Сосуд

Пустота. Трудно было подобрать другое слово, которое так же хорошо описало бы то, что осталось от привычного мира, даже если все — и он, в том числе — продолжали из упрямства или по привычке делать вид, будто что-то еще можно изменить. Пустота в сердцах. Пустота в головах. В глазах. Океанские глубины, где когда-то были многомиллионные города. Заброшенные дома и целые поселения, сейчас кишащие зараженными. Не было более ничего незыблемого, ничего нетронутого. Чистого. Никого настоящего. Просто полые оболочки вместо людей. Так проще. Жизнь, больше походящая на смерть. Генерал мало чем отличался от других. Он, конечно же, не был особенным. Сказания о спасителях остались рудиментом недавнего прошлого. К концу времен все они подошли одинокими и растерянными. И даже после трех лет ужаса продолжали выбирать направление своих действий наугад, словно слепые котята. Не было плана, не было картины будущего. Осталась только привычка выживать, а она отдавала бездной. Многие ломались под ее гнетом. Но ему повезло. Дмитрий выполнял ужасную работу еще до того, как прежний мир был разрушен, а потому прекрасно знал, что кроется за красивой завесой мнимого и такого хрупкого порядка. Постепенно, шаг за шагом, год за годом в нем оставалось все меньше и меньше чувств. Изменения всегда были незначительными, но постоянными. Больше напоминали эволюцию, чем шоковую терапию. Наверное, это и стало его личным благословением. С появлением катаклизмов для Генерала почти ничего не изменилось. Он словно подсознательно готовил себя к этому уже несколько десятилетий. От живого мертвеца Дмитрия отличала лишь укоренившаяся за столько лет в каждой вене и артерии ненависть. Она казалась одновременно терпкой и солоноватой на вкус. Как смесь джина и крови. Да, эта мрачная искра внутри него определенно отдавала налетом можжевельника и тяжелого металла. Забавно, что он никогда не питал особой страсти к первому, всегда предпочитая виски — даже на обломках старой цивилизации его еще можно было отыскать. К счастью.  Кровь же… Кровь давно стала рутиной. Неотъемлемым элементом повседневности. Простой привычкой. Как и ненависть. Только она была настоящей. Только она наполняла его. Только благодаря ей он двигался вперед и заставлял себя вставать с каждым восходом солнца. Именно она толкала Генерала вглубь заснеженных неприветливых пустошей. В ней он находил смысл. В ней он находил своеобразное утешение. Парадоксально, но только ненависть сохранила его человечность. Точнее, ее жалкие ошметки. Память порой вела себя странно, фиксируясь на, казалось бы, совершенно тривиальных вещах. В какой-то смутной полузабытой реальности, когда все вокруг еще не полетело в бездну, твари не вылезали из земных разломов, никто не обращался к нему «Генерал», а его кожа не была вдоль и поперек покрыта таким количеством шрамов, Дмитрий вышел из казармы в общий кафетерий на родной военной базе. Тогда сослуживцы еще не замирали при его появлении, не прятали глаза, не пытались сдержать невольную дрожь в теле. Он был всего лишь майором. И в те времена даже мог позволить себе улыбнуться, поздороваться первым или поддержать ничего не значащий разговор. Группа сержантов, развалившись кто где — на креслах, на полу, на диване — перед большим плазменным экраном, смотрела популярное на тот момент кулинарное шоу, шумно принимая ставки и споря, кто же из участников вылетит следующим. Завидев его, солдаты немного притихли и уважительно склонили головы. Дмитрий лишь коротко кивнул им в ответ и прошел в сторону кухни, уловив периферийным зрением, как парни немного расслабились. Он тихо хмыкнул, стягивая с полки чистую чашку и ставя ее на решетку кофемашины. Сослуживцы долго добивались, чтобы на базу поступило что-то дельное, способное варить нечто более интересное, чем обыкновенный американо. Баловство. Хуже были только электронные сигареты. Если уж травить себя — то делать это по-настоящему. Искусственность раздражала. Дмитрий привычно зажал кнопку «двойного эспрессо». Машина завибрировала, зашумела. Сквозь низкий гул до него долетел отрывок реплики кого-то из членов жюри. Мужчина обернулся через плечо. — … мне определенно видится, что своим блюдом вы достигли так называемого bliss point, настолько идеальное соотношение соли и сахара, что мне сложно насытиться, хочется вкушать это чудо все больше и больше… — жеманный и донельзя наигранный женский голос восхищался каким-то странновато выглядящим десертом. Машина закончила гудеть, и Дмитрий моментально вернул свое внимание к