Еретик из другого мира

      Не решаясь прервать удовольствие лисички, тоже закрываю глаза, отдаваясь блаженству. Кажется, она забыла про таймер, что сама и установила. Упёршись в мою грудь руками, девушка уже недвусмысленно совершает движения тазом вверх-вниз по стволу. Весь вид наездницы показывает, что она явно почти на пике, но как это возможно?! Мой опыт из прошлой жизни буквально вопит, что так не бывает. Женщины, даже не стесняющиеся своего тела и достаточно хорошо доходящие до кульминации, всё равно нуждаются в достаточно продолжительном разогреве, а тут сколько прошло-то? Пара-тройка минут — и уже готова финишировать? Нимфоманка, что ли?! Или это такая особенность у лисьего племени? Пока размышлял, девушка вдруг вся задрожала и, забавно тявкнув несколько раз, финишировала, весьма крепко сдавив меня внутри, словно в тисках. Уткнувшись мне в грудь правой щекой, расслабленно выдохнула, протянув с невыносимым блаженством: «какой же кааайф!»       Хмм… Судя по последней фразе — лисичке явно понравилось. Да уж. Хорошо ей, а вот члену моему как-то не очень. После оргазма она и не подумала ослабить сдавливающую хватку. Не-не, я не жалуюсь. Просто непривычно. Сильна деваха! Я восхищён! Пусть отдыхает, а мне пора́ морально готовиться к меткам, что́ бы это ни было. Надеюсь, это не клеймо раба на лоб и кольцо в нос.       Ох! Ну и как тут подготовишься, когда одно мохнатое ушко упёрлось под подбородок, а второе са́мой верхушкой щекочет нос. Если ничего не предпринять, очень скоро на всю клетку раздастся звонкий чих, а мне бы этого не хотелось. Пусть идиллическая тишина продлится подольше. Отношения только-только немного устаканились. Буря если и не миновала полностью, то явно потеряла силу и ярость. Пока размышлял, разглядывая прутья на верху клетки, даже не заметил, как кончик рыжего уха потихоньку перекочевал мне в рот, и теперь я легонько его покусываю и вожу языком по меховушке. Замираю в страхе. А ну как решит, что за такое панибратство можно и пересмотреть своё решение. Открываю рот и пытаюсь аккуратно выпихнуть ушко наружу, но получается так себе. Оно ни в какую не желает выталкиваться. Бросив бесполезное занятие, снова закрываю рот, ощущая внутри мокрые ворсинки. Будь что будет. Главное, чтобы это не было в их племени каким-нибудь оскорблением. Чувствую, как напряглось тело девушки, а коготки пальцев слегка проскребли по коже груди, оцарапав. Голова лисицы резко пошла вверх, отобрав у зубов мохнатую игрушку.       — Что́ это сейчас было?! — в глаза мне вперились два янтарных прожектора, беря на прицел, словно главные орудия у линкора.       — Прости! Оно лезло в нос и щекотало. Я ничего плохого не хотел! Само как-то получилось. Они такие мягкие и мохнатые. Такие красивые. Хочется погладить, но сама видишь, — киваю головой в сторону прикованной правой руки.  — Вот и погладил… губами. Это всё стояк виноват. Сбивает с мыслей. Прости ещё раз, если такое под запретом, — делаю самый виноватый вид, на какой только хватает воображения и артистичности.       — Любишь мягкое и мохнатое, значит?! Любишь делать его мокрым, да?! — взгляд перестал быть убийственным и пытаться просверлить во мне дыру. С каждым мгновением он неуловимо видоизменялся, постепенно переходя в состояние „маслянистого“, в котором с изумлением легко распознал желание зова плоти, или по-другому — похоти. Не слишком ли круто для лисички-подростка, у которой и так уже было удовлетворение совсем недавно? Что за нимфомагия такая?       — Эмм… Ну.. Да, — глупо было отрицать собственные впопыхах вылетевшие слова, на которых девица меня и поймала. Настороженно вглядываюсь в лицо рыжей бестии, пытаясь понять, куда она клонит, не переставая ощущать на члене властное сжатие. Мне бы и самому́ разрядка не помешала, но пока лучше молчать, играя от обороны, вторым номером.       — Рада слышать, — лиса обхватила ладонями мою голову и приблизила к себе, впечатав подбородок в грудину. В таком положении теперь уже мои уши оказались прямо возле рта „наездницы“, принявшейся нешёптывать: — Сейчас ты получишь кое-что мягкое и пушистое и должен губами и языком сделать это мокрым! Всё, как ты любишь, — шепчущий голос начал приобретать более низкие, тёмные обертоны, отдаваясь в сознании и теле если не реальными, то как минимум кажущимися мурашками, — сейчас я перекреплю эти цепи, разведя руки из-за головы в разные стороны. Одну. За. Другой. И давай без глупостей! Если хоть на мгновение мне покажется, что ты не подчиняешься, — метки отменяются и мы вернёмся к моменту, где говорилось о смерти. Те-бе всё по-нят-но? — пальцы лисицы вцепились в мою голову, отдаваясь в волосах резкой, тянущей болью, а глаза-пушки главного орудия линкора снова нацелились в мои зрачки, на расстоянии буквально десяти сантиметров друг напротив друга. Ей даже пришлось ради этого привстать на члене чуть вперёд, при этом так и не выпустив головку из стальных объятий тёплого и влажного плена.       — Д-да, понятно. Никаких глупостей не будет. Клянусь! — надо пережить этот день, а дальше будет видно. И всё же — её красивое личико настолько близко. Наши носы слегка касаются друг друга. Сейчас бы поцеловать рыжика в губы, а пото́м она сразу сядет до упора, прокатившись по стволу! Эхх, мечты-мечты… Может, когда-нибудь, но сегодня, сдаётся мне, абсолютно точно исключено. Рыжую лучше лишний раз не злить. У них война с оборотнями, о которой уже почти забыл, и я нахожусь в теле давнишнего врага. Стрёмно-то как.       — Расслабь мышцы рук! Давай! Полностью! — пройдясь пальцами по рукам и почувствовав исполнение команды, девушка споро принялась перестёгивать цепочки на кистях на новое место — за прутья по бокам клетки, при этом всё так же ни на мгновение не отпуская ситуацию внизу на самотёк. Как у неё так ловко получается держать своё влагалище в постоянном напряжении? Надо будет потом спросить, если не забуду.       — Согни ноги в коленях и подвинь торс ближе к центру. Да, вот так! — девушка окинула взглядом получившуюся композицию и, найдя её приемлемой, удовлетворённо хмыкнула каким-то своим мыслям. — Вот и пришло время ставить метки! Повторяю ещё раз напоследок: без фокусов! — и, не дожидаясь ответа, она вдруг выпустила член из влагалищного захвата, резко привстала и… внезапно переместилась прямо к моему лицу, всем своим видом недвусмысленно показывая намерение оседлать его. Пока упирает стопы мне в плечи, успеваю рассмотреть небритую область лобка и половых губ. Нежная рыжая поросль не является очень уж густой. Доводилось видеть заросли и похлеще. Видение мимолётно и быстро пропадает, а мгновение спустя уже чувствую эти рыжинки по краям от губ, возле носа и на нём само́м, а также на подбородке. Таз зверодевушки достаточно узкий, а ножки длинные и стройные, потому ей приходится широко развести колени, чтобы добиться максимально плотной „пристыковки“ своей писечки с моим ртом. Из-за „распятых“ рук ничем помочь лисичке не могу. Приходится дожидаться, пока она самостоятельно устроится в удобной для себя позе. Пока ничего не предпринимаю, хотя не, вру… Мазнул слегка языком по стеночке. Ну интересно же, какова рыжинка на вкус. Ого! кислее земных женщин, хоть и совсем ненамного. Концентрация Ph увеличена? Или наоборот — уменьшена? Не помню. Что за ерунда вечно лезет в голову в самый неподходящий момент! Опачки, лисичка, кажись, наконец-то устроилась. Ну давай послушаем, чего же хочет юная леди.       — Всё готово к постановке меток. Начинай там всё трогать языком и.. ну.. лизать и делать прочие приятные штучки, — в голосе хоть и было разлито отчётливо слышимое похотливое ощущение, но также там проскальзывали нотки некоторой неуверенности.       Так!.. Я чёт не „догнал краями“: у неё это в первый раз, что-ли?! Хааа!! Столько понтов было — и чего?! В голове голосом лисы начала́ прокручиваться фонограмма: «Да я тебе сейчас меток наставлю в три ряда! Да в натуре у лягушки хер зелёный! Да семь бубей на мизере!» — захотелось захохотать в голосину, но увы: когда рот запечатан в „медовую“ ловушку, особо не посмеёшься. Лежу, „перевариваю“ новые данные, и тут сверху приходит раздражённое шипение: — Чего застыл, пёс?! Давай живее делай мне приятно, или ты уже передумал?! — когтистые пальцы опустились к лицу и прочертили по коже бороздки возле левого глаза. Намёк понял, не дурак! Действительно: хорош тупить и пора приниматься за „дело“. Запускаю язык по кругу, ощупывая мягкие стеночки влагалища, беря пробы то тут, то там, словно исследовательский дрон в пещере, где хотят обосноваться прибывшие на планету колонисты. Мммм! Обожаю этот привкус! И до слёз жалко, что не могу руками прихватить девушку за задницу, ещё сильнее прижав кисленькое лоно ко рту. Ох, но