Еретик из другого мира

      — Тревога! — полог в шатёр распахнулся от сильного рывка, и кричавшая проникла внутрь. — Тревога! Амазонки исчезли! Парии пропали! Волколюд ранен! Он умирает! — ворвавшаяся выпалила всё это практически на одном вдохе, под конец начав "проседать" по громкости и глубине голоса.       — Триша, прекрати орать и объясни нормально! — Кайса приподнялась на локте, уставившись на копейщицу бешеным "адреналиновым" взглядом.       — Да, госпожа! Мы отстояли первую смену и поменялись с амазонками, — она хватала ртом воздух, судорожно проталкивая его в лёгкие в перерывах между словами, — меня разбудило ржание лошади. Почудилось, будто это моя Салли. Сначала подумала не обращать на это внимание, но через минут пятнадцать всё же решила проверить. Потихоньку оделась и вышла. Подхожу, а она уже не дышит. Лежит с перерезанным горлом. Остальные лошади тоже убиты. Убиты недавно — кровь ещё не свернулась полностью. Кинулась к телегам — клетка с париями пуста, а у зверолюда порезаны вены на руке. Он очень плох. Если ничего не предпринять — до утра не доживёт, — на этих словах Кайсу подбросило вверх как ужаленную, заставив споро облачаться в походное. Джира уже заканчивала одеваться, начав сразу, как внутрь шатра ворвалась копейщица.       — Правая — у нас ведь есть камни лечения?       — Да, госпожа, — в седельной сумке моей лошади, — ответив, Джира выскочила наружу и стремглав бросилась к своей лошадке, которой… не оказалось нигде. Беглый осмотр выявил пятерых убитых и двух пропавших лошадей, в числе которых была и её.       — Рик, живо одевайся и будь готов! Готов ко… ко всему, в общем, — Кайса сделала в воздухе неопределённый жест рукой и спорым шагом покинула шатёр.       — Ну что́ там, Джира!? — подошедшая торговка была смурнее ночи, — давай камни и пойдём лечить волчонка.       — Камней нет, госпожа, — с лица Правой схлынула вся кровь, и оно стало бледным, как у мертвеца, — они пропали. Вместе с лошадью.       — Проклятье! Ищите следы! Ищите амазонок! Возможно, их убили или схватила погоня из Лисма! Обыскать весь лагерь и ближайшую территорию! Триша — бери своих и прочешите ближайшие окрестности, — в глазах работорговки мерцали огоньки ярости. Ещё чуть-чуть, и полыхнёт пламя.       Не говоря ни слова, копейщица рванула к палатке, возле которой с копьями наперевес в напряжённых позах застыли соратницы.       — Пошли к зверолюду. Возможно, он что-то слышал или почуял, — Кайса кивнула Правой на клетку.       Когда работорговка подошла, то первое, что бросилось ей в нос и глаза — резкий запах железа от пролитой крови, коей ужасно много набежало из вскрытых вен на левой руке парня. Разрез сделан умелой рукой, и чем-то весьма острым. На меч непохоже. Работали явно либо кинжалом, либо ножом. Быстро и ловко. Не колеблясь. Но зачем? Вся эта ситуация никак не укладывалась в голове Кайсы в чёткую картину произошедшего. Слишком много странностей.       — Джира, — вынь кляп. Хочу задать парочку вопросов, — торговка проследила, как Правая исполняет приказ, с неудовольствием отметив отсутствие реакции на это у зверолюда. Он явно пребывал в не самой хорошей физической форме, точнее был практически при смерти. — Ответь мне, волчонок, кто сделал это с тобой?! — на последних словах в голосе прорезался металл. — Ты что-нибудь слышал или почуял?       — Кха.. — умирающий произвёл кашляющий звук и с трудом облизал пересохшие губы, успевшие потрескаться от недостатка влаги, — это,. были., те., кто.., посадил.., меня.., сюда, — слова́ давались ему с огромным трудом, — их., запах., на., моём., теле, — волколюд снова судорожно вздохнул и медленно облизал губы. Кайса и Джира мрачно переглянулись. Теперь версия с погоней стала неактуальной. Нанятые воительницы предали нанимателя.       — Они были вдвоём?! Говорили что-нибудь?! — работорговка буквально превратилась в слух, боясь пропустить от умирающего хоть слово.       — Од-на., ска-за-ла.., что., наб-ра-ла кро-ви., да-же., боль-ше., — говоривший сделал несколько глубоких вдохов, восстанавливая дыхание, — вто-рая., от-ве-ти-ла., жаль., не.., чис-то-кров-ка., обо-ро-тень.       — Что́ ты сказал?! — от изумления глаза́ Кайсы сделались величиной с большую золотую монету, — Ты оборотень?!       Все мысли торговки пришли в смятение. Никогда в жизни ей не приходилось видеть или слышать, что кто-то столкнулся с оборотнем.       — Да. Не., чис-тый., изг-нан, — голос говорившего слабел с каждым словом, — до-бей., ме-ня. Лу-на., зо-вёт., слы-шу, — к концу последнего слова громкость упала практически до шёпота. Кайса застыла, словно поражённая молнией, пытаясь собрать разбегающиеся во все стороны мысли. Калейдоскопом запрыгали картинки в памяти.              Щёлк!       Волочащиеся босые ступни волколюда.       