существования и расхождения в датах. Сейчас, изучая документы Хогвартса, предоставленные ей Минервой, она тоже не задавалась вопросом: почему четыре величайших волшебника, на чьем наследии воспитывались десятки поколений магов, не оставили ни единого фактического подтверждения конкретного времени своего существования. Артефакты, книги, знания, сам Хогвартс, в конце концов, но не даты. Тщательно вымаранные со страниц сфальсифицированной по ее вине истории. Чтобы обеспечить потомкам «верное толкование событий».       — Мнения историков сводятся к тому, что Основатели жили в десятом веке, на это указывает множество косвенных факторов: состав чернил, возраст бумаги, исторические памятки, — торопливо рассуждала Гермиона, хотя ее никто не прерывал, — но даже если ориентироваться по правлению Вильгельма, то ему было около сорока лет, когда он взошел на престол. Вряд ли его сподвижники были младше, наоборот, если Основатели имели такое влияние на короля, скорее всего, они были его старше. Выходит, что сейчас Основателям должно быть хорошо так за сотню.       — Ну, во-первых, — заметил Невилл, — волшебники живут дольше… Вспомните Дамблдора, он прожил до ста пятнадцати и, если бы не проклятие, вполне бы протянул еще с десяток лет.       — Но не двести с гаком! К тому же Дамблдор и выглядел на свои сто пятнадцать, — возразил Гарри, — а Годрик запрыгивает на коня в кольчуге и полном облачении без посторонней помощи.       — А во-вторых, — сердито сверкнув на Поттера глазами, продолжил Лонгботтом, — существует немало зелий, обрядов и всего такого, значительно замедляющих старение. А мы с вами находимся в том времени, когда кровная магия и темная ритуалистика не запрещены.       — Гильом — поздний ребенок, — невпопад заметил Малфой, — по некоторым его оговоркам понятно, что Арманду давно пора на покой, но его держит тот факт, что сын еще недостаточно окреп для самостоятельного плавания. Думаю, Лонгботтом прав. Я не знаю, что используют Основатели, чтобы продлить себе жизнь, но это что-то невероятно редкое и эффективное.       — Философский камень? — предположил Гарри.       — Эликсир жизни изобретут в четырнадцатом веке, — возразил Малфой, — во всяком случае — официально. К тому же эликсир жизни держит душу в теле и не дает ему умереть от естественных причин. Но не возвращает молодость.       — А молодость ли это? — задумчиво спросила Гермиона. Хотя ей было очень стыдно в этом признаваться, она пересказала свой сегодняшний странный разговор с Ровеной.       — Учитывая то, как она выглядела, я сначала подумала, что это… эм… побочная черта увлеченных и гениальных людей. Но если принять во внимание сто с лишним лет, то рассеянность, замедленная речь, залипание в стену, нестабильность внимания, ностальгические воспоминания о юности — явные признаки склероза, — закончила она свою мысль.       — Когда мы проходили проверку крови, она показалась мне вполне нормальной, — осторожно возразил Гарри, — сдержанной, сосредоточенной. И вела она себя соответственно возрасту, на который выглядела.       — А скажи, Грейнджер, — заинтересовался Драко, — когда ты разговаривала с леди Равенкло в башне, на ней была диадема?       Гермиона открыла уже было рот для ответа, но тут же его закрыла, озаренная пониманием. Малфой многозначительно поднял брови, скорчив комичную мордашку.       — Ума палата — дороже злата. Реликвия Основательницы, которая даровала всякому, кто наденет ее, ясность мысли, близкую к гениальности, — с сарказмом сказал он, — на самом деле была лекарством от склероза. Мерлин, стоило попасть в прошлое исключительно ради того, чтобы развеять все эти мифы.       — Да, — проворчал Гарри, — Волдеморт бы жутко обломался, если бы знал, на что истратил свой крестраж.       Гермиона на это невесело фыркнула, а Малфой с Невиллом дружно вздрогнули и скривились.       — Итак, давайте предположим, что теория Грейнджер верна, — сказал Драко, поднимаясь с места. Гермиона, вспомнив, как он наматывал круги по избушке, поспешно устроилась у стены, освобождая пространство. — Основатели неплохо так постарались, чтобы создать себе определенное амплуа. Леди Ровена явно приложила руку к тому, чтобы в хрониках не осталось конкретных дат их деятельности, потому что не хотела, чтобы в будущем что-то могло очернить их образ. Следовательно, это нечто действительно отвратительное даже по меркам местного времени.       — Мертвые дети в гробнице? — тихо спросил Невилл. — Вполне себе подходит под определение темной ритуалистики. Что, если тот артефакт был нужен для чего-то подобного?       — Не исключено, — мрачно признал Малфой, — и если выброса силы от тех камней хватило для переноса нас на девятьсот лет назад, боюсь, что эта магия вне пределов нашего разума и возможностей. Возможно даже, что вне пределов самих Основателей.       — Osculum Mortis? Цветы самой Смерти, — прошептала Гермиона, — как бузинная палочка и мантия-невидимка.       В чулане повисла натянутая тишина. Малфой задумчиво пялился в стену, как будто надеялся найти там ответы на вопросы. Тишину прервал громко заурчавший живот Невилла. Лонгботтом поспешно подтянул колени к груди, как будто это как-то могло помочь, и покраснел от смущения:       — Извините, но мы же вроде собирались на обед…       — Лонгботтом прав, — вздохнул Малфой, — пора возвращаться, меня там, скорее всего, уже хватились.       — А чем вообще занимается Салазар в своем змеюшнике? — с интересом спросил Гарри, поднимаясь с пола. — Хельга с Годриком явно руководят стройкой, Ровена переписывает историю, а Слизерин? Строит Тайную комнату?       — Обустраивает будущие зельеварни, — скривился Драко. — Его ученики в основном занимаются подготовкой ингредиентов, следят за температурой, записывают эксперименты и все такое. Избранные ученики. А такие грязнокровки, как я, — с нескрываемым сарказмом добавил он, — отмывают котлы после этих опытов, выдавливают гной бубонтюбера и растят плесень на слизи флоббер-червей.       — Кто же знал, что справедливость восторжествует таким способом. Проклятья, как и куры, возвращаются на насест, — беззлобно улыбнулся Невилл, легонько ткнув Малфоя кулаком в плечо. Тот демонстративно закатил глаза.       — То, что об этом не кричали на каждом углу, не значит, что Снейп не наказывал нас отработками.       — Малфой, — неожиданно спросил Гарри, — так у тебя есть доступ к ингредиентам?       — Смотря к каким, — ответил тот. — А что, у тебя острая потребность в гное бубонтюбера?       — Нет, — серьезно ответил Гарри, — мне нужны волосы из гривы или шерсть единорога, сердечная жила дракона, возможно, кости фестрала?       — Ну у тебя и запросы, — фыркнул Драко. — Сердце дракона, кости фестрала — такое если и есть, то точно не в общем доступе. Вот шерсть или волос единорога еще можно достать, они вечно линяют. А зачем тебе?       — Я подумал, что самое время нам обзавестись волшебными палочками. А у вас тут совершенно случайно затесался в компанию человек, которого почти уговорили сдавать экзамен на мастерство.

***

      — Что принадлежит тебе, но пользуются этим другие?       — Это какая-то вещь? Что-то изготовленное мной для других! Зелья? Пожелания? Мысли?       «Нелепый вопрос, — подумала Гермиона, глядя на Хьюго Дуэйна, раздраженно пытающегося войти в башню Равенкло, — на него можно подобрать дюжину подходящих ответов. Но леди Ровена избегает очевидных и примитивных решений…»       — Имя, — негромко подсказала она.       — Это было просто, — отозвалась голова орла, и Гермионе почудилась в механическом голосе легкая издевка. Дверь с щелчком отворилась. Помощник Салазара резко развернулся, пристально зыркнув на девочку. У него было узкое, костлявое лицо с щегольскими усиками, пожалуй, даже приятное, если бы не легкая безуминка в глазах. Грейнджер машинально отметила, что, будь у него шевелюра потемнее и погуще, из Дуэйна вышел бы неплохой предок для семейства Блэк. Хотя, чем Мерлин не шутит, возможно, через пару столетий это и произойдет.       Она не ожидала какой-либо благодарности, скорее даже наоборот. Мало кому бы понравилось, что какая-то грязнокровка стала свидетелем того, что зачарованная дверь считает тебя недостаточно умным. Однако Хьюго, поджав губы, сподобился даже на благодарный кивок и, входя в гостиную, придержал дверь. Гермиона благоразумно сразу юркнула за стеллажи, хотя на этот раз причина подняться в библиотеку Основательницы у нее была вполне официальная: Спенсер отправил вернуть книги на места. Грейнджер ни капли не удивилась его осведомленности, скорее даже немного обеспокоилась — выходило, что расслабляться рядом с Ровеной было опасно. Несмотря на подкравшийся склероз и отсутствие диадемы, Основательница запомнила девочку, которая прошла стража ее башни.       — Барон Дуэйн? — громким шепотом окликнула Хьюго одна из молоденьких волшебниц. — Леди Ровена уже спустилась в Большой зал.       — У меня дело к леди Хелене, — ровным тоном отозвался Хьюго.       — Не стоит докучать ей своим обществом, госпожа ясно дала понять вам, что ей неприятны эти ухаживания, — Гермионе показалось, что говорившая нарочно повысила голос.       — Я не нуждаюсь в ваших советах, Вайолет, — резко откликнулся Дуэйн. Раздался какой-то шорох и тоненький девичий писк. — Сообщите о моем визите и поторопитесь, пока я не проклял вас.       — Вы… Вы не посмеете!       — Вы действительно думаете, что мне что-то за это будет? Мне достаточно сделать пару намеков констеблю, и вам закроют доступ в башню! Даже травить не придется! Шевелитесь!       