Сосуд

Очередной обход Роткова ничем не отличался от всех предыдущих, разве что погода сегодня была заметно лучше обычного. Снег не застилал глаза, стояло почти полное безветрие, и даже образовавшиеся после снежной бури сугробы успели расчистить, поэтому ходить по улицам стало в разы легче. Луна продолжала ярко гореть посреди чистого звездного неба. Ротков словно бы поглощал ее серебряный свет, отчего начал казаться черно-белым. Как немое кино. Как все хорошие фильмы. В этот вечерний час город даже был таким же безмолвным, как и они, — лишь издали слышалось приглушенное многоголосое пение. Видимо, в главном соборе проводили службу. Маршрут его патруля как раз пролегал мимо него. Звуки нарастали, становились все более отчетливыми и объемными. Зловещими. Ноты отдавались внутри Генерала нарастающей тревогой. Было в них что-то неправильное. Он знал, что Небеса остались пустыми. Возможно, они и вовсе всегда такими были, если допустили то, что случилось с Землей. Что продолжало происходить каждый чертов день. К чему эти песни? К чему эти воззвания? На что эти глупцы надеются? Спасения не будет. Прощения — тоже. Не будет ровным счетом ничего. Они остались сами по себе. Каин как-то обмолвился, что сущность, которую люди называли Богом, была повержена кем-то гораздо более могущественным. Так какой смысл разговаривать с мертвецом? Даже если бы Создатель все еще восседал на Небесах, он бы не стал прислушиваться к каким-то жалким умоляющим звукам под собой. Если судить по Анхее, все эти людские попытки наладить связь были бы приняты наверху лишь с плохо прикрытым, а то и вовсе откровенным презрением. Даже Пилеон, несмотря на свои демонические алые крылья, был в разы приятнее в общении. Курица. Дмитрий беззвучно хмыкнул, когда в голове зазвучал раздраженный голос Анны — в последнее время по-другому она Анхею не называла. Конечно же, не в ее присутствии. Генерал покачал головой. Церковное песнопение становилось все громче, но пролетало будто бы сквозь него. Дмитрий мог воспринимать его только в качестве весьма сомнительного саундтрека к концу времен. — Красиво, — задумчиво произнес Лестер. Мужчина резко остановился перед центральным входом храма, и Таккер от неожиданности чуть было не налетел на него. Оба повернули головы к дверям собора — они были распахнуты настежь. Изнутри лился оранжевый свет и даже сюда долетал ощутимый запах ладана. Тяжелый. Дурманящий. Дмитрий продолжил идти дальше, даже не замедлил шага. — Тебе так кажется, потому что ты не понимаешь ни слова, — бросил он через плечо. — Для тебя это все равно, что песнь на эльфийском. Или клингонском. Сзади послышался яростный участившийся высокий скрип. Тяжелые подошвы двух пар сапог в быстром темпе сминали снег под собой. Лестер и Таккер, тяжело отдуваясь, нагнали Генерала. Дмитрий, поправив высокий воротник своего пальто, свернул в очередной переулок. Пение церковного хора начало затихать за его спиной. — Иногда я забываю, что вы вернулись на родину, Генерал, — задумчиво произнес Таккер. Дмитрий оскалился. Хорошая шутка. Мрачная. Такие ему нравились. Словно православные кресты, золотые купола и вечная мерзлота действительно могли бы быть родными. Такая насмешка. Нет, родина — это люди. Это воспоминания, с ними связанные. Но сейчас абсолютное большинство тех, кто когда-либо имел для него хоть какое-то значение, покоились в земле либо на дне океана, либо пропали без вести, либо стали прахом. Либо я сам их убил. Во благо. Это было освобождением. Чертовой эвтаназией. Дмитрий тяжело сглотнул, уже потеряв счет, сколько раз пытался убедить себя в своей правоте. Знакомые глаза, в миг ставшие хищными, мертвыми и пустыми вновь ярко вспыхнули в его сознании. Они навечно останутся там. Как и выстрел. Как и темная страшная дыра в самом центре лба. Как и яркая горячая кровь, заливающая его руки. Почему-то именно эти воспоминания из прошлого никак не желали становиться такими же туманными, как и все остальные, которые с каждым днем все больше и больше начинали напоминать иллюзии и фантазии. Почти забытые сны. Иногда Генералу хотелось верить, что в его жизни никогда не было никого и ничего, кроме отряда. Так стало бы проще. — Нет, никуда я не вернулся, Таккер, — бесцветно произнес Дмитрий, глядя строго вперед, но почти не замечая ничего перед собой. — Родина была совсем другой, когда я в последний раз ее видел. Ни у кого из нас сейчас не осталось родины. Мы все принадлежим миру. Или человечеству. Или ничему вовсе. Его напарники затихли. Он шел к ним спиной, поэтому не мог сказать наверняка, но ему представлялось, что они переглянулись. Стало холоднее — слова Таккера словно загасили спасительное злое пламя внутри Генерала, и он уже чувствовал трупный запах надвигающейся пустоты. Дмитрий поежился. Хотелось виски. Хотелось курить. Фляга так некстати сегодня осталась в особняке — он не успел ее наполнить перед выходом. С собой у Генерала были только сигареты. Он почти рефлекторно извлек пачку, открыл ее и, чтобы не снимать лишний раз толстых кожаных перчаток, вытащил одну из сигарет зубами. Запрятав упаковку назад, Дмитрий попытался нащупать зажигалку, но в привычном кармане ее не оказалось. Он пошарил пальцами в противоположном — так же пусто. Чувствуя все увеличивающееся раздражение, Генерал судорожно расстегнул верх пальто, чтобы добраться до внутренних карманов, уже почти не веря, что сможет там хоть что-то найти. Он не ошибся. — Черт! — прорычал Дмитрий, все еще сжимая сигарету в зубах. — Дерьмо! — Что-то случилось, Генерал? В голосе Лестера сквозило явное беспокойство. Слишком знакомая реакция. Все члены его отряда начинали напрягаться, если видели, что он теряет самообладание. Обычно это означало, что дело совсем плохо. Для всех. У него не было права на примитивные потребности или низменные личные фрустрации. Он всегда должен был оставаться функцией, а не человеком. Он — роль. Он — звание. Ему нужно было держать в узде свои аддикции, прятать периодически трясущиеся руки за спиной или плотно складывать их перед грудью. Я Генерал, а не какой-то щенок. Вечно суровый, вечно холодный, вечно серьезный, вечно уверенный. Его состояние — это моральный дух всех остальных. Отряд полагался на него. Он принадлежал им, а не себе. Дмитрий выдохнул и вытащил сигарету изо рта, зажав ее между указательным и средним пальцами. — Зажигалка, — покачав головой, бесстрастно ответил он. — Оставил в кабинете. Генерал замедлил шаг, пока не остановился вовсе. Он обернулся к своим напарникам. Таккер и Лестер все еще выглядели слегка настороженно. Руки обоих лежали на бедрах, словно они были готовы в любой момент схватиться за пистолеты. Дмитрий попытался принять максимально расслабленную позу, чтобы развеять их беспокойство. В нем не было никакого смысла. Просто пагубная привычка вышла из-под контроля. Законченная глупость. — Ты же не куришь, Лестер, я правильно помню? — Дмитрий указал сигаретой на парня. — Астма? — К сожалению, Генерал. Плюс перегородка в носу сломана. Мужчина твердо кивнул. От этой перегородки страдал весь отряд, когда им приходилось всем вместе спать в одной комнате. Храп был просто незабываемым. Дмитрий перевел вопросительный взгляд на Таккера. — Я завязал около года назад, — тот сочувственно покачал головой. — Повезло, — буркнул Дмитрий, сминая сигарету в кулаке. Он поднял голову. Острая крыша здания, где располагался его кабинет, была видна даже отсюда. До него было каких-то несчастных полтора километра. Генерал поджал губы. Еще один ночной обход без необходимой дозы никотина он бы не выдержал — ему хватило предыдущего с Кирой. Пальцы и так уже подрагивали. — Продолжайте патруль, — Дмитрий пристально посмотрел на Таккера и Лестера. — Я скоро вернусь. Выходите на связь, если заметите что-то необычное. Сразу же. Дмитрий прищурился и, дождавшись, когда оба парня кивнут, развернулся на каблуках, принявшись быстро идти в обратном направлении. Полы черного пальто взметнулись вверх за его спиной. Потертые стены местных неухоженных зданий мелькали по обе стороны от мужчины, сливались в сплошной унылый монохром. Завернув за угол, он позволил себе раздраженно выкинуть скомканную сигарету в ближайший сугроб. Хорового пения больше не было слышно. Каким-то образом от этого его тревожность лишь усилилась. Полная тишина, разбавляемая лишь скрипом подошвы его сапог на снегу, действовала на нервы. Выйдя на небольшую площадь перед главным собором, Генерал увидел струйку