Горячо. Горячее. Два альфы

      — Ты всё-таки надеешься быть сверху?       Джин приподнял голову, и его нос оказался у Тэхена за ухом первее языка, который будто лениво, но очень чувствительно следовал за сбивчивыми вдохами.       — Я надеюсь быть на твоем члене.       И тот уже приветственно упирался мятному альфе в промежность, оставляя на коже мокрый след смазки даже через тонкую ткань пижамных штанов.       — Тогда… возьми меня.       Терять было нечего. Как и стесняться. Вот Джин своих желаний не стеснялся и не испытывал никаких сомнений, смотря в пленительно блестящие напротив темные глаза.       — Только если тебя это утешит.       Тэхен улыбался, наблюдая за тем, как за одно мгновение изменилось настроение перечного альфы, который вдруг почувствовал подвох там, где не ожидал. Это могло значить только одно — сознательно или бессознательно он каждую минуту был готов к подвоху, даже под действием чужого запаха, который бессовестно мятной метелью кружил ему голову, и со вставшим членом. Тэхен чувствовал, как напряглось тело, которое он удерживал в ласковом плену. Видел, как изменился взгляд. Но ему нечего было бояться. Даже теперь, когда Джин приготовился что-то ответить.       — Ч-ч-ч-ч… — Мятный альфа поцеловал уже возмущенно приоткрытые губы. — У костра. Ты говорил, а мне казалось, что я слышу скрипку. Прекрасную и заунывную в своей мелодичной печали. Ты тосковал, и я выбрался из постели только для того, чтобы тебя утешить. Отвлечь. Возможно, лаской — я не отказываюсь, потому что пьян и влюблен, но ведь всё решает мотив. — Тэхен улыбнулся, не открывая глаза и задержавшись у горячих губ. — Я не хочу, чтобы ты грустил.       Как на допросе у следователя, который наметанным опытом глазом оценивает не только, что ты говоришь, но и как, чтобы убедиться в твоей невиновности или сразу вынести приговор. Тэхен чувствовал пристальный взгляд кожей, ему не нужно было смотреть. Готовился отпустить руки, если Джин окажет сопротивление, но Джин замер. А потом приподнялся и носом коснулся его щеки, прижавшись к ней своей. Мятный альфа сразу открыл глаза. Почему это всегда получалось так… чувствительно? И его собственного носа сразу коснулся нежный запах перца, на этот раз не черного. Что-то мягче, изысканнее, с теплыми, а не полыхающими древесными оттенками и фруктовыми нотами. Наверное, это был перец розовый. Как щеки Джина.       — Я просто боюсь терять людей. А тебя почти потерял. Я не умею злиться, когда мне страшно — только… тосковать. Наверное.       Тэхен не надеялся, что его выходка произведет такой эффект, и теперь ему было стыдно. Он хотел вывести Джина на эмоции, а не на такие признания, которые удавались ему, наверное, только потому, что он был немного пьян. Но эта его откровенность… Мурашки. По коже, обгоняя друг друга, побежали мурашки, пока внутри отчаянно щемило.       — Ты пытался потерять меня до этого, четыре года, а я всё равно здесь. — Мятный альфа приподнялся и перевел руки Джина себе за спину, пока сам опустился на предплечья. — От меня так просто не избавиться, Джинни.       Джин смотрел на него, пристально и как будто с недоверием, пока его пальцы, до этого сжавшись на талии, плавно по коже заскользили вверх, мягко перекатываясь по упругому рельефу голого живота Тэхена. А что если добычей здесь был не он, а Тэхен, который единственный теперь доверял безоглядно и готов бы на все? Как там в сценарии у Мичи? Не все хищники сразу вгрызаются клыкастой пастью в шею — кто-то терпеливо ждет, прежде чем вонзить зубы и пустить яд. Теперь перечный альфа смотрел на него как на откровение, а его руки… Его запах…       — Я очень скучал по тебе, Тэтэ. — И шепот, горячим дыханием застывший на губах Тэхена. — Не представляешь, как.       — Врешь. — Мятный альфа улыбался, за лукавством пряча волнение. — Иначе давно бы меня поцеловал.       — Но ведь это ты пришел меня утешать.       — И только у меня здесь… первый раз.       Упрек получился слишком нежным, потому что эта мысль, вдруг появившаяся в затуманенной пряным возбуждением голове, нисколько Тэхена не пугала. А вот Джина, кажется, эти слова задели, потому что он стал серьезным, пока его руки остановились, а взгляд потемнел. Мятный альфа напрягся. Сейчас он обязательно скажет, что если Тэхен не готов или не хочет или еще что-то глупое и ненужное, они могут прерваться, так и ничего не начав. В итоге ему еще придется уговаривать перечного альфу, чтобы тот… Невесомо, осторожно накрыл ладонями его лопатки, от чего почему-то сразу стало тепло, несмотря на то, что до этого не было холодно, а потом мягко притянул к себе, пальцами по позвоночнику поднявшись к затылку. Он как будто не касался, настолько это было трепетно. И ни на чем не настаивал, бережно перебирая взъерошенные волосы. Так чувствительно, что Тэхену пришлось прикрыть глаза и запрокинуть голову. Вообще, он представлял себе страсть, но мягкие губы прижались к тому месту, где под кожей бился пульс, и…       — Ты можешь… — А мятный альфа не мог, потому что у него почему-то перехватило дыхание. — Быть смелее.       — Не хочу.       Альф, любых, отличала страсть, потому что по их венам тек горячий темперамент, растворенный во взрывоопасном гормональном коктейле. Так было в теории, а на практике, разумеется, могло быть по-разному, но в контексте конкретно их взаимоотношений… Теперь казалось, что не было конфликтов, недоверия, разногласий и попыток что-то агрессивно доказать. Джин дышал часто, чувствовал, как мятный снег припорошил всё внутри, балуя язык сладостью. Кожи. Мягкостью, которая с каждым прикосновением становилась всё призрачнее, скользя под пальцами шелком. Перечный альфа едва касался, а мятный уже готов был дрожать от предвкушения. Он не так себе это представлял. Но уже хотел всё и сразу, а губы Джина были слишком нерешительным, бездумно, без цели, но с удовольствием скользя вдоль шеи за дразнящим языком.       Тэхен был первым, кто сжал пальцы в чужих волосах и стал настаивать, горячими прерывистыми вдохами пытаясь поймать губы Джина, чья рука сжалась на его затылке. Сжалась. С силой, и на фоне трепетной ласки это уже было поводом для нечаянного оргазма. Контраст. Как огонь и лед. Как душащий и сладкой томностью сжимающий легкие пряный запах перца. И мята, эти легкие расправляющая и заставляющая дышать полной грудью. Вдыхать. Друг друга, потому что этот поцелуй в один момент забрал весь воздух, и несмотря на глубину, он до сих пор слишком отчетливо отдавал неспешной чувственностью. А ведь казалось, что перечный альфа теперь должен был его целовать по-другому, но…       Есть люди, которых ты слушаешь просто потому, что не слушать не можешь — они говорят громко, агрессивно четко выговаривают слова и при этом давят своим авторитетом. А есть те, кто говорят тихо, вкрадчиво, спокойно, и ты вынужден вслушиваться, потому что тебе действительно важен смысл сказанного. Это был Джин. И Тэхен в ответ на его обхождение, которое сперва обожгло давлением, а затем начало плавить лаской, испытал одно желание. Отчетливо. Для альфы не совсем подходящее (особенно в присутствии другого, такого же альфы), но теперь кажущееся абсолютно естественным. Он первым отстранился и опрокинулся на спину. Я хочу, чтобы ты был сверху, и хочу отдавать, а не брать.       