Гермиона не выдержала любопытства и украдкой высунулась из-за стеллажа, чтобы увидеть, как полненькая волшебница очень странной походкой, будто проглотила кол, поспешила к винтовой лестнице, что вела на террасу на крыше. Хьюго раздраженно прятал палочку в широкий рукав. Все остальные, кто был в гостиной, старательно делали вид, что поглощены своими делами.       Интересно, если Хьюго действительно барон, да еще и со Слизерина… Не тот ли он барон, который однажды не удержит в узде свою ярость, а в результате у Слизерина и Равенкло появятся два привидения? А если да, то почему нигде нет упоминаний о бароне Хобарте из Гриффиндора? Судя по реакции Хелены, его общества она не чуралась.       «Возможно, Дуэйн таки устранил конкурента, а Годрик не стал вступаться?» — рассеянно подумала Гермиона, ставя книгу на полку. В отличие от умной Хогвартской Библиотеки, где чары сами подхватывали фолиант и возвращали его на место, здесь надо было кочевряжиться самой. И, как назло, все книги были с верхних полок, вынуждая Гермиону становиться на цыпочки и подпрыгивать. Она вытянулась, пытаясь попасть переплетом в нужную щель, когда кто-то неожиданно вытащил книгу у нее из руки и легко поставил на место.       — Ой! — Гермиона обернулась и едва не уткнулась носом в бархатный жилет стоявшего позади нее Хьюго. — Благодарю, барон.       Тот спазматически дернул уголком рта, но ответить не успел, потому что откуда-то из недр Хогвартса раздался гулкий, вибрирующий звук: «Бом-м-м!».       Гермиона почувствовала, как закружилась голова, в ушах противно зазвенела приставучая рождественская песенка, она покачнулась, теряя равновесие, но мужчина успел подхватить ее за плечо, не давая упасть.       — Что это было? — испуганно спросила Грейнджер и вздрогнула, когда ее прошила еще одна волна вибрации: «Бом-м-м!». Чем-то это напоминало легкий удар током.       — Колокол Хогвартса призвал волшебника, — сухо ответил будущий Кровавый Барон и добавил: — Двоих.       Любой, кто читал Историю Хогвартса, прекрасно знал про существование Книги Душ. Когда, еще дома, Гермиона перечитывала только что купленный толстенный талмуд, она оставила себе закладку на этом месте, решив, что обязательно попытается найти башню Книги и Пера в школе, чтобы собственными глазами увидеть свое имя, а может, даже стать свидетелем, как зачарованное перо впишет в историю нового волшебника. Увы, за все семь лет учебы она так и не добралась до укромного уголка с Книгой Душ.       Не сдержав любопытства, Гермиона вышла вслед за слизеринцем из-за стеллажей к окну. Из башни было хорошо видно, как со двора с гиканьем разъезжаются в разные стороны конные отряды по пять человек. В темноте яркие точки их факелов казались глазами ночных чудовищ.       — Зима — не лучшее время, — негромко сказал барон Дуэйн, — могут и не успеть.       — Почему? — машинально спросила Гермиона, запоздало вспомнив собственное прибытие. Однако Хьюго вопрос от одиннадцатилетней девочки ничуть не удивил.       — Хогвартс окружают сложные и сильные чары, которые не дают простым людям без дара обнаружить это место, — Дуэйн вытащил из кармана небольшой клочок пергамента, извлёк из корзины у камина небольшой уголек и нарисовал круг, в котором поставил жирную точку. — Вот здесь мы бы нашли юного мага, не существуй охранных чар. Однако… — барон смял листочек бумаги в комочек, — теперь мир вокруг замка — вот такой же смятый. Пространство изломано, поэтому когда Колокол призывает волшебника, никогда не известно, где именно он окажется.       — Зима и ночь, — тихо сказала Гермиона, — они могут замерзнуть быстрее, чем их найдут.       — Не волнуйся, девочка, — раздался позади голос Хелены, — в каждом отряде есть зачарованный колокольчик. Будущие ученики сами выходят на звук. Очередное безумное изобретение моей матери. Невероятное сочетание бессмысленной жестокости и искусства при колоссальных затратах волшебства.       — Моя леди, — Гермиона почтительно присела, но на нее уже никто не смотрел.       — Вы не правы, — пылко заметил Хьюго, отбрасывая пергамент в огонь. Гермионе показалось, что у него немного порозовели щеки от смущения, — все, к чему приложила руку леди Ровена, — совершенство.       «Средневековый пикапер, — чувствуя себя категорически не в своей тарелке, подумала Гермиона. — Почему так неловко говорит комплименты он, а стыдно мне?»       Судя по вымученному взгляду Хелены Равенкло, она считала приблизительно так же.       — Матушки здесь нет, льстить совершенно не обязательно, барон, — сухо сказала она.       — Моя леди, я имел в виду…       — Я знаю, что вы имели в виду, — перебила мужчину Хелена. — Вы желали что-то обсудить? Идемте, не будем терять время, скоро ужин, а матушка не терпит опозданий.