людей, хлынувшую из его дверей. Жители казались неизменно серыми и неприветливыми. Служба закончилась — прихожане разбредались по домам. Купола оглушительно пробили десять протяжных раз. Вскоре Ротков вновь должен был полностью вымереть. Не желая проталкиваться в узких городских переулках сквозь толпу, Дмитрий свернул в ближайшую арку — передвигаться дворами сейчас было бы быстрее и легче. Зайду с обратной стороны. Генерал еще сильнее ускорил шаг. Фонари почти не горели, мимо пробежала стая бездомных худых собак. Двое пожилых, весьма потрепанного вида мужчин, завидев его, поспешили спрятаться в ближайшем подъезде. В их руках блеснули бутылки с прозрачной жидкостью. Верхняя губа Дмитрия в отвращении дернулась вверх. Ты почти ничем не лучше, чем они. Выйдя из подворотни, Генерал, наконец, увидел красную кирпичную стену знакомого здания. Глаза мужчины скользнули по мертвым темным окнам. Он резко остановился. Так не должно быть. Створка рамы на втором этаже была распахнута настежь, а он четко и ясно дал понять своим людям, чтобы никто не оставлял окна открытыми, тем более на ночь — промерзлое помещение и так едва удерживало тепло. Дмитрий подошел чуть ближе, чтобы убедиться, что глаза его не обманывают. Подозрение тут же вспыхнуло внутри, разожгло привычный огонь, который моментально наполнил собой пустоту, что так непрошено овладела им всего десяток минут назад. Генерал опасно оскалился. Ты всегда бросаешься к поспешным выводам. Голос Анны пронзил разум. Она была права, но его поспешные выводы порой и отделяли их всех от смерти. Как ни парадоксально, но, возможно, малое количество потерь в их отряде было прямым следствием его усилившейся паранойи. Ник стал первым за очень долгое время. Ладно, я пообещал хотя бы попытаться ей доверять. Дмитрий сделал глубокий вдох и отсчитал створки от северной стороны здания. Открытым оказалось окно в женском туалете. Ноздри Генерала начали раздуваться. Какое забавное совпадение. Сомнений уже почти не было. Он медленно прошел к стене здания и, двигаясь вдоль нее, завернул за угол. Дмитрий поднял глаза к окнам своего кабинета. Свет в них не горел. Лэйн — отчаянная, а не глупая. Генерал сжал челюсть и подождал еще несколько десятков секунд, пытаясь уловить за стеклом хоть какое-то движение, но увидел лишь темноту. Кровь билась в висках устойчивым громким пульсом. Продолжая прижиматься к стене, Дмитрий добрался до входной двери. Он быстро достал из кармана связку ключей и выбрал нужный. Руки тряслись все сильнее. Как не вовремя. Мужчина закусил губу — попасть в замочную скважину удалось только с четвертого раза. Он, как можно более плавно и медленно, провернул несколько раз ключ, стремясь не издать никакого лишнего шума. К счастью, поднялся ветер — он стонал, высоко и яростно. Щелчок замка утонул в его натужном надрывном вое. Ротков словно бы помогал ему. Дмитрий аккуратно нажал на ручку. Он уже выучил, что петли двери скрипели, когда она была открыта примерно на пятьдесят градуcов. Было странно проникать, подобно малолетнему преступнику, туда, где он должен был чувствовать себя хозяином. Чертова Лэйн. Плевать на преждевременность, Дмитрий был уверен, что вскоре увидит именно ее. И скорее всего внутри своего кабинета. Чувствовал это всем своим нутром. Убеждение струилось живительной силой в каждой его жиле, в пожаре внутри его груди. Он был бы рад ошибиться. Или нет. Мужчина очень аккуратно толкнул дверь и проскользил внутрь, как только для этого было достаточно места. Материал пальто мягко прошелестел, соприкоснувшись с деревом — этот легкий звук без труда влился в шум ветра. Пространство окутало его полутьмой и безмолвием. Мужчина беззвучно закрыл за собой двери. Прислушался. Стоял неподвижно, почти не дышал. Ему показалось, что он услышал легкий стук задвигающегося ящика. Генерал вновь оскалился. Его пальцы потянулись к пуговицам пальто — он принялся быстро расстегивать их. На второй этаж нужно было пробраться как можно тише и незаметнее. Не оставить ей пути к отступлению. Не дать отовраться. Не позволить найти отговорку. Отобрать все шансы. Поймать на горячем. Пальто было слишком массивным, оно мешало. Дмитрий мягко опустил его на пол. Глаза мужчины сфокусировались на лестнице, ведущей наверх. Он направился к ней. Рука потянулась к перилам, но Генерал одернул себя — они пошатывались и скрипели. Дмитрий попытался вспомнить все детали тех многочисленных раз, когда он поднимался в свой кабинет. Одна из последних ступеней тоже высоко стонала, если держаться ближе к левому краю. Мужчина начал медленно идти ровно по центру, на каждый шаг уходило по несколько секунд. Как чертов домушник, ей-богу. Ненависть в душе все усиливалась. Стелс был ему совсем не близок еще со времен спецназа — он всегда предпочитал грубую честную силу. Осталось немного. Генерал беззвучно вышел на площадку второго этажа и прижался к стене, начав скользить вдоль нее. Уже отсюда ему было видно, что дверь его кабинета открыта. Дышать спокойно становилось все сложнее. Он стал двигаться еще медленнее. Охота затягивала. Из его кабинета абсолютно точно доносились звуки. Какая-то невнятная возня. Тихие шаги. Этот кто-то весит не более шестидесяти килограмм. Дмитрий добрался до дверного проема и очень аккуратно заглянул внутрь. Его лицо тут же застыло в мрачной, почти довольной ухмылке. Так и знал. Чувствовать свою правоту всегда было приятно. В кабинете он увидел Лэйн. Ее темное пальто висело на стуле, где она сама сидела всего час назад. Девушка склонилась над его столом, ее длинные черные волосы спадали струящимся шелком вниз, закрывая лицо. Льющийся из окна лунный свет очерчивал ее фигуру в этой чертовой темной обтягивающей водолазке с серебряным логотипом «Адама». Ты чужая ему, а он — тебе. Уже знакомая мысль теперь горела в голове еще ярче. Хотелось сорвать с ее тела эту одежду, чтобы Лэйн больше не прятала свою сущность за мнимой ширмой принадлежности к нему и его отряду. Генералу становилось все жарче и жарче. Он чувствовал горечь на языке — отчетливую хвою можжевельника. Его преследовала соленость — терпкий металлический оттенок крови. Идеальные пропорции, но почему-то вкус больше не приносил удовольствия. Напротив, от него мутило. Дмитрий вновь спрятался за проемом. Его рука потянулась к бедру и сняла оттуда заряженный пистолет. Убедившись, что предохранитель — на месте, Генерал запрятал ствол за ремнем сзади. Второй же, незаряженный пистолет, покоящийся в кобуре, что висела у его ребер, мужчина переместил на место первого. Так будет лучше. Дмитрий не знал, в каких своих глубинах ему удастся отыскать необходимые силы, чтобы не пустить Лэйн пулю в голову, как только он ворвется в кабинет. Рисковать не хотелось. Возможно, ее намерения безобидны. Мысль казалась нелепой. Генерал даже не пытался в нее поверить, но уцепился за эту идею, как за стабилизирующий фактор. Как за еще один, теперь уже ментальный предохранитель. Живая Лэйн — полезнее, чем мертвая. Они закуют ее в кандалы. Посадят на замок. Времена свободы закончились. Он был слишком мягок. Теперь девушка будет изучать «Книгу Апокалипсиса» в заточении и под присмотром, как пленница, которой она по сути всегда и являлась. Дмитрий еще раз аккуратно заглянул в кабинет. Лэйн уже стояла в его центре, спиной к выходу. Она плавно вела головой справа налево, явно намереваясь убедиться, что все вещи остались на своих местах и никто ничего не заметит. А она выйдет сухой из воды. Ну уж нет. Дмитрий сделал мягкий крадущийся шаг вперед и остановился в проходе, приникнув плечом к дверному проему. Дыши. Дыши. Дыши. Он попытался расслабиться. Получилось так себе. Лэйн обернулась спустя несколько минут и даже успела сделать шаг к выходу, прежде чем застыть. Их взгляды встретились, и казалось, что по пространству его кабинета пробежал сквозняк. Глаза девушки в страхе расширились, а рот — приоткрылся, словно она пыталась издать исступленный возглас, но голосовые связки онемели. Лэйн сжимала в руке какой-то предмет. Дмитрий прищурил глаза, но не успел понять, что именно это было — она быстро спрятала ладонь за спину и отшатнулась, продолжая испуганно смотреть на него исподлобья. Ее тело слегка подрагивало. — Что ты тут делаешь? — тихо спросил Генерал, но прозвучало оглушающе. Лэйн открыла рот шире. Из него вновь не вырвалось ни слова. Девушка затряслась еще сильнее. Сейчас ее не надо было даже провоцировать. Все чувства лежали на поверхности. Точнее всего