чашке. Звук кулинарного шоу вновь превратился в непрекращающийся белый шум в его ушах. Но два слова плотно засели в голове. Точка блаженства. Совершенно ненужная ему информация. Бессмысленная. Ее нельзя использовать. Она не делала его ни сильнее, ни умнее, ни выносливее, ни предусмотрительнее. Дмитрий сделал глоток обжигающего кофе. Он был скверным, как и всегда. Вкус точно не имел ничего общего с bliss point. Мужчина поморщился и, отвернувшись от кофемашины, прислонился бедрами к кухонному столу. Глупая телевизионная передача, которая непрерывно продолжила дальше бежать где-то на периферии его сознания, а визуально — и вовсе размылась в одно большое невнятное пятно, принесла с собой тяжелые мысли. Неприятные размышления. Возможно, именно тогда Дмитрий впервые осознал одну пугающую и неприятную правду о себе самом, и спустя пять лет, из которых три — прошли в условиях сущего ада, она никак не изменилась, более того — стала лишь страшнее. Ему вообще больше ничего не доставляло удовольствия. Он ничего не хотел. Не было ни жажды, ни голода, ни стремлений, ни желаний. Нечем было насыщаться. Кроме одного. Ненависти. Тот, кто умел ее контролировать и призывать в нужные моменты, становился непобедимым. Он умел. Гораздо лучше многих. За это его и ценили. Высшее командование постоянно твердило, что не стоит бояться ненависти в себе, а особенно — в других. Это лучше, чем скрытая агрессия, чем притворное дружелюбие, чем нож в спину, чем предательство. Ненависть — честна и чиста. Нужно обладать определенным мужеством, чтобы чувствовать ее и выражать открыто. В глазах же поверженных врагов она — и вовсе мерило того, что все было сделано правильно. Что совершенное — благо. По крайней мере его учили именно этому. Сам Дмитрий уже давно не был уверен, играет ли на стороне добра, но сомнений, что и сейчас, и раньше ему противостояло еще большее зло — не было. Пять лет назад он боролся с истинными отбросами общества — преступниками, террористами, наркокартелями, торговцами людьми. Сегодня — с отродьями и зараженными. Почти одно и то же. В голове пронеслось несколько последних заданий. Выстрелы, взрывы, кровь, предсмертные крики. Страх в глазах умирающих омерзительных существ, которые когда-то были людьми. И ненависть. Сердце Генерала забилось быстрее. Да, это моя точка блаженства. Этим я могу насытиться. Яростный огонь пылал, освещая его изнутри. Он чувствовал себя живым. — Дмитрий, — прошелестел рядом тихий женский голос. — Мы приехали. Мужчина вздрогнул, выныривая из объятий полудремы. Тело болело от длительного пребывания в неудобной позе. К сожалению, даже военные внедорожники иногда не соответствовали его габаритам. Ноги привычно затекли. Дмитрий вытянул руку и протер запотевшее стекло. За окном стояла метель, которая едва позволяла разглядеть в этой ониксовой тьме главную площадь Рóткова. Окруженная старинными изысканными домами и поместьями, она казалась зловещей. Ожидаемо. Поведя плечами, чтобы сбросить с себя последние оковы забытья, Дмитрий повернул голову вправо. Он тут же увидел выразительные глаза Анны, которые даже в тусклом свете приборной панели машины мерцали синевой. Блики причудливо отражались в толстых стеклах очков. Генерал был рад, что она к ним вернулась. Ее взгляд за ними казался гораздо более настоящим, чем в ее любимых контактных линзах, которые сейчас было сложно где-либо найти. Дмитрий бы даже выжал из себя улыбку. По крайней мере попытался бы вспомнить, как это делается, но они были не одни. — Выходим, — сухо произнес он и, не медля, открыл дверь внедорожника. — Да, Генерал! — тут же услышал он за своей спиной сонный баритон Грега. — Генерал! Генерал! Генерал! — вторили ему разные голоса. Дмитрий первым оказался снаружи. Снег захрустел под его сапогами. Тело тут же окутала вьюга. Ветер ударил в лицо. Мороз щипал кожу до боли. Было невыносимо холодно. Привычно. — Добро пожаловать в Ротков, — мрачно пробормотал Генерал.