Джин понял его без лишних самодовольных слов. Он сначала повернулся на бок, как будто пытаясь полюбоваться чужим отступлением, а затем оказался сверху, между ног, которые Тэхен поторопился поудобнее раздвинуть. В этом было особое удовольствие — наблюдать теперь, как Джин, пользуясь силой своего поджарого тела, удерживался на весу и стягивал футболку. Чтобы потом сразу заняться прерванным поцелуем. Мятный альфа обнимал его руками и ногами, прильнув и только подставляясь под пухлые губы, откровеннее раскрывшие его собственные. Ожидаемо, это вскружило голову и в один момент свело любое соперничество на нет.       — Чего ты хочешь?       Перечный альфа оторвался от губ ровно настолько, чтобы суметь что-то произнести, поэтому слова впитывались в кожу, разогретую пряной, терпкой сладостью, в которой Тэхен уже не мог разбирать вкусовые нюансы — всё превращалось в ощущения. Тело само реагировало, покрывалось мурашками и дрожащие от предвкушения пальцы сами сжимались на напряженной спине Джина. Мятный альфа хотел слишком многого, и в этой ситуации оставалось только…       — Всего. — Он выдохнул это слово в момент, когда пухлые губы соскользнули с его подбородка к шее. — Что ты сам… — Тэхен не мог вдохнуть. — Хочешь.       Мятный альфа никогда не любил засосы, и не только потому, что они могли невыгодно смотреться в кадре. Это был такой же интимный момент, как метка, пусть оставленный след не предполагал участие зубов. Почти сокровенный, и даже если теперь Джин прихватил кожу только губами, до этого проложив им путь языком… Тэхен запрокинул голову. Наверное, если бы теперь перечный альфа захотел его пометить, он бы даже не дернулся.       Но Джин вернулся к его губам. На этот раз жадно, сбивчиво, торопливо, и Тэхен что-то сдавленно простонал прямо в душащий его глубиной поцелуй, когда перечный альфа сжал его бедро, перехватил под коленом и потянул наверх. Мокрая от смазки головка члена теперь упиралась Тэхену в промежность, прямо под мошонкой, а потом… Мятный альфа не мог сжаться, напрячься, испугаться, даже если бы очень хотел — запах Джина не оставлял ему ни шанса на то, чтобы засомневаться. Он укутал его плотным коконом, отрезал от реальности и запер наедине с альфой, который чувствовал то же самое. А Джин с самого начала представлял себе, как это должно быть, но теперь не мог полагаться на фантазиями составленный план — только на инстинкт, частыми и гулкими ударами сердца разгоняющий по телу кровь и сильные эмоции, которые уже хотелось назвать чувствами.       Кожи, бархатной, упругой, под губами было слишком много, но Джина это нисколько не пугало. Он двумя руками сжимал крепкие бедра, подтягивая их ближе к плечам. Язык задержался на сосках, и судя по реакции Тэхена, ему нужно было задержаться подольше, но для этого не было времени. Перечный альфа прижимался губами к рельефным мышцам, прямо по ними чувствуя красивый рельеф, спускался ниже, чувствуя, как мята становилась обжигающей, в холодный вихрь закрутив возбуждение, разливающееся под кожей огнем.       Сначала Джин слизал мокрый след от смазки, а затем почувствовав как нетерпеливо дернулся член, обхватил губами головку. Он опустился ниже, ладони упирая в бедра, и его язык с длины соскользнул к мошонке. Жадно. Тут запаха было столько, что его не удавалось вдохнуть весь, и оставалось только слизать. Размашисто, мокро, под бесстыдно откровенные стоны, которые на мгновение затихли, когда губы Джина прижались к промежности, а затем… Ноги неожиданно опустились на кровать, и перечного альфу отрезвило растерянностью, когда Тэхен приподнялся на локтях. Прийти в себя было сложно, потому что Джин уже успел захлебнуться запахом, который заложил и уши, и нос, и теперь нужно было что-то делать.       — Передумал?       