одно, но всепоглощающее. Лэйн была как никогда жива, подвижна и совершенно открыта в своем страхе. Затравленная и загнанная. Такие звери обычно самые опасные. Дмитрий начал двигаться вперед — медленно, но неумолимо, не отрывая от Лэйн тяжелого взгляда. Девушка сделала еще несколько шагов назад. На этот раз быстрых, судорожных. Она врезалась правым бедром в угол его рабочего стола и, от неожиданности не удержав равновесия, шумно опала на пол, отползая еще дальше — в самый угол, чтобы лишь упереться спиной в картонные коробки с многочисленными документами. Генерал пересек оставшееся расстояние до девушки за несколько секунд. Навис над ней сверху. Лэйн задрала голову, пытаясь удержать с ним зрительный контакт, словно это как-то могло бы его задобрить. Или, возможно, она, как и он, просто пыталась следить за каждым его движением. Дмитрий склонился ниже. — Покажи, что в руке, Лэйн, — процедил он, с трудом заставляя себя говорить спокойно и вкрадчиво. — Немедленно. Девушка сглотнула и словно бы оцепенела. Только огромные глаза светились серебром. Дрожь вновь пробежала по ее телу. Генерал сжал кулаки. Горечь на языке стала еще ощутимее. Он не отводил взгляда от лица Лэйн и, казалось, все же передавил ее волю. Она опустила взгляд, ресницы затрепетали, отбрасывая тень на родинку под левым глазом. Дмитрий понял, что девушка в волнении уставилась на кобуру, висящую на его бедре. Он мрачно хмыкнул и коротко кивнул. Его рука почти инстинктивно опустилась к пистолету. Лэйн издала какой-то неясный утробный звук. Ее голова вновь дернулась вверх. Взор вернулся к его лицу. От девушки веяло отчаянием. Дмитрий медленно вытащил пистолет из кобуры, и она вздрогнула, но спустя мгновение мужчина лишь подчеркнуто демонстративно положил ствол на край своего стола, ярко ощущая поясницей холод второй пушки за поясом. Он поднял руки немного вверх и отвел их в стороны. — Можешь не бояться, — эти слова ему удалось сказать почти мягко. — Я не собираюсь применять силу, Лэйн. Генерал стиснул челюсть, надеясь, что ни единый мускул на его лице не дрогнул. Девушка не должна была понять, что он врет. Точнее, недоговаривает. Конечно, он не убьет ее и даже постарается не покалечить, хотя это будет и непросто — придется действовать аккуратно. Но, если понадобится, Дмитрий готов был пустить в ход любой нефатальный вариант физического воздействия. Генерал плавно опустился перед Лэйн на корточки и несколько долгих тягучих мгновений не двигался, вслушиваясь в ее испуганное свистящее дыхание. Дмитрию показалось, будто где-то глубоко внутри ему даже стало жаль, что все не может быть по-другому. Невнятное чувство. Смазанное. Он покачал головой, словно бы пытаясь отогнать его, а затем резко и без предупреждения схватил Лэйн за ее заведенную за спину руку, мощно дернув на себя. Возможно, от неожиданности, она даже не стала сопротивляться. Ее мышцы казались тряпичными, но кулак все равно был плотно сжат. — Раскрой ладонь, Лэйн, — между их лицами осталось не более полутора метров. Дмитрий небрежно проскользил вниз от ее предплечья к запястью. Обхватил его — оно было таким тонким, что почти утопало в его руке. Девушка вновь попыталась что-то сказать, но из горла вырвался лишь хрип. Она в исступлении замотала головой из стороны в сторону. Генерал приподнял ее кисть выше. — Ты же делаешь только хуже. Я пытаюсь тебе доверять, Лэйн, — он мрачно хмыкнул, а сердце отчего-то начало быстрее колотиться в груди. — Я правда пытаюсь, но ты чуть ли не специально ведешь себя так, будто желаешь добиться обратного. Он накрыл ее кулак свободной ладонью и с силой надавил на костяшки пальцев. До хруста. Вероятно, даже до боли. Дмитрий не отрывал взгляда от ее лица. Лэйн закусила щеку, ее брови взметнулись, формируя полную страдания острую линию. Не разжалобишь. Генерал стиснул ее руку еще крепче. Девушка прошипела сквозь зубы, наконец разжимая кулак. На пол упал небольшой картонный коробок, из него со звоном высыпались с десяток стальных лезвий для бритвы, издевательски отблескивая серебром в мягком свете Луны. Они оба застыли. Дмитрий шумно выдохнул. Зачем они ей? Зачем прятать то, чем не собираешься воспользоваться? Глаза Лэйн неожиданно начали блестеть заметно сильнее, и она быстро заморгала. Нет, не разжалобишь. Не старайся. Сердце Генерала зашлось быстрее и яростнее. Почему-то в груди давило и болело. Жар поглощал каждую частицу тела. Даже такого маленького лезвия было бы достаточно, чтобы перерезать кому-то горло во сне. Анна. Они с Лэйн жили в одной комнате. Генерал сам настоял на таком соседстве. Никому другому попросту не доверял. На челюсти Дмитрия заходили желваки. Он умолял себя сохранять спокойствие. Не нужно резких движений. Лэйн — полезна. Она еще нужна «Адаму». Нужна человечеству. А, значит, и мне. Генерал стиснул запястье девушки крепче, ощущая под пальцами грубый выпирающий неровный шрам. Лэйн вновь издала странный грудной звук. Наверное, отметина продолжала доставлять ей дискомфорт. Но Дмитрий никак не мог заставить себя ослабить давление. Он знал, что в его взгляде пылает Преисподняя. А затем Генерал ощутил резкую боль в плече, и в первую секунду мужчине показалось, что агония Лэйн каким-то мистическим образом передалась и ему через их соединенные руки. Словно его пустота тянулась к чему-то, что могло бы ее заполнить. Даже если это страдание. Разум смог зафиксировать движение серебра лезвия сквозь воздух лишь с большим опозданием. Дмитрий прошипел сквозь зубы. Вот она, цена доверия. Так всегда было. Так всегда будет. От секундной дезориентации его хватка ослабла. Лэйн вырвалась и кинулась к двери. Он среагировал почти мгновенно и смог ухватить ее за край черной водолазки. Потеряв равновесие, девушка повалилась на пол со всего размаха и высоты своего роста, едва успев выставить вперед руки. Высокий женский вскрик разодрал в клочья пространство. Она вслепую боднула ногой в воздух. Ступня прошла в сантиметре от его груди — Дмитрий едва успел увернуться. — Лэйн! — зарычал он. Ей удалось перекатиться на спину. Генерал дотянулся до ее лодыжки и одним рывком дернул на себя. Девушка вновь издала сдавленный писк. Тело Лэйн проcкользило по полу, оставляя на пыльном паркете отчетливый широкий след. Дмитрий навис над ней, пытаясь оказаться сверху. Прижать собственным весом. Подавить сопротивление. Не дать пошевелиться, как делал уже много раз. Лэйн упиралась, извивалась и вырывалась, яростно пихалась ногами, оставляя синяки на его бедрах и по всему корпусу. А ему нестерпимо сильно хотелось врезать ей по лицу. Схватить за голову и ударить затылком об пол. Просто вырубить на месте. Он мог бы. Так было бы гораздо легче. Она живая. Живая. Живая. Слова стучали в голове Генерала, словно мантра, пока он безуспешно пытался ее обездвижить. Глаза Лэйн сейчас были совсем не хищными или пустыми, или мертвыми. Они никак не напоминали ему те, что он видел в своих постоянных кошмарах. Наоборот, во взгляде девушки светились отчаяние, решимость и желание. Такое острое, такое горящее желание выжить. Дмитрий не был до конца уверен, что сам боролся бы так яростно. Получив еще несколько ударов по корпусу, он, наконец, смог перекинуть ногу через тело Лэйн. Адреналин бурлил в венах, а в ушах шумело. Генерал с напором вжался своим пахом в бедра девушки, чувствуя ее горячую плавную мягкость. Из горла вырвался странный сдавленный рык. Это не было похоже на звук триумфа. Скорее агонии. Сладковатой и тягучей. Дмитрий чуть было инстинктивно не подался бедрами еще сильнее вперед, едва не проскользил по телу Лэйн дальше. Порыв был странным. В нем не было никакой практической пользы. Пытаясь не думать о том, как жарко и тесно ему стало в собственной коже и одежде, Генерал уверенно свел ноги, зажимая девушку между ними, будто бы в ловушке. В капкане. Ниже пояса Лэйн больше не могла пошевелиться. Она тяжело дышала. Он — тоже, хотя обычно его выносливости хватало сильно на дольше. Ее сопротивление сходило на нет, но она продолжала упрямо упираться одной рукой ему в грудь, пытаясь спихнуть с себя, другой же — схватилась за ножку стола, словно бы надеясь оторвать ее, чтобы вонзить в его сердце. Дмитрий оскалился, понимая, что она нашла бы там только пустоту. Он потянулся, чтобы перехватить ее кисти, но Лэйн неожиданно подалась грудью вперед. В отчаянном порыве ее рука взметнулась к столу, а спустя миг ему в голову уже было направлено дуло его собственного пистолета. Незаряженного. Лэйн