***

Он ненавидел этот город. Его короткие дни и длинные ночи. Его серость. Презирал вычурно оформленную главную площадь, полную излишней, даже какой-то демонстративной роскоши на фоне нищеты и разрухи абсолютного большинства других строений. Дмитрий мысленно чуть ли не насмехался над самим собой, что им довелось остановиться не в каком–то захудалом общежитии, а в поместье самого основателя этого мрачного поселения — некого зажиточного купца Романова. Даже удивительно, что его не раскулачили. На руинах бывшей империи двадцатые года прошлого века не щадили никого чуть богаче среднего крестьянина. Видимо, Советы не добрались до этой глуши. Да и кому она, к черту, сдалась в конце концов. Борис, прямой потомок того самого купца, оказался на редкость щедрым и гостеприимным, отдав его отряду в бессрочное пользование свое родовое гнездо. Странно. И в высшей степени подозрительно. Дмитрию это совсем не понравилось. Как и излишне елейная улыбка на губах Романова, когда тот передавал ему связки ключей. Но остальные были рады. Их новая обитель выглядела настоящим дворцом. Реликтом прошлой эпохи — такой же эфемерной, как и столетний декаданс, который его породил. Жители Роткова в основном смотрели на Генерала и его людей со смесью притворной покорности и радушия. Монахи местного монастыря были хуже всех. У Дмитрия почти сводило челюсть от их раболепия — приторного, словно кленовый сироп, который, к счастью, теперь уже тоже остался артефактом забытой жизни. Лучше бы они ненавидели его открыто — так он по крайней мере смог бы искупаться в этом чувстве, насытиться им, стать сильнее. Но все обитатели Роткова, как и сам город, словно застыли в зимней спячке — скрытные, холодные, вялые, полумертвые. Они прятали свою неприязнь за молчанием, обращали недружелюбные взгляды в пол. И только в каждом порыве ветра, в каждом скрипе снега под подошвой сапог Генерал словно бы слышал их приглушенный шепот. Вам здесь не рады. Убирайтесь. Вы принесете с собой скверну. Вы накличете на нас беду. Ник постоянно причитал, что Ротков нагоняет на него жуть. Дмитрий не разделял его сантиментов. Дело не в городе, а именно в людях. Их невозможно было ненавидеть — лишь жалеть, но это чувство стало для Генерала слишком чуждым. Он пытался выходить наружу только для обхода. Даже местная купальня, которая так полюбилась Анне, не вызывала особого восторга. Дмитрий посещал ее только поздним вечером или и вовсе — перед закрытием, когда был совершенно уверен, что внутри никого не будет. Большую часть времени Генерал проводил в своем кабинете. Его он тоже ненавидел, как и все вокруг. В этом случае Ротков был ни при чем — Дмитрий чувствовал бы себя точно так же в любом другом городе или стране из тех, что еще существовали на карте мира. Везде бы стены давили на него обязательствами. Везде воздух был бы пропитан тысячью навязчивых «ты должен». Миллионом настойчивых «надо». Ради будущего. Ради людей. Ради человечества. Благородные слова, но он сомневался, что они хоть что-то для него теперь означают. Скорее это стало просто удобной мантрой. Вперед он уже давно двигался лишь по привычке. По инерции. Подгоняемый устойчивой пламенной ненавистью. Здесь ее было особо много. В этом плане Ротков казался почти идеальным городом — он зарядил его на несколько месяцев вперед. Дал огромный запас топлива. Возможно, ему даже будет грустно уезжать. Где еще мне представится такой щедрый и бесплатный пир? Дмитрий надеялся, что этого окажется достаточно, чтобы без труда выдержать финальный этап их миссии. Он ошибся. И понял это почти сразу. Разлом. Горное ущелье, где три года назад под землю ушла военно-научная база «Сибирь». Как Генерал ни старался, но это место ему никак не удавалось заставить себя возненавидеть. Из него неконтролируемо вырывалось что-то другое. Забытое. Погребенное в пустоши, которая осталась на месте его души. Здесь было нечем питаться. Здесь он ходил голодным. Терял силы, а не приобретал их. Этот разлом словно существовал отдельно от всего. Он выступил началом и стал концом. А дальше были подземные коридоры, холод, постоянное напряжение, скрежещущие звуки. И ожидание. Долгое. Тягучее. Вязкое. Каин не появлялся уже несколько часов, и оставалось только догадываться, что это означало. Может, он еще ищет. Может, «Книгу Апокалипсиса» так и не удастся найти. Может, она уничтожена. Может, ангел давно пошел на корм тварям. Развалины базы кишели ими. Это стало бы прискорбной потерей. Не сказать, что Дмитрий сильно проникся Бессмертным, но в бою Каин мог бы заменить десятерых солдат. Минимум. Даже если признавать это приходилось сквозь плотно стиснутые зубы. Генерал должен беречь свои ресурсы, какими бы они ни были. Дмитрий прислонился к холодной стене узкого прохода, вглядываясь во тьму впереди. Анна, Грег и Кира стояли за ним. Казалось, что они почти не дышат. Все знали, что эта миссия отдает неприятным запахом потенциального суицида. Все согласились, что их это устраивает. За последние три года ценность человеческой жизни все равно была безнадежно девальвирована до мусорных показателей. Они привыкли. Время тянулось, разжималось, искажалось. По