Щёлк!       Едущие позади амазонки, о чём-то оживлённо беседующие.       Щёлк!       Заминка у костра при разговоре о дележе добычи.       Щёлк!       Поджатые губы этих сук, когда сказала, что идёт проверить ЕЁ волчонка.       ОНИ ЗНАЛИ! Знали всё с са́мого начала и задумали… а что́, собственно? Зачем этим предательницам кровь оборотня-полукровки? Хороший вопрос. Ответа только нет, и получить его можно лишь вернувшись в империю и наведя аккуратные справки. Тем не менее — раз пошли на откровенное предательство нанимателя, значит, эта кровь для кого-то очень ценна. Как же всё не вовремя-то. Этот рейд если не доконает, то точно сделает из неё параноидальную психичку. Почему они не убили копейщиц и её с Джирой? Знают же, что их начнут искать, как только вернёмся. Тут либо они не собираются больше возвращаться в империю, либо думают, что туда не вернёмся мы сами.       — Глава! Мы тут в листве кое-что нашли, — Триша подошла к Кайсе, неся в руке продолговатый пузырёк, переливающийся в свете факелов всеми цветами радуги, сделанный из чего-то, напоминающего своим видом горный хрусталь. — Осторожнее, Госпожа! Эта штука была наполнена чем-то очень похожим по виду и запаху на кровь, только весьма странную. Она абсолютно чёрная и воняет премерзко. Кайса тремя пальцами осторожно взяла протянутый копейщицей предмет и попыталась рассмотреть его, насколько позволял довольно скудный свет факелов. От склянки ощутимо тянуло магией, вот только ни с чем подобным до сегодняшней ночи ей сталкиваться не приходилось. Даже если не подносить бутылёк к носу, в воздухе ощущался мерзкий, тошнотворный запах, словно кровь брали у мертвеца, дошедшего в своём разложении как минимум до появления опарышей. И тем не менее это ещё можно было чем-нибудь оправдать, но че́м оправдать магический фон от пузырька, отдающий неким подобием ментальной магии. Магии страха. Даже просто держа его в руке, Кайса испытывала безотчётный ужас, заползающий липкими, потными пальцами за одежду и трогающий ими её тело. Лишь собранная в кулак воля и нежелание упасть в грязь лицом перед подчинёнными не позволяли ей тут же отбросить "ЭТО" как можно дальше от себя. С задумчивой брезгливостью разглядывавшая предмет торговка уже хотела было приказать замотать его в какие-нибудь тряпки, чтобы забрать с собой для изучения, как произошло нечто, резко ускорившее происходящую реальность.       — ВРРРррООАааа!       Тишину ночи разорвал далёкий рёв неизвестного монстра. Было в нём нечто жуткое. Столько неистовой злобы и некая затаённая боль. В то, что обычное животное может издавать такой звук, на поляне не поверил никто.       — Госпожа, мне это не нравится. Вам сто́ит взять Рика и как можно быстрее уходить к кораблю. Мы с сёстрами задержим "это" и постараемся увести в другую сторону, а позже догоним вас.       — Не глупи, Правая. Это обычный лесной зверь, и впятером мы быстро его одолеем, — торговка нашла на передке телеги какую-то тряпку и принялась заворачивать в неё мерзко пахнущий флакон. Пальцы её при этом предательски тряслись, что не преминуло укрыться от пытливого взора Джиры.       — УАРрАААаааагх!       Рёв неизвестной сущности повторился, и стал он чуточку ближе к становищу отряда.       — Мы справимся со зверем и вчетвером, а вам надо поспешить на корабль и как можно скорее пригнать его сюда. Вполне вероятно, кому-то нужно будет излечить ранение. И не забывайте об оборотне! Они же вроде умеют самостоятельно излечивать свои раны, так что не всё ещё потеряно, — говорившая всё это Джира старалась делать спокойный вид, но то и дело бросала тревожные взгляды в ту сторону, откуда приходил рёв монстра.       — Ладно. Думаю, ты права́. В этом есть смысл. Мне надо несколько факелов в дорогу, и позови Рика, — дождавшись первого и второго, Кайса споро попрощалась со всеми, обнявшись "по-сестрински". — Двигай, парень: нам надо как можно быстрее попасть на мой корабль.       Отойдя от поляны километра на три, Кайса с Риком снова услышали рёв, и теперь он шёл как раз от места, что они покинули совсем недавно.       — УВАРРАгх! ВАРрАа!       Издав последний рёв, огромное нечто, напоминающее своим видом медведя-переростка, остановилось на краю поляны, вперив в четвёрку встречающих его воительниц маленькие красные глазки, в которых не было ничего, кроме плескавшегося безумия и злобы.       — Прости меня, Кайса! Я соврала! Это Конец! Было весело! Богиня Иласса! Я никогда ни о чём не просила! Но сейчас умоляю тебя: пусть моя Госпожа доберётся до корабля невредимой! Умоляю! — она перевела полный мольбы взгляд в черноту неба и застыла так на несколько мгновений. — Кайса… Прости и… ПРОЩАЙ! — по щеке шептавшей эти слова Джиры побежала одинокая слеза, а державшие меч пальцы до белых костяшек сжали кожаную рукоять. Опустив взгляд, она уже не видела, как одна из звёзд на небосклоне вдруг вспыхнула на мгновение, словно взорвавшаяся сверхновая. Её мольба была услышана… А спустя ещё мгновение монстр ринулся в атаку.                               ++++++++++++++++++++++++       Не издав ни звука, метрах в трёх от телеги с небольшой задержкой одна за другой появились две фигуры. Мгновение назад на этом месте никого не было, и вот на расстоянии нескольких шагов от клетки стоя́т две женские фигуры. Одна в роскошных одеяниях кремового оттенка. Ткань, словно живая, постоянно струится, перетекает ртутью, изображая то платье, то тунику, то боевое облачение Римских легионеров одного далёкого мира. Рослая, можно даже сказать величественная фигура имеет идеальные пропорции. Высокая грудь размера никак не меньше пятого мерно вздымается при каждом вдохе. Могучие белоснежные крылья аккуратно сложены за спиной. Безупречной красоты лицо, смотрящее сквозь прутья решётки на мёртвое тело, подёрнуто некоей толикой печали.       Вторая фигура также имеет явственные женские черты, но при этом визуально не давит аурой совершенства. Несколько ниже ростом и бескрылая, но, как и первая, с идеальными пропорциями те́ла. Отличительной чертой второй гостьи является визуальный эффект трёхмерной голограммы, постоянно подёргивающейся рябью от якобы проходящих по изображению помех, словно она находится очень далеко отсюда.       — Жаль, что твой путь окончился так быстро, молодой волчонок. Надеюсь, в следующей жизни ты вдоволь насладишься радостями и удовольствиями материального мира, — прекрасные уста явили на свет бархатный, чарующий голос крылатой посетительницы. — Нус, ты достала душу с Земли, как мы договаривались? — взор крылатой плавно перетёк с лица зверолюда на "голограмму".       — Да, Ил. Всё, как и обговаривали. Душа́ мужчины из мира с самоназванием Земля. Сорока́ трёх лет отроду. Умер семь минут назад от оторвавшегося тромба. Ты так и не объяснила, зачем всё это. Мне нужно будет как-то объяснить своё поведение перед тамошними "смотрящими". Не мне тебе рассказывать, как болезненно реагируют боги, когда у них из-под носа начинают таскать души, — "голограмма" выразительно уставилась на белокрылую, ожидая ответы на невысказанные вопросы.       — Скоро столетний юбилей моей церкви. Поразмышляв на досуге, решила сделать пастве небольшой сюрприз. В основном, конечно, прихожанкам. За столетие отношения между полами потихоньку скатились до сугубо прагматических. Секс вытесняет и подменяет собой любовь. Мужчин всё чаще воспринимают как игрушки для утех, умеющие при этом ещё и говорить. Мне не по нраву такая тенденция. Если ничего не предпринять, то по прошествии ещё ста лет мужчин низведут до состояния скота. Их даже учить перестанут за ненадобностью. Церковной и политической элите пора щёлкнуть по носу, а то совсем нюх потеряли, — на красивом лице появилась шкодливая ухмылка непоседы, что задумала очередную каверзу.       — Цель задумки стала немного понятнее, но как ты собираешься это провернуть? Один мужчина против империи? Против фанатичек церкви? Против инквизиторш? Ему не выстоять. Абсолютно исключено. И зачем такие сложности, если можно просто через жриц донести до паствы свою волю? В уравнении чего-то не хватает, верно? Ты ведь не всё мне рассказала, не так ли?! — "голограмма" с укором качнула головой, не сводя взгляда с мёртвого зверолюда.       — Нус, ты проницательна, как и всегда. На са́мом деле, помимо души, мне нужна помощь кое в чём ещё, — она склонилась прямо к уху собеседницы, принявшись что-то нашёптывать. Поро́й она отстранялась, и в этот момент обе начинали задорно смеяться, чтобы мгновениями позже снова прильнуть губами к ушку собеседницы.       Отсмеявшись, Нус обратилась к Илассе уже с лёгкой улыбкой на губах:       — Задумка мне нравится, и я с радостью помогу в её осуществлении. Думаю, у меня есть способ решить проблему с проклятьем. Можно, конечно, и вылечить мальца, но тебе ведь вовсе не это нужно. Болезнь станет лекарством. Интересно придумано. Кстати — давно пора осуществить то, за чем мы здесь появились, — мгновенная телепортация — и фигура возникла впритык к телеге. Вытянув руку и пройдя ею насквозь прямо через прутья клетки, "голограмма" прижала ладонь к обнажённой груди волколюда напротив сердца. Несколько тягучих мгновений — и бывший мертвец сделал судорожный вздох и закашлялся. Пасс рукой от крылатой — и тело, перестав кашлять, расслабленно замирает, погрузившись в глубокий сон.       — Дело сделано! Немного почистила и заблокировала некоторые воспоминания, для лучшей адаптации в новом мире. Попутно встроила в ауру мальца следящий маячок. Как только сработает особый триггер, запустится катсцена получения Глав Героем могучего помощника в своих приключениях. Мирок у тебя, Ил, конечно, весьма своеобразный. Так что без поддержки ему не выстоять. Сожрут. Впрочем, не мне судить о твоих последователях. Планетарная катастрофа — это всегда несладко. У нас в Хонкае и похлеще поро́й бывает. Засим считаю свою работу выполненной и, если тебе больше ничего не нужно, то готова откланяться.       — Конечно, подруга! Душевное спасибо за помощь с душой и будущим решением проблемы проклятия. Не смею более задерживать, — крылатая сделала глубокий поклон и выпрямилась, качнув шикарной грудью, на что "голограмма" лишь фыркнула, произнеся перед исчезновением одно единственное слово:       — Позёрша!       Оставшаяся на поляне фигура обвела внимательным взглядом произошедшее побоище, мёртвые тела двух копейщиц и остановила взор на ещё дышавших парии и третьей копейщицы. Раны обеих были несовместимы с жизнью, и осталось им уже недолго. Решив, что негоже портить себе настроение осознанием неизбежной смерти двух разумных, незримой нитью связавших судьбу с человеком, что очень скоро явит себя миру, — богиня подлечила обеих, дав им возможность дожить до появления пришедшей на помощь работорговки Кайсы.       — Поро́й забываю, что Нус — не живое существо, а ЭОН. Астральный суперкомпьютер. Богоподобная сущность из мрачных глубин космоса. Воистину, как причудливо подчас бывает мироздание, — она подняла взгляд в чёрное небо, усыпанное мириадами светящихся точек, и поёжилась, будто от холода. — А эти словечки: Глав Герой, катсцена, триггер… Откуда она всё это берёт? Почему-то рядом с ней частенько ощущаю себя непроходимой тупицей, дурочкой деревенской. И ведь не спросишь же, что́ означают эти слова. Что́ бы ни происходило — нужно держать лицо всезнайки и кивать с умным видом, — крылатая женщина вздохнула, но мгновением позже уже выкинула все эти мысли из головы, поворачивая лицо к лесу. — А вот и ещё одно действующее лицо готово появиться на сцене. Ого, у внучки матриарха лисиц уже предхотелка. Малышка Сирин — как же быстро ты выросла, девочка. Сегодня станешь совсем взрослой. Спонтанный обряд, хи-хи. Всё должно идти как задумано. Эта вражда сильно затянулась. Пора́ с ней заканчивать, — с этими словами богиня телепортировалась к клетке и нанесла на грудь и лицо оборотня невидимый обычным взором сильнодействующий магический афродизиак.                               ++++++++++++++++++++++++                                Глава вторая. Попадос.       Вам когда-нибудь доводилось проснуться непонятно где, с руками, прикованными к прутьям клетки? Нет? А мне сегодня довелось. Ощупываю прутки. Исходя из ощущений пальцев, это железо. А может и медь… или олово… или титан. Ага, титан, бля. Делаю смешок, хотя ничего смешного нет. Нервы. Ощупываю повторно. Надо признать, прутки довольно толстые.       Плохо. Очень плохо.       Темнота в глазах, хотя знаю, что они уже открыты. Значит, на голове повязка. Я чёртов гений.       Это тоже плохо.       Пробую пошевелить ногами. Звякнувшая цепь сообщила, что проблемы и не думают уменьшаться. На щиколотках тоже цепи.       Ну здорово, нах! Просто, сука, шикардос!       Ещё и до кучи голова болит. Не сильно, но неприятно. Всосал, называется, вечерком трёшечку Ирландского эля.       — Эй! Меня кто-нибудь слышит? Эй!! Это не смешно! Если это шутка, то нихера не весёлая.       Тишина в ответ. Впрочем, не совсем тишина. Вокруг звуки леса, ветер шумит в кронах деревьев, птички поют. Сюр какой-то. Если я просто брошен посреди леса — умирать от жажды придётся весьма долго и неприятно.       Паническая атака ВКЛ. Страх липкими пальцами вцепляется в шею, сжимает так, что дышать можно лишь проталкивая воздух сквозь судорожно стиснутые зубы. Наигравшись с горлом, заползает под воротник и ползёт дальше вниз, к сердцу. Ещё немного, и он пробьёт грудную клетку и одним мощным движением вырвет его на потеху тварному миру, словно жрец ацтеков, преподносящий жертву Солнцу. На мгновение кажется, будто сердце сейчас проломит грудину изнутри. В висках долбят толчки крови.       Мне страшно!.. Очень страшно!..       Если ради этого всё и затевалось, то своего этот некто или некие уже добились. Не удивлюсь, если ещё и камеры стоя́т и снимают с разных ракурсов мою беззащитную тушку.       — Эй! Отпустите меня!! Что вам нужно?       Криком пытаюсь выдавить страх, сковывающий сознание, перебить действием. Стопами ног начинаю биться о клетку, а пальцами рук — судорожно цепляться за прутья. Напрягая мышцы, пытаюсь тянуть прутья в разные стороны. Тщетно.       С течением времени всё же понимаю, что клетка весьма прочная. Прутья толщиной примерно с большой палец взрослого мужчины. Ещё и это странное ощущение, будто на руках ногти отросли. Сжав ладонь в кулак и надавив пальцами, с изумлением ощущаю, что таки да: отросли.       