Джин пытался успокоиться и настроиться на что-то конструктивное, бессознательно приготовившись успокаивать и уговаривать, но это не удавалось, пока он видел как тяжело, неглубоко и часто дышал под ним мятный альфа. Джин насилу оторвал взгляд и посмотрел в глаза Тэхена. По его лицу невозможно было ничего прочесть — оно было непроницаемо, и только чуть опущенные веки и румянец выдавали в нем волнение. Конечно, ему было легко решиться, когда он только рассуждал об этом, а теперь, когда предстояло в прямом смысле отдаться другому альфе…       — Тэтэ… — Джин одной рукой упирался в скомканное одеяло, а другой потянулся к лицу Тэхена. — Я обещаю, что не сделаю… — Он тяжело сглотнул, пока во рту пересохло, и единственное, что его могло спасти — слизать немного смазки с чужого члена. Блять. У Джина не было пути назад. — Неприятно. Больно. Плохо. Страшно. Обещаю. Позволь…       Тэхен продолжал смотреть на него, бездумно подаваясь за дрожаще поглаживающей его щеку горячей ладонью. Прикрыл глаза, а Джин ждал, когда же он улыбнется. И позволит. Потому что в другом случае…       — Мне так неудобно — давай лучше сзади.       И Тэхен улыбнулся. И судя по его очаровательному самодовольству, он специально оттягивал этот момент, чтобы посмотреть на то, как Джин будет пытаться его уговорить. И рука Джина незаметно оказалась на его шее, пальцами сжав затылок. Перечный альфа дернул его к себе, и улыбка Тэхена стала только шире, но лишь до момента, когда он приоткрыл прикушенные губы, чтобы получить заслуженное наказание. Удушением. С помощью языка.       — Издеваешься?       Пришлось облизать губы, потому что они в один момент высохли по обжигающим выдохом перечного альфы. Он стал пахнуть более дерзко, остро и при этом сочно, как будто перцем присыпали что-то приторно-сладкое, фруктовое, что придавало першащей в горле пикантности спасительной мягкости. Без потери силы. Тэхен закатил глаза на оборвавшееся вдохе, и Джин тут же решил его спасти. Рот в рот.       Мятный альфа быстро пришел в себя, и Джин не успел одуматься, преступно упустив чужие губы, когда Тэхен перевернулся на живот, а затем поднялся на колени. Перечный альфа замер на мгновение, жадно вглядываясь в открывшийся ему вид. На маняще круглые ягодицы и то, что он уже успел рассмотреть, но теперь… О, это было другое, особенно после мимолетного проблеска воспоминаний о том, как самоотверженно они соперничали до этого. Можно было испытывать самодовольство и чувство глубокого морального удовлетворения, наблюдая своего соперника на коленях и таким… уязвимым, но Джин предпочитал другое удовлетворение. Не свое.       Для перечного альфы всё было привычно и теперь особенно… вкусно, потому что этот запах буквально сводил его с ума, а вот для мятного… Тэхен никогда не был в таком положении и мог лишь догадываться по чужим стонам, насколько это было приятно. Теперь же он сам комкал руками одеяло, уткнувшись в него лбом. Всё смешалось — сладкий стыд от того, насколько он теперь был открыт и беззащитен перед другим альфой, который, кажется, не обращал на это внимание, с пошлыми причмокивающими звуками вылизывая его вдоль и поперек. И удовольствие, которое как будто было легче, проще, без чувственной глубины, но при этом дразнящим, щекочущим, до нетерпеливо подергивающегося члена чувствительным. Тэхен быстро проникся, а когда Джин крепко схватил его за ягодицы, развел их в сторону и языком стал проталкиваться внутрь, застонал. Наверное, получилось достаточно воодушевляюще, потому что перечный альфа к языку добавил палец.       Тэхен не замечал ничего, кроме наслаждения, которое нанизывалось на его нервные окончания, с каждым мгновением становясь сильнее. Он не заметил второй палец, пока Джин не замечал никакого сопротивления. Становилось всё сложнее держать себя в руках, при том, что они были заняты. Хотелось приставить к млеющему от ласк и раскрытому из-за пальцев анусу головку и натянуть его на член, до основания, чтобы прочувствовать, насколько мятный альфа готов был его принять и что готов был ему дать.       