ощущениям прошло еще несколько часов, прежде, чем в тишине и темноте раздались звуки торопливых шагов. Сердце Генерала начало больно ударяться о стенки его грудной клетки. Он вытянул вверх руку, пытаясь лучше осветить пространство перед собой. Заставить тьму отступить немного дальше. Теперь до них доносился еще и отчетливый нестройный шорох и гортанное высокое шипение. — Слышите, Генерал? — Кира встала справа от Дмитрия. — Это нехорошо. — Да. Рука мужчины дернулась к бедру — он быстро выхватил любимый Глок. Тихий клик взведенного курка. Генерал направил дуло пистолета в глубину прохода. Анна, Грег и Кира тоже достали оружие. Не нужно было объяснять, что скрывается за этими звуками. Все очевидно. Оставалось лишь надеяться, что тварей хотя бы немного, и им удастся их сдержать. Шум нарастал. Шаги уже были совсем рядом. Спустя десяток секунд из-за угла показался Каин. Он бежал, держа в руках книгу. И, судя по тому, как крепко ангел прижимал ее к себе, ту самую. У Дмитрия не было ни единого сомнения. Красные глаза Бессмертного горели в темноте. — Они гонятся за мной! — громко выпалил он еще издали и покачал головой. — Сотни! Дмитрий кивнул. Пистолеты тут уже не помогут. Или смерть. Или побег. — Расступитесь все! — твердо приказал он, вжимаясь в стену. — Пропустите его перед собой! Анна, Грег и Кира последовали примеру Генерала. Каин, ускорившись, проскочил мимо них и устремился вперед. — Валим отсюда! — рявкнул Дмитрий, быстро запрятав Глок в кобуру на бедре. И они кинулись за Бессмертным. Настолько быстро, насколько могли. Генерал бежал последним, прикрывая остальных. Это мои люди. Так было правильно. Сзади он слышал лишь шипение, шорох и свистящие хрипы тварей. Дыхание конца. Он не оборачивался. Значение имел только трофей в руках Каина. Нужно было, чтобы выжил хотя бы один из них. Достаточно, чтобы хоть кто-то выбрался на поверхность, все еще прижимая книгу к своей груди. Ловушки снаружи должны были отпугнуть отродий. И, возможно, тогда у человечества будет хоть какой-то шанс. Не у него, не у Анны, не у Киры и не у Грега. У людей. Жизни большинства ценнее каждой отдельной. Трагедия. Честная, но несправедливая. Коридор петлял и извивался. Они неслись дальше. Стены мелькали справа и слева в сплошном размытом потоке. Воздух казался разгоряченным, будто бы Дмитрий дышал огнем, несмотря на холод. От бега пот катился ручьем, а массивную шерстяную шинель хотелось скинуть. Анна поскользнулась на гладкой обледеневшей плите. Генерал подхватил ее, не давая упасть. А после грубо толкнул девушку рукой в спину, будто бы заряжая ее необходимым импульсом, чтобы она вновь бежала перед ним. Не смотри назад. Не проверяй, насколько близко твари. Только вперед. Вперед. Вперед. Вперед. — Дмитрий, мы почти у арки, — тяжело дыша, прохрипела Анна. — Знаю. Она не выдержала и на мгновение обернулась к нему на бегу. В глазах девушки светилась надежда. Не смотри на меня так. Пожалуйста. Теперь мысль о возможной смерти отдавала тошнотой. Лучше бы Анна не верила в себя и в него так сильно и так безрассудно. До спасения оставалось еще несколько сотен метров. Он уже видел вдали прохода расставленные в два ряда бочки и возвышающуюся арку, за которой начиналась большая пещера, ведущая на поверхность. Еще немного. Скрежет за спиной все усиливался. Генерал слышал хищные звериные крики. Твари подобрались близко. Дмитрий запустил руку в карман шинели и вытащил небольшой детонатор. Он нажмет на кнопку в любом случае— не важно, успеет достичь арки или нет. Главное только, чтобы Анна смогла выбраться. Каин первым влетел в пещеру, за ним — Кира и Грег. Они развернулись лицом к проходу. В глазах последнего застыл ужас, а рот открылся было, словно он хотел что-то сказать, но так и не смог себя заставить. Генерал все понял моментально. Грег явно видел, что происходило за их с Анной спинами и понимал, насколько все плохо. Во рту у Дмитрия пересохло, палец увереннее лег на кнопку детонатора. Подрывайте. Он был почти уверен, что парень собирался сказать именно это. Генерал еще раз сильно пихнул девушку в спину. — Ускорься, — тон был приказным, но затем Дмитрий прошептал почти мягко: — Умоляю. Анна была уже в дюжине метров от арки, пролетая между рядов начиненных тротилом бочек. Тяжело сглотнув, Генерал зажал кнопку. У них осталось десять секунд. Они вбежали в пещеру. Кира, Грег и Каин уже успели спрятаться за большими, торчащими из земли камнями в ее глубине. Генерал схватил Анну за руку и дернул влево. Они смогли забежать лишь за