Горячо. Горячее. Два альфы

      — Со мной всё в порядке. — Ким Соджун подпирал голову руками, потому что она была очень тяжелая и вибрировала так, как будто прямо в нее ему уже названивали со студии, чтобы предложить контракт. Хоть какой-нибудь. — Я отказываюсь от госпитализации. Или что вы мне там хотите предложить.       Медсестра смотрела на него с растерянностью, а потом перевела взгляд на врача скорой помощи, который только развел руками. Мужчина, тридцати двух лет, поскользнулся на льду, упал, потерял сознание, неравнодушные прохожие решили ему помочь, а он теперь отказывался себе помочь. При этом, никто не имел права удерживать его силой.       — У вас, возможно, черепно-мозговая травма. Необходимо провести медицинское обследование, чтобы исключить риск осложнений и…       — Я понял. Спасибо за заботу. Но я тороплюсь. У меня работа.       Альфа рассеянно запахнул длинное пальто, и когда второй раз попытался поставить локти на стойку, они соскочили. А он не мог выпрямиться или не хотел. Вообще, не хотел ничего делать, и уже подумывал о том, чтобы попросить вызвать ему такси, как…       — Всё правильно он говорит. — Услышал задорную женскую ухмылку. — И я всегда говорю: лучше умереть раньше, чем позже. Наверняка, этот господин просто хочет хорошо смотреться в гробу.       Слова явно были адресованы не Соджуну, но он всё же поднял голову. И сразу заметил молодую девушку в медицинском костюме, в медицинской шапочке и горящие огнем черные глаза, по-лисьи вытянутый разрез которых сразу полоснул по сердцу.       — Видишь. — Она аккуратно положила какие-то папки на стол, а затем протянула в его стороны две освободившиеся руки. — Господин пришел в себя. Если поскорее его отпустим, не успеем испортить статистику смертности за этот квартал.       — Что?       Соджун теперь слышал только ее голос и не замечал никого вокруг, а девушка, мягко пихнув свою, наверное, напарницу, встала напротив него и поставила два локтя на стойку, как он до этого. Он не мог не смотреть в ее глаза, которые теперь, ближе, совершенно пленили его. Это был гипноз, от которого раскалывалась голова.       — Поскользнулся, упал, очнулся и сразу на работу. Потом через некоторое время жалобы на постоянные головные боли, которые похожи на схватки, но только вместо матки — мозги. Чуть попозже — постоянная усталость, потеря концентрации внимания в самый неподходящий момент, провалы в памяти, утомляемость даже от одного чиха, а потом и проблемы с естественным циклом и потенцией… Но зачем вообще нужна полноценная жизнь, когда работа не работается, правда? Вот когда в голове появится голос, который начнет отговаривать вас идти к психиатру, потому что он обязательно скажет, что это посттравматическая шизофрения от незалеченной черепно-мозговой травмы, а не проснувшийся гений мысли… — Фраза была длиной, и она закончила ее на выдохе. На вздохе. Чувственном. — Вот тогда и подумаем, а сейчас нам нужно на работу. — Девушка улыбнулась и выпрямилась, пока Соджун слушал ее как завороженный. — И это я перечислила только гарантированные последствия, а сколько там вероятных… Мммм… Будет очень увлекательно. — Она закатила глаза с мечтательно улыбкой, а затем повернулась к своей коллеге, которая тоже слушала ее с открытым ртом. — Не трать силы на то, чтобы спасти глупого — он в любом случае станет жертвой естественного отбора, а вот ты до конца рабочего дня будешь ходить усталая. А нам еще капельницы ставить, и желательно, без летального исхода.       — Ая, ты сумасшедшая. — Вторая медсестра прошипела это с улыбкой и обожанием, а девушка, приняв это за комплимент, только больше расправила широкие острые плечи.       — Всего доброго, господин… — Она грациозно наклонилась в сторону, чтобы прочитать фамилию пациента в направлении на госпитализацию, которое тот категорически отказывался подписывать. — Ким.       — Ая?       В голове альфы была вата и только это имя, в ответ на которое девушка, не успевшая далеко уйти, обернулась, с недоумением смотря на него из-за плеча.       — Если вы хотите пожаловаться на меня за нарушение профессиональной этики, для этого лучше обратиться к начальнику смены, который и курирует мою практику. У меня же нет ни стыда, ни совести. — Она виновато улыбнулась, а Ким Соджун нашел в себе силы выпрямиться во весь рост. — Как у вас нет инстинкта самосохранения, который в этом случае обязательно бы вам подсказал, что любая травма головы, особенно полученная с высоты вашего выдающегося роста — штука опасная и очень коварная. Задумайтесь, пока… — Она быстро заглянула Соджуну за спину. — Здесь тихо, и о вас не забыли.       Закончила мысль, но не отвернулась. И как будто только теперь заметила неожиданно пристальный (для его состояния) взгляд. Девушка не смутилась — развернулась и как главный врач, хотя она, судя по всему, была обычной практиканткой, уперла руки в бока, тем самым обозначив скрывающуюся под костюмом тонкую талию. Гордо поднятый острый подбородок и надменный взгляд — на самом деле, ни стыда, ни совести. Ни какой-либо возможности устоять. Как перед любой императрицей. Только на коленях.       — Я согласен на госпитализацию. И хочу рассказать вашему куратору, что вы спасли мне жизнь.       — Сонг, он твой. — Ая кивнула своей напарнице, а затем обворожительно улыбнулась господину Киму. — В таком случае, вы мой должник, но я всё вам прощаю.       Потом она пришла ставить ему капельницу и стоически, без тени стеснения выносила пристальный взгляд. Через неделю позволила пригласить ее на ужин. Через полтора месяца он впервые смог кожей ощутить ее запах, раз и навсегда полюбив гвоздику. Императрица. Она заняла все его мысли, по-хозяйски расположилась в сердце и впиталась в его тело. А он стал ее императором, ровно через два месяца. Роковые в своей силе и глубине чувства, которые связали их на всю жизнь. Наверняка.                     