Джин выпрямился, схватил Тэхен за плечи, потянул и прижал к своей груди. Смена положения оказалось слишком резкой, особенно для того, кто в какой-то момент успел попрощаться с реальностью и утонуть в тягучем удовольствии, сладко обволакивающем и не дающем всплыть и вдохнуть. Но перечный альфа держал его крепко, одной рукой перехватив плечи, пока второй ладонью провел по своему мокрому от смазки члену. А потом этой же ладонью он зажал рот и нос Тэхена, оставив достаточно место для воздуха. Для запаха, который мятный альфа, успев истосковаться, вдыхал судорожно и полной грудью. Он чувствовал упирающийся в него идеально эрегированный член, который легко обходился без помощи рук. И горячее дыхание у своего уха, рваное, хриплое из-за заходившегося от предвкушения сердца.       — Ну же, Тэтэ… — Если бы Джин мог отвлечься, он бы свой голос не узнал. — Я должен убедиться… — Перечный альфа чуть подал вперед бедра, головкой члена чувствуя сопротивление, которое начало медленно, но верно сдаваться, когда Джин надавил сильнее, чтобы не соскользнуть по смазке. — Что ты готов.       Тэхен не мог ответить, но завел руки назад и сжал бедра Джина, пока тот освободил его рот, сместившись к шее. Он не давил — держался, как будто только для опоры, запрокинув голову мятного альфы к себе на плечо.       — Медлишь… — Тэхен тяжело сглотнул, облизав пересохшие губы, на которых затем появилась лукавая улыбка. — Боишься?       — Да. — Джин неожиданно виновато улыбнулся, пальцами обрамив нижнюю челюсть мятного альфы, большим проведя по его нежной губе, за чем неожиданно внимательно следил. — Что тебе не понравится.       Перечный альфа потянулся к губам, и вновь от него повеяло нежным покровительством, потому что это прикосновение вышло почти невесомым. И снова обжигающий контраст, когда пальцы на лице сжались, не давая Тэхену оторваться, а член медленно, но очень настойчиво толкнулся внутрь. Мятный альфа не мог отдышаться, пока головка члена туго, но спасительно сколько растягивала его анус.       — Ты на крючке.       Джин тяжело сглотнул, прижавшись лбом к взмокшему лбу Тэхена, который судорожно обхватил его руку и подал назад бедра, чувствуя… Чувствуя. Он чувствовал перечного альфу. Буквально. Внутри, и это было… эмоционально, потому что все ощущения смешались во что-то сильное. Теснящее изнутри, стремящееся вырваться, но тебе не хотелось этого допустить. Только удержать в себе, и Джин протяжно выдохнул, чувствуя, как узко было члену. Он двигался аккуратно, медленно, немного отводя бедра, чтобы затем вновь прижаться к бедрам Тэхена, запах которого стал заметно прозрачнее. Это была необходимая передышка для них обоих.       Нужно было свыкнуться с мыслью, с новыми ощущениями, которые не имели ничего общего с болью, но еще не начали доставлять удовольствие. Джин немного откинул голову, и Тэхен сразу уткнулся носом в его шею, прижавшись к ней дрожащими губами. Сделал вдох, еще, и как будто войдя с ним в один ритм, перечный альфа стал двигаться чуть увереннее, полагаясь на запах мяты, который вновь становился тяжелее, плотнее, как будто туман, до этого почти рассеявшийся, вновь начал сгущаться, примешивая к бодрящей свежести томную, дурманящую и кружащую голову сладость. Джин мягко толкнул его вперед, позволив опуститься на четвереньки, пока сам покрепче ухватился за бедра, завороженно наблюдая за тем, как с каждым новый толчком Тэхен сильнее прогибался и сводил лопатки.       