небольшой острый выступ. Раздался взрыв. Такой громкий и сильный, что отозвался в ушах болью. Все вокруг тряслось. Дмитрий зажмурился, закрывая девушку своим телом. Она дрожала, вцепившись руками в ткань его шинели и вжав голову в плечи. Резонанс прошелся по пещере, а затем к нему присоединился узнаваемый тревожный хруст и грохот обрушения, а еще спустя мгновение — крики и стоны тварей. Какофония стояла еще долго, пока постепенно не сошла на нет. Дмитрий почувствовал, что Анна подняла на него голову — ее лоб прошелся по его груди. — Жива? — прошептал он, с трудом различая очертания ее лица в плотно стоящей пыли. Девушка лишь кивнула. Дмитрий выпустил ее и обернулся. Пахло порохом. Всю пещеру окутывала плотная дымка, но постепенно она опускалась к низу. Видимость улучшалась. Он выцепил силуэты двух людей, вышедших из-за камня, еще чуть далее — контуры широких крыльев. Все живы. Генерал выдохнул. Живы — и с книгой. Сегодня у него впервые за долгое время будет повод выпить в знак триумфа, а не просто чтобы забыться. Он повернул голову туда, где когда-то была арка. Теперь эта часть пещеры превратилась лишь в месиво из крупных обвалившихся камней. Под ними извивалось, умирая, одно из прорвавшихся отродий. Горящие огнем глаза твари смотрели на Генерала с ненавистью. Она скребла когтистыми лапами по земле, пытаясь добраться до него. Дмитрий быстро прошел к ней, чувствуя, как ярость наполняет его, как раздуваются его ноздри. Вытащив пистолет, Генерал выстрелил отродью в голову. Почти в упор. Оно издало последний протяжный стон. Черная кровь вытекала из туши твари, подбираясь к подошве его сапог. Он понял, что улыбается. Сейчас Дмитрий чувствовал себя по-настоящему хорошо. На поверхность, где их ждал основной отряд, все, кроме Каина, вышли на остатках своих сил. Генерал прижимал к груди «Книгу Апокалипсиса». Ангелу пришлось придерживать девушек под локти. Как только он их отпустил, Анна и Кира обессиленно повалились на снег. Дмитрий почти завидовал им, потому что не мог поступить так же. Амир и Ноа подскочили к нему с большим пластиковым контейнером, и Генерал бережно уложил в него свой трофей, плотно закрывая его крышкой. Не хватало еще, чтобы ценные страницы пережили обрушение «Сибири» и потом промокли от усилившегося в округе снегопада. Периферийным зрением, Дмитрий заметил, как Грег приложил к глазам тактический бинокль и, закусив губу, начал медленно осматривать местность. Хорошая идея. Генерал обернулся. — Анхея! Пилеон! — он нашел глазами Бессмертных. — Проверьте окрестности. Убедитесь, что путь свободен. Ангел скривила губы. Ей явно все еще не нравилось слышать команды в свой адрес. Дмитрий нахмурился. Таков уговор. Казалось, что она смогла прочитать эту мысль в его тяжелом взгляде, потому что через мгновение девушка взмыла ввысь. Пилеон без слов последовал за ней. — Какого черта?! — сквозь вой пронизывающего до костей ветра Дмитрий услышал обескураженный голос Грега. — Генерал, гляньте! На 30 градусов от нас, возле разлома. Он обернулся к парню, тот нетерпеливо и взволнованно протягивал ему бинокль. Мужчина быстро выхватил его и поднес к глазам, направляя взгляд в ту сторону, о которой говорил Грег. Внутренности Генерала обдало яростными языками пламени. Только этого сейчас не хватало. Дмитрий увидел темноволосую девушку, медленно плетущуюся к разлому. Она казалась растерянной, тонкая фигура дрожала на холоде, ноги увязали в густом снегу. Генерал раздраженно скривил губы. Местных, которые играли с огнем, он, наверное, ненавидел больше всего. Дмитрий уже сбился со счета, сколько чертовых раз за этот месяц кто-то из его отряда заставал охотников на территориях возле разлома. А пять дней назад Анна и вовсе поймала группу подростков, поспоривших на совершенно смешной трофей в виде старого горнолыжного костюма, кто из них подберется как можно ближе к месту гибели базы. Человеческая природа не менялась, даже когда мир выворачивался наизнанку. Люди были беспросветно самонадеянными и глупыми. Жители Роткова же и вовсе, казалось, считали себя бессмертными. Эта сумасшедшая еще и оделась так, будто температура снаружи не -20. Краем глаза Дмитрий выхватил быстро промелькнувшую мимо тень. Он резко направил бинокль в сторону разлома. Из него вылетела крупная крылатая тварь. За ней — еще одна. Потом полдюжины. Ненависть в жилах Генерала забурлила особо яростно. Темноволосая девушка казалась слишком легкой добычей, а он так устал, что соблазн позволить отродиям оторвать ей голову был слишком велик. Мир от этого ничего не потерял бы — мозги там явно отсутствовали. И все же противный голос в его разуме — наследие ушедшего прошлого — твердил, что это неправильно. Дмитрий отнял бинокль от глаз. Девушка была слишком далеко. Никто из его отряда не успел бы туда вовремя. Из людей. — Каин! — отрывисто выпалил Генерал, бросая резкий косой взгляд на настоящего Бессмертного. — Лети туда! Немедленно! Мы скоро будем! Ангел лишь кивнул и взмыл в небо. Белые крылья почти мерцали на фоне окутывающего их мрака. Он стремительно несся к разлому, привлекая внимание тварей. Омерзительные черные существа кинулись к нему, извергая из себя высокие хищные крики. — Амир! Лестер! Грег! За мной! Дмитрий не обернулся, тут же принявшись быстро шагать вниз по склону. — Я тоже иду, Генерал! — за спиной раздался хриплый голос Киры. — И я! — это уже была Анна. Мужчина скривил губы. И откуда только берется такое дикое упрямство? Отдыхали бы лучше. Но времени на споры не было. Времени не было ни на что. Бежать не получалось. Ноги проваливались в глубокие сугробы. Он ненавидел зиму. Ненавидел Сибирь. Хорошо. Ярость толкала вперед. Глаза были зафиксированы на тонкой темной фигуре вдали. До незнакомки оставалось еще несколько сотен метров. Девушка продолжала упрямо идти к разлому. Дура. Господи, какая же дура. Генерал ускорил темп, оскалившись. Ветер бил в лицо. Он кинул короткий взгляд вверх и нашел глазами Каина, наблюдая, как тот, словно играючи, вырвал из спины отродия его устрашающие перепончатые крылья и оно, изливаясь черной кровью, полетело вниз. Затем ангел ушел в крутое пике и опустился на землю прямо перед темноволосой девушкой. — Беги! Дмитрий услышал его далекий раздраженный оклик. Спустя мгновение Каин вновь воспарил в небеса, схлестнувшись с очередной тварью. Сегодня я пропускаю все веселье. Генерал мрачно хмыкнул. Он перевел взгляд назад на незнакомку. Та застыла на месте. Не бежала, как ей сказали. Просто стояла истуканом. Возможно, пребывала в шоке. Частью этой чертовой миссии не указывалось «спасение умалишенных». Несмотря на мрачные мысли, Дмитрий продолжал рваться вперед. Сзади он слышал тяжелое дыхание членов своего отряда. До цели уже оставалось не более трехсот метров. Недалеко. Но кто-то был ближе. Что-то. На заснеженную землю всего в нескольких десятках шагов от темноволосой девушки опустилась тварь. Она оказалась разумнее собратьев — выбрала жертву полегче. Генерал ускорился еще сильнее. Мышцы гудели от напряжения. — Беги! — заорал он, но его голос унесло порывом ветра. Мужчина выхватил Глок. Дистанция все еще была слишком большой. Подобраться бы поближе. Он не знал, есть ли у него на это еще несколько секунд, но надеялся. К его бешенству и ошеломлению, девушка не развернулась, не попыталась спасти себя, не устремилась прочь от жуткого существа. Она… шагнула к нему. Вытянула вперед руку. — Что за черт?! — за спиной он услышал удивленный и напряженный возглас Киры. У него не было объяснений. Ответов стало еще меньше, когда он понял, что тварь, казалось, не собиралась нападать. Она стояла. Как вкопанная. Будто бы в приветствии. Будто бы распознала своего. Свою. Убей. Убей. Убей. Слово стучало в голове Генерала. Ненависть разъедала все его внутренности. Каждый шрам на теле горел. Дмитрий остановился. Пистолет взметнулся вверх. Мужчина взвел курок. Прицелился. Прямиком в тонкий, трясущийся девичий стан. С ней что-то не так. Каждая часть его сознания вопила на него. Искушение было так велико. Почти невыносимо. Сжав челюсть, Дмитрий перевел взгляд на тварь. Прозвучал выстрел. Оглушительный и отчаянный в этой морозной пустоши. Существо, испустив хриплый рык, опало на землю, заливая снег зловещей смоляной кровью. Девушка резко обернулась к Дмитрию. Он впервые увидел ее лицо. Ее глаза. Ему показалось, что внутри он весь покрылся инеем. В незнакомке звенела пустота. Нечеловеческая. Неестественная. Жуткая. Дмитрий видел ее и в себе, когда иногда подолгу смотрел в зеркало после очередного вечера наедине с несколькими стаканами виски. Но потом всегда возвращалась ненависть. И он вновь оживал. Она же… В ней словно ничего не было и никогда уже не будет. Испитый до дна сосуд. Просто оболочка. Скорлупа. Ее взгляд казался таким пугающим, что даже ненависть в нем внезапно замолчала. Дмитрий сам не понял, как сократил расстояние до незнакомки. Осталось каких-то несколько метров. Девушка смотрела на него, не отрываясь. Она очень часто дышала. Ее грудь прерывисто и судорожно вздымалась. Казалось, что незнакомка страшилась его даже больше, чем когтистой твари, что минуту назад стояла перед ней. Возможно, она была права. Возможно, он и был хуже. — Не понимаю… — пробормотал Дмитрий, глядя в ее огромные темно-серые глаза. — Оно не напало на тебя. Девушка продолжала молчать. Будто и не слышала его. Или не знала языка. Генерал преодолел последние метры, что разделяли их. — Ты ранена? — произнес он скорее на автомате и по привычке, не чувствуя ни настоящего беспокойства, ни тем более участия. — Не знаю. Она наконец заговорила. Ее голос был хриплым, будто эти слова стали для нее первыми за очень долгое время. Тон казался растерянным. Идеальный английский. Он четко слышал американский акцент. Она не местная. Только сейчас Дмитрий заметил, что на девушке была темно-графитовая, почти черная униформа с логотипом «Сибири» — знак практически не отличался от того, что носил на груди он сам и все, кто служил на «Адаме». На материале ее комбинезона даже в этой полутьме, освещенной лишь тревожным темно-красным мерцанием, что лилось из разлома, можно было рассмотреть крупные засохшие пятна крови. Его сердце пропустило глухой удар. Ненависть подняла свою отвратительную голову. Это невозможно. С ней что-то не так. Наверное, ему все же стоило убить ее на месте. Наверное, ему нужно было сделать это прямо сейчас. Ладонь с пистолетом готова была взметнуться вверх. Он пересилил себя. Ответы гораздо важнее твоего голода. Генерал сделал к ней последний шаг. Близко. Почти вплотную. Его щеки коснулся пар от ее дыхания. Незнакомка продолжала потерянно смотреть на него, и Дмитрий знал, что в следующий раз, когда она откроет глаза, он увидит ненависть в ее взгляде. И она мне понравится. От мысли начали раздуваться ноздри. Генерал резко занес руку и, едва переборов желание сделать это со всей силы, ударил ее рукоятью пистолета по голове. Незнакомка обмякла, он поймал ее, не давая упасть в снег. Она была ледяной. Дмитрий не предпринял попытки осмотреть ее, чтобы убедиться, что не перегнул палку. Девушка дышала — этого было достаточно. Все они давно стали расходным материалом. Новый мир не ценил никого. Когда-то наступит и его черед. Дмитрий не жалел. Он все понимал. Выжить должно человечество. Каждый же из них мог умереть. Хоть завтра. — Это было действительно необходимо? — голос Анны оказался пронизан неодобрением. Она обошла его и встала спереди, ярко-голубые глаза за стеклами очков то перебегали на темноволосую незнакомку, то возвращались к Генералу. Поджав губы, девушка раздраженно поправила челку у лба. — С ней что-то не так, — выпалил Дмитрий сквозь зубы. — Чувствую это нутром. Не хочется, чтобы она вгрызлась кому-нибудь в глотку, пока будем идти назад. Он еще ближе притянул бессознательное девичье тело к себе. Словно трофей. Или добычу. Незнакомка тихо простонала. Звук отдался в его теле странной дрожью. — Эй, Генерал! — послышался сверху насмешливый оклик. Дмитрий задрал голову к небу. Над ними, едва размахивая крыльями, висел Каин. Черные существа больше не летали за его спиной. Он разделался со всеми. Глаза ангела горели алым, а на губах застыла холодная, жестокая улыбка. В кулаке он держал оторванную голову одной из тварей. Сегодня мы оба вернулись с охоты не с пустыми руками. Каин разжал ладонь, и его кровавая ноша упала почти в ноги Дмитрию. — Подарок тебе, — сообщил ангел, спускаясь на землю. Генерал смог только улыбнуться краем рта. Бессмертный подошел к нему. Его все еще налитые красным глаза устремились к обмякшей девушке. Каин изогнул бровь. — Помочь отнести в поместье? — спросил он, безразлично и отстраненно, как и всегда. — Не стоит, я сам, — Дмитрий стиснул челюсть, встречаясь взглядом с ангелом. — Тебе лучше прикрывать нас сзади. На случай, если твари опять полезут из разлома. — Как скажешь, Генерал. Его воинское звание вновь прозвучало иронично в устах Бессмертного. Дмитрий не обратил внимания. Сейчас было не до формальностей, любезностей или вежливости. Каин тоже не вызывал в нем восторга, но это не имело никакого значения. Перед ними стояла общая цель. Они были нужны друг другу. По крайней мере сейчас. До тех пор, пока ангел выполнял приказы и приносил им пользу, он мог бы хоть злословить в его присутствии — Генерал не повел бы и бровью. Мужчина водрузил бесчувственное тело незнакомки к себе на спину, подхватывая ее под бедра. Анна, без его просьбы или приказа, подскочила к ним и перекинула руки девушки ему через плечи — для лучшей устойчивости. Дмитрий благодарно кивнул ей, она склонила голову в ответ. — Набрось на нее свою куртку, Каин, — твердо распорядился Генерал, бросив взгляд на Бессмертного. — Ты все равно ее носишь только для красоты. — Рад, что тебе нравится мой вкус в одежде, — ангел криво усмехнулся, но послушно принялся расстегивать молнию своего пуховика. — Не забывай, кто ее тебе выдал. Дмитрий подавил желание закатить глаза. Коротко рассмеявшись и расслабленно скинув с себя куртку, Каин небрежно опустил ее на плечи девушки, а затем вновь взмыл в небо, почти беззаботно паря между осколком их отряда и разломом. — Возвращаемся к снегоходам, — распорядился Генерал. — Оттуда — в поместье. Кира обернулась к холму, где стояла остальная часть его людей, и подала условный знак. Дмитрий поднял голову — ему было важно убедиться, что они все поняли. Мужчине показалось, что он увидел, как темные фигуры вдалеке закивали. Затем они начали отходить. Он выдохнул. Пар взмыл вверх. — Вперед! Генерал уверенно зашагал, вновь борясь с сугробами. Сейчас равновесие держать было сложнее. Хотя незнакомка на его спине, казалось, почти ничего и не весила, ее положение ощущалось слишком неустойчивым. Она продолжала пребывать без сознания, а потому была избавлена от необходимости удерживать себя самостоятельно. Это Дмитрию следовало контролировать ее тело. Он сильнее сдавил бедра девушки, чувствуя странное напряжение. До снегоходов было не менее двух километров. Путь обещал стать незабываемым. Генерал стиснул зубы. Ветер стонал. Его волосы трепались в разные стороны, спадали на глаза. Становилось все холоднее. Но хуже всего была она. Казалось, что в девушке за его спиной слились воедино все растаявшие льды Антарктиды. Возможно, это и была демонстрация пресловутого природного баланса. Ничто не пропадало в никуда. Ничто не появлялось из ниоткуда. Но она свалилась как снег на мою голову. Генерал оскалился. Было так некомфортно. Привычно. Он чувствовал себя всесильным. Незнакомка начала что-то бессвязно бормотать. Дмитрий недовольно выдохнул, надеясь, что она не придет в сознание слишком рано, но уже сейчас был готов огреть ее рукоятью пистолета повторно, если понадобится. На этот раз сильнее. — Холодно, — прошептала девушка ему на ухо. Еще бы. Очевидность сказанного раздражала, Генерал покачал головой. Это ты холодная. Ледяная даже. И пустая. И пугающая. И… неправильная. Как и я. Дмитрий не чувствовал ни желания отвечать, ни необходимости в этом, но почему-то открыл рот. — Потерпи, — твердо приказал он, скорее себе, чем ей. А затем мужчина ощутил прикосновение к своей шее. Она взяла его двумя руками за горло с противоположных сторон. Инстинкты пришли в состояние боевой готовности. Горели красными лампами в его сознании. Скинуть ее, прижать к земле, вдавить ногой в грудную клетку, выстрелить в голову. Быстро и чисто. Пока она не задушила его. Пока не свернула ему шею. Он почти дернулся. Чуть было не осуществил намеченный план. Девушка провела по его горлу своими ледяными руками. Аккуратно. Бережно. Потерянно. Словно искала что-то. Давно забытое. Что-то, что он не мог ей дать. — Эй, что ты делаешь? — вопрос вырвался вместе с паром. Незнакомка вновь пробормотала нечто несуразное в ответ. Ее тонкие пальцы скрылись под сизым мехом воротника его шинели. Залезли под высокое горло водолазки. Ладони, наконец застыли, словно бы обретая покой. Она удовлетворенно выдохнула, обмякая еще сильнее. Пытается согреться. Осознание пришло внезапно. Дмитрий распознал в ее прикосновении уязвимость. Она была искренней. Кожа на его шее покрылась мурашками. Налетевший порыв ветра сорвал куртку Каина с тонких плеч девушки и она, словно белый флаг капитуляции, опустилась на снег. Хватка незнакомки ослабевала, и ее тело чуть было не начало сползать по его спине вниз, вслед за пуховиком. — Черт, — пробормотал Дмитрий. Он перехватил ее, сильнее сжал мягкие бедра, подкинул выше, водружая на себя. Прислоняя ближе. Ее ладони вновь начали холодить его шею. Щипали ледяным огнем. Ему чудилось, что таким образом незнакомка одаривает его своей завуалированной ненавистью, и он хотел испить ее до дна. Она казалась удивительно горькой на вкус. Налет можжевельника раскрывался на языке. И Генерал чувствовал себя особенно живым на этом гиблом клочке оставшегося мира. Дмитрий аккуратно подсел и нагнулся, поднимая со снега куртку, а затем небрежно накинул ее назад на девушку. Мужчина не смотрел через плечо. Возможно, он случайно накрыл ее с головой. Ничего. Не задохнется. Главное, что пуховик держался, прикрывая незнакомку от валивших с неба кристаллов льда. Впереди уже можно было рассмотреть снегоходы.