Артефакт из прошлого

      — Объясни мне, пожалуйста, почему в старину туалет называли гардеробом? — жалобно спросил Невилл. — Точнее, не это. Как так вышло, что в современности гардеробная — это комната для хранения одежды?       Да, у Лонгботтома со среднеанглийским было приблизительно так же, как и у Гарри. Гермиона очень надеялась, что Невилл добыл необходимую ему информацию о туалете до того, как с ним случился какой-нибудь конфуз. Хогвартс строили по всем правилам современной архитектурной науки. Поэтому туалет представлял собой небольшой эркер в башне с дыркой в полу. Там было холодно и весьма неуютно. Хотя что-то ей подсказывало, что для себя Основатели придумали что-то другое, а не морозили задницы на сквозняке, рискуя заработать цистит или еще что похуже.       — Предполагалось, что запах отпугивает насекомых, — ответила она, — поэтому одежду тоже хранили там же. А потом помещение изменилось, а название осталось.       — На втором курсе мы были на полевой практике, — Невилл грустно почесал грязную щеку, — жили в палатках, нас учили устраивать походные туалеты. Но к такому жизнь меня не готовила. Я по привычке пошел в тот туалет, что за Большим Залом, но там сейчас хранят торф и уголь для растопки каминов.       — Как ты? — сочувственно спросила Гермиона.       В тот же вечер выяснилось, что Спенсер в замке служил констеблем. Не тот, который полицейский, а — придворный чин местного времени — управляющий замка. Спенсер был вторым лицом в Хогвартсе после сенешаля Хобарта, но, в отличие от него, был неблагородного происхождения. Так что обращаться к нему можно было просто: мистер Спенсер. Однако миссис Нотли очень рекомендовала называть его по должности. Спенсер был доверенным лицом Ровены и Хельги, скрыто враждовал с Хобартом и открыто покровительствовал Хьюго Дуэйну. Последний служил Салазару, но Гермиона пока не выяснила, в каком качестве. Ищейка предположила, что Хобарт, Спенсер и Дуэйн — это своеобразные прототипы деканов факультетов, поскольку для всех жителей замка именно они были высшим руководством. Сами же Основатели… Ну… Гермиона предполагала, что для среднестатистического обитателя Хогвартса общение с кем-то из Основателей приравнивалось к аудиенции с монархом. При случайной встрече надо было обязательно поклониться, выказать почтение и максимально оперативно слиться с местностью. Ни в коем случае не заговаривать первой, а открывать рот исключительно в том случае, если к тебе обращаются.       Проверка крови — это был единственный раз, когда Основатели соизволили обратить на новоприбывших внимание. Нет, так-то у каждого была своя свита, привилегированный класс — но чтобы грязнокровкам попасть туда, надо было прыгнуть выше головы. А грязнокровками, похоже, здесь называли всех, кто не принадлежал тем родам, которые вместе с Завоевателем прибыли с материка, а еще тех, кто не получил права владеть палочкой. Видимо, дело было в том, что никому не хотелось отслеживать родословную местных магических семей.       Спенсер отдал Гермиону на попечение миссис Нотли, которая, похоже, выполняла функции одной из экономок. Эта грубоватая, но, в целом, относительно приятная женщина выделила ей безразмерную пару обуви, две пары вязаных чулок и подобрала несколько платьев из простой, но теплой ткани. Однако уже днем Грейнджер несколько повысила свои позиции. Констебль отвел ее в «библиотеку» (хотя, какая это была библиотека — смех один!), где велел прочитать несколько страниц на среднеанглийском, латыни и нормандском (вот здесь возникли некоторые трудности), убедился, что она умеет писать и считать. Так у Гермионы появились обязанности скриптора. Это были даже не ученики, а кандидаты в ученики леди Равенкло. Они переписывали, приводили в порядок записи, протоколировали эксперименты, искали и записывали для нее информацию. Всего их было восемь человек, Гермиона стала девятой. Помимо нее были еще две девушки. Одну звали Анна — ей было лет пятнадцать, вторую — Эмма, она была на пару лет старше. Гермиону поселили вместе с ними.       — Терпимо, — пожал плечами Невилл и снова почесал грязную щеку, — собираю сажу и чищу камины. Тяжеловато, но кормят неплохо. Местные ребята считают меня дурачком, потому что я их понимаю через слово, но помогают, чем могут. Хожу, слушаю, пытаюсь сообразить, как напроситься работать в огороды.       — Гарри или Драко не видел? — обеспокоено спросила Грейнджер. Пока местами, где она могла бывать в Хогвартсе, не вызывая подозрений, были только спальня, рабочий кабинет и кухня. Спенсер велел Анне первое время присматривать за ней, и хотя последняя была не в восторге от этого поручения, она в меру своих сил опекала новенькую.       — Видел Гарри, — ответил Невилл. — Пару раз его присылали на кухню за едой для караульных. Толком поговорить не вышло, с ним постоянно рядом какой-то крепыш. Надо немного освоиться, чтобы за нами перестали присматривать.       — Надеюсь, Малфой никуда не влип, — мрачно сказала Гермиона, не без основания полагавшая, что без Драко с его знанием рунной магии вернуться домой им не светит, — с него станется. Ляпнет что-нибудь в своем репертуаре, ему язык отрежут или повесят…       — Не ляпнет, — успокоил ее Невилл, безмятежно проигнорировав скептический взгляд, — это он в детстве был засранцем, а сейчас мозги на место встали. Кстати, про виселицу. Тебе знакома фамилия Вудкрофт?       — Энгист из Вудкрофта. Основатель Хогсмида, — машинально ответила Гермиона. — Там еще на площади стояла его статуя, помнишь?       — О, точно! У меня же была его карточка из шоколадной лягушки! — посветлел лицом Невилл. Он помолчал немного, а потом заговорил торопливым шепотом: — В общем, у нас там относительно сработавшийся коллектив, плюс на кухне много женщин, а женщины — это всегда разговоры. Я, конечно, понял не все, но общая картина такова: этого мальчика повесили в назидание жителям деревни. Кто-то из местных прятал ребенка-волшебника, но об этом как-то стало известно. Всех тех, чьи семьи живут в Хогсмиде, заставили тянуть жребий.       — Какая жестокость! — еле слышно прошептала Гермиона, вспомнив проступающий сквозь чад горящей смолы силуэт. — Он же совсем ребенок!       — По какой-то причине сокрытие детей-волшебников — серьезное преступление, — мрачно сказал Невилл, — причем, если вспомнить как проверяли нас, становится ясно, что Основатели ищут чистокровных. Возможно даже кого-то конкретного.       — Для того, чтобы разобраться во всем этом, надо прожить здесь немного дольше, чем три дня, — вздохнула Гермиона. Она приоткрыла дверь чулана, где они прятались, и внимательно осмотрела коридор. Остро не хватало палочки и возможности наколдовать простенький Темпус, чтобы сориентироваться во времени. Обед вот-вот должен был кончиться, а значит, Анна могла ее хватиться.       — Тебе пора? — проницательно спросил Невилл. — Сможем встретиться здесь после ужина?       В отличие от нее, Лонгботтом уже вполне себе свободно передвигался в пределах первого этажа, заднего двора и кухонь.       — Постараюсь, но не гарантирую, — честно ответила Гермиона. Она крепко обняла Невилла на прощание и аккуратно выскользнула из-за двери в коридор.       Пока в Хогвартсе еще не было факультетов, но у каждого Основателя была своя свита или, как это здесь называлось, «двор». Они могли заговаривать с сюзеренами, принимать с ними пищу в Большом Зале, а не в отдельном помещении возле кухни, а еще, как подметила Гермиона, все они поверх обычной одежды носили мантии и у них были палочки. Причем возраст был абсолютно не принципиален. Видимо, дело было в чистоте крови, родовитости и каких-то отдельных качествах, ценимых Основателями.       Сейчас двери Большого зала были распахнуты. Деловитой струйкой туда-сюда сновала прислуга, слышны были негромкие разговоры и звон посуды. Гермиона остановилась, не подходя близко к створке, чтобы не мешать входящим и выходящим. Особенно внимательно она приглядывалась к блондинам, но ее надежды не оправдались — среди тех, кто сидел за столами, Малфоя не было.       — А! Вот ты где! — раздался над ее головой голос Эммы. — А я уже думала, что ты потерялась! Нельзя вот так исчезать без предупреждения! Анна повсюду тебя ищет!       — Прошу прощения, — Гермиона старалась использовать максимально устойчивые формулировки, чтобы не ляпнуть чего-то такого, что будет не соответствовать этому времени. Дополнительная сложность еще состояла в том, что местная интеллигенция активно мешала свою речь с нормандской, поскольку именно этого требовала мода текущего времени. А будущие равенкловцы, даже те, кто не входил в число свиты, активно этому подражали. — Я задумалась.       Эмма криво дернула уголком рта. Она была высокой, худой и не очень красивой. Похоже, что в детстве она перенесла оспу, потому что лицо ее было неровным, будто кто-то в упор выстрелил в нее мелкой дробью. Гермиона предполагала, что именно из-за этого Эмма до сих пор не была в числе тех девушек, что составляли свиту Хелены, потому как по возрасту она давно уже должна была пополнить число потенциальных невест.       — Хочешь туда? — кивнув подбородком на двери, спросила она. — Миссис Нотли говорила, что ты из благородных.       — У них есть волшебная палочка и они могут колдовать, — обтекаемо ответила Гермиона, которая старалась не опровергать, но и не соглашаться с мнением о своем дворянском происхождении.       — Леди Ровена выбрала тебя за ум, Гермиона, — тихо сказала Эмма. Она резко сжала пальцы в кулак и на ближайшем факеле погас огонь. — Лучше быть дальновидной грязнокровкой без палочки и есть на кухне с крестьянами, чем разумной благородной ведьмой с палочкой.       Она разжала пальцы и пламя на факеле заплясало снова. Гермиона растерялась, не зная, на что реагировать: на столь явную демонстрацию беспалочковой магии или подбор эпитетов. Эмма бросила на нее пристальный взгляд и неторопливо направилась к лестнице.       — Подожди! — машинально окликнула ее Гермиона и бросилась догонять. — Почему? Ведь колдовство с помощью проводника дает больше возможностей!       — С помощью чего? — удивилась девушка.       — Волшебная палочка помогает освоить больше заклинаний, — злясь на свой язык, пояснила Гермиона, — сложные чары без палочки не сотворить.       — О, так ты хочешь стать ученицей нашей леди? В таком случае забудь обо всем, что я сказала. Если хочешь, чтобы на тебя обратили внимание, попроси констебля Спенсера, чтобы он порекомендовал тебя в Башню леди Равенкло, — тон Эммы звучал нейтрально-любезно, но Гермионе он чем-то напомнил голос матери, когда ее просили посоветовать других дантистов подешевле. — Если леди Ровена заметит твой талант и старание, то ты очень скоро получишь палочку и место за столом в Большом зале.       — Спасибо за совет, — ответила Гермиона, как никогда ощущая себя двенадцатилетней девочкой.       «Похоже, что я ошиблась. И Эмма вовсе не из-за своей внешности до сих пор не в числе свиты… И тогда возникает логичный вопрос: почему Эмма предпочитает оставаться дальновидной грязнокровкой?»