Поняв тщетность попыток вырваться, потихоньку успокаиваюсь. Надо беречь силы: неизвестно, что будет дальше. Тело замирает. Паническая атака ВЫКЛ. Расслабляюсь.       Спустя неопределённое количество прошедшего времени начинаю понимать, что звук слышится как-то не так, как всегда. Словно идёт выше, чем обычно. Прислушавшись к ощущениям, с изумлением осознаю́, что нечто мягкое пару раз задело прутья клетки изнутри. Вот прямо только что задело! Тяну ладонь к голове и пальцами нащупываю… УХО! Мягкое, покрытое мехом ухо, что крепится к черепу. Моему черепу! Какого хеееееер… Мысли застывают жжёным сахаром. Мозг изображает петушка на палочке, не желая принимать новые данные. Расфокусировка сознания. Принудительный срыв в транс…       Проведя минуты три в состоянии "сомати", сознание щелчком возвращается.       У! меня! на! голове! УШИ! СВЕРХУ! Это простое осознание пронзает мозг, будто электроразряд из шокера. Так вот почему копчику так неудобно. Там ХВОСТ! На пальцах, судя по всему, не ногти отросли, а звериные когти. Это не похищение! Тут попахивает попаданством. Точнее, даже не попахивает, а уже вовсю смердит. Вот только слово "попаданец" происходит, если кто не в курсе, от слова ПОПАДОС. Вот он ко мне и пришёл. Теперь я… а, собственно, — кто? Лис? Волк? Тигр? Бобр, курва? Не — точно не бобр. Уши вроде достаточно длинные. Думаю, я теперь волколюд, волколак, вервольф, ликантроп. Нужное подчеркнуть, хи-хи-хи.       Так, ладно, с этим вроде разобрался. Далее по классике нетленное: кто виноват и что́ делать?       На оба вопроса ответов пока нет. При обращении к базе данных моей памяти на табло сиротливо мигает цифра ноль. Надеюсь, в бывшем мире меня не сбил грузовик-сан. Кстааати, а почему я помню некоего грузовик-сана, но ни хрена не помню, кто Я сам? Личность ощущаю, помню прочитанные книги, просмотренные фильмы, прослушанную музыку. А вот воспоминания о семье, где жил, где и кем работал, как зовут — будто корова языком слизнула. Неожиданно флэшбэком всплыло слово-название. Земля. Видимо, там я жил раньше. Откуда-то из глубин памяти, как всегда вызвав улыбку, проявилась сценка из фильма с больши́ми разумными роботами-автоботами:       — Я наёмник, несущий смерть! Как называется эта планета?       — Земля.       — Земля?! Какое гадкое название! Ей больше подошло бы планета ГРЯЗЬ! ГРЯяязь!!       Одно можно констатировать сходу прямо сейчас. Если меня не найдут в ближайшие несколько суток, это будет самое бестолковое попаданство в истории.       Тоскливо идут мгновения ничегонеделания. Через показавшийся невероятно длинным промежуток времени лес начал затихать. Видимо, наступает ночь. Пора́ и мне баиньки, энергию надо сохранять. Надеюсь, клетка закрыта и никакая зверюга не схарчит спящего меня. Незаметно проваливаюсь в крепкий "сладкий" сон. Сладким он стал не сразу, побыв некоторое время обычным тёмным ничто, но потом в нём появилась ОНА.                               ++++++++++++++++++++++++       Неизвестное время спустя. Конец ночи. Едва различимое свечение начинающегося рассвета. Лес. Старая заброшенная колея, поросшая травой. Возле колеи виднеется небольшая поляна. На поляне стоя́т две телеги. Чуть поодаль от телег в художественном беспорядке лежат тела мёртвых лошадей, женщин-воительниц и огромного медведя-грока. На телегах стоя́т большие клетки, в одной из которых проглядывается силуэт почти полностью обнажённого молодого мужчины, лежащего на спине. Из одежды на нём лишь подобие юбки из шкуры какого-то зверя, обёрнутой поверх тазобедренной области. Голова чем-то замотана на уровне глаз. На руках и ногах цепи, закреплённые за прутья. Пленник крепко спит. Из леса за клеткой наблюдает пара внимательных янтарных глаз с вертикальным зрачком. Тягуче тянутся минуты. Пять, десять, пятнадцать, двадцать. Настороженный взгляд внимательно ощупывает всю развернувшуюся картину. Становится ещё немного светлее. Лес начинает просыпаться, скидывая с себя оцепенение ночи. Наконец владелица жёлтых глаз решается и начинает медленное движение к клетке. Пышный рыжий хвост, нервно ходящий ходуном, мелькает то тут, то там за ближайшими к поляне кустами. Осторожные шаги босых ножек по опавшей листве неумолимо приближают гостью ко второй телеге, внутри которой она видит тело и чувствует запах врага если не всего лисьего народа, то уж их деревни абсолютно точно. Запах волка!                               ++++++++++++++++++++++++       УБИТЬ!       Убить одного из их проклятой ублюдочной стаи! С каким же наслаждением она вырвет сердце этому последышу мерзкой твари, сотворившей с её прапрабабкой такое, что и по сию пору считается у народа огненных лисиц тягчайшим злодеянием на веки вечные.       