* * *

                    Джин романтиком не был, а вот Тэхен, судя по его личному признанию, был, но даже неромантик Джин представлял себе всё это по-другому. Мятный альфа тоже, судя по тому, как они вместе засыпали, и что он ласково нашептывал ему, волнуя не только сердце, но и тут же разбежавшиеся по коже мурашки. Однако что-то пошло не так, и утро они встретили… порознь. Тэхен проснулся раньше и почему-то не торопился проявлять свою липуче-ласковую натуру, которая досталась ему от отца и уже успела полюбиться Джину. Наверное, это можно было списать на то, что мятный альфа, после неудавшегося секса, не очень хорошо себя чувствовал и лишней нежностью не хотел провоцировать свой влюбленный (а Джин верил в это) темперамент. Но ведь он молчал. В смысле, они пожелали друг другу доброго утра и… И всё. Не то чтобы Джину хотелось обсудить то, как смело он решил рассказать о своих детских травмах, и получить за это одобрение — просто не молчать. А Тэхен молчал, и на все попытки перечного альфы завязать разговор отвечал односложно. Кроме одной, которая увенчалась успехом. Хотя…       — Ты пойдешь к своему врачу?       Услышав этот вопрос, Тэхен отвернулся от окна и повернулся к Джину, который пытался найти на нем какие-то признаки недомогания. Внешне всё было как обычно. Единственное — у него бегали глаза. Он не смотрел прямо и пристально, как это бывало и крайне смущало.       — Да. — Мятный альфа немного нервно махнул головой. — Я ему доверяю, а вопрос деликатный… Уверен, твой доктор тоже высший класс, но…       Сам замолчал, как будто знал, что Джин захочет что-то ответить, не дожидаясь окончания мысли. И Джин ответил. Точнее, спросил.       — Ты плохо себя чувствуешь?       — А ты?       Тэхен расправил плечи, и было в этом что-то агрессивное.       — Отвечать вопросом на вопрос…       — Я что так плохо выгляжу?       Мятный альфа засунул руки между коленей, смотрел в стол и при этом хмурился. С ним что-то было не так, но Джин не мог понять, что именно. Что-то изменилось, но точно определить, что, и вернуть всё как было, не представлялось возможным. Как не представлял альфа, чем мог обернуться этот невинно начатый разговор.       — Выглядишь как альфа моей мечты. — Джин улыбнулся и чуть не выдохнул с облегчением, когда Тэхен улыбнулся в ответ. На мгновение, после которого уголки его губ вновь строго повисли. — Тэтэ, я интересуюсь потому что беспокоюсь.       — О том, что тебе всё-таки придется быть снизу? — Он поднял сверкнувшие глаза. Спецэффекты от вдруг подвернувшегося из окна блика, но выглядело зловеще. — Я знаю, для тебя этот вопрос принципиальный, и я уже пообещал, что постараюсь сделать всё, чтобы ты… не волновался.       — Мне кажется, что об этом волнуешься только ты. Я говорил, что это не станет такой уж проблемой.       — Тогда, может, попробуем сейчас? — Тэхен поднял брови, и в его взгляде появилось что-то холодное и горькое. Не потому что печальное, а потому что ядовитое. — Вдруг, у тебя будет такой же итог, что и у меня? Можно будет записаться к врачу заранее.       — Я не виноват в том, что у тебя возникли…       — Если бы ты изначально уступил, этих проблем бы не было. — Мятный альфа пожал плечами, пока Джин вновь начинал удивляться так, как до этого удивлялся в его машине. — Но я не жалею. Просто переживаю.       Он был похож на маятник, который, раскачиваясь, доходил до крайней точки, останавливался на мгновение, а затем вновь стремился к центру, чтобы качнуться в другую сторону. От обвинений до извинений. Джин понимал, что легко не будет, но это уже претендовало на повышенную сложность.       — Когда у тебя гон?       — Три дня. — Тэхен вновь отвернулся к окну, подставив взгляду острый край челюсти, и таким острым он был потому, что мятный альфа сжимал зубы, раздраженно. — Я поеду завтра.       — Уже записался?       Джин искренне удивился, потому что при нем Тэхен ни разу не взялся за телефон.       — Да. Проснулся и первым делом… — Он повернулся к перечному альфе. — На четыре часа дня. Поедешь со мной?       — Я же обещал. Конечно. — И перечный альфа очень уверенно кивнул, а потом положил руку ладонью вверх, недвусмысленно намекая на то, что очень хочет увидеть в ней ладонь Тэхена. И тот откликнулся. — Я с тобой и с тобой до конца.       — Я тебе верю.       Тэхен немного вымученно улыбнулся, а потом вновь отвернулся, при этом аккуратно вызволив пальцы из нежной хватки перечного альфы. Он не мог смотреть ему в глаза и всё утро думал только об одном. Что с ним было не так, если после самого нужного и важного признания он вдруг… возненавидел запах перца? После того, как он почувствовал резкую боль во время секса, он потерял на какое-то время нюх. И это не мешало ему гореть от чувств, в которые Джин своей откровенностью только подбросил дров. Он засыпал счастливым, а проснулся от того, что начал задыхаться. Перец терзал легкие и вызывал агрессию. Агрессию, а не возбуждение или прилив нежности, которой бы в другое время мятный альфа предался бы без раздумий. Ему захотелось драться, и сдержался он только потому, что сердце запахам не подчинялось, продолжая любить.       Тело восстало против него. Перестало быть союзником и стало самым главным врагом. И Тэхен не мог сказать об этом Джину. Разве он заслужил услышать Я не выношу твой запах, после того признания, что сделал? А мятный альфа не выносил. И ненавидел себя за это. Он хотел, чтобы было по-другому. Пусть даже без секса — Тэхен обязательно бы нашел способ, чтобы показать свои чувства. Чтобы перечный альфа, его альфа, успел устать от его ласки, окончательно убедившись в том, что между ними любовь. Доверие. Всё то светлое и теплое, чего он был достоин и что Тэхен не мог ему дать. Буквально. Сначала не знал, как поддержать и утешить, а теперь не знает, как подойти.       — Ты сможешь сесть за руль?       Джин с беспокойством наблюдал за тем, как мятный альфа торопливо и с каждой минутой все более нервно собирался, и тот посмотрел на него из-за плеча.       — Я не инвалид. И нормально себя чувствую.       Так обычно рычат дикие животные, предостерегая от ненужного сближения. Не подходи — убьет. И прежде чем найти этому объяснение, Джин решил действовать наверняка — подошел и обнял Тэхена. Пришлось решиться, но это казалось правильным. До момента, когда мятный альфа приобнял его в ответ, но только для того, чтобы отстранить.       — Я знаю, что ты злишься не по своей воле.       Услышав это, мятный альфа посмотрел на него с недоумением, которое немного болезненно подсветило его темные глаза. И на этот раз он улыбнулся теплее.       — Спасибо, что понимаешь. Со мной твориться что-то… Но завтра всё станет понятно. А сегодня… Отдохну.       — Надеюсь, не от меня. — Джин картинно закатил глаза, думая, что это окажется шуткой, но Тэхен даже не думал смеяться, вместо этого отвернувшись к двери. — Напиши, когда доберешься.       — Обязательно.       Мятный альфа сбежал. Перец бесил его настолько, что он перестал замечать ноющую где-то под поясницей боль. Она не мучила — раздражала. И Тэхен уже не мог дождаться завтра.                     