взвела курок. В тишине его кабинета звук казался всепоглощающим. Дмитрий застыл. Страха, конечно же, не было. Только огонь. Только адреналин. Только ненависть. И любопытство. И еще что-то. Было жарко. До безумия. Невыносимо. А еще тесно. И беспокойно. Бедра вновь чуть было не дернулись вперед — так сильно хотелось ослабить это странное тягучее напряжение. Генерал сжал челюсть и прищурился, глядя на девушку сверху вниз. Глаза же Лэйн, наоборот, казались даже огромнее, чем раньше. Зрачки были так расширены, что в этой черноте он вновь не мог различить ни единой эмоции. — И как тебе это ощущение? — хрипло спросил Генерал, медленно опуская свои ладони по обе стороны от ее головы. — Кажется, словно управляешь чужой жизнью, да? — Мне есть дело только до своей, — едва слышно прошептала Лэйн, но ее голос не дрогнул. Взгляд девушки растерянно метался. Она смотрела то на его лоб, то на плечо, то на шею. Прицеливается? Дмитрий улыбнулся. Кровь от пореза на его руке упала на ее лицо. Чуть ниже родинки под левым глазом, словно формируя ее зловещего двойника. — Докажи, — процедил Генерал сквозь зубы. Он оторвал одну ладонь от пола и смахнул большим пальцем ярко-красную каплю с ее щеки, после чего провел им по своим губам и тут же облизал их. Горечи в его рту сегодня было слишком много. Он хотел соли. Металл, как всегда, приятно раскрывался на языке. Дмитрий резко подался вперед и вжался лбом в холодный ствол. Глаза Лэйн в ошеломлении расширились. — Стреляй, — мужчина расслабленно улыбнулся. Она медлила. И темной, до невозможности эгоистичной и неправильной части Генерала даже было досадно, что пистолет оказался не заряжен. Кто сказал, что ему нельзя умирать? Кто сказал, что пока живы другие, он не может себе этого позволить? Кто сказал, что ему разрешено пустить себе пулю в голову, лишь когда, кроме него, не останется больше никого на Земле? Ты сам это придумал. Сам загнал себя в рамки. Возможно, будущее было совсем другим. Возможно, настанет момент, когда в живых останутся только они с Лэйн. Вдвоем. Возможно, он падет от ее руки. Возможно, она — от его. Возможно, они выстрелят одновременно. Генерал вновь заглянул в глаза девушки. Она тяжело сглотнула. — Если взяла пистолет, то всегда нужно быть готовой к выстрелу, Лэйн, — прошептал Дмитрий и еще сильнее вжался лбом в ствол. — Иначе пуля полетит прямиком в твою красивую голову. Последние слова он почти прорычал, не понимая, зачем вообще сформулировал фразу именно так. Рука девушки немного дрогнула. Генерал бережно опустил свою ладонь на кисть Лэйн. Если бы он был на ее месте, то выстрелил бы. Даже не задумался бы. Не моргнул бы. В его разуме не было сомнений. Но она застыла. Ему показалось, что голова Лэйн коротко и незаметно качнулась из стороны в сторону. Это было решением. Не сделает. На языке внезапно раскрылась странная сладость — настолько неожиданно блаженная, что Дмитрий чуть было не застонал. Вкусно. Так вкусно. Пытаясь отогнать от себя эти навязчивые, давно забытые ощущения, Генерал усилил хватку на ее руке. — Я помогу, — произнес он почти нежно, не понимая, откуда в нем взялся этот трепет. Его большой палец аккуратно опустился поверх ее указательного на курке. Их взгляды были сомкнуты. В глубине темных зрачков Лэйн посреди отчаяния, страха, шока и злости стремительно промелькнуло острое понимание. — Бах! — по кабинету прокатился его чуть слышный хрип. Дмитрий нажал на курок. Пистолет отозвался бесполезным кликом. Лэйн не моргнула и не отвернулась, но ее плечи все же облегченно расслабились перед тем, как глаза вспыхнули новой порции ярости и обиды. Возможно, потому что ее обыграли. Или, возможно, из-за того, что его кровь, ткани и части костей не хлынули прямиком ей в лицо, а бездыханное тело не упало сверху, прижимая к полу, холодные губы не коснулись этой чертовой родинки под левым глазом. Генерал медленно отстранился от дула, ладонь же Лэйн ослабела. Дмитрий резко выхватил у нее пистолет. Она не пыталась его остановить. Не удивительно. Зачем ей бесполезная игрушка? Оттолкнувшись рукой от пола, мужчина встал на ноги. Бедра почти сразу начали скорбеть о потере мягкости и теплоты под собой. Странные ощущения. Тело болело. Скорее всего под одеждой остались синяки от многочисленных ушибов. Привычно. Дмитрий посмотрел на Лэйн, на ее распластанное тело. Поверженное. Обмякшее. И вновь безразличное. Генерал простоял неподвижно несколько секунд. Она взирала на него снизу вверх. Ладно, Лэйн. Дмитрий протянул ей руку, сам до конца не понимая, можно ли считать этот жест — знаком перемирия. Девушка скосила взгляд на его ладонь перед своим лицом. Генерал был почти уверен, что она оттолкнет его. Первые секунды казалось, что так и будет. Лэйн не двигалась. Он ждал. Его пальцы подрагивали — скрывать это было невозможно. Курить. Как же хочется курить. Она заметила этот легкий тремор. Девушка нахмурилась, на лбу залегла небольшая складка. Ее глаза резко вернулись к его лицу, будто бы в немом вопросе. Дмитрий понятия не имел, о чем она его спрашивает, и не знал, что пытался ей ответить, но он кивнул, чуть ли не против своей воли. Спустя миг она взялась за его руку, а он пытался не думать, означает ли это, что девушка приняла его попытку примирения или просто хотела окончить этот нелепый фарс. Дмитрий потянул ее наверх, помогая подняться. Как только Лэйн оказалась на ногах, они оба резко отняли друг от друга руки — было даже сложно сказать, кто сделал это первым. Перемирие не означало, что их отношение друг к другу потеплеет. Они громко дышали, девушка продолжала смотреть на него тяжелым взглядом. Дмитрий же пытался понять, что сказать. Спасибо? Пошла ты? Извини? Ненавижу тебя? Возможно, все сразу. — Запомни одну вещь обо мне, Лэйн, — произнес Генерал, пряча незаряженный пистолет в кобуре на бедре. Он сделал несколько шагов назад, а затем медленно вытащил из-за спины второй ствол. Лэйн свистяще выдохнула. В ее глазах опять промелькнул страх. Затем — злость. Наконец — обреченность. — Я никогда и нигде не оставлю заряженный пистолет так, чтобы кто-то другой мог им воспользоваться против меня, — взгляд Дмитрия потемнел. Он резким отработанным движением снял со ствола магазин, после чего спрятал его в карман, а пустую пушку небрежно выкинул в дальний угол. Лэйн вздрогнула от резкого звука соприкосновения металла с деревом паркета. — Теперь, когда мы оба по-настоящему безоружны, попробуем сначала? — Генерал склонил голову набок. — Гору мышц вы с себя не снимете, — девушка скрестила руки перед грудью, прожигая его недоверчивым взглядом. — А ты не перестанешь быть еще менее предсказуемой, чем чертов рикошет после выстрела. — Никто не идеален. Дмитрий тяжело вздохнул и устало провел рукой по лицу. Наверное, легче было бы заковать ее в наручники, прицепить к ближайшей батарее и оставить здесь на всю ночь, чтобы допросить уже поутру, но ему казалось, что после произошедшего он был обязан хотя бы позволить ей объясниться. Все-таки она не выстрелила. — Еще раз, — Генерал раздраженно отнял ладонь от лица и тряхнул ею, будто бы отгоняя от себя свои же тревоги. — Что ты здесь делала? — Искала информацию о разрушении «Сибири», — сухо ответила Лэйн, поджав губы. — Зачем тебе лезвия? — Дмитрий прищурился, указывая головой на рассыпавшуюся коробку на полу. — Попались под руку, — девушка не отводила от него взгляда. — Я не собиралась использовать их против кого-то. — Зачем тогда прятала? — Предугадала вашу реакцию, — она сузила глаза. — И была права. — Ты всерьез собираешься винить меня за нее? — Генерал в неверии выдохнул. — Ты без спроса ввалилась в мой кабинет. Шарилась в моем столе. В моих бумагах. — Мне нужны были сведения. Я ничего не помню. А вы могли многое утаить. — Я уже говорил, что «Сибирь» провалилась под землю, — Дмитрий оскалился и сделал один медленный шаг к ней, но ее плечи все равно напряглись. — Что здесь непонятного? Что здесь утаивать? Хочешь, чтобы я поделился физиологическими подробностями о кишащих в разломе тварях? Даже в тусклом свете Луны было заметно, как щеки Лэйн вспыхнули недовольством. Если раньше от нее невозможно было добиться эмоций — то сейчас она не могла с ними совладать. Пусть даже все они были негативными. Казалось, что девушка копила их в себе, чтобы потом позволить выйти одномоментно. Сладкий привкус на языке мужчины усилился. Дмитрий внезапно поймал себя на мысли, что был рад оказаться тем, кто застал этот момент. Вероятно, редкий, а