Перечный альфа наклонился и губами прижался к горячему, покрывшемуся испариной затылку. Одного вдоха было достаточно, и уже спустя минуту мятный альфа оказался на животе, под весом Джина, который вдавливал его в кровать жесткими, отрывистыми движениями. Отчетливым, распластавшим его удовольствием, которое доставлял член. Внутри. Головокружительно от одной мысли, и Тэхен начал поднимать бедра навстречу, пытаясь впустить Джина глубже. Но ведь для этого нужно смотреть в глаза…       Тэхен просто приподнялся, упираясь дрожащими руками, а Джин как будто понял его без слов. Он просто хотел того же. Несмотря на то, что запаха так будет меньше, будет больше эмоций, которых теперь хотелось не меньше, чем удовольствия. У перечного альфы, сильного и независимого, давно такого не было. Что откровенная близость не ограничивалась одними лишь естественными рефлексами тела. И теперь он вглядывался в блестящие глаза Тэхена, который сразу начал тянуться к его губам, и испытывал что угодно, но только не привычное желание поскорее с упорным и приятным обоим трудом кончить, а затем отдохнуть. Этот момент хотелось продлить, и не только ему, потому что мятный альфа сцепил ноги на его пояснице, накачанными руками обвив плечи. На самом деле, он просто хотел целоваться, и прежде чем это понять, Джин улыбнулся. А потом растаял в ласке.       Холодная мята и горячие губы. Пока Тэхен самозабвенно целовал его, умело и сладко заплетая их языки, Джин вновь начал наращивать темп и силу. Потому что мятный альфа успел расслабиться, вдруг решив, что вместе с судорожно срывающимися с губ выдохами перехватил инициативу, но нет. Джин резко поднялся, встал на колени между разведенных бедер Тэхена и перехватил его ноги под коленями, с силой прижав к груди. Мятному альфе оставалось только содрогаться и хрипло подстанывать, ощущая как тяжелело и каменело от напряжения тело в преддверии оргазма.       Джин отпустил его ноги, которые так и остались поднятыми, теперь упираясь уже в чужую грудь. Перечный альфа нависал над ним, упирался ладонями в подушки по бокам от головы и вовсю теперь демонстрировал свою силу и выносливость, которые Тэхен, явно находящийся на грани чего-то, не мог оценить. Всё внизу живота сначала стянуло, а потом раздуло до невиданных размером, и начало казаться, что он вот-вот лопнет. Эти ощущения граничили с болью, но запах, который он не только вдыхал, но и хватал ртом… Мятный альфа схватился за свой член, начав судорожно его надрачивать, костяшками ударяясь в напряженный пресс Джина, который вбивал его в кровать и выбивал силы. Это было что-то до протяжного сладкого стона мучительное, и в момент, когда кончил, Тэхен выгнулся дугой, чувствуя, как пульсировал низ живота.       Перечный альфа кончил следом, выдернув из него член и спустив на живот. Сразу попытался отдышаться и выпрямиться, чтобы привести своего довольного и доведенного почти до обморока (а Тэхен был очень бледным, и жизнь в нем выдавал только яркий румянец) любовника в человеческий вид, хотя бы вытерев сперму. Но не смог. И спустя мгновение эта самая сперма уже была на его животе.       — Давай… так.       Мятный альфа обнимал его железными, явно спецназовскими тисками (ох уж эта специальная подготовка), и вместо того, чтобы противиться, Джин подсунул под его плечи руки, а потом перевернулся вместе с Тэхеном на бок. И Тэхен обнял его еще крепче, прижавшись всем телом. Так хорошо, спокойно и во всех отношениях приятно не было никогда, и это была последняя мысль, которая посетила мятного альфу под ласково перебирающие его мокрые волосы пальцы. Сердце Джина играло ему колыбельную, и… Это будет самый приятный сон.                     

* * *