* * *

                    Джин долго не мог найти для себя дело, пока не заглянул в холодильник — нужно было пополнить запасы. Приятно было бы сделать это в компании, но у Чимин именно сегодня был ответственным хореографом-постановщиком, Юнги был вне зоны доступа, отец, как оказалось, работал над новым сценарием и фильмом, а Тэхен… Сбежал от него, и здесь нужно было просто дождаться завтрашнего дня. И понадеяться, что у альфы не было ничего серьезного, потому что в этом случае пострадает не только Джин, со своими чувствами, но и режиссер Чон, которому придется отложить съемки и потратить еще немного денег господина гениального музыканта. Думать об этом не хотелось, но когда зазвонил домофон, перечный альфа почему-то воспрял духом. Возможно, это его мятный альфа, который всё-таки решился провести еще немного времени вместе.       — Господин Ким, к вам курьер от почтовой службы.       Какие-то документы? Обычно, так разносили важные уведомления, за получение которых необходимо было расписаться. Налоги? Он регулярно отдавал часть дохода государству, и за всё это отвечало его агентство. Он отслужил, как и полагалось любому альфе, ни в чем противозаконном не успел…       — Добрый день, господин Ким. — Молодой человек в легко узнаваемой форме склонил голову, а затем протянул Джину запечатанный конверт, на котором лежал планшет с квитанцией. — Распишитесь, пожалуйста, что вы получили всё строго в руки.       Перечный альфа оставил росчерк, поглядывая на марки и наклейки, которые должны были дать намек на то, откуда было это таинственное послание, а потом вежливо выпроводил курьера. А после отправился на кухню. Он был один, а открывать тайные послания в одиночестве было страшновато, поэтому он заварил кофе. Самая лучшая компания, и пока кофе-машина ответственно выполняла свою задачу, наполняя чашку и ароматизируя воздух, Джин аккуратно вскрыл письмо. Бумага с водяными знаками, печати, голограммы… Дарственная. Регистрационные номера, кадастровая информация… Он не был силен во всех этих делах, потому что даже оформлением этой квартиры занимался отец, но… Не нужно было быть академиком, чтобы понять, что это была дарственная на дом и прилежащий к нему участок земли. И всё стало еще проще, когда он нашел визитку, по которой ему предлагалось связаться с господином Чхве. Наверное, это был…       — Слушаю.       — Добрый день, это Ким Сокджин, и я только что получил бумаги о том, что стал счастливым обладателем недвижимости.       — О! — Кажется, в этом возгласе была радость. — Господин Ким! Большое спасибо, что вы позвонили.       — Я… — Джин еще раз прошелся по официальному и кропотливо оформленному документу, и только теперь его взгляд напоролся на имя дарителя, которое почему-то до этого терялось в печатных строчках. — Госпожа Ёсинага? Кажется, она решила сделать мне слишком дорогой подарок, от которого я буду вынужден отказаться.       — Вы не знаете, кто… — Мужчина на другом конце телефонного разговора запнулся. — А, я понимаю, вы растерялись. Ёсинага — это девичья фамилия вашей матери, которую она вернула себе сразу после развода.       Взгляд Джина поднялся сам собой. Он смотрел прямо, как будто говорил не по телефону и теперь пытался вглядеться в лицо своего собеседника. Сердце подскочило к горлу.       — Я представляю интересы госпожи Ёсинаги. И подтверждаю, что именно она захотела передать вам в дар ту недвижимость, которую получила по закону после развода. Условия дарения подразумевают, что вы можете распоряжаться недвижимостью так, как посчитаете нужным, в том числе, сразу выставить на продажу. Никаких ограничений. Поэтому я бы советовал вам подумать, прежде чем отказаться, тем более, что…       — Зачем она решила подарить мне дом?       На который легко меня променяла, сказав, что она должна выиграть от этого брака хоть что-то. Она уехала на родину, и отец был уверен, что этот дом она пустит с молотка. В отместку.       — Я не посвящен. Госпожа Ёсинага не делилась со мной мотивами своего решения.       — А почему спустя десять лет? Не могла оторвать от сердца?       Джин испытывал злость, но она была истеричной, напускной, фальшиво отыгрываемой по нотам, которые должны были звучать иначе. Он заволновался. В нем появилась надежда. Наверное, всему виной было то, что он до этого озвучил Тэхену, впервые вслух признавшись в своих настоящих чувствах.       — Если вы желаете это узнать, вы можете встретиться с госпожой Ёсинагой — она сейчас находится в стране и, судя по всему, проживает в том доме, который хочет подарить вам. Адрес указан в извещении.       — Вот еще. — Перечный альфа зло, но неубедительность ухмыльнулся. — Я не собираюсь ничего от нее принимать.       — У вас есть три дня, в течение которых вы можете оспорить акт дарения и отказаться от него в досудебном порядке. Для этого вы в любое время можете связаться со мной.       — Отлично. Значит, еще увидимся, господин Чхве. А пока… — Джин не поднялся, а вскочил и чуть не перевернул кофе, к которому даже не притронулся. — Всего хорошего.       — Всего хорошего, господин Ким. Буду ждать вашего звонка.       Решила замолить грехи прошлого и вспомнить о сыне. Купить его прощение за то, что однажды вычеркнула без сожалений из своей жизни. Какая щедрая… Первая мысль — позвонить отцу и поделиться с ним этой сногсшибательной новостью. Вторая — отправиться за своим подарком и просто посмотреть ей в глаза. Интересно, в какое запустение мог прийти дом, который купили одиннадцать лет назад и даже не успели обустроить, получив только крышу и стены? Какая же бессовестная! Думала, что… За всеми этими мыслями, Джин не заметил, как очень быстро собрался и вышел из квартиры, прихватив только ключи. Даже телефон не взял.       Он просто посмотрит ей в глаза.                     