Но что́ же всё-таки здесь произошло? Нет, с битвой против пещерного грока вроде всё понятно. Рядом с его мёртвой тушей изломанными куклами застыли тела двух хуманок с длинным древковым оружием. Впрочем, длинным оно было раньше. Теперь их копья сломаны, а навершия крепко вошли в плотную шкуру монстра. Именно удар одного из них, по всей видимости, и стал смертельным. Острый конец, пробив гортань, глубоко вошёл в шею, из которой обильно начала течь кровь, судя по залитой грудине лесного чудовища. Сбоку, чуть поодаль, лежит ещё одна, отлетевшая туда от сильного удара могучей лапы, исходя из проборозженной телом дорожки из опавших листьев. Копьё от удара вылетело из захвата и лежит метрах в трёх от тела. Сзади грока, на са́мом краю поляны, виднеется последняя из воительниц, по виду самая сильная из всей четвёрки. Меч, так и не выпущенный из побелевших пальцев, обагрён кровью. Подрубала сухожилия на ногах? Вполне возможно. Грудь мерно вздымается. Жива, но без сознания.       Непонятно, что это за телеги и клетки. Одна клетка пуста, но оттуда явственно идёт запах хуманских самцов, причём только-только вошедших в половозрелость. Во второй лежит прикованный оборотень. Бабушка рассказывала про охотниц за рабами из империи, но встретить их в такой глуши? Вероятность практически нулевая, но глаза́ говорят обратное. Значит, это оборотень-парий? Но это же невозможно! Не бывает оборотней-рабов. Точнее, не было. Раньше не было. Рыжий хвост метнулся из стороны в сторону. На завтра назначен ритуал взросления. А что, если?!..       Провести его на день раньше. Собственный парий-оборотень! У лисички от таких мыслей даже дыхание сбилось, а сердечко забилось так, что готово было в любую секунду выскочить из груди. Раб, на котором можно вымещать свою злость или ставить самые смелые сексуальные эксперименты. Да ей вся деревня обзавидуется. Подружки наперебой начнут просить её пса-пария, чтобы поиздеваться над ним и унизить. Да она же станет живой легендой всего лисьего народа.       РЕШЕНО!       Сегодня этот мерзкий оборотень станет её игрушкой — её рабом. Или умрёт! Первый партнёр — и сразу постановка меток. Чтобы унять дрожь тела, пришлось даже постоять несколько минут, закрыв глаза. Очень скоро её имя навсегда впишут в летопись самых великих огненных лисиц племени. Открыв веки и подойдя к клетке, юная огнёвка аккуратно взялась за дверцу. Перспективы — дело хорошее, но лучше не терять голову и оставаться начеку.                               ++++++++++++++++++++++++       Сначала это был только запах. Не знал, что во сне можно ощутить запахи. Я ощутил. ЕЁ запах. Одуряюще прекрасный запах юной самки. Такой нежный мускус. Стопэ! Откуда я знаю, что это самка? Это так действует звериная чуйка, что ли? Ну нихрена'ж себе! Какой яркий сон! Вспоминаю, как по телевизору показывали передачу про обоняние человека и животных. Всё, конечно, не помню уже, но главное прямо отпечаталось в памяти. Если на плоскости расположить рецепторы человека и собаки, то со стороны человека будет квадрат семь на семь сантиметров, а вот со стороны собаки уже семь на семь метров!       Едва слышный скрип открываемой дверцы.       Стоп, что?! Я даже не услышал приближения неизвестной гостьи, пока она сама не возжелала быть услышанной. Вот, видимо, и настало время собирать информацию. Ну и что, что это сон — так даже интереснее. Будем знакомиться.       Чувствую движение. Она уже внутри. Движется медленно и бесшумно, явно с опаской. Значит, это не она посадила меня сюда. Ох, но как же сладко она пахнет. Вдруг молнией озаряет осознание. Самочка пришла ко мне не просто так. И сладость её запаха тоже не просто так. Она очень сильно хочет мужской ласки. Ну что, сон, — давай, жги!       Хочу оттянуться с прелестницей по полной. Жаль, что даже во сне не вижу её, но эта неизвестность так возбуждает. Оу!.. кажись, началось. Вроде, ну чего там необычного. Просто нежные пальчики скользят по коже живота, а у меня уже мурашки по всему телу. Или это тело девственника так реагирует на женскую энергетику? Вот тут полная неизвестность. В чьё тело я попал, и сколько этому телу лет, и прочее, и прочее, и прочее. Кругом знаки вопроса. Хех.       