потому ценный. — Вы соврали, Генерал, — процедила Лэйн сквозь зубы. — Я не единственная выжившая с базы. Он замолчал. Многое же она успела нарыть за достаточно короткое время. Злость привычно плескалась внутри, бурлила, но будто на медленном огне. Возможно, он просто устал. Порез на руке ныл, кровь скатывалась от плеча ниже, щекоча кожу. — Технически не соврал, — Дмитрий отвел взгляд и обошел письменный стол. — Технически? — Объясню, — буркнул он. — Закурю сначала. Подожди. Терпеть дальше было невозможно. Трясущимися пальцами Генерал поднял со стола зажигалку, а затем резко выдвинул ящик стола, где хранил запасные пачки с сигаретами, и нетерпеливо выхватил оттуда одну. Лэйн все еще смотрела на него, он чувствовал это своей кожей. Почему-то такое пристальное внимание нервировало. Ему будто бы стало стыдно за себя самого. За свою слабость. Обычно в кабинете он не курил. Опустив глаза, Дмитрий засунул сигарету в зубы и поджег ее. Не с первого раза — понадобилось несколько щелчков зажигалки. Он сделал глубокий затяг. Первая порция дыма показалась целительным нектаром. Ему стало легче дышать. Уже гораздо спокойнее, чем до этого, Генерал вернул пачку назад в ящик и мягко задвинул его. — Куришь? — спросил он, подняв глаза на девушку. — Нет, — твердо ответила Лэйн. Она внимательно и опасливо наблюдала за ним. Ее руки все так же были скрещены перед грудью, плечи чуть ссутулены. Максимально закрытая поза. Настороженная. Наверное, Лэйн нельзя было за нее винить. Волосы девушки растрепались после их безобразной драки на полу. Дмитрий подумал, что даже сейчас она казалась ему привлекательной. Дикая неприрученная красота. Мысль ему не понравилась. — Да уж, глупый вопрос, — Генерал хмыкнул и, покачав головой, отвернулся к окну. — Если бы курила, не продержалась бы так долго без… этого. Он отнял сигарету ото рта и, покрутив ее в пальцах, задумчиво посмотрел на тлеющий оранжевый кончик на фоне ночного неба. Словно закатное солнце. Или Геенна огненная. Едкий сизый дым уходил вверх изящным завитком. Дмитрий вдыхал его и будто бы оживал. — Если бесит запах — встань подальше, — бросил он девушке, не поворачивая головы. — Или я могу открыть окно. — Не бесит, — она ответила, ни секунды не задумавшись. — Хорошо. Генерал прислонился бедрами к столешнице, глядя вперед на заснеженные горы вокруг Роткова. Лэйн продолжала прожигать глазами его затылок. Она, конечно, не догадывалась, как сложно ему было стоять к кому-либо спиной. С ней же это случилось второй раз за вечер. Даже сознательное и добровольное обезоруживание не казалось настолько красноречивым. Я пытаюсь доверять. Пытаюсь. Потому что она не выстрелила. Мысль тянулась сладкой карамелью внутри. Дмитрий сделал еще один глубокий затяг, закидывая голову, чтобы выпустить дым. Он услышал легкие шаги — спустя мгновение девушка показалась в его боковом зрении. — Плечо… — прошептала она, указывая на его правую руку. Дмитрий отнял сигарету ото рта и опустил голову, разглядывая порез. Кровь катилась из него двумя тонкими струйками. — Ерунда, — безразлично бросил он, вновь принявшись смотреть в окно. — По сравнению со всем остальным. — Найти бинты? — Как трогательно, — Дмитрий хмыкнул. — Не думай, что я оглох, Лэйн. Или что у меня проблемы с памятью. Он искоса глянул на нее. Взирал долго, не понимая, зачем вообще она вновь нацепила на себя эту чертову маску покладистости и услужливости. Он надеялся, что дуло у его лба поставило жирный и окончательный крест на этих странных попытках поиграть в приятелей. — Генерал? Лэйн прищурила глаза, будто бы в растерянности. Он тяжело вздохнул. — Тебе есть дело только до себя, — Дмитрий покачал головой и ткнул в нее двумя пальцами с зажатой сигаретой. — Я все услышал. Если уж на то пошло, я тебя даже понимаю. И хочу быть таким же. Просто пока не могу. Он отвернулся и вновь обратил свое внимание к горам. Они странно успокаивали. Или, возможно, все дело было в никотине, который стабильно поступал внутрь. Или в том, что он впервые озвучил вслух правду, которую не решился бы сказать никому, чье мнение о себе для него казалось важным. Но между ним и Лэйн было уже так много дерьма, что ему подумалось, будто она его не осудит. Куда уж больше, чем сейчас? Генерал стряхнул пепел на пол. — Мне жаль, — тихо сказала Лэйн. — Наверное. — Наверное… — Дмитрий эхом повторил ее слова. Комната погрузилась в тишину. Он продолжал курить, а девушка прислонилась к картотечному шкафу и, скрестив руки на груди, принялась ждать. Периодически он чувствовал ее взгляд на себе, но она не пыталась заговорить. Лэйн оказалась на удивление терпеливой. — Мы ведь можем сосуществовать, пока наши цели совпадают, — прошептал Генерал, не понимая, кого пытается убедить в этом — ее или себя. — Все остальное же сейчас неважно. Но ты должна стоять рядом со мной, а не где-то за моей спиной, Лэйн. Я должен видеть, что мы смотрим в одном направлении. Я должен вовремя среагировать, когда пойму, что ты отвела взгляд. Этого мне будет достаточно. Я ведь не прошу о многом. Не играй со мной. Все равно я верю только в твою ненависть. — Хорошо, — она коротко пожала плечами. Его губы тронула легкая усмешка. Кажется, это слово стало лейтмотивом всего их общения. Хорошо, да только ничего хорошего. Дмитрий повернул к ней голову. — Спасибо, что не выстрелила, Лэйн, — быстро прошептал он, пока не успел передумать. — Пистолет все равно не был заряжен, — ее лицо вновь стало безучастным, но в этот момент его это странным образом не трогало. — Но ты ведь думала, будто пуля внутри есть. Дмитрий не знал, что именно она увидела в его взгляде, но Лэйн тяжело сглотнула. — Да, — тихо ответила она. Генерал коротко кивнул и, потянувшись, затушил сигарету о железный абажур настольной лампы. Затем он поднялся и подошел к окну, упершись руками в подоконник. Пальцы больше не дрожали. — Что ты хотела узнать? — спокойно произнес он. Теперь они поменялись местами. Она спрашивала, а он говорил. И вновь их взаимодействие даже напоминало что-то нормальное. Возможно, потому что на дне пустоты обоих все же что-то осталось. У него — как минимум, новая доза никотина. У нее — нечто неуловимое, не до конца им понятое. Дмитрий не был уверен, что ему хочется в это нечто вглядываться и изучать. Оно было завораживающим, но одновременно пугающим и отталкивающим. Поэтому Генерал смотрел на горы за окном. Впервые они показались ему красивыми. Их снежные вершины очень напоминали бледную кожу Лэйн. Застуженное горло нещадно саднило. Спустя пару минут Дмитрий уже устал говорить — ему было привычнее командовать. К счастью, у Лэйн тоже вскоре закончились вопросы, и его кабинет быстро погрузился назад в абсолютную тишину. Привычно некомфортную и напряженную. Он утолил ее любопытство или, быть может, даже тревогу, а больше им говорить было не о чем. Все просто. Как он и хотел. — Иди в поместье, — Генерал обернулся к Лэйн через плечо. — И на этот раз постарайся все-таки до него добраться. Его голос и тон вновь стали приказными. Сложно долго бороться со своей природой. Да и незачем. Девушка кивнула и, подняв со стула свое темное пальто, молча вышла из кабинета. Не прощаясь, как и всегда. Он так же безмолвно проводил ее взглядом, вслушиваясь в стук легких удаляющихся шагов. В коридоре вновь скрипнула знакомая половица. Будто бы специально. Дмитрий покачал головой. Он вернулся к письменному столу и вновь открыл ящик, где хранил пачки сигарет. Руки двигались уверенно, и спустя десяток секунд Генерал уже делал новый глубокий затяг. Не потому что его ломало, как полчаса назад. Этот раз был об удовольствии. О чистой эйфории. Дым сегодня тоже казался до странности сладковатым на вкус. Генерал вернулся к окну. Отсюда были видны ворота поместья и десятки огней его комнат. Лэйн была уже на полпути к ним. Дмитрий смотрел, как она размеренно шла между расчищенных сугробов. Спина девушки была такой прямой, что казалось, будто к ней приколотили доску. Он хмыкнул. Она резко остановилась, а затем очень медленно обернулась через плечо и посмотрела вверх. Прямо на него. Будто бы услышала. Сквозь стекло и все разделяющее их расстояние. Лицо Лэйн ярко освещалось теплым светом одного из немногих фонарей на этой улице. Редкие хлопья снега мягко опадали на нее и, наверное, таяли на коже. Темные волосы развевались на ветру, словно сияющие змеи. Дмитрий выпустил плотный клуб дыма изо рта. Сцена была почти кинематографичной. Наверное, это мог бы быть нуар.

