Артефакт из прошлого

      Когда их поставили перед Основателями, Гермиона почувствовала, что ее затошнило. Голова кружилась, во рту было кисло, но чары держали крепко, не позволяя даже вжать голову в плечи. Теперь становилось понятно, почему присутствующие за столом выглядели так неважно. Мощь Основателей оказалась невероятно подавляющей, рядом с ними Гермиона ощущала себя ничтожной и слабой, как новорожденный слепой котенок.       Всю жизнь она воспринимала четырех создателей Хогвартса мудрыми, добрыми (ну, может, кроме Слизерина) и гениальными магами, собравшими и давшими старт в жизни под крышей школы сотням юных волшебников — эдакими Дамблдорами на минималках. Реальность десятого века оказалась куда более жестокой.       — Спенсер мог и не говорить, я и сам это вижу, — Салазар опустился на корточки, внимательно разглядывая лицо Малфоя. — Эти глаза — фамильная черта. Похоже, Арманд совсем страх потерял, если попытался тебя от меня спрятать…       — Смерть Эсилии ничему его не научила, — с некоторым сожалением заметила Хельга, ставя на стол высокую золотую чашу. Гермиона подумала, что для полного бинго не хватает только медальона, хотя, возможно, последний был у волшебника под мантией.       — Если у твоего отца так много наследников, как думаешь, это будет хорошим уроком, что когда он явится выказать нам свое почтение на Йоль, то обнаружит одного из них на виселице? — тихо рассмеялся Слизерин, и у Гермионы по плечам поползли мурашки. Она увидела, что Малфой стал буквально белым от ужаса, но это была единственная реакция, доступная ему под чарами.       — Агуаменти, — стукнула палочкой по чаше Хельга, наполняя ее водой. Спенсер почтительно поднес ей серебряный атам, и ведьма, перехватив безвольную руку Малфоя, резко чиркнула лезвием по его ладони, собирая кровь в чашу.       Несколько секунд Салазар и Хельга внимательно изучали ее содержимое, а затем Слизерин неожиданно расхохотался.       — Что там такое? — с легким интересом спросила Ровена, обходя стол с другой стороны.       — Вы не поверите, моя леди, мальчишка — грязнокровка! Старина Арманд нагулял себе где-то ублюдка и, похоже, и сам об этом не в курсе, — вытирая заслезившиеся от смеха глаза, сказал Слизерин.       — Кровь Малфоев слишком слаба, — подтвердила Хельга, — от мальчишки была бы польза, будь Эсилия еще жива. А так…       «Конечно, — машинально подумала Гермиона, — кровь Малфоев за тысячу лет была порядком разбавлена… Сильный удар по самолюбию. В одночасье стать грязнокровкой…»       — Я заберу его себе, — хмыкнул Слизерин, — наследник рода, Гильом, слишком задирает нос. Арманд излишне громко убеждал всех в своей чистоте и верности, так что этот мальчишка будет живым позором, пощечиной семейству Малфой. Надеюсь, никто не против?       Он цепко схватил Драко за плечо и хищно вскинул глаза на соратников, однако никто не спешил ему возражать. Только леди Равенкло, шурша длинными юбками, приблизилась к ним, с любопытством заглядывая в лицо Малфою.       — Как тебя зовут, мальчик? — подхватив Драко за острый подбородок, спросила Ровена.       — Драко, моя леди, — безжизненным, пустым голосом ответил тот.       — Твой отец лорд Арманд Малфой?       — Нет, моя леди.       — Как зовут твою мать? Ты знаешь фамилию ее семьи?       — Нарцисса Блэк, моя леди, — не меняя интонации, ответил блондин. Гермиона предположила, что наложенные на них чары имели еще одно дополнительное свойство, чем-то схожее на Веритасерум, вынуждая отвечать непосредственно на заданный вопрос.       — Нарцисса Блэк… — задумчиво протянула Хельга. — Не помню такой фамилии…       — Какая-нибудь простачка, — пожал плечами Гриффиндор, — у местных в ходу такие фамилии: Блэки, Уайты, Рэды…       — Ты знаешь, с кем тебе выпала честь говорить, Драко? — продолжила допрос Ровена.       — Да, моя леди. Основатели Хогвартса. Величайшие волшебники своего времени.       Ровена самодовольно усмехнулась, оглядываясь на Годрика.       — Уже даже бастарды знают… А впрочем, не удивлюсь, если мальчишка шел сюда нарочно. Отец может признать его, он должен будет принести клятву.       Следующей на проверку выдернули ее. Гермиона ожидала какой-то особой боли, но руку весьма буднично обожгло порезом, а кровь, вылитая в чашу, абсолютно привычно растворилась в воде. Каким образом Хельга определяла статус волшебника — оставалось загадкой.       — Грязнокровка, — вынесла приговор волшебница, — не вижу совпадений с наследием ни одного рода. Но кровь сильна, из девочки выйдет хорошая ведьма.       — Обратите внимание на ее руки, моя леди, — мягко проговорил Спенсер.       Хельга равнодушно перевернула ладонь Гермионы. У самой Основательницы руки были грубые, покрытые мелкими трещинками и мозолями. Рука Гермионы по сравнению с ее смотрелась рукой принцессы.       — Девчонка из благородных? У Его Величества немаленький двор, — пожала плечами Хельга, — здесь таких добрая половина.       — Нет, думаю, Спенсер имел в виду совсем другое, — негромко сказала Ровена, разворачивая ладонь Гермионы и проводя кончиками пальцев по характерному утолщению на фаланге среднего пальца, — эта маленькая леди много писала. Как тебя зовут, дитя?       Глаза у нее были очень красивые. Карие, как у самой Гермионы, и завораживающе глубокие. Ищейка почувствовала неожиданное расположение к обладательнице таких прекрасных глаз, поэтому охотно ответила на заданный вопрос.       — Гермиона, моя леди.       Вообще-то надо было представиться полностью, но ведь вопрос звучал совершенно конкретно. Не стоит тратить время такой восхитительной волшебницы, как эта.       — Ты права, Хельга, крестьяне не знают таких имен… А впрочем, неважно, насколько благородна ее кровь, я не собираюсь возвращать ее семье. Ты умеешь читать и писать, Гермиона?       — Да, моя леди.       Взгляд Ровены из доброго снова стал пронизывающим и предвкушающим.       — У тебя зоркий глаз, Спенсер. Завтра же выясни ее возможности и приставь к делу.       — Благодарю, моя леди, все будет исполнено, — Спенсер низко поклонился, отводя Гермиону в сторону. Рядом с ним в голове прояснилось и даже дышать стало легче. Вот только теперь Гермиона была лишена возможности видеть остальных, поэтому в ее распоряжении был только слух.       — Между этими двумя я выберу того, что покрепче, — деловито сказала Хельга Хаффлпафф, — его можно будет отправить на кухню или работать на огороды. А этот заморыш не протянет и недели.       — Забирай обоих, — фыркнул в ответ Гриффиндор, — у меня он не выдержит и пары дней.       — Я бы не торопилась с выводами, — негромко прожурчала Ровена. — Мой лорд, обратите внимание, мне кажется, или этот мальчик проклят? Я не настолько сильна в Темных искусствах.       — Хм… — задумчиво протянул Салазар. — Это определенно порождение Темной магии. По всем законам мальчишка давно уже должен быть мертв, но его сила каким-то образом сдерживает это нечто и не дает поработить себя. Очень… многообещающий потенциал.       Резко скрипнул ножками трон, Годрик решительно выбирался из-за стола. Гермиона затаила дыхание, вслушиваясь в его тяжелые шаги. Это, конечно, не кончится хорошо. Такие напряженные паузы никогда не заканчиваются хорошо. Роковой эгоцентризм нашел Гарри Поттера даже в десятом веке. Короткое разочарованное ругательство опровергло эту теорию.       — И снова грязнокровка, — с легким сожалением констатировала Хельга, — но в нем есть кровь Певереллов. Очень мало, дальняя родня?       — Мориент умер не так давно, кровь бастарда или наследника проявилась бы в разы сильнее, — задумчиво начал рассуждать Салазар, — тем более, уж кто-кто, а Мор был лучшим некромантом из тех, кого я знал. Своего он бы не бросил без защиты. Скорее всего, про этого мальчишку он был не в курсе.       — Среди солдатни была пара парней из его дальней родни, я помню, они все набивались к нам в сопровождение… — фыркнул Годрик. — Война — дело грязное. Возможно, кто-то из них и погулял с местной девкой.       — Скажи мне, мальчик, как тебя зовут? — проникновенно спросила Ровена.       — Гарри Поттер.       — Похоже, из деревенских, — негромко отметила Хельга. — Всего-то и хватает ума назваться по роду деятельности.       — Ты должен обращаться к нам «моя леди» и «мой лорд». Разве ты не знаешь, в чьем обществе тебе выпала честь находиться? — недовольно спросила Ровена.       — Что? — с абсолютно искренним непониманием спросил Гарри. — Пожалуйста, вы не могли бы повторить помедленнее?       «Среднеанглийский! — осенило Гермиону. — Мерлин, Гарри же понимает ее в лучшем случае через слово!».       Нет, все-таки она была неправа. Только Гарри Поттер мог так непринужденно попустить самих Основателей.