* * *

                    Но первое, что бросилась в глаза Джину, когда он прибыл по нужному адресу — деревья. Их совершенно точно не было до этого, и вряд ли они могли так густо насадиться и при этом вырасти… Десять лет. Он обошел каменную изгородь и остановился у кованой калитки. Попробовал ее толкнуть, уже заметив мощеную камнем дорожку, которая проходила между низких кустарников, некоторые из которых цвели белым и желтым. Калитка поддалась, и он вошел на территорию участка, который… Совершенно точно выглядел обжитым и совсем не был похож на то, что Джин успел запомнить, когда родители только приобрели этот дом. А он тоже претерпел изменения, получив деревянные фасады, очень красиво сочетающиеся с большими панорамными окнами.       — Мааааам!       Перечный альфа был под впечатлением, и теперь совершенно забыл обо всех своих намерениях, не уставая любоваться всем, что попадалось ему на глаза. Например, небольшой пруд, в котором плавали кувшинки, а рядом стояли деревянные качели, утопающие в зелени.       — Мааааамаа!       Если калитка была открыта, значит, здесь кто-то был, и Джин замер, когда заметил вышедшую на большую открытую веранду женщину. Она совсем не изменилась. И так и не начала носить платья, всему предпочитая брюки. Даже на их с папой свадьбу… Перечный альфа забыл, как дышать, пока женщина, заметившая его, попыталась одернуть завязанную узлом футболку, которая не до конца прикрывала вместе с мягким поясом льняных брюк ее живот. Так неподходяще женщине ее лет и так на нее похоже.       — Вот и хозяин. — Она махнула рукой. — Заходите, господин Ким. Я почти закончила убираться.       Джин шел по дорожке, поднимался по ступенькам, хотя ему очень хотелось кинуться за мамой, которая уже скрылась за стеклянными дверьми. Этот дом был не просто обжит — он был роскошно и стильно обставлен, и перечный альфа такое только в журналах видел. И особенно ему нравилось дерево, которое здесь было представлено всеми видами цветов и фактур и удивительно… так красиво составляло интерьер. Просто и с великолепным вкусом. Со вкусом Джина, и сердце заторопилось за мыслью, что мама делала это сама и для него.       — Будешь?       Ая стояла за кухонным островом. Лапша быстрого приготовления, и Джин сразу узнал яркую упаковку. Его любимая. Наверное, она стала таковой, потому что мама ее любила, а он всегда доверял ее мнению.       — Давай.       — Мой руки и садись. — Женщина суетилась, а перечный альфа не мог сдвинуться с места. — У меня в холодильнике припрятано безалкогольное пиво. Привезла с собой — ты ничего вкуснее не пробовал, будь уверен.       Джин прошел к раковине, в сторону которой махнула Ая, и мыл руки, как было велено, при этом не спуская с матери глаз. Она совсем не изменилась. Только волосы стали короче, и, как будто расслышав в его мыслях эту подмеченную деталь, она забрала шелковую прядь темной челки за ухо.       — Глупо делать вид, что ничего не произошло, но…       — Все разговоры после еды, иначе желудочный сок ударит в голову, а не по острой лапше.       Ая не подняла глаз, но на ее тонких губах заиграла улыбка, которую она как будто хотела спрятать и при этом не могла.       — Всё-таки запомнил.       — Я не стану есть, пока ты мне не расскажешь… почему десять лет.       Альфа молча раскрыла еще один стакан с раменом, высыпала в него специи и залила кипятком. Как будто она не расслышала, что сказал ее сын. Или не хотела слышать.       — Это мой дом — я похозяйничаю.       И Джин подошел к холодильнику. Пиво, незнакомое, обнаружилось сразу. Он взял две банки и одну поставил рядом с матерью.       — Этот дом должен был стать семейным гнездом, но от гнезда остался только птенчик, а это значит, он твой по праву. Я бы раньше вернула тебе его, но я зарабатываю чуть меньше, чем твой отец, поэтому мне понадобилось чуть больше времени, чтобы привести здесь всё в божеский вид.       Банка зашипела, и Ая аккуратно губами собрала выступившую пену. Обхватила банку двумя руками и прислонилась спиной к шкафу.       — Ты… всё это сама?       Джин последовал примеру мамы, и та посмотрела на него с нетерпением.       — Нравится?       — Очень. — Перечный альфа кивнул, и тут же сделал второй глоток. — Освежает и немного сластит.       — Но при этом не липнет к языку, да. — Ая улыбнулась. — Последние три года мне помогал Мамору, твой отчим, если можно так его назвать при живом отце.       — Ты… замужем?       — Три года. А до этого голова была занята другим. Поняла, что мне нужна профессиональная помощь тогда, когда тебя начала ненавидеть так же, как его. — Альфа подняла глаза, но не на сына. — Я была обижена на тебя — это правда, но я не способна на ненависть. Не к тебе. Ты… — Губы скривились — наверное, она хотела улыбнуться, но судя по дрогнувшему голосу, больше ей хотелось заплакать. — Предал меня, когда выбрал его, но….       — Потому что ты сама меня отталкивала. Я боялся тебя, мам, и только поэтому не встал на твою сторону.       Джин всегда хотел сказать это и теперь приготовился что-то доказывать, но…       — Сейчас уже всё как в тумане, но я отчетливо помню, что в тот момент мой мир рухнул, Джин, а я осталась посреди обломков, под которыми оказался и ты, и ты твой отец, которого я под ними похоронила. — Она ухмыльнулась. — Мы с Мамору вдовцы, только я при живом бывшем муже.       — И меня похоронила?       Джин не мог узнать свой голос и не мог думать ни о чем, когда Ая посмотрела на него. Так прямо, что почти больно. Ей всегда хватало одного взгляда.       — Ты… любишь меня?       Это был единственный вопрос, который теперь можно и нужно было задать.       — Ты любишь свою правую руку? — Альфа смотрела перед собой, как будто боялась долго смотреть в глаза сыну. — Это не вопрос любви, Джин. Ты часть меня. Я не могу тебя любить или не любить, потому что я… никогда не смогу без тебя обойтись. И жить станет… — Ее голос сорвался. — Я была уверена, что ты предал меня, а потом поняла, что когда отвернулась от тебя, предала себя. Сделала тебя виноватым. Это всё… — Она обвела взглядом высокие потолки. — Для успокоения совести. Я не надеялась, что ты захочешь меня видеть, а после того, как я смогла в голове отделить тебя от твоего отца… Поняла, что лишилась обеих рук. И надо учиться жить заново. Мне понадобилось шесть лет, чтобы это понять. И чтобы осознать, что вместе с моим миром, который весь крутился вокруг Ким Соджуна, сломалась я. — Сказав это и взяв паузу, Ая вдруг гордо подняла голову и, оставив банку, сложила руки на груди. — Тебе это не нужно знать. Это не оправдание, и я осознаю, что плохая мать. Я не питаю никаких иллюзий. Я предала тебя. Сначала думала обустроить этот дом и отдать тебе его, чтобы ты почувствовал себя виноватым, а потом… Просто хотела, чтобы у тебя осталась обо мне память. Если ты не захочешь меня больше видеть, говорить… Ты имеешь на это полное право, Джин. И спасибо, что ты приехал. — Она повернула голову, и на ее лице появилась улыбка. Мягкая. Теплая. Давно забытая. — Всегда знала, что ты будешь красавцем, но чтобы настолько… — Покачала головой. — Хотя, это всё мои гены. Хоть какая-то от меня польза.       — Мам.       Джин сделал первый шаг, а Ая вопросительно подняла брови.       — Ты любишь меня? Просто скажи. Любишь?       Молчание.       — Я всё это время думал, что ты разлюбила меня. Просто скажи.       Губы альфы задрожали, но на всё еще молчала и не могла посмотреть на сына.       — Я вот люблю тебя и за всё это время так и не научился… — Голос сорвался на взволнованный шепот. — Скучал безумно. Безумно скучал по тебе, мам.       — У вас это семейное, да? Рвать мне сердце и…       Ая украдкой слезы смахнула, но не остановила. А Джин сделал последний шаг и крепко обнял ее, сжав так, чтобы она не смогла выбраться. Просто спрятал ее слабость, потому что мама не могла позволить себе плакать. Никогда. А теперь могла, и, уткнувшись в шею сына, только глухо всхлипывала, дрожащими руками со спины сжав его плечи.       — Больше чем его, я любила только тебя, малыш. Себя не любила так, как вас.       Джин тоже никогда не плакал. Чтобы быть на нее похожим. А если она теперь плакала?.. И вдруг порывисто отстранилась, наверняка, ругая себе за непозволительную слабость. Совсем не изменилась, хотя… Ая взяла Джина за руки, сложила, потянула к своим губам, а потом прижалась к его ладоням щекой. Мокрой.       — Перестань.       — Потерпи. Когда еще ты увидишь меня такой.       Ая нахмурилась, а потом… Джин рассмеялся первым.       — Покажешь мне дом? А можно я останусь с тобой? Знаешь, о чем я мечтал? Посмотреть с тобой фильмы, в которых снимался! Спал и видел обсудить с тобой все свои роли! В моей жизни есть только два авторитетных критика. Самых любимых.       — Все фильмы? Ты жутко талантливый и востребованный актер — придется остаться на ночь.       Ая покачала головой и не могла перестать улыбаться. Когда она последний раз видела таким сына? Тогда, когда не успела забыть о том, что была его матерью.       — Вообще, это мой дом, так что… — Джин задумчиво закатил глаза. — Только теперь я готовлю, а ты болтаешь!       — Здрасти. — Альфа удивленно распахнула глаза. — Я уже всё приготовила!       И указала на два стаканчика уже остывшей лапши. И всё равно самой вкусной, потому что она готовила. Мама. У него опять была мама, и ему больше не нужно было притворяться.                     