***

— Начинаем, — холодно отрезал Генерал, глядя на поникшее лицо Лэйн. Девушка безвольно сидела на стуле, в ее вену был вставлен катетер, к которому Анна, несмотря на все свои возражения, все же подсоединила капельницу. Прозрачная жидкость уже бежала по узкой гибкой трубочке вниз. Cкоро. Дмитрий стиснул челюсть. Несмотря на ослабленное состояние, уголки губ Лэйн чуть приподнялись. Словно она не была удивлена. Словно она знала, что они сделают это с ней. Словно она ожидала подобного хода. От такой ее уверенности где-то в солнечном сплетении Дмитрия начало подниматься отчетливое ощущение тошноты. Мы ведем себя как звери... Как звери... Звери... Раздраженный голос Анны эхом стоял в ушах. Генерал мотнул головой, пытаясь его отогнать. Директива «Адама» звучала до примитивности ясно, и все они были ей подчинены. Любой ценой. Ему полностью развязали руки. Разрешенными стали любые методы. Всем известно, к чему приводила вседозволенность и безнаказанность. — Ты слышала Генерала, Анна, — Грег скрестил руки перед грудью и выжидающе посмотрел на девушку. Та одарила Дмитрия почти умоляющим взглядом в последней попытке перетянуть на свою сторону. Если тебе плевать, что будет с твоей совестью, то подумай хотя бы о моей. Ее лицо могло быть очень красноречивым, хотя в последнее время она себе не часто позволяла такую открытость. Дмитрий не понимал, чего девушка хочет от него добиться. Время назад отмотать было нельзя. А ты уже вставила в ее руку капельницу с амиталом натрия, Анна. Чем бы ни закончился этот допрос, доверие между ними и Лэйн давно было задушено и зарыто под тяжелыми слоями промерзлой земли. Дмитрий посмотрел в сапфировые глаза Анны и строго кивнул. Ему не нужны были слова. Она все поняла. Девушка, поджав губы, тяжело вздохнула и села перед Лэйн. — Считай в обратном порядке, — Анна пыталась звучать сурово и спокойно, но ее голос слегка подрагивал от злости. — От десяти до одного. — Десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один… — совершенно бесцветный мертвый голос Лэйн наполнил пространство. Дмитрию казалось, что она озвучивает финальный отчет до нового этапа их противостояния. Перемирие между ними, если это недоразумение вообще можно было назвать таким громким словом, продлилось меньше двадцати четырех часов. И Генерал даже не мог понять, кто виноват в его фиаско. Лэйн, которую в очередной раз обнаружили там, где ее не должно было быть. Кира, которая нанесла метафорический первый удар, накачав девушку кофеином. Или он сам, когда дал добро на наркоанализ. Пусть это и была идея Грега, но парень предстал лишь ее ретранслятором. Анна тоже много чего озвучила — холодное неодобрение привселюдно и неотфильтрованную ярость, когда они ненадолго остались наедине. Дмитрий подавил мрачный смешок. Говорить всегда было легче всего, если решения принимал кто-то другой и если именно на этом ком-то будет потом лежать ответственность за все последствия — как действий, так и бездействия. То есть на мне. Грег лишь подал ему оружие, в то время, как Анна предложила цветок. Дмитрий выбрал насилие, как и всегда. И вновь ему стало почти грустно, что они с Лэйн никак не могут встать рядом на одной линии и смотреть в едином направлении. По крайней мере Генералу представлялось, что это невнятное липкое и истошно ноющее чувство внутри него было именно грустью. Сказать с уверенностью вновь оказалось слишком сложно. Тело Лэйн расслаблялось, ее глаза закрылись, она откинулась на спинку кресла, и на короткое, донельзя приятное мгновение Дмитрию почудилось, что ей хорошо, что она обрела покой. Что совершенное им — благословение под маской жестокости. Разве так уж ужасно ненадолго убежать от окружающей их невыносимой реальности? Генерал смотрел в безмятежное лицо Лэйн и надеялся, что это поможет ему обуздать неприятные примеси в привычной горечи и соли его извечного огня ненависти. Конечно же, он понял, что ошибся, в тот самый момент, когда Лэйн заговорила о своем детстве. Ее стыд и страх были стерты впрыснутыми в кровь наркотиками, а потому она стала брутально откровенной, и Дмитрий как никогда ярко осознал, что не был готов к такой ее искренности. Нежеланный ребенок. Вечно одинокий. Вечно ищущий внимания. Похвалы. Интереса. Хоть чего-то. Холодные родители. Требования. Ожидания. Придирки. Вечно чужая. Даже сейчас. Только теперь он сам не пускал ее в свой отряд. К своим людям. К себе. — Нужно быть исключительной, чтобы чего-то стоить, — прошелестел голос Лэйн. — Чтобы впечатлить. Чтобы заставить их заметить… Ты заставила. Он заметил. Она — его трофей. Его обуза. Его ответственность. Его Священный Грааль. Дмитрий чуть было не схватился за виски руками. Они нещадно пульсировали. Он не хотел знать ничего из того, что девушка сейчас говорила. Не хотел этого слышать. Сказанное никак не помогало понять, что случилось с Ником. Или с «Сибирью». «Адаму» не нужны были эти сведения. Они просто мучили Лэйн воспоминаниями, которые были для нее, вероятно, неприятны. Дмитрий слишком хорошо знал, что это такое, — ему тоже много о чем не хотелось думать. Анна говорила, что во время наркоанализа разум сперва необходимо мягко раскрыть, а для этого испытуемым задавали простые тривиальные вопросы: про детство, про учебу, про интересы. Вот только Генерал лучше бы услышал кровавый сказ о том, как Лэйн хладнокровно перебила каждого сотрудника «Сибири», чем представлял себе маленькую девочку, в одиночестве ждущую свою мать на скрипучей качели. Он ведь не хотел погружаться. Не хотел нырять в нее. Лэйн должна была остаться для него понятным, контролируемым, но серым и размытым пятном. А теперь он все испортил. Генерал отвел взгляд. Впервые за долгое время ему было сложно на что-то смотреть. В ушах стоял шум, а сердце отчего-то быстро колотилось. Он пытался отстраниться от происходящего, уйти в себя, закрыться, просто перестать воспринимать внешние раздражители, как делал в первые месяцы своей службы в спецназе перед особо жесткими заданиями. Уже потом в нем это переключение начало происходить мгновенно и автоматически. Сейчас же вновь что-то сломалось. Дмитрий погружался все глубже в собственное сознание, уже почти не слышал ничего из происходящего, лишь где-то на периферии до него доносился голос Анны, бормотание Лэйн, потом к ним присоединился баритон Грега, началась перепалка. Вернись. Вернись в настоящее. Он чувствовал, что происходит что-то неладное, но никак не мог выбраться из своей ментальной ямы. Из этого вакуума. Из своей эхо-камеры. В ней было хорошо. Не надо было принимать решений. Не было ни боли, ни страданий, ни ненависти. Просто шум, просто белизна. Издали доносился какой-то едва различимый хрип. Голоса Анны и Грега стихли. — Прочь из моей головы... — Лэйн не то шипела, не то стонала. Каким-то образом ее слова пробились до Генерала, дернули вверх, вытягивая на поверхность. Дмитрий моргнул. Лампы в комнате тревожно мигали. Привычно. В Роткове были постоянные проблемы с электричеством. Он сфокусировал свой взгляд на Лэйн. Она тяжело дышала, почти задыхалась, вены на ее руках вздулись, холодный пот застилал лоб. Девушка хрипела, а ее темно-серые глаза, казалось, блеснули серебряным сиянием. Нечеловеческим. Потусторонним. Опасным. Лэйн смотрела прямо на него, ее руки исступленно сжимали подлокотники кресла, костяшки пальцев побелели. Понял, что с ней не так? Дмитрию показалось, что с ним сейчас напрямую говорила его ненависть. По коже пробежала волна мощных мурашек. — Ей плохо, — испуганно прошептала Анна, обернувшись к нему. — Нужно заканчивать. Немедленно. В этот раз Грег с ней не спорил. Он и вовсе затих, настороженно глядя на Лэйн. Она продолжала хрипеть. Девушку трясло, ее тело сводило сильными судорогами. — Продолжаем, — выпалил Дмитрий. Генерал видел только неестественно ярко светящиеся глаза перед собой. Он всегда был прав. С ней не просто что-то не так. С ней не так совершенно все. Девочки, ждущей свою мать на пустой детской площадке, на самом деле давно не было. Перед ним сидело что-то другое, и он должен был понять природу этого существа, даже если не хотел. — Что случилось на базе? — отчеканил Генерал, делая шаг вперед. — Как ты выжила? В тот же миг лампы перестали мигать, а свечение из глаз Лэйн пропало. Он снова видел лишь темно-серый грозовой океан в ее взгляде. Девушку продолжало неистово трясти. Лицо стало пергаментно-белым. — Н-нет… в-воздуха... — едва смогла выдавить из себя Лэйн, глядя на него исподлобья. — Дальше так нельзя! — воскликнула Анна, всплеснув руками. — Мы убьем ее! Возможно, это к лучшему. Дмитрий сжал челюсть и подошел к креслу, где все слабее и слабее хрипела прикованная к капельнице девушка. Она нашла в себе силы поднять на него голову. Дмитрий опять пытался уловить это странное свечение в ее взгляде. Его ладонь опустилась на регулятор скорости введения раствора, готовая в любой момент ее увеличить. Это была бы гуманная смерть. Любой ценой. Любой ценой. Любой ценой. Эхо приказа, выданного ему на «Адаме», билось о стенки его разума. Генерал чувствовал, будто держит у лба Лэйн пистолет, как и она вчера вечером, только в его случае он был заряжен ядом. Белое свечение так и не появилось. Девушка была пуста. Она поникла. Вновь отрешенность. Вновь холод. Вновь безучастность. Но Дмитрий уже знал, какими могут быть эти глаза, как они могут гореть, как они могут искрить. Жизнь теплилась в Лэйн и периодически пробивалась наружу. Для этого ему не нужно было даже доверять ей. Он просто знал. Живая. Она живая. В отличие от меня. Даже если больше не человек. Дмитрий опустился на корточки перед девушкой и аккуратно выдернул катетер из ее руки, прекрасно понимая, что в ее сознании он все равно останется навечно. Они все для этого сделали. Анна быстро подала ему небольшой клочок ваты, чтобы зажать место прокола. Перед тем, как Генерал опустил два пальца на сгиб локтя Лэйн, ему показалось, что он увидел проступившую каплю крови. Она была черного цвета. Дмитрий не стал перепроверять. Он почувствовал, как замедляется ее пульс, как дыхание девушки начинает восстанавливаться, как дрожь отступает, как хрип сходит на нет. Вся ее рука была изранена. Он впервые увидел вблизи шрам, который был с ней с самого момента появления у разлома. Чуть выше располагалась еще одна отметина. Новая. Странная. Будто бы ей в руку воткнули тонкий штырь или, быть может, кость. Дмитрий нахмурился. Лэйн обессиленно посмотрела на него, ее губы слегка дернулись. С них так ничего и не сорвалось, но взгляд девушки, казалось, на мгновение потеплел, прежде, чем она закрыла глаза. Ее свободная рука потянулась к месту, где минуту назад торчал катетер. Девичьи пальцы накрыли его. Генерал почувствовал знакомый еще со вчера сладкий привкус на языке. Он так и не понял, какое чувство скрывалось за ним, но оно было безусловно приятным. Настолько, что начало его пугать. Дмитрий опустил взгляд на их соединенные пальцы. Спустя мгновение он поспешно отнял ладонь от руки Лэйн и встал на ноги. — Я помогу ей дойти до комнаты, — вызвался Грег, возможно, в попытке успокоить свою ноющую совесть. Генерал не ответил — лишь коротко кивнул и отвернулся, принявшись шагать к лестнице на второй этаж. Как можно дальше от этой комнаты. Прочь от нее. Ему хотелось залить эту странную сладость на языке. Избавиться от нее. Бутылка виски уже давно стояла без дела.

***

Крепкий алкоголь и жара были несовместимы. Давнее правило. Нарушать его традиционно считалось неразумным. Но, видимо, в новом мире старые законы не действовали уже на всех уровнях. Либо же Генерал просто сам себе разрешил их не выполнять. У него начались огромные проблемы. Виски перестал работать. Быстро Дмитрий больше не пьянел, как бы сильно того не желал. Поэтому ему пришлось усилить эффект алкоголя. Так он и оказался здесь, в городских купальнях, за час до закрытия. Совершенно один. В такое время застать внутри жителей Роткова было почти нереально, он уже выучил. Это правило как раз работало безотказно. Дмитрий облокотился спиной к стенке бассейна, широко расставив руки и опустив их на его борта, словно в какой-то пародии на полураспятие. Тусклый свет ламп отражался на коже его полностью обнаженного тела — лишь армейские жетоны продолжали висеть на шее. Дмитрий медленно вдыхал горячий влажный воздух, глаза были плотно закрыты, голова задернута к потолку. Его нещадно мутило. Это — заметный минус. Но также появилось ощущение невесомости, неустойчивости, плавности. Разум был блаженно пуст. Это — жирный плюс. Возле его левой руки стояла бутылка с остатками виски, возле правой — лежало полотенце, на нем — пистолет. Заряженный. Наверное, даже в таком состоянии он мог бы прицельно попасть во врага с нескольких десятков метров. По крайней мере, он на это надеялся. О чем ты вообще думаешь? Анна говорила, что это место зависло в пространстве и времени. Он знал, что ей здесь было поистине хорошо, но не понимал, как достичь той же безмятежности. Генерал попытался прислушаться к журчанию бассейна, к хрустальному звону опадающих по стенам капель, но все внутри него отзывалось лишь новой волной тревоги среди окутывающей его пустоты. Возможно, нужно было уйти под воду с головой и не всплывать, пока в легких не закончится воздух. Возможно, ему стоило остаться на дне навечно. Возможно, покой он смог бы найти лишь в этом. Его слуха достиг приглушенный звук босых стоп о влажный кафель. Принесла нелегкая. Генерал оскалился, но глаз не открыл. Так его одиночество не будет нарушено. Ничего не изменится, кто бы ни появился рядом. За пеленой его закрытых век останется все та же пустота и темнота. Шаги были все громче, пока разом не затихли. Десяток секунд стояло безмолвие. — Эй, вы там живы, Генерал? Он шумно выдохнул через нос. Конечно же, Дмитрий сразу узнал этот голос и тон. Только она говорила так безразлично и так бесцветно. Он почти видел перед собой совершенно нечитаемое и отрешенное лицо Лэйн. Генерал зажмурил веки лишь сильнее. В голове крутился десяток ответов. К сожалению. Едва ли. Не совсем. Какая разница. Тебе же все равно. Он медленно открыл глаза и посмотрел на нее. — Жив, — сухо ответил Дмитрий. Вышло как-то слишком хрипло. Лэйн стояла у противоположного края бассейна, обернутая лишь в широкое белое полотенце. Взгляд Генерала проскользил по ее телу. Он ожидаемо не почувствовал ничего. Просто отвлеченно отметил, что у девушки были очень стройные длинные ноги и красивая линия ключиц. Кожные покровы выглядели чистыми, лишенными шрамов или каких-либо увечий. По крайней мере так показалось издалека. В купальнях действительно было не самое подходящее освещение для проведения осмотров. — Хорошо, — тихо произнесла Лэйн. С этими словами она прошла на женскую половину бассейна, скрываясь за высокой ширмой. Он продолжал видеть ее силуэт. Девушка раскрыла полотенце и, не складывая, опустила его на пол. Наверное, правильнее было бы вновь закрыть глаза, но почему-то не получилось. Дмитрий продолжал смотреть. Лэйн плавно присела на борт бассейна, окунув лишь ноги в его горячую воду и начала медленно омывать свое тело, чтобы привыкнуть к температуре. Он слышал легкое плескание. Наблюдал, как двигаются ее тонкие руки, как принимают новую форму изгибы. Генерал сглотнул. Казалось, что стоило что-то сказать, но в пустую пьяную голову не приходило ничего дельного. — Как ты? — спросил он, так ничего и не придумав. — Нормально. — Удивительно, — Генерал оскалился, мрачно хмыкнув. — О чем вы? В безэмоциональный тон Лэйн прокралось удивление, почти граничащее с раздражением. Она прекратила омываться и застыла. Дмитрий улыбнулся еще шире и провел двумя ладонями от лба по влажным волосам, зализывая их назад. — Я ожидал, что ты скажешь «хорошо», — вкрадчиво пояснил он. Повисла тишина, а Генерал даже не мог понять, иронизировал ли сейчас или говорил искренне. Мутить стало лишь сильнее, а комната слегка плыла перед глазами. Лэйн по-прежнему не двигалась. Прошло не менее дюжины секунд, прежде чем она заговорила вновь. — Хорошо, — медленно и чуть ли не по слогам отчеканила девушка. Ему показалось, что он услышал в ее голосе кривую усмешку. Затем Лэйн с новым мягким всплеском погрузилась в воду. Не по шею, как он, — лишь по ребра. Дмитрий все еще видел тень ее изгибов, плеч, опадающих за спину волос. Девушка скрестила руки перед грудью и, видимо, тоже приникла спиной к стенке бассейна. Возникло подозрение, что она чего-то ждет. Тишина ощущалась испытующе-напряженной. Его рука автоматически потянулась к бутылке с виски. Он влил в себя остатки прямо из горла. Атмосфера никак не поменялась. Давила на него лишь сильнее. Пространство продолжало плыть перед глазами, но силуэт девушки почему-то всегда оставался в фокусе. — Я не буду извиняться, Лэйн, — не выдержав, тихо произнес Дмитрий, и его голос едва не утонул в журчании воды. — Ты же понимаешь. Я сделал то, что должен был. — Понимаю, — безразлично ответила она. — Не знаю только, зачем вы вытащили катетер и остановились. — Задаю себе тот же вопрос, — хмыкнул мужчина. — И каков ответ? — Его нет, Лэйн. Или, возможно, Генерал просто не хотел его озвучивать. Даже себе. Он и сам не до конца мог объяснить причин своего решения. Светящиеся глаза заслуживали не милосердия, а пули в голову. Это он знал наверняка. — Вы ведь понимаете, что я все равно никогда вас не прощу? — голос Лэйн был холоден. Его губа дернулась. Опять возникло ощущение будто бы шрам на ней начало тянуть. От стоящих в помещении влажности и горячего пара уже темнело в глазах, и казалось, что не хватает кислорода. Дмитрий тоже поднялся на ноги — теперь вода доходила ему лишь до поясницы. Сердце билось очень быстро и болезненно. В ушах шумело. Капли начали стекать по его телу вниз. — Понимаю, — просто ответил он, прислоняясь теперь уже ягодицами к стенке бассейна. — И никогда не буду доверять, — донеслось из-за ширмы. — Ты и до этого не доверяла, так что ничего не изменится, — Генерал пожал плечами. — Но вы убили даже возможность что-то изменить. От тона Лэйн по-хорошему купальни должны были бы замерзнуть, но этого не произошло. Жаль, может, я бы протрезвел. Дмитрий тяжело выдохнул и задрал голову назад к потолку. Перед глазами все кружилось. Сегодня ему определенно удалось добиться желаемого. Он не помнил, когда в последний раз был так же пьян. Если бы только Лэйн еще не заставляла его говорить на неприятные темы, а позволила остаться в пустоте и темноте. — А ты хотела бы? — выпалил Дмитрий и тут же зажмурился, не понимая, что на него нашло. Стояла долгая тишина. Ему даже начало казаться, что она не ответит и можно будет забыть об этом бессмысленном вопросе или сделать вид, будто он ничего не озвучил. — Хотела бы что? — Лэйн все-таки заговорила. Он сделал еще один тяжелый вдох и, открыв глаза, опустил голову, чтобы вновь увидеть ее силуэт с другой стороны ширмы. Игнорировать свой же собственный вопрос было глупо. — Чтобы что-то изменилось, — уточнил Генерал. — Не знаю, — она пожала плечами. — А вы? Он отзеркалил ее движение. Как обычно, они не пришли ни к чему. Пустота сталкивалась с пустотой, образовывая непреодолимый барьер. — Какая теперь разница? — Дмитрий покачал головой и сложил руки перед грудью. — Как