                    Тэхен проснулся не от того, что его случайно разбудил Джин, которого на поверку в кровати не оказалось. Не от солнца, которое бессовестно лезло в окно и под прикрытые веки. Не от желания приготовить своему парню (ну теперь уж точно) завтрак, успев до момента, когда он проснется. Это уже не удалось, а Тэхен просто очень захотел в туалет. Причем, почему-то тянуло яйца, а не мочевой пузырь, который не сразу удалось опорожнить. И тупая боль продолжилась. Что это вообще такое? Мятный альфа поморщился, накидывая на плечи халат — наверняка, оставленный Джином и пахнущий… Его лицо тут же разгладилось довольной улыбкой, и боль стала глуше… Возможно, для альф это было нормально, особенно тех, которые ни разу не пробовали себя… снизу. Как же это было хорошо…       Тэхен выскользнул из спальни, с удовольствием меряя шагами и босыми ногами деревянный пол. Ему нужно какое-нибудь обезболивающее, а потом, в компании Джина — отдаться чувствам и разговорам о том, что случилось между ними. Нужно было обсудить, убедиться, что Джину всё понравилось так же, как и ему. Перечный альфа нашелся на кухне, и он, кажется, почувствовал его приближение.       — Я вообще-то готовлю для тебя завтрак в постель.       Тэхен улыбался так широко, что уголки его довольно растянутых губ можно было бантиком завязать на затылке. На затылке Джина, которого он уже обнимал двумя руками, прижавшись щекой к широкому плечу. Запах, ммм… Уже родной, точно.       — Как ты спал?       И голос Джина перестал капризно отчитывать — мягкий, как одеяло, под которым Тэхен проснулся и из-под которого не хотелось выбираться, но только вдвоем. Перечный альфа накрыл его руки. Ласковый и точно ни о чем не пожалевший.       — Не помню. И прости, что испортил сюрприз — хотел попросить у тебя обезболивающее, но уже, кажется, не надо.       Мятный альфа теперь блаженно улыбался, но лишь до момента, когда Джин резко развернулся к нему.       — Что у тебя болит? — Он вглядывался в его глаза, брови были нахмурены и, кажется, он уже за что-то раскаивался, двумя руками обхватив удивленное лицо Тэхена. — Я сделал что-то не так? Грубо? Что у тебя болит? Давай съездим к врачу — у отца есть знакомый доктор, наш, семейный, он сможет принять в любое время и с самой деликатной…       Джин не успел договорить, потому что к его губам прижался палец.       — Ты так за меня волнуешься, как будто я твой омега.       Тэхену просто нужно было прервать этот беспокойный поток мыслей и настроить перечного альфу, который, кажется, всерьез запереживал, на другой лад. Провокацией.       — Как минимум мой альфа. — Волнение в голосе не удалось скрыть до конца.       — Согласен быть твоим омегой. — Мятный альфа широко и самодовольно улыбнулся, а потом выскользнул из рук Джина и прижался к его груди, обняв. — Ничего страшного и уже не болит. Это не из-за тебя, точно. Болит… внутри. Немного. Совсем чуть-чуть. Но… — Тэхен сделал глубокий вдох. — Твой запах лучше любых лекарств.       — Скажи мне честно, как ты себя чувствуешь?       Твердо, непримиримо и обеспокоенно — то что надо, чтобы влюбиться еще больше, и Тэхен отстранился.       — Нормально. Говорю же, ничего не болит. И в этом точно виноват ты.       Тэхен рапортовал в ответ и начал улыбаться прежде, чем Джин ему поверил, слишком пристально пытаясь прочесть что-нибудь несказанное по его лицу.       — Тогда вернись в кровать. И подожди меня.       Перечный альфа прислонился лбом к его лбу, как ночью, и как ночью, мятный альфа прикрыл глаза. Так просто и так трепетно, особенно когда Джин вновь накрыл его горящие щеки ладонями.       — Там будет клубника. Без попок.       Джин тоже закрыл глаза, когда Тэхен просунул руки ему под футболку, обняв за талию.       — Покормишь меня?       Перечный альфа широко улыбнулся.       — Только если ты не о завтраке.       Проверка, которую…       — Разумеется, я не о завтраке.       Тэхен с блеском прошел.       — Живо в постель.       И готов был беспрекословно подчиняться другому альфе. Своему, наверное, хотя судя по тому, как началось это утро… Не наверное, а наверняка.                     