Они болтали без умолку. Ая всё меньше обращала внимание на сюжет на большом плазменном экране и всё больше на то, что с горящими глазами рассказывал ее сын, который до этого, кажется, всё время молчал, потому что теперь не мог остановиться. Как раньше, когда он мог говорить с ней о чем угодно, а ей всё было интересно. Теперь казалось, что вот-вот вернется отец, и…       — Я рада, что Соджун, наконец, понял, что ребенка мало просто любить — ему нужно уделять время. — Ая потянулась в кресле, выпрямив закинутые на подлокотник ноги. — Я бывшая жена режиссера, так что мое мнение тоже можно считать авторитетным — ты талант, Джин.       — Я бы доверял твоему мнению, даже если бы ты была только травматологом-ортопедом.       Перечный альфа драматично закатил глаза, потом многозначительно улыбнулся, а потом его мозг сам выстроил ассоциативный ряд, который подвел его к главному.       — Ты чего засуетился?       Ая с беспокойством наблюдала за сыном, который начал рыться в карманах, а потом вспоминать, что не видел своей телефон с того самого момента, как вышел из квартиры, взяв только ключи.       — Телефон забыл. А там… — Джин обреченно плюхнулся на диван, с которого лишь мгновение назад подорвался. — Мой парень. Завтра мы должны пойти к врачу, потому что у него… проблемы.       — Что за проблемы?       Альфа сосредоточенно щурилась, из-за профессиональной деформации сперва обратив внимание на факт проблем со здоровьем, а потом только на то, что у ее сына был парень. А сын смутился.       — Если это не по моей части — можешь не делиться.       — Не по твоей. — Джин отрицательно покачал головой.       — Тогда, может, расскажешь о нем?       Ая вперила в сына испытующий взгляд, и сын позволил себе улыбнуться.       — Он актер, мы сейчас с ним снимаемся в одном проекте, который продюсирует Юнги — я рассказывал о нем.       — Помню. — Альфа сосредоточенно кивнула.       — А еще он альфа, и наше знакомство не задалось — он добился того, чтобы меня убрали из фильма, в котором он играл главную роль. — Увидев, что мама нахмурилась, Джин тут же продолжил. — Это было очень давно, и после этого мы смогли узнать друг друга лучше. Точнее, если быть совсем откровенным — Тэтэ сделал всё, чтобы я… Захотел его узнать. Потому что я был уверен, что два альфы заранее обречены на романтический провал.       — Это из-за нас с отцом? — Ая прямо смотрела на сына, подперев голову рукой. — Или…       — Да. — Джин помедлил, прежде чем дать утвердительный ответ. — Мне было сложно доверять ему, но я сделал свой выбор. И… — На губах заиграла мягкая улыбка. — Теперь влюблен. Взаимно. Он сделал всё, чтобы я влюбился.       — Доверие по нашей природе — это всегда риск, и шансы на то, чтобы выиграть или проиграть, всегда одинаковы.       — Ты проиграла?       Ая удивленно подняла брови и даже немного возмущенно скривила губы.       — Посмотри на себя в зеркало и скажи, проиграла я или нет.       — Мам. — Джин закатил глаза. — Ничего ведь не получилось в итоге.       — И никто не даст мне гарантии, что только твой отец в этом виноват. — Альфа вздохнула. — Возможно, я. Возможно, время или жизненные обстоятельства. Или злой рок. Ты полагался на наш опыт, а я скажу тебе, что никогда не жалела, что однажды доверилась Соджуну. Да, я осталась с разбитым сердцем, но при этом… — На лице женщины появилась теплая, украсившая ее лицо нежностью улыбка. — Сколько было счастья… Мне, правда, понадобилось несколько лет, чтобы вспомнить о нем, после пережитого предательства, но… Факт остается фактом.       — Мам… — Джин замялся. — Папа… изменил тебе?       — Если бы он мне изменил, я бы сейчас сидела за убийство. — Альфа фыркнула, а затем задумалась, пытаясь подобрать правильные слова. — Он не сдержал данное обещание. Но… Выигрывает не тот, кто не падает, Джинни, а тот, кто каждый раз поднимается. Так что я не проиграла. Особенно теперь, когда вновь могу говорить с тобой.       — Я медлил, потому что боялся, что Тэтэ однажды уйдет от меня. Так же, как ушла ты.       — Только если он такая же плохая мать, как я. Которая хотела сбежать от мужа, а в итоге… — Альфа замолкла, отвернувшись к окну. — Сама себя наказала. Видела, как ты делал первые шаги и пропустила те, которые изменили твою жизнь. Я могла быть рядом, но оказалась слишком слабой, чтобы сразу признать ошибку.       — Просто пообещай, а я знаю, что ты сдержишь слово, что больше меня не оставишь. Мне больше ничего не нужно, а я здесь главный пострадавший.       — Не могу. — Ая скорбно поджала губы, пока Джин явно ожидал другого ответа. — Я уже не молода, и очень надеюсь, что сыграю в ящик раньше тебя.       — Мам!       — Обещаю.                     