я и говорил, мы ничего не должны друг другу. Все… — …просто? — Да. — Хорошо, — силуэт Лэйн опустил локти на края бассейна. — Хорошо, — Дмитрий вновь хмыкнул. Обычно этим обменом любезностями их симулятор общения и заканчивался. Он был бы не против. Разговор шел в какую-то не до конца для него понятную сторону. На неизведанную территорию, куда лучше было бы не заходить, тем более в состоянии сильнейшего опьянения. Но сегодня был какой-то неправильный вечер. — Я надеялась никого здесь не застать в такое время, — шепот Лэйн было едва слышно. — Хотела побыть одной. — Я тоже, — Генерал не знал, почему продолжает отвечать ей. — Получается, мы оба облажались? — Не обязательно. — То есть? — девушка склонила голову набок, ее длинные волосы потерялись в воде. — Можешь представить, что меня здесь нет, — Дмитрий мрачно ухмыльнулся. — А я буду представлять, что нет тебя. Между нами все равно эта ширма. — Не получится, — спокойно заметила Лэйн. — Я вижу ваш силуэт. — Я тоже, — его ответ оказался не менее эмоционально выхолощенным. Тень девушки начала собирать волосы в хвост, чтобы затем обвязать его в высокий пучок на затылке. Она чуть повернула корпус в сторону, отчего округлость ее грудей стала более заметной. Дмитрий даже смог различить небольшие выступающие горошины сосков. Сейчас он что-то почувствовал. Кровь прилила к паху, напитала собою плоть, пульсировала в ней. Температура тела подскочила. Даже вода бассейна перестала казаться такой же горячей, как раньше. Дмитрий отвернулся. Пытался не думать об увиденном. Не представлять, что было бы, если бы между ними не стояла ширма. Если бы они оказались на одной стороне бассейна. Как бы ощущалась ее влажная кожа под его ладонями. Как бы они скользили по ее изгибам. Как бы плескалась вода вокруг их тел. Между ними. Затуманенный взгляд упал на пустую бутылку из-под виски. Возможно, все-таки не стоило вливать в себя так много. Теперь ему хотелось курить. Нестерпимо. Стряхивать пепел прямо в воду бассейна. — У тебя красивая фигура, — будто бы против своей воли сказал Генерал. — Ожидаете комплимента в ответ? Он тяжело выдохнул и погрузился назад в воду, вновь по шею. Выложил руки на борт. Снова принял позу причудливого полураспятия. Дмитрий закрыл глаза, пытаясь отделаться от того странного эффекта, который на него производило происходящее за ширмой. — Дело твое, — Генерал вновь пожал плечами. — Мне все равно. — Хорошо. — Купальни скоро закроются, — прошептал Дмитрий. — Давай проведем оставшееся время в тишине. Иногда блаженное одиночество ощущается особенно остро, когда рядом кто-то есть. Ему просто хотелось, чтобы темнота, стоящая за его веками, стала всепоглощающей. Тогда можно было бы представить, что мира вокруг нет. Ничего нет. И никого. Полная аннигиляция. Лэйн, словно почувствовав его состояние, больше ничего не ответила. Она также погрузилась в бассейн по шею, но он этого уже не увидел. Теперь осталась только вода и ее журчание. Словно Дмитрий вернулся в утробу, откуда когда-то вышел. Было почти хорошо, но пусто. Время растягивалось. Возможно, он погрузился в тревожную дрему. — Простите, — вырвал его из забытья неуверенный скрипучий голос, казалось бы через целую вечность. — У вас осталось около пятнадцати минут, чтобы одеться перед закрытием. Дмитрий открыл глаза и медленно повернул голову влево. У кромки бассейна стояла полная пожилая женщина — работница купальни. Она неловко переступила с ноги на ногу и коротко откашлялась. — Да, ухожу, — кивнув, ответил ей Генерал. Женщина поспешила удалиться, шаркая пластиковыми шлепками по влажному кафелю. Пытаясь не смотреть в сторону ширмы, Дмитрий встал на ноги и отвернулся к борту бассейна. Он смог лишь выцепить краем зрения, что Лэйн уже вышла из воды. Генерал подхватил пистолет с полотенцем и начал медленно подниматься по широким ступенькам наружу. Пустая бутылка из-под виски осталась за спиной. Тело слушалось плохо. Его пошатывало. Дмитрий всеми силами старался не растянуться на влажном скользком полу. Он на ходу обматывал полотенце вокруг бедер. Руки казались онемевшими, пистолет в ладони очень мешал. Генерал уже почти зашел в коридор, который вел к мужской раздевалке, когда деревянные пальцы сорвались и махровая ткань полотенца полетела вниз, приземлившись в большую лужу воды на полу. Проклиная свою удачу, Дмитрий закатил глаза — голову тут же пронзило миллионом мелких острых иголок. — Дерьмо... — устало чертыхнулся он. — Вы пьяны, — раздался за спиной тихий голос Лэйн. — Очень сильно. — На морозе выветрится, — отрезал в ответ Генерал, почти на автомате. Дмитрий аккуратно нагнулся и подобрал уже почти насквозь промокшее полотенце с пола. Он чувствовал на своем совершенно обнаженном теле тяжелый взгляд девушки, не ощущая ни стыда, ни смущения, ни волнения. Это просто кожа. Просто синяки и шрамы. Бесчисленное их количество. Просто оболочка. Ни больше, ни меньше. В нем скорее плескалось раздражение, что пришлось опустить голову. Мутить теперь стало еще сильнее. В последний раз так напиваюсь. Серьезно. Собственная слабость злила. Словно в попытке скрыть ее, он приосанился и обернулся через плечо. Лэйн стояла возле коридора в женские раздевалки, закутанная в свое белое полотенце. Она обнимала себя руками. Ее графитовые глаза были устремлены на него, и она не пыталась отвести взгляда. — Через полчаса чтобы была в особняке. Поняла меня? — строго и холодно сообщил Дмитрий, чуть склонив голову. — Я проверю перед тем, как уйти на обход. — Стоит ли отправляться куда-то в таком состоянии? Его горло покинул горький смешок. Только жалости ему сейчас не хватало. Тем более от нее. В голове вновь крутилось множество слов. Справлюсь. Это не впервой. Не тебе решать. Тебе же все равно. Дмитрий отвернулся. — Бывало и хуже, — ответил он, небрежно поведя плечами. — Хорошо. Слово стало таким привычным, что приносило даже парадоксальное умиротворение. Генерал оскалился и покачал головой, принявшись идти дальше. Все силы уходили на то, чтобы двигаться по прямой линии, не пошатываясь. Хотелось сохранить хоть какие-то остатки достоинства. Полотенце он закинул себе на плечо, больше не пытаясь обвязать вокруг бедер. Лэйн уже все увидела, скрывать было нечего. — У вас тоже, — выпалила девушка ему вслед. Дмитрий резко остановился. Во рту пересохло, а пространство начало еще сильнее расплываться перед глазами. — О чем ты? — спросил он, не оборачиваясь. — Красивая фигура, Дми… — Лэйн осеклась. — Генерал. Затем он услышал ее удаляющиеся шаги, пока за спиной громко не скрипнула дверь и все вновь не погрузилось в тишину. А он продолжал стоять, как вкопанный, уже не до конца понимая, были ли события последнего часа реальны, или это все — проделки его пьяного разума. На языке раскрывалась расплавленная карамель. Не от комплимента, а от этих случайных трех звуков, которые так и не сформировались в полное слово, но даже их было достаточно. «Д», «М», «И» Не функция, не звание и не роль. А человек. Он. Сладость во рту смешалась с солью и горечью. Дмитрий слишком ярко ощутил, как каждый участок его тела внутри и извне скинул с себя тяжелые оковы, очистился от многолетней скорлупы. И впервые за долгие годы ему даже почудилось, что он сделал что-то правильное. Даже если неразумное. С последствиями я справлюсь. Для этого меня и выбрали. Генерал зашел в пустую прохладную раздевалку и, закрыв за собой дверь, прислонился к ней спиной. Он снял с шеи один из армейских жетонов. Возможно, лишь в третий или четвертый раз за последние несколько лет. Дмитрий опустил взгляд на свою руку и несколько десятков секунд, почти не мигая, смотрел на выгравированные на нем буквы. Кожа покрылась мурашками. Он ошибался. Непростительно долгое время. Ненависти всегда было мало, чтобы наполнить пустой сосуд. Настоящая точка блаженства была невозможна без сладости.