Тёплая ладошка доползла до груди и задела пальчиками сосок, и все ненужные мысли тут же упорхнули прочь, словно стая испуганных пичуг. Ощущаю, как вторая ладошка гладит мышцы живота. Кажется, мне послышалось ускорение вдохов таинственной гостьи. Вдруг прикосновенья резко прекратились и я ощутил, как стали происходить некие манипуляции с одеждой. Прохлада воздуха коснулась паха и бёдер, а мягкие когтистые пальчики возобновили поглаживания живота и грудных мышц. К поглаживаниям ладонями добавились поцелуи. Чувствую, что внизу живота начинается движение. Шаи-Хулуд, великий червь пустыни, скоро начнёт свою охоту за чьей-то мокренькой куночкой. Не прекращая целовать мой живот, девушка ловко ухватила шаловливой ручкой уже почти готового к бою „нефритового пронзателя небес“. Видимо, почувствованное произвело на ночную гостью неизгладимое впечатление, судя по тихому "ОГО!" Впрочем, буквально через мгновение мне стало уже не до наблюдений. Гу́бы незнакомки сомкнулись на головке члена, и всё остальное для меня просто перестало существовать. Только член и её губки, скользящие вверх и вниз. Вверх и вниз. Двадцать секунд назад я ещё был в клетке, а сейчас уже плыву по реке удовольствия. Забывшись, или, что более вероятно, не умея правильно сосать, девушка время от времени делала мне больно зубками, и это выдёргивало из сладкого марева обратно в реальность. Не выдержав очередного раза, решил заговорить с незнакомкой.       — Мне больно! Ты прикусываешь! Может, лучше сядешь на него?       Девушка вздрогнула от неожиданности и выпустила член из ротика. Не говоря ни слова, она развернулась ко мне, и я почувствовал, как ловкие пальчики мгновением позже подвели головку к горячему входу. Дразнящая секунда возле входа — и резким движением она села на член на всю глубину. Внутри оказалось неимоверно узко и весьма мокро. Сквозь пелену ощущений услышал новый возглас.       — Ох… Какой же он большой! Великая праматерь всех лисиц, он меня сейчас порвёт! — голос был нежным и по-юношески звонким. Чарующе прекрасным.       — Может, сто́ит вытащить? Не надо терпеть, если так больно, — испугавшись за девушку, быстро произношу.       — Заткнись, волчонок! Сегодня я поимею тебя и стану первой лисицей за последние триста с лишним лет, сумевшей трахнуть волка-оборотня, — в её голосе прорезались рычащие нотки, и он в целом стал грубее. — В деревне я стану легендой.       — Ты такая сексуальная, когда злишься. Лучше пока не двигайся. Пусть лоно привыкнет к моему размеру.       — Когда Я с тобой закончу, напоследок отрежу тебе ТВОЙ размер, — агрессия била из лисицы буквально гейзером.       — Не надо ничего отрезать, красавица. Не знаю, что у вас там за вражда на триста лет, но я тебе абсолютно точно не враг.       — Не лги мне, ублюдок! Деревни Ига и Кога враждуют уже более трёхсот девяти лет, а теперь ты говоришь мне, что не враг, — казалось, её голосом можно замораживать древних драконов хаоса.       — Я ничего не помню. Очнулся вчера в этой клетке. Не знаю ни о какой вражде между вашими деревнями и слышу про них вообще впервые.       — Ложь тебе не поможет! Сейчас я трахну тебя, а после своими руками вырву сердце. После принесу его в деревню и мы скормим его диким свиньям, — по мере того как слова покидали её рот, в них ощущалось всё больше безумной ярости и гнева. Сейчас даже отдалённо это не было похоже на попытку сексуальной игры. Я ощутил исходящую от девушки жажду убийства и понял, что тактику поведения надо срочно менять.       — Чтобы там ни случилось триста девять лет назад, я прошу за это прощения! Пожалуйста — не делай этого! Я хочу жить!       — Просишь прощения?! Хочешь жить?! — кажется, мои слова лишь подлили масла в огонь её гнева. — Моя прапрабабушка тоже хотела жить! Как и её неродившийся ребёнок! И знаешь, что́ произошло?! ИХ СЪЕЛИ! ЖИВЬЁМ! Прямо после свадьбы новоиспечённый муж с дружками сожрал их живьём! Ему, видите ли, показалось, что она ему изменила с хуманом. После разрыва всех связей началась тихая война, но мы, огненные лисы, слабее вас — оборотней. Этот ублюдок ещё несколько раз ловил наших женщин, пытавшихся отомстить, и после приносил к воротам деревни их го́ловы и обглоданные кости. Так что не смей скулить о своей никчёмной жизни, псина! Хочешь сказать, что не знал об этом? — в последних словах всё ещё бушевал гнев, но, кажется, жажды убийства стало чуть меньше. Юная лиса опустила голову на грудь оборотня, прижавшись щекой к коже. Её глаза увлажнились, а носик вдыхал запах кожи чуть более глубже, чем требовалось для дыхания.       — Мне очень жаль твою прапрабабушку. Никто не должен умирать подобным образом. Если решила — убей одним ударом! Пожалуйста! Я боюсь смерти! Не хочу долго мучиться! — видимо, попаданство всё же закончится, так толком и не начавшись. Повезло же вляпаться в кровавые разборки между зверолюдами. Помимо желания из глаз потекли слёзы, увлажняя повязку, что не давала видеть мир. — Могу я попросить снять эту проклятую тряпку? Хочу увидеть свет жизни в последний раз.       Девушка отняла свою головку от моей груди и привстала, опёршись ладонями о живот. Мой член всё ещё находился в ней, но лишь благодаря неимоверно сильному сжатию влагалищем ствола, перекрывшему отток крови. Никакого желания секса во мне уже давно не было. Повисла напряжённая тишина. Затем, спустя пару минут, показавшихся мне практически вечностью, с головы всё же слетела повязка, заставив рефлекторно зажмурить отвыкшие от света глаза.       