* * *

                    Тэхен очень хотел извиниться за неудавшееся прощание, но больше — просто увидеться с Джином, потому что он быстро понял, что провести весь день без него было плохой затеей. Возможно, повлияло то, что его, наконец, отпустило, и перестало казаться, что кто-то припрятал в нем пару лишних гирь, которые давили, саднили и отравляли жизнь. Наверняка, запах Джина опять будет его радовать, а не раздражать, и окрыленный этой надеждой, Тэхен набрал номер. Никакого ответа. Набрал еще, сверившись с часами. Может, спал? Напряженный съемочный день накануне, откровенность, которая далась ему сложно… Мятный альфа вдруг понял, что любит его. Как будто этим признанием, сокровенным, Джин разрушил между ними что-то неважное, ненужное и даже вредное. Как же ему хотелось увидеть его…       Но Джин молчал даже спустя час. Потом два часа, и пара десятков сообщений также висели не прочитанными. Крылья подпалило разгорающейся обидой, и настроение начало стремительно снижаться, разбившись рядом с домом перечного альфы и его неожиднно пустым парковочным местом. Новый охранник (наверное, это была другая смена) любезно его уведомил о том, что господин Ким уехал несколько часов назад. Выдох. Выдох. Тэхен честно боролся с тем, что поднималось в нем, пытаясь выпустить это вместе с лишним воздухом.       — Соджун, привет. Не отвлекаю?       — Привет, Тэтэ. У меня есть пара минут.       — Джин с тобой?       — Нет, я сегодня только режиссер, а не отец. — Тяжелый вздох и усталость в голосе. — А что случилось?       — Я… Потерял его. Думал, он с тобой.       — Уверен, Джинни быстро найдется. Судя по всему, на сегодня у него планов не было, так что, либо спит, либо играет, а когда он играет, мир вокруг перестает существовать. — И вновь старший Ким вздохнул. — Не переживай.       — Хорошо, спасибо. И хорошего тебе дня.       — Взаимно, Тэтэ.       Где, интересно, мог теперь спать или играть Ким Сокджин, если его не было дома?..       — Чим.       — Сам позвонил, наглая морда! — Омега сразу перешел на рассерженный звон. — Ты чего вчера устроил?       — Джин с тобой?       Молчание.       — Нет. Хотел увидеться, но я занят, и ты подгадал подходящий момент, когда я могу тебя…       — С Юнги?       Опять молчание.       — Юнги прилетит только послезавтра, так что, маловероятно. — Пауза. — Что случилось, Тэтэ?       — Он не отвечает на звонки, не читает сообщения и, судя по всему, куда-то уехал, никому ничего не сказав.       — Так, только не скрепи зубами. — Омега пытался сердиться, но убедительно не получалось. — Он взрослый дядя и мог найти себе дело.       — Я понимаю.       — Хочешь, можем встретиться? Я заканчиваю через…       — Не сегодня. Извини, что побеспокоил.       Какое удивительное совпадение: до этого у них обломался секс, и вот Джин куда-то пропал. Было много вариантов развития этих событий, и чтобы отсеять самые нежелательные, Тэхен решил подождать в машине. В голову лезли только самые неприятные, назойливые, как комары мысли, от которых хотелось отмахнуться. Но как отмахнуться, если они внутри? Время сочилось по капле, и мятный альфа, в какой-то момент ощутив накрывшую его веки слабость, уснул. Сон был беспокойным, и когда он открыл глаза… Было темно, но с этим уже справляли уличные фонари и экран его телефона, который показывал 2.15 и не показывал ни следа от присутствия в его жизни Джина. Он не хотел поднимать голову. Потому что если его парковочное место до сих пор пустовало…       Пустовало. Перечный альфа так и не вернулся. Всё встало на свои места. Это осознание появилось в голове вместе с болезненной пульсацией в виске и неровно участившимся пульсом. Всё было очевидно. Он нашел кого-то, с кем секс не был проблемой. Остался голодным, при том, что Тэхен пообещал ему… Поэтому он его так просто отпустил и ни слова не сказал по поводу того, как мятный альфа себя вел. Они ведь даже ни разу не поцеловались, но Джина это, кажется, нисколько не расстроило. И теперь стало понятно, почему.       Тэхен ему не нужен такой, и вся эта откровенность… Рассуждения лезли в горячую голову, расталкивая и перебивая друг друга. С кем он теперь был? Какой-то омега, который с членом внутри будет скулить от удовольствия, а не от того, что ему больно? Мерзость. Тэхен изо всех сил зажмурился, а потом изо всех сил двумя руками ударил по приборной панели. Сука. Тело била мелкая дрожь, перед глазами всё плыло. Ему просто нужно было принять решение. И обезболивающее.