* * *

                    Чон Хосок сидел за барной стойкой и внимательно следил за статистами, которые уже около часа находились во власти его ассистента. Наверное, из всех это была самая массовая сцена, потому что клуб, особенно, ночной, особенно, ночью — это всегда много людей. Получалось затратно, но зато эффектно. Хотя, после того, как его мама договорилась с одной актерской студией, и та, за бесценный актерский опыт, согласилась предоставить своих учеников бесплатно… Она была страшной женщиной, и Чон Хосок сопроводил эту высокую мысль благоговением. Вообще, это было логично, потому что именно студенты обычно были клиентами таких злачных заведений. Студенты или… Режиссер Чон никак не отреагировал, когда перед ним опустился стакан с кофе, большой, фирменный, уже нагревший руки Мичи, которая села рядом с ним, теперь пытаясь понять, что такое увлекательное режиссер теперь с задумчивым видом разглядывал. И убедившись, что Чон Хосок смотрел и не видел, а пространно рассуждал, она с самодовольной улыбкой достала телефон.       — Видел?       Положила перед ним и, как будто выйдя из оцепенения, медовый альфа взял сначала стакан, полным обожания взглядом поблагодарив подругу, а потом уставился на яркий экран, по которому эта самая подруга теперь водила длинным ногтем, прокручивая ленту.       — Как думаешь, им не стыдно?       Нельзя сказать, что Чон Хосок был удивлен — между альфами давно и надежно искрило, а сами они были похожи на неприкаянные квантовые частицы, как в андронном коллайдер, при любом столкновение грозящие массовым поражением… Сравнение, несмотря на научность, получилось поэтичным, пока альфы на снимках держались за руки, улыбались, дышали друг другу в шею и один раз, кажется, даже поцеловались, наполовину скрытые дорожным знаком. Чем это грозило режиссеру Чону?..       — Все в восторге. Я, конечно, просмотрела на все семьсот восемьдесят девять страниц комментариев, но общую тенденцию уловила. — Мичи поставила на барную стойку локти и с мечтательно улыбкой подперла щеки. — Я их первая поклонница. Нет ничего лучше двух красивых мужиков, которые беззаветно любят друг друга.       — То есть, мы с Чимом тебя не удовлетворяли. — Режиссер Чон теперь самостоятельно изучал новостную ленту, быстро поняв, что Тэхен и Джин уже с утра успели стать главными ньюсмейкерами, вместе появившись на завтраке.       — Скажем честно, вы не пытались. — Сценаристка выразительно подняла бровь, сделала паузу, а потом рассмеялась, похлопав обескураженного такой наглостью друга по плечу. — Кстати, сколько мы здесь снимаем?       — Три дня. — Хосок выпрямился и сделал несколько бодрящих остывшим кофеином глотков. Бодрящих как его раздражающе и восхищающе деятельная подруга. — Один уже потрачен осветителями и декораторами, но я не думаю, что мы задержимся, потому что с этими двумя теперь не будет проблем.       — Я немного изменила концепт. — Сценаристка с уже сосредоточенным видом полезла в сумку и достала из нее хорошо знакомый Хосоку блокнот. — Нам нужен контраст, а для этого Джин должен будет поизображать додика. Там на пару реплик, и он, как принц импровизации, наверняка, справится.       Режиссер быстро пробежал глазами записи.       — Еще я придумала, как добавить накал страстей.       — Как?       Чон Хосок как будто с подозрением прищурился.       — Мы сделаем это заведение более… спорным, с очень неоднозначной репутацией.       Глаза Мичи блестели так, как будто она обращалась не к фантазии, а к до сих пор будоражащему ее воображение реальному жизненному опыту.       — То есть?       — Место, где копам не место. Так наши мальчики будут играть на равных — у обоих будет рыльце в пушку.       — И что? — Хосок представлял себе лишь примерно то, к чему вела Мичи.       — Это будет клуб, в который приходят за сексом.       — В любой клуб можно прийти за сексом. — Режиссер закатил глаза.       — Джин, на момент, когда здесь появится Тэхен, секс найдет. И вот когда Тэхен его унюхает… — Сценаристка многозначительно улыбнулась. — Ревность. И кстати! — Она зачем-то огляделась. — У нас среди статистов есть парочка симпатичных омег, которые с актерским опытом и смогут справиться в кадре с флиртом.       — То есть, ты серьезно? Вписала дополнительную сцену и говоришь об этом только сейчас?       Хосок хотел возмутиться, но его слишком интриговала эта идея.       — Я просто добавила диалогам живость и антураж. — Мичи уперла руки в бока, эффектно откинув пиджак и оголив живот, наполовину открытый коротким топом и прикрытый высоким поясом брюк. — Сам знаешь — получалось сухо, а это... Важный момент в химии героев.       — Ладно. — Режиссер Чон был доволен, но изображал усталость от творческой самодеятельности кого-то, кроме себя. — Твоя взяла.       — И наших влюбленных альф я возьму на себя. Кстати… — Сценаристка вытянула длинную шею. — Вот и они! — Она смотрела, смотрела, а потом резко и немного пугающе нагнулась к уху Хосока. — У меня есть еще одна идея. И это будет… пушка.