Проморгавшись, наконец-то смог разглядеть свою будущую убийцу. В серых лучах надвигающегося рассвета предстала абсолютно голая девушка, сидевшая на мне в достаточно пикантной позе. На ярко выраженном треугольном лице с узким подбородком выделялись притягивающие взор янтарного оттенка глаза с вертикальными зрачками. Практически ровные бровки щеголяли коричнево-рыжеватыми волосками. Аккуратный, чуть длинноватый тонкий носик, под которым примостились идеальной ширины и длины гу́бы, имевшие нейтрально-розовый, „природный“ оттенок. Огненно-рыжие волосы каскадом волн спадали почти до самой попки. На голове торчали не менее рыжие треугольные мохнатые ушки с белым опушком внутри. Тело не выделялось какой-то визуальной силой. Скорее наоборот: было несколько угловатым, как у девушек-подростков с Земли. Задорно торчащая грудь-двоечка с рыжеватыми ареолами заставила меня непроизвольно сглотнуть слюну. Всегда нравились такие крепкие небольшие грудки. Довольно тонкие жилистые руки переходили в изящные ладошки с красивыми "аристократическими" пальчиками, что оканчивались тёмно-коричневыми аккуратными коготками. В теле девушки не было и намёка на лишний вес.       — Какая же ты красивая! — восхищение вылетело из рта так стремительно, что я не успел дать мозгу команду перехватить возглас.       — Вот как! Так я тебе нравлюсь?! — в голосе лисицы начали пробивать дорогу новые интонации, — и че́м же, позволь полюбопытствовать?       — Мне нравится в тебе абсолютно всё! Шикарные рыжие волосы, твои милые ушки, а ещё пальчики на руках! Восхитительные грудки и не менее восхитительный животик! Глаза́, гу́бы, носик — в тебе прекрасно всё! Если судить исходя из моих пристрастий — ты само совершенство! — выпалив всё это, практически залпом замолчал, не зная, какой будет реакция девушки. Восхищение восхищением, но я не забыл ни на секунду, что она хочет моей смерти.       — Хмм… Как интересно. Я не почувствовала в твоих словах лести. Возможно, у тебя всё же есть крохотный шанс избежать смерти, — янтарные глаза пристально и как-то оценивающе осматривали моё лицо и торс. Носик на красивом лице раздувал крылья при каждом вдохе, но она, видимо, даже не замечала этого. — Я поставлю на тебе свои метки! Либо так — либо ты умрёшь! — и торжествующий огонёк зажёгся в глубине прекрасных глаз.       — Это больно? — я понятия не имел, что́ такое эти метки, но, кажется, наметился реальный шанс проскочить между струйками.       — Больно? Нет — это не больно, но старой жизни твоей наступит конец. Подумай как следует. Возможно, умереть сразу будет лучшим решением. Даю пару минут на размышления — с этими словами она разорвала зрительный контакт между нами и принялась смотреть куда-то вдаль. Вот только подумать спокойно мне так и не дали. Не успел я даже приступить к осмыслению, что́ же такое эти метки, как с удивлением ощутил плавные волнообразные движения влагалища вдоль члена. Лишь неимоверным усилием, собрав волю в кулак, удалось не выдать себя. Сидит, якобы отстранившись, а сама надрачивает мне член своей… ахх, мля — как нежно и сладко в её тёплом плену. Глазки прикрыла и сидит… Ха! Да она же тащится сидит! Только сейчас до меня дошло, как порозовели щёчки огнёвки, как изменился ритм дыхания, как хвостик гладит уже какое-то время мои голени. В уголке рта появилась тягучая капля слюны. Да что́ здесь происходит-то?! Она определённо готова была меня убить ещё пять минут назад. Такую жажду крови — жажду убийства не сыграешь! Да и зачем это ей. А сейчас словно подменили. Совершенно другой чело… Кхм. Не человек, конечно. Зверолюд лисьего племени. Во как загнул на нервяках-то. Ахх, как приятно! Разве две минуты уже не прошли?       Не решаясь прервать удовольствие лисички, тоже закрываю глаза, отдаваясь блаженству. Кажется, она уже забыла про таймер, что сама и установила. Упёршись в мою грудь руками, девушка уже недвусмысленно совершает движения тазом вверх-вниз по стволу. Весь вид наездницы показывает, что она явно уже на пике, но как это возможно?! Мой опыт из прошлой жизни буквально вопит, что так не бывает. Женщины, даже не стесняющиеся своего тела и достаточно хорошо доходящие до кульминации, всё равно нуждаются в достаточно продолжительном разогреве, а тут сколько прошло-то? Пара-тройка минут — и уже готова финишировать? Нимфоманка, что ли?! Или это такая особенность у лисьего племени? Пока размышлял, девушка вдруг вся задрожала и, отчётливо тяфкнув несколько раз, финишировала, весьма крепко сдавив меня внутри, словно в тисках. Уткнувшись мне в грудь правой щекой, расслабленно выдохнула, протянув с невыносимым блаженством: «Какой же кааайф!»