как же всё-таки быстро она откликается на ласку! Чувствую лёгкие движения тазом вперёд-назад. Какая чувствительная зверодевушка. Такую и ласкать вдвойне приятней, а то бывает попадётся брев.. кхм.. Ладно, не сто́ит воспоминаниями портить себе удовольствие от такой классной рыженькой сиделицы на лице, у которой вовсю идёт поиск самой удобной, самой приятной позиции тела для получения максимально возможного удовольствия. Сто́пы потихоньку сползают с моих плеч, всё сильнее норовя пролезть под шею и дальше по спине к лопаткам. Помогаю движениями торса насколько могу; впрочем, находясь буквально в распятом состоянии, сделать я могу не сказать чтобы много. Девушка, скользя по моим губам своим кроваво-красным „рунóм“, начинает всё сильнее заваливаться вперёд, с каждым разом проезжая по губам всё большую дистанцию, инстинктивно стараясь по максимуму обеспечить ласками языка всю зону вокруг клитора. Не отстаю и со своей стороны всячески стараюсь дать максимально возможный уровень контактирующих поверхностей, но и мне с каждым мгновением всё тяжелее оставаться во вменяемом состоянии. С какого-то мгновения начинаю ощущать, что к привычным ощущениям начали добавляться новые, доселе ранее никогда мною не испытываемые. Словно помимо возбуждения мне дали ещё и слабенькой наркоты. Что-то явно прямо сейчас меняет сознание, делает его наполненным небольшой толикой невыразимого удовольствия и некоего детского восторга, словно любящее божество одарило меня своим теплом и светом. Очень необычное и приятное чувство, к тому же усиливающееся с каждым мгновением. Закрываю глаза, дабы постараться лучше уловить источник накатывающего блаженства, и вдруг понимаю, что рыжая лиса и есть этот самый источник. Точнее, не вся она, а то место, что сейчас активно трётся о меня, ища ласки, словно потерявшийся котёнок. КАКОГО ХЕРА?!! Мгновенно проскочившая между нейронами мысль привела в некое подобие замешательства. Она же не богиня?! Ведь нет же?! Кто-нибудь, ответьте, или я сейчас кукушечкой поеду! Шуб-Нигуррат?!.. АУ! Йог-Сотот?!.. Слаанеш?!.. Хедин?!.. Ракот?!.. Да где все, когда они нужны?!       Ответа нет, а вот лисичке явно не понравились мои „фризы“. Слышу сверху недовольное рычание! Всё-всё, уже начинаю исправляться! Двойная доза ласк клиторочка языком — и гневное рычание переходит в сладостное постанывание. Какая же она всё-таки умничка! Если я угадал и это действительно её первый раз — делает она всё на твёрдую пятёрку! Чуйка к сексу феноменальная, как и чувствительность. Ласкать такое тело — это как играть на шикарном рояле, стоя́щем в гостиной дорогого трёхэтажного особняка, одно сплошное удовольствие!       О!.. Кажись, бормочет что-то еле слышно. Не могу правильно расслышать слова. Всё смешано в одну кучу — и стоны, и всхлипывания, и причитания. Вроде какую-то богиню поминает всуе. Ирасса? Иласа? Проклятье! Из-за её кряхтений и потяфкиваний половины слов невозможно разобрать. Но главное, кажись, уловил. Рыжая всё же не ОНА. Промахнулся я слегка. Ошибочка вышла. Не страшно, со всеми может случиться. Так у них тут, значит, богиня рулит. Интересно, одна или с компанией. Продолжаем собирать инфу, откуда только возможно. Вот чёрт! Меня опять на́чало „плющить“. Девочка, да что у тебя за энергетика такая, что меня так „прёт“! И что за зеленоватое свечение только что привиделось? Глюки пошли? Да и плевать!!! Не останавливайся, малышка! Скоро явно чем-то накроет. За нас обоих не скажу, но меня — без сомнений. Не имею понятия, что́ это, но явственно чувствую приближение шторма. Страшно ли мне? Прислушиваюсь к внутренним ощущениям и понимаю: неа, нисколечко. Скорее даже всё тело на́чало радостно вибрировать в такт неким космическим энергиям, что скоро заполнят здесь всё. Меня-то уж точно! Отвлекаясь от ощущений, краешком сознания отмечаю, насколько сильно раскочегарилась куночка лисички, и капли сочащихся выделений вовсю стекают по стенкам влагалища мне в рот. Может, это от них меня так „накрывает“? Я сейчас уже ничему не удивлюсь и готов поверить во всё что угодно.       Внезапно девушка сначала громко затяфкала по-лисьи и тут же максимально сильно прижалась лоном к моему рту, а мгновением позже затряслась в оргазмическом припадке, а на меня хлынул ОН! Тот самый ШТОРМ! Oу SHIT!!!              Энергия отчётливого зелёного оттенка хлынула мощным напором через рот и пошла через тело волной некоего дождя, проходя сквозь органы и кости, по пути разбирая и собирая каждую клеточку тела словно бы заново. Кажется, я кричал от восторга, от переполнявших душу эмоций, от оргазма, что в разы сильнее обычного, хотя, возможно, мне всё это лишь привиделось. Накрыло капитально, заставляя сначала глупо улыбаться, а пото́м так же глупо плакать от невыразимого ощущения потери чего-то очень дорогого, а пото́м снова смеяться и снова плакать, и так по кругу раз за разом. Секунда превратилась в день, а день — в секунду. Совершенно охреневшее сознание сумело выдавить из себя единственную вменяемую мысль: «Пацаны! Вот это меня „вштырило“!» Хочу ещё как-нибудь повторить! Внезапно вспомнил про девушку. Захотелось спросить. Эй, Рыжее ушко! Ты там живая ващще или тебя тоже расплющило? Тут же пробило на хи-хи, но хохотать со ртом, заткнутым чем-то влажным и сочащимся внутрь, получилось, давайте скажем честно, совсем не ахти.       Потихоньку-полегоньку возвращающееся „с небес“ сознание сложило рассыпавшуюся мозаику, заставив вспомнить, что́ происходило до „дождевого Шторма“. Так это что же получается: сделать куни у местных называется "поставить метку"? Так, что ли? И к чему тогда была эта фраза, что обратного пути не будет и, возможно, мне лучше выбрать умереть? Куни для местных что — некий „зашквар“? Кто его сделает, станет изгоем? Пáрием, как у индусов? То есть я попал сейчас в касту отверженных? Плохие новости, ко́ли так, но альтернатива в виде смерти ничуть не лучше. Умереть, если что, я и позже смогу. Значит, рыжая решила отомстить врагу, сделав его, то есть меня, неприкасаемым. Ну спасибочки! Смущает, правда, во всех этих размышлениях запредельный уровень удовольствия, что буквально неким зелёным дождём пролился на меня, прям освежив и сделав бодрым, как после хорошей баньки. А ещё как вспомню эти сверкающие предвкушением глаза, словно сейчас не отверженного делать будет, а получать некое недоступное для каждого наслаждение. Эдакое Запретное Удовольствие. Если так приятно будет теперь всегда, то, может, оно и не плохо, в конце-то концов. Рано ещё делать выводы. Слишком мало данных. Теперь главное, чтобы зелёный дождь не превратился в золотой, а то с рыжей станется и такое отчебучить или чего похлеще.       Какая. тварь. только. что. произнесла. слово. КОПРО?       А ну-ка мысли — живо заткнулись нахер!!!       ЖИВО, Я СКАЗАЛ!!!!!!!       Оу! Пока размышлял, поймавшая „freezing“ лисичка начала́ „оттаивать“. Заёрзала коленями, и хвостик зашевелился. Рыжее ушко, было, конечно, здорово и всё такое, но не пора ли тебе слезть с меня. Думаю, сейчас уже самое время.       — О Богиня! Как же это было здорово! — девушка потянулась всем телом в сладостной истоме, вот только и не думая при этом слазить с моего лица. — Ну что, пёс, готов ко второй метке? Держи глотку максимально открытой, и пусть моя вода течёт в тебя свободным горным водопадом. Для тебя же лучше, если всё пройдёт идеально, иначе сильно пожалеешь! Начинаю! — она обхватила меня за шею и приподняла голову повыше. Напрягла мышцы стоп и сумела встать на цыпочки, выгнув мне спину. Голова висела на её напрягшихся руках, стиснутая бёдрами с обеих сторон. Получился явный наклон от головы, находящейся чуть выше всего остального тела, и медленно опускавшийся к животу. Я только успел увидеть, как лиса упирает свою голову в прутья клетки, для лучшего равновесия, как поток мочи, стремительно начавший набирать напор, ворвался в рот, ошеломив. Мозг банально завис, не веря в происходящее. Язык мой внезапно был пойман низом влагалища и втянут вовнутрь с такой силой, что максимально растянулся в длину и стало больно. Что за причудливый писсуар сделала из моего тела эта извращенка?! Поток мочи струёй бился о верхнее нёбо, разбивался на кучу мелких брызг и готов был сокрушить меня своей мощью. Уже́ на́чал ощущать, что захлёбываюсь, как словно чья то невидимая рука дотронулась до моей шеи и тут же пришло спасительное расслабление. Горло, стало казаться, стало даже шире, чем было, и все неприятные ощущения исчезли словно по мановению волшебной палочки. Вкуса как такового я не ощущал, ибо язык был плотно спелёнут и утянут в тёплую пещерку. Спасибо за помощь, кто бы ты ни был или была. Не успел подумать, как почудилось, будто слышу нежный смех, словно переливы маленьких хрустальных колокольчиков, и брошенные вскользь несколько слов: «Пожалуйста. Ещё сочтёмся».       Ощущая, как моча рыжей бьётся в рот и стекает по пищеводу в желудок, я никак не мог понять, ка́к мне к этому относиться. Про золотой дождь я ведь просто шутил, а оказалось, что это нифига не шутки, но страшней всего было даже не это. В конце размышлений была мысль, которую пришлось загнать назад в подсознание поганой метлой. Если ещё и этот „джокер“ станет явью, то даже не знаю. Вид лисы, что, тужась и кряхтя, наваливает мне на грудь… нет. Нет.. Нет… Нет… Нет… Неееет!.. Даже думать о таком не хочется. А если при этом будет ещё и такой же приход, как после куни, и накроет блаженством?! Бляяя!       Не успел покрыться мурашками от вставшей перед глазами картины, как ощутил, что напор явно пошёл на спад, но в то же время оранжевые капли дождя словно смыли с души все эти тревоги и опасения. В их весёлых брызгающих в разные стороны каплях мне словно чудился тот же голос, что немногим прежде. Голос, говорящий, что никто более на меня не покусится и никакого „коричневого“ дождя абсолютно точно нет и не будет. Стало вдруг так хорошо и спокойно. Удовольствие накрыло ещё одним „приходом“, растворив в себе сознание без следа.       Сколько прошло времени, пока я плавал в оранжевом „ничто“, затрудняюсь ответить. Это может быть как десять секунд, так и десять минут или десять часов… Хотя не. Десять часов точно нет. Судя по зареву рассвета, прошло не так уж и много времени. Лиса опять в отрубе, рыжая чертовка. Так и стои́т на коленях, уперевшись головой в прутья. Во ржач-то. Хоть бы язык отпустила, что ли. Мне же неудобно так лежать. Странное ощущение в теле и в душе. Вроде меня изгоем сделали, а на душе как-то спокойно и пофигистично на всё. Тело ощущается набравшим энергию и бодрость. Закрываю глаза и просто начинаю балдеть, вдыхая чудесный аромат лисички-сестрички. Член отстукивает на животе чечётку. Представил, как вся наша композиция выглядит снаружи. Картина неизвестного художника: Красивая Лиса-Героиня побеждает злого и страшного Серого Волка, напоив его „Водой Жизни“! Интересно, у меня белки́ после такого станут синие, как у Пóля Атридеса, или приобретут оранжевый оттенок?       Фак! Опять ахинея в голову лезет! Это всё от недотраха! Не-не, мне понравилось, хотя яички очень хочется всё же опустошить, но, думаю, не судьба. Зачем Мохнатому Ушку давать мне удовольствие кончить в неë? Совершенно незачем. И в ротик теперь уже она, скорей всего, и не подумает взять. Хех. Но это всё фигня. Главное, смерти избежал. Задача "максимум" выполнена. Открываю глаза и натыкаюсь на внимательный ответ от Рыжика. Так чертовка уже очухалась! Как давно? И ведь ни словом, ни жестом не выдала себя. Сидела и сверху наблюдала за мной. Смотрю в ответ и вижу такое неимоверное удовлетворение в глубине глаз. Ну ещё бы. Исходя из полученной от неё информации, сегодня произошло совсем не рядовое событие. Понять бы ещё, че́м всё произошедшее теперь грозит мне. Разбежимся или мне теперь возле её ног надо будет находиться и звать не иначе как Госпожа? Быть к ней привязанным как-то не хочется. Не — девушка, конечно, красивая, а небольшие фурри-моменты в ней прям вообще огонь, но с таким обращением, как сегодня, боюсь, я долго подобное отношение не выдержу. Слезать она с лица собирается вообще или так теперь и будет сидеть, пока все соки в меня не стекут?!       Ох! Ощущаю языком свободу. Ура! Наконец-то можно ощутить облегчение. Корень болит так, что не знаю, через сколько времени начну нормально говорить. Всё так же молча, но продолжая смотреть мне в глаза взглядом победительницы, девица всё-таки соизволила начать отстыковку своей мохнашки от моего рта. Чуть привстала, одновременно отпуская голову, которая чуть не рухнула вниз от неожиданности, но удержаться от падения помог эффект присоски. Только двигая головой из стороны в сторону, я смог отлепить губы и рот от „медовой ловушки“. Сев мне на живот, рыжая обхватила голову пальцами и принялась крутить её то в одну сторону, то в другую, внимательно изучая шею. Буквально через несколько мгновений она, видимо, нашла то, что искала.       — Зелёный и оранжевый. Я сделала это! — она вернула голову в положение "середина" и уже второй раз уставилась глаза в глаза, практически соприкасаясь носами, но уже без убийственного „взгляда Горгоны“. — Теперь. Ты. МОЙ! — и столько всего крылось внутри этих трёх простых слов. Тело покрылось гусиной кожей, а сознание в ужасе спряталось и забилось в истерике. Не хочу! Не хочу быть чьим-то! Да что это за попаданство такое?! Почему у всех нормальное, а мне достался мир с каким-то непонятным рабовладением. Облизываю вмиг пересохшие губы и еле ворочающимся, больным языком произношу: — Что́ значит ТВОЙ?! И что́ ты искала у меня на шее?       — МОЙ! Именно это и означает, — произнося слова, она буквально упивалась наслаждением от вида моих ошарашенных глаз, от страха, что бился сейчас в их глубине, словно крохотная птичка, что мгновение назад летала по фруктовому саду — и вот она уже сидит в клетке из медных проволочек, внутри которой жёрдочка и два лоточка — под воду и под корм. — Это значит, что теперь ты принадлежишь МНЕ! Я твоя ХОЗЯЙКА! Твоя ГОСПОЖА! Отныне будешь звать меня Госпожа Сирин, когда мы не одни, и просто Сирин, когда наедине. Как тебя зовут, пáрий? Впрочем, неважно. Я сама придумаю тебе кличку, как и подобает псу. Что касается второго вопроса, то искала я на твоей шее метки, что недавно поставила. Зелёный и оранжевый листики — знак принадлежности дланям Богини. Теперь ты одновременно и раб, и помощник в божественном замысле, и только от тебя теперь зависит, кем именно из двух станешь в итоге. Больно ошарашенный у тебя вид, даже забавно. Создаётся ощущение, что слышишь про париев впервые в жизни, но это ведь невозможно. ВСЕ знают про них.       Лежу молча, совершенно раздавленный. Не ожидал, что будет настолько хреново. Догадываться — это одно, но когда тебе вот так в лоб заявляют, что твоя жизнь и свобода тебе больше не принадлежат… Чёрт! Да это, пожалуй, будет сильнее всего, с чем приходилось сталкиваться в прошлой жизни. Там я ничего подобного не припоминаю. А тут не успел переродиться, сразу хлоп — и мордой об ху… упс, не об него. Тут скорее впору говорить "губами об пизду". Ещё рыжая эта масла в огонь подливает, продолжая ехидненько так поглядывать своими… красивыми глазками. Упивается, зараза, своей властью. Подловила беспомощного и рада-радëшенька. Метки она, видите ли, поставила. Госпожа мелкая сикуха. Хотя, мне-то про сикух лучше не заикаться. Рыжая тут меня уделала красиво, конечно. В животе до сих пор чувствую переливание жидкости. Ещё и привкус этот во рту. Бьяка! Ладно, что́ сделано, то сделано. Фарш невозможно провернуть назад, и время ни на миг не остановишь, как пелось в одной старой песне. Надо жить дальше. Может, не всё так уж плохо. Ну сидят же на Земле некоторые под каблуком у жён, и ничего. Есть даже такие, кому это нравится. Нужно продолжать сбор информации о мире. Может, ещё выпадет шанс если не повернуть всё вспять, то хотя бы улучшить позиции.       — Сирин, а если я попрошу доделать то, что ты начала в самом начале, — скорее всего откажет, но попытка не пытка. Всматриваюсь в личико Рыжего ушка, ища там ответы, но вижу лишь недоумение.       — Ты это о чём? — бровки девушки взлетают вверх, а само лицо изображает мучительный поиск в памяти, что́ же там было в начале, что обязательно надо доделать.       — Там, сзади, возле твоей попки есть кое-кто, кому нужна твоя помощь, — снижаю голос почти до шёпота, — буду очень признателен, если доведёшь начатое до финала. Но если нет, то… — делаю паузу и горестный вздох. Девица поворачивает голову, смотрит себе за спину, возвращает взгляд на меня и… прыскает заливистым смехом, озорно постреливая при этом глазками.       — Ты странный, ты знаешь? Для волка-оборотня, которого только что сделали парием, твоë поведение слишком спокойно. Нет, я безусловно увидела ужас и страх в твоих глазах, когда объявила свои права, и это было очень приятно, надо заметить, но как-то ты уж больно шустро принял своё текущее положение и статус. Слишком легко переступил границу собственной свободы, — произнося это, девушка не сводила с меня пытливого взора, — но я подумаю над этим позже, когда придём в деревню. Что касается просьбы о помощи, — тут в её зрачках снова заплясали похотливые огоньки, — я совсем не против довершить начатое и с удовольствием выжму из него всё „молочко“, — при этих словах пальцы лисы уже сомкнулись на члене, проверяя его упругость и наполненность кровью. Проскользив ими вверх-вниз по стволу и удостоверившись, что всё в порядке, девушка уже хотела было сдвинуться назад и оседлать меня, но, набравшись наглости, решил предложить иной вариант развития событий.       — Не будет дерзостью, если мы сделаем это сидя друг к другу? — вглядываюсь после вопроса рыжику в глаза, ища там зарождающийся гнев, но, к счастью, ничего подобного не нахожу. Только толику лёгкого недоумения.       — Хорошо, я не против, — лисичка хватает мои плечи крепкими пальцами и без особых усилий поднимает торс в сидячее положение, сдвинув при этом свою попку на мои бёдра, как бы невзначай поелозив ею по члену, заставив буквально стиснуть зубы: так сильно нежная кожа попы и бёдер воспалила внутреннего демона похоти. Оценив реакцию, удовлетворительно хмыкнула и, не откладывая дело в долгий ящик, приподняв попу и перескочив через стояк, подалась всем телом навстречу моему, прижавшись сосками к голой коже на груди. На несколько мгновений наши лица оказались очень близко друг к другу, практически соприкасаясь, и я решился сделать то, о чём мечтал уже некоторое время. Пока лисичка утратила бдительность, поймав ладошкой член и начав аккуратно усаживаться на него, я резко сблизился с её лицом и поцеловал. Мимолётно, практически невесомо, в конце пройдя языком между приоткрытых губ. Эффект не заставил себя долго ждать. Мгновенно позабыв о члене, рыжая бестия вперила в меня янтарные револьверы, явно заподозрив во всех смертных грехах.       — Что это сейчас такое было, пёс? — чрезмерно вкрадчивым голоском поинтересовалась она, не сводя с меня взгляда следователя по особо опасным преступлениям. — Ты решил без разрешения лизать лицо своей хозяйки? — глаза девушки опасно сузились, но пока она ничего не предпринимала, ожидая ответа.       — Прости, Сирин. Это называется поцелуй. Во время секса очень приятно целоваться друг с другом, — я уже не был уверен, что поступил правильно, затеяв всё это.       — Я знаю, что такое поцелуй, но у лис они не приняты. Мы не используем их во время спаривания, — она немного расслабилась и снова ухватилась пальцами за стоячий член, намереваясь побыстрее вобрать его в себя.       — Очень печально такое слышать. Многое теряете, — мне не пришлось разыгрывать сожаление, ибо оно было настоящим.       — Тебе-то откуда об этом знать? Я почти на сто процентов уверена, что тебе в стае от молодых волчиц ничего не перепадало. Пытаешься произвести на хозяйку впечатление информацией из прочитанной книги? Мне это не интересно! — с окончанием последней фразы она медленно, но неотвратимо стала опускаться на член, наслаждаясь каждым его миллиметром. Дойдя до упора, замерла на долгую минуту, по всей видимости заново привыкая к длине и ширине агрегата. Я занимался практически тем же самым, только, в отличие от неё, привыкал к размеру узенькой писюнечки рыжей красотки. Привыкнув к размеру, Мохнатое ушко стала медленно привставать и снова опускаться. Кончив несколько раз до этого, теперь уже́ явно никуда не спешила, решив насладиться „ездой“ по полной программе. Должен признаться, я был даже рад такому выбору Рыжей, ибо медленный, „тантрический“ секс уважал ещё на Земле, правда, абсолютно не помня, с кем им занимался. Каждое движение вверх и вниз вызывало во всём теле микровзрывы удовольствия, но без поцелуев оно, конечно, было урезанным, неполным. Не давало прочувствовать всю глубину погружения в пучину страсти. Как заворожённый, я следил за приоткрытыми губами красавицы, что находились так близко и одновременно так далеко, не смея больше нарушить внешний контур личного пространства. Как назло, будто специально дразня, она ещё и облизывала их время от времени, вгоняя меня в состояние, очень близкое к трансовому. После ещё одного очередного такого облизывания я почувствовал на себе взгляд. Подняв взор выше, узрел внимательно разглядывавшую меня Сирин.       — Я ещё пожалею об этом, но, видимо, без демонстрации не обойтись. Сейчас покажу, почему мы в племени не занимаемся поцелуями, — произнесли так манящие меня уста, а пото́м она вдруг резко стала очень близко и наши губы соприкоснулись. Отдав инициативу девушке, некоторое время ощущал неумелое „елозинье“ её губ по моим без каких либо попыток зайти в гости. Кажется, начинаю понимать, почему у них такое пренебрежение к поцелуям. Разрываю контакт.       — Сирин, освободи мне одну руку! Пожалуйста!       — Это ещё зачем? Решил нанести мне удар и ранить или убить, пока буду наиболее уязвима? — в голос снова стали возвращаться нотки следователя.       — Зачем мне это? Чтобы потом умереть в этой клетке от жажды? В этом нет ни смысла, ни логики! Всё намного проще, лиса: со свободной рукой я смогу лучше целоваться и доказать тебе, что у вас в деревне многое теряют, отсекая от себя такой сладостный источник удовольствия, — Высказавшись, начинаю ждать решения мохнатых ушек.       — Я ещё пожалею об этом, — снова прозвучала та же самая фраза, а лисица наклонилась влево и принялась освобождать мою руку. Хаа! Честно говоря, не думал, что прокатит. Несколько секунд возни, позвякивание цепи — и вот наконец ощущаю свободу в правой руке. Уже́ успел соскучиться по простым движениям. Как мало поро́й надо человеку для счастья. Сидя, потягиваюсь телом, с удовольствием жмурясь и ощущая вытянутую вперёд руку. Открыв глаза, встречаю настороженный, практически испуганный взгляд лисички. Ну да, я её понимаю. Раньше было в разы безопаснее, а сейчас, если у меня съехала крыша от осознания себя рабом, можно и ударить под рёбра „лезвием“ когтей и уйти красиво, прихватив на тот свет „хозяйку“. Улыбаюсь открытой улыбкой.       — Не надо бояться! Я держу слово! Прижмись ко мне чуть сильнее, пожалуйста.       Лисичка с явной опаской прильнула, и сразу крепко стискиваю горячее тело к себе, ощущая дрожь. Боится! Ничего, сейчас исправим. Начинаю целовать в щёку, переходя на висок и по нему иду до бровки. Чувствую под рукой напряжённую девичью плоть и ловлю глазами недоумение во взоре. Опускаю руку к попке и делаю движение, словно хочу поднять девушку наверх. Секундное непонимание в глазах, но сдвинувшееся по стволу тело находит свой отклик в молодой лисе. Начинает помогать, снова двигаясь вверх и вниз. Какое-то время ничего не предпринимаю, давая девушке успокоиться и войти в ритм движений. Почувствовав, что напряжение лисички несколько обмякло, снова вспоминаю про щёку, по которой медленными поцелуями двигаюсь ко рту. Целую в уголок губ, пото́м на одну треть, на половину и, наконец, полностью сверху, как до этого пыталась целоваться сама Рыжая. Её вид спокоен, в нём можно прочесть ехидное: "ну и зачем тебе свободная рука, если делаешь всё то же самое, что и я пять минут назад?" На подначку не ведусь. Не тороплюсь. Слежу за движениями вверх-вниз по члену. Минут через пять девушка почти успокаивается и начинает снова ловить кайф от движений. Целую губки и одновременно пытаюсь „постучать“ языком в закрытые зубки. Недоумение в глазах. Отстраняюсь и говорю напрямую: «Открой ротик, пожалуйста». Молча сверлит взглядом с полминуты, но под конец всё же приоткрывает нижнюю челюсть. Снова целую в уголок губ и, пока не передумала, проскальзываю „угрëм“ внутрь. Ммм! Сладенькая какая девочка! Карамелька! Сейчас начну рассасывать! Мычит в непонимании, но не обращаю внимание и кончиком языка трогаю её язычок. Мы всё так же неспешно двигаемся внизу к обоюдному удовольствию. Девушка уже́ достаточно разогрета, и это очень помогает быстрее наладить игру. Переплетение змей-языков началось и потихоньку захватило сначала меня, а чуть позже и её. Позднее я честно пытался вспомнить, что́ мы вытворяли друг у друга во рту, но обоим было настолько хорошо, так крышесносно получалось одновременно целоваться и трахаться, что процентов семьдесят времени будто кто-то вырезал ножницами из памяти. Ну и пусть! Главное было сделано. Я показал юной огнëвке, что́ такое нежный, чувственный секс. И он ей невероятно понравился. Девица опять отстрелялась быстрее меня, но я был только рад за лисичку, не дав ей разорвать контакт губ и языков, от начала и до конца принял в себя все её оргазмические стоны, мычания и попытки изобразить лисье тяфканье. Конечно, она делала попытки отстраниться, отталкивая ладошками от себя мою грудь, но я-то понимал, что захоти она всерьёз отпихнуться — не удержал бы ни за что. Более сдерживаться не было ни моральных ни физических сил, и, обняв тело Сирин как можно крепче, стал изливаться внутрь такой сладостной пещерки. Как же сейчас захотелось завыть от наслаждения! Вот это я понимаю — потрахались! В пост-оргазменном удовольствии продолжаю целовать ротик девушки, иногда прихватывая зубами то верхнюю, то нижнюю губу. Сидит вся растёкшаяся, словно мороженко на солнцепёке